Глава 30. Молотильня безответной любви (Новелла 18+)
Глава 30. Место, куда я хочу попасть
Слово, синоним которого «нормальный», было тем, чего Ха Гиён желал больше всего.
И наоборот, был тот, кто ненавидел это слово всем сердцем.
Нам Тэгён презирал «обычность» сильнее всего на свете.
Быть средним, заурядным — это значило «быть никем». Быть тем, чьё присутствие или отсутствие не играет роли. Это было равносильно слову «лузер». Где-то по пути это слово стало ярлыком, прилипшим к нему как проклятие, и он возненавидел его настолько, что готов был содрать с себя кожу, лишь бы от него избавиться.
До поступления в начальную школу Нам Тэгён верил, что он особенный. Первенец в скромной, но благополучной семье, он, в отличие от своих заурядных родителей, был одарён необычайно миловидной внешностью.
Его большие сияющие глаза, ямочки на щеках при улыбке и родинка в уголке губ — всё это стало его козырями.
Окружённый любящими родителями и родственниками, засыпанный лаской и похвалами, он рос с уверенностью, что красивее, умнее и счастливее всех. Настолько, что даже жалел остальных.
Все дети в детском саду его обожали, как и воспитатели.
Сообразительный и хитрый, Тэгён точно знал, что нравится взрослым. Он делился игрушками на их глазах, встречал всех лучезарной улыбкой. Но за спинами, если кто-то его раздражал или казался слабым, он ломал или прятал их вещи. А затем, когда появлялся взрослый, притворялся тем, кто нашёл и вернул пропажу.
— Тэгён, ты такой милый и добрый мальчик.
Чем больше ласки и внимания он получал, тем сильнее становилась его одержимость. Он уверовал, что вся будущая любовь и восхищение уже принадлежат ему по праву.
После выпуска из уютного мирка детсада и поступления в школу всё изменилось. Там были дети красивее него. Некоторые даже носили такое же имя. Многие оказались умнее.
Учительница знала его имя, конечно, но в её взгляде не было того исключительного блеска. Дети тоже не относились к нему как-то по-особенному.
— Всё в порядке, — убеждал он себя. — По крайней мере, моя семья самая счастливая.
Но даже эта иллюзия начала рушиться.
— Эй, я потом иду к другу в гости. Хочешь с нами?
Однажды после уроков он зашёл к однокласснику и остолбенел.
Огромные ворота, как в сказках, широкий двор, утопающий в цветах. Посреди всего этого — роскошный особняк.
Дом, который существовал только в мультфильмах и кино. До этого момента Тэгён считал, что их квартира — лучшее, что может быть. Он бывал у многих друзей, но ничего подобного раньше не видел.
Внутри его встретила мать красивее его собственной, отец с более аристократичными манерами. Мягкий диван, изысканные пирожные и посуда, словно сошедшие со страниц сказок — всё это было слишком. Торт оказался настолько вкусным, что он усомнился, можно ли назвать «тортом» то, что ели на его днях рождения.
«Вот это — настоящий торт», — подумал он.
Другой приглашённый мальчик жадно набивал рот рядом, но Тэгён ел медленно, не желая, чтобы лакомство исчезло слишком быстро.
Он хотел его. Хотел есть вечно, но вокруг было слишком много глаз, украсть не получилось. В конце концов, он доел. Самый сладкий торт в мире. И когда тарелка опустела, ему захотелось плакать.
Он скрёб дно вилкой, цепляясь за крошки.
Красивая мать друга дала ему добавку, а на прощание завернула кусок с собой. И Тэгён, принимая угощение, верил, что это потому, что он особенный. Что сам торт был особенным.
Он помчался домой и попробовал торт снова в своей комнате.
Вкус был не тот. Торт в том доме был слаще всего, что он пробовал, а этот? Даже близко не стоял. Он был таким же, как на его днях рождения. Может, даже хуже. Он был обычным.
Он не понимал. Это был кусочек того самого торта. Он видел, как его отрезали.
Его взгляд медленно скользнул по спальне.
В отличие от комнаты друга, она была маленькой. Мебель — без стиля. Кровать — не такая большая и мягкая. Его родители — не такие красивые и впечатляющие.
А затем он увидел своё отражение в зеркале.
На нём не было крутой одежды. Он не пахнул дорогим парфюмом. Он не выглядел как человек, живущий в том особняке.
Впервые Тэгён почувствовал жалость к себе. И поражение.
Ему дали торт не потому, что он особенный. Ему дали его из жалости.
Он должен быть самым счастливым человеком в мире.
— Но мама с папой любят меня больше всех.
Его богатый друг говорил, что родители вечно заняты, что он одинок. Поэтому и пригласил их.
Значит, Тэгёну всё ещё повезло больше. Его родители каждый день говорили, что любят его, по выходным возили на экскурсии, дарили подарки.
Но затем мир Тэгёна рухнул окончательно из-за того, что росло в животе у его матери.
— Тэгён, ты будешь хорошим старшим братом, да?
Мать, всегда смотревшая на него с любовью, теперь гладила живот и радостно улыбалась. Отец, обнимавший его после работы, шептал нежности бесформенному комку.
Они больше не любили Тэгёна сильнее всего. Это сломило его.
Впервые он закричал, стал швырять вещи.
— Ненавижу его! Не хочу быть ничьим братом! Почему «это» должно быть моим братом?! Почему вы больше не любите меня?!
— Как ты смеешь швыряться вещами?! Сегодня получишь от отца!
Вместо утешения они отругали его и защитили это.
Той ночью отец отчитал его суровее, чем когда-либо. И впервые Тэгён задумался об убийстве ещё не рождённого брата.
Они запоминали имена детей из особняков, но не могли вспомнить его.
Тэгён хотел снова стать особенным, как в детсаду, где его все обожали. Для этого нужно было измениться. Родителей и внешность он изменить не мог, значит, требовалось что-то другое. То, что выделит его.
Он всегда был в топе, но этого оказалось мало. Нужно было больше. Он записался на дополнительные курсы, стал заниматься усерднее. Использовал любые методы, чтобы стать первым.
Если кто-то превосходил его в учёбе, он подкладывал шпаргалки в их парту и стучал на них. Распускал слухи, изолировал, чтобы те не могли нормально учиться.
Он шёл на всё, чтобы быть особенным.
— Тэгён, ты теперь старший брат. Заботься о младшеньком.
Маленький комок, родившийся с непрерывным рёвом, только ел, спал и испражнялся, но мать смотрела на него с горящими глазами. Её не волновало, учится ли Тэгён, в школе ли он.
Комок начал ползать. Открыл глаза. Уставился на него.
Когда он хихикал, пуская слюни, Тэгён иногда бормотал «дебил» под одобрительный смех родителей.
Он забрал у него всё. И не отдавал ничего взамен.
Видимо, родительской любви было мало. Комок тянулся и к нему, а Тэгён потом мыл до красноты то место, к которому этот младшенький прикасался.
Нельзя было показывать истинные чувства. Нужно было притворяться любящим братом. Тогда, когда ребёнок умрёт, родители не обвинят его.
И затем, в шестом классе, младший брат Тэгёна умер.
Комок только начал ходить. Только пошёл в садик. Родители души не чаяли в нём. Когда он ел, они не сводили с него глаз. Почти не выпускали из виду.
— Тэгён, присмотри за братиком немного.
Теперь они хотели, чтобы и он вложил в него любовь. Даже приводили в его комнату, когда он учился.
Эта тварь с тупыми глазами всё ныла, чтобы с ней поиграли.
Терпение Тэгёна лопнуло в день, когда он испортил его домашку. Изрисовал тетрадь каракулями.
Учитель на дополнительных курсах впервые отругал его. Он лишь сказал: «Постарайся в следующий раз», но для Тэгёна это звучало как приговор.
В тот момент он решил убить его.
После этого он стал ещё ближе держаться к комку. Ждал своего часа.
И он настал раньше, чем ожидалось.
В тот день мать была занята работой. Постоянно говорила по телефону, то и дело останавливалась на улице.
Они шли вместе, держа комок за руки посередине.
— Подожди, мне нужно ответить.
Как только мать отвернулась и отпустила руку комка, Тэгён выбил мячик из его рук и мягко подтолкнул его.
Жёлтый мяч… Когда-то он был его.
В первый и последний раз Тэгён дал брату что-то своё.
Мяч покатился на дорогу. Комок заныл, потянувшись за ним.
Всё произошло именно так, как он предвидел. Маленькое тело взлетело в воздух, затем рухнуло вниз. Кровь залила асфальт. Мать закричала.
Кровопотеря была слишком большой. Он умер.
Ходили слухи, что если увидишь смерть, упадёшь в обморок от шока. Дети часто так говорили.
Он видел смерть своими глазами и не мог перестать смеяться.
На похоронах, пока мать рыдала и кричала, Нам Тэгён улыбался ярче, чем когда-либо в жизни.