Глава 11-20. Переродился — и сразу в торговлю?! (Новелла 18+)
Глава 11
Пока Кетрон пошёл мыться, Эдди положил немного одежды — только нижнее бельё и штаны, поскольку ничего больше не подошло бы его массивной фигуре — прямо перед ванной и начал убираться в комнате.
Кетрон не трогал и не использовал ничего за свои три дня пребывания, но пыль — это такая вещь, что оседает тихо и без предупреждения.
Хотя Джеральд в последнее время занимался большей частью содержания трактира, Эдди не был полностью не вовлечён. С самого начала он был помешан на чистоте.
Он открыл окно для проветривания и вытер пыль со стёкол. Вооружившись метлой, Эдди начал подметать и скрести комнату, но вскоре столкнулся с серьёзным препятствием.
Священный меч, который Кетрон прислонил к изголовью кровати, мешал, не позволяя закончить работу.
Легендарный клинок, о котором говорят, что позволяет поднять себя только Герою, которого он избрал.
С современной точки зрения, ситуация напоминала Экскалибур короля Артура.
Но на самом деле, кого волновала предыстория? Меч был просто невероятно крутым.
Эдди не удержался и пробормотал себе под нос.
Хотя он был завёрнут в ткань, предположительно чтобы скрыть свой богато украшенный вид, великолепная рукоять всё ещё была открыта.
Сейчас он был помехой, мешая нормально убираться, но это не меняло того, насколько впечатляюще он выглядел.
— Клинок тонкий, но основа солидная. Похоже, построен на выносливость. О, даже на конце рукояти декоративный элемент? Вау, он такой замысловатый.
Не думая, Эдди протянул руку и нежно повозился с украшением. Было очевидно, что мастер-оружейник вложил заботу в каждую деталь. Хотя оно не было особенно большим, мастерство было потрясающим.
Двойные кисти, свисающие сбоку, имели элегантную золотую вышивку.
«Бьюсь об заклад, даже просто продажа этого украшения и кистей однажды принесла бы безумную цену как произведение искусства».
Материалистическая мысль промелькнула у него в голове, прежде чем он успел остановиться, но Эдди быстро тряхнул головой. Ни за что. Даже думать о продаже украшения священного меча? Кошмар.
— Он просто... очень, очень крутой.
Очарованный, Эдди нежно погладил «Альбатроса», словно это было драгоценное сокровище. Едва-едва, осторожно — он не хотел искушать судьбу, слишком беспечно возясь со священным мечом.
Он довольно долго вяло ласкал меч, позволяя звуку бегущей воды из ванной служить фоновой музыкой. В конце концов, он вздохнул и отвёл руку.
Со священным мечом, воткнутым прямо посреди комнаты, он не мог закончить уборку.
Если бы он мог просто сдвинуть его немного — подвинуть в сторону или положить на кровать — было бы хорошо.
Он пытался, конечно. Кряхтя от усилий, он попытался поднять его. Но меч был невероятно тяжёлым, и что хуже, «Альбатрос» просто не мог быть схвачен кем-либо, кого меч не принял. Он не сдвинулся ни на дюйм.
Хотя тело Эдди не было таким отточенным и мускулистым, как у тренированного воина вроде Кетрона, он всё же был довольно неплохо сложен. И всё же он не сдвинулся ни на йоту. Он действительно соответствовал легенде.
В конце концов, Эдди сдался со стоном.
— Уф. Слишком тяжёлый. Полагаю, у меня нет выбора.
Вздохнув, Эдди решил просто убираться вокруг него. Это не будет идеально, но будет выглядеть достаточно опрятно.
Когда он начал осторожно вытирать пол влажной тряпкой, раздался тихий щелчок — и внезапно массивное тело «Альбатроса» наклонилось в его сторону.
Меч давил на одно и то же место почти три дня, не двигаясь.
Хотя полы в трактире были из цельного дерева и довольно прочные, вес «Альбатроса» был далек от того, что доски могли выдержать. Плюс, область вокруг кровати подвергалась большему износу, чем большинство мест. Древесина была ослаблена.
Короче говоря, это было невезение. Пол подался в самый неподходящий момент — как раз когда Эдди убирался неподалёку.
Тяжёлая форма меча повалилась на него с пугающей скоростью.
Эдди инстинктивно зажмурился. Даже завёрнутый в ткань, «Альбатрос» излучал подавляющую энергию, и если бы он упал на него, он мог бы получить серьёзные травмы.
Удар так и не пришёл, даже после долгой паузы.
Осторожно Эдди приоткрыл один глаз.
И вот оно: «Альбатрос», в середине падения, застыл на месте, словно был подвешен в воздухе.
Бросая вызов законам гравитации, священный меч просто висел там. Эдди моргал в неверии, снова и снова.
В романе «Герой не слишком-то скрывает свою силу» никогда не было сцены, где меч действительно говорил с Кетроном. Но было несколько моментов, где он спрашивал мнение меча.
Меч никогда не отвечал вслух, но люди вокруг Кетрона часто предполагали, что он просто разговаривает сам с собой, что стало постоянной шуткой.
И всё же это? Меч, останавливающий себя от падения... он должен был действовать самостоятельно, чтобы избежать ранения Эдди.
Бормоча себе под нос, Эдди снова нежно погладил богато украшенную рукоять. Меч, конечно, не заговорил, и любой наблюдатель подумал бы, что он свихнулся.
И, конечно же, кто-то наблюдал.
Кетрон вышел из ванной всё в той же одежде. Он заметил нижнее бельё и штаны, которые Эдди оставил снаружи, но проигнорировал их и вышел как был. Шагая вперёд, он грубо схватил частично опрокинутый меч.
Тот клинок был чудовищно тяжёлым. Если бы он упал, Эдди был бы серьёзно ранен. Осознавал ли Кетрон это или нет, спокойное лицо Эдди не выказывало ни признака беспокойства.
И всё же, когда Кетрон поднял «Альбатроса», который не сдвинулся ни на йоту, когда Эдди касался его, он поднялся как игрушка в руке ребёнка.
Взгляд Кетрона переключился на влажную тряпку в руке Эдди, а затем на пол — сверкающий чистотой везде, кроме области вокруг меча.
Кетрон вздохнул. Мужчина просто делал свою работу.
— Я уберу эту штуку в угол. Не трогай её снова. Ты понимаешь, какие травмы ты мог получить?
Если бы меч не остановил себя, простым ушибом тут никто из обычных людей не отделался бы.
Но Эдди просто улыбнулся. Кетрон, казалось, не заметил, но он начал говорить более естественно. До сих пор он почти не говорил вообще — как будто его губы были запечатаны.
— Он остановился на полпути, помнишь?
Любой, кто услышал бы это, подумал бы, что Эдди бредит. Но оба они знали, что меч имеет собственную волю — хотя ни один не знал, что другой в курсе этого факта.
— ...Это, наверное, было совпадением.
Кетрон пробормотал, неся меч в угол. Внутренне он был потрясён.
Этот вспыльчивый меч остановил себя на полпути... потому что кто-то мог пострадать? Учитывая угол и вес, да, было логично предположить, что он остановился намеренно. Но с каких это пор этот меч заботился?
— Называть это милым... Это чепуха.
Кетрон оборвал себя. Он собирался сказать «характер», но у меча не может быть его. Не в обычном смысле.
Поэтому вместо этого он плавно сменил тему.
— Нет. Он просто грязный. Не трогай его.
«Альбатрос», пониженный в статусе за мгновение от священной реликвии до «просто грязный», послал волну протеста через голову Кетрона — но он притворился, что не слышит этого.
Эдди улыбнулся, словно поверил ему.
— О, точно. Я принёс тебе одежду, чтобы переодеться.
Эдди указал с ухмылкой на нижнее бельё и штаны, которые он оставил снаружи ванной. Но Кетрон, уже переодетый в свою оригинальную одежду, покачал головой.
Эдди медленно проговорил по губам.
В конце концов, у Кетрона не было выбора, кроме как переодеться в то, что принёс Эдди. Штаны едва сидели, но каким-то образом подошли. Что касается рубашки, Эдди не смог найти подходящую, поэтому он остался полуголым.
Что, откровенно говоря, идеально соответствовало цели Эдди. Улыбаясь про себя, он принёс набор медицинских принадлежностей из угла комнаты.
Что заставило Кетрона заподозрить, что отсутствующая рубашка была частью плана Эдди с самого начала. Не то чтобы Эдди подавал какие-либо признаки — он просто воодушевлённо похлопал по полу, словно приглашая щенка сесть.
Это был третий раз. Третий раз, когда этот мужчина пытался обработать его раны.
Он отвергал или игнорировал это каждый раз, но Эдди продолжал, совершенно невозмутимый. При таком раскладе он, наверное, будет пытаться, пока раны не заживут естественным путём.
В конце концов, Кетрон вздохнул и сел туда, куда указал Эдди. Лицо Эдди озарилось от восторга.
Кетрон обычно ненавидел, когда его таскают за собой другие. Но быть мягко подталкиваемым этим мужчиной не казалось таким уж плохим.
Потому что это была чистая, неподдельная доброта.
— Прямо с Востока! Лекарство, которое лечит любую рану, плюс клейкие пластыри, и универсальное лекарство! Ну — может, не от всех болезней. Может, от ста? Нет, типа десяти... ладно, может, от трёх.
...Конечно, то, как говорил Эдди, всё ещё звучало как речь шарлатана.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Мне все больше и больше симпатизирует гг.
Глава 12
Эдди довольно улыбнулся. Задача была не такой уж сложной — всего-то нанести немного «Мадаксола» и заклеить пластырем.
Рана на обнаженном боку Кетрона была не слишком серьезной. Вернее, теперь уже не была серьезной. Остался лишь большой бугристый шрам, по которому было трудно представить, как же страшно это выглядело вначале — будто кусок плоти вырвали, и он едва затянулся. Но теперь всё почти полностью зажило.
Какая жалость для такого прекрасного тела.
Шрам, наверное, останется навсегда. Возможно, на всю жизнь. Эдди пробормотал это со странным чувством сожаления, усердно нанося мазь.
Обнаженный торс Кетрона был… чем-то. Великолепным, правда. Настолько, что Эдди стало жалко, что чужое тело изуродовано таким большим шрамом.
Это тело — как бы ни был скуден словарный запас Эдди — было, наверное, мечтой любого парня. Даже слово «скульптурное» не передавало его сути.
Мышцы были так плотно сбиты и прорисованы, что, казалось, не осталось ни одного мягкого места. Они покрывали его, испещренные мелкими шрамами, которые кричали о том, что он не раз пересекал порог смерти.
Его крупное телосложение, сама эта физическая мощь, была сама по себе оружием. Тот, кто сумел покалечить это тело, должно быть, был настоящим монстром.
Эдди хорошо помнил, как боевые сцены в романе были настолько живыми, что при чтении забывалось дыхание. Возможно, потому что у автора был особый дар к описанию сражений с грубой интенсивностью.
Кетрон был умен, адаптивен в бою. И его физические способности соответствовали тактическому мышлению.
Эти насыщенные боевые сцены были одной из главных приманок «Герой не слишком-то скрывает свою силу».
Но это было лишь тогда, когда Эдди был читателем. Теперь же, видя своими глазами шрамы от тех смертельных битв, до него наконец начало доходить — он и вправду житель этого проклятого фэнтезийного мира.
Кетрон больше не был просто персонажем из книги. Он был человеком, живущим в том же мире, что и Эдди.
Пряча смешанные чувства, Эдди бодро потряс пузырек с лекарством.
— Так! Теперь осталось принять это чудо— ну, в общем, панацею от десяти болезней, и готово!
Кетрон проявил малейшую тень скепсиса к так называемой чудо-таблетке, чья эффективность, вероятно, была разбавлена до одной тысячной от исходной силы.
Но Эдди ничего не мог поделать. В его мире такая вещь была в каждом доме — обезболивающее, продаваемое как волшебное средство от всего — но даже он чувствовал небольшую вину, расхваливая его как некое божественное исцеление.
Эдди вытряхнул таблетку и положил ее на ладонь Кетрона. Юноша просто уставился на маленькую пилюлю, лежавшую на его большой ладони.
— Она хорошо снимает боль, — пояснил Эдди. — Головная боль при простуде, зубная, менструальные спазмы… ну и… э-э, как там, ревматические боли. Может, и не лечит, но боль утихомирит.
— Мне не нужно обезболивающее.
— Почему? А по-моему, тебе больно.
И в самом деле, для Кетрона это даже нельзя было назвать травмой.
Размозженные кости, падения с утесов, внутренности, вываливающиеся наружу, пока он рубил врагов сломанным ребром — он проходил через худшее.
Этот шрам — всего лишь след старого ранения? Он даже не колет настолько, чтобы требовалось обезболивающее.
Но он не ожидал, что после этого ответа Эдди посмотрит на него с еще большей жалостью.
— Такой малыш… и сколько же тебе пришлось вынести…
Эдди пробормотал это себе под нос, но благодаря сродству с маной чувства Кетрона были развиты куда сильнее, чем у большинства. Он расслышал это так чётко, словно Эдди произнес это прямо у него над ухом.
«Малыш», — с недоверием подумал он, искажая лицо.
Эдди выглядел ненамного старше него.
Эдди вновь собрал выражение лица и в итоге сунул весь пузырек в руку Кетрона. Затем, глядя на него со странной смесью умиления и сочувствия, протянул руку и мягко потрепал его по голове.
— Всё равно, если сможешь, прими.
Теплая ладонь скользнула по его голове, следуя естественной линии волос. Кетрон полностью замер.
Дело было не только в том, что жест был непривычным — он был тем, чего он не испытывал ни разу в жизни.
В прошлый раз Эдди сделал то же самое, даже не задумываясь, и Кетрон был слишком дезориентирован, чтобы среагировать.
Но теперь, даже полностью осознавая происходящее, он не мог заставить себя отвергнуть это.
И, возможно, это лишь показалось, но… то, как Эдди гладил его по волосам, было странно похоже на то, как гладят кошку или что-то в этом роде.
— Разве я не говорил? Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Не беспокойся об этом. Просто расслабься.
Словно он и вправду обращался с ним как с какой-то кошкой.
Услышав это прозвище — от которого казалось, будто Эдди уже принял какую-то истину относительно его подозрений, — лицо Кетрона слегка исказилось.
Он сказал, что его зовут Эдди.
Эдди сказал ему, что если он захочет, то может спуститься вниз и поесть в любое время. И что он всегда будет там.
Кетрон хотел спросить снова — «почему ты так ко мне добр?» — но предположил, что ответ, наверное, будет просто повторением услышанного ранее. Так что он не стал.
Эдди вернул одежду, в которой был Кетрон — Джеральд, по-видимому, мгновенно почистил её с помощью магии — и затем удалился.
Благодаря этому Кетрон переоделся в свежевыстиранную одежду и впервые за три дня с момента прибытия в эту комнату осторожно лег на кровать.
В этой гостинице не было «категорий номеров», так что кровать была ничего особенного. Но она была мягкой. На удивление чистой.
«Может, потому что мы в столице», — подумал он.
Но нет, он останавливался в достаточном количестве столичных постоялых дворов, чтобы знать — большинство из них грязные. Эта чистота явно была одной из особенностей этого заведения.
Сам того не осознавая, Кетрон поймал себя на том, что мысли его вновь возвращаются к нему.
К тому человеку, который утверждал, что он всего лишь обычный трактирщик.
Но ни в нем самом, ни в его поступках не было ничего обычного.
Его сверкающие серебряные волосы, эти странные фиолетовые глаза — любой бы решил, что он благородных кровей.
Не то чтобы Кетрон был снобом.
В Империи Ренеба серебряные волосы были редкостью. И волосы Эдди были не каким-то тускло-серым подобием, а самыми что ни на есть настоящими. Мерцающий серебристо-белокурый цвет.
А еще его выговор — отточенный, аристократичный.
И вот он здесь, притворяясь каким-то заурядным трактирщиком в столице.
Может, он незаконнорожденный ребенок из знатной семьи?
И те странные предметы, что он принес. То самое «банановое молоко» — Кетрон никогда о таком не слышал, несмотря на то что исколесил весь континент. Даже так называемые восточные товары, что он ему показал, были совершенно незнакомы.
Кетрон потянулся рукой к своему боку.
Он чувствовал под пластырем мазь, которую нанес Эдди, гладкую и слегка липкую.
Сработает она или нет… или даже ядовита ли… не имело особого значения. У Кетрона не осталось привязанности к жизни.
Его сердце продолжало тревожно шелестеть. В груди было тесно, словно что-то застряло, хотя он съел недостаточно, чтобы насытиться.
Перевернувшись несколько раз с боку на бок, Кетрон наконец сел.
Дело было не в том, что у него были срочные дела.
Просто он не выносил неподвижного лежания — его тело, никогда не привыкшее к покою, просто не знало, что с собой делать.
«Грязный клинок», до сих пор молчавший в гневе, вдруг заговаривал, когда Кетрон собрался двинуться.
«Альбатрос», задав вопрос, тут же сам на него ответил самодовольным тоном.
«Распускаешься, потому что кто-то проявил к тебе немного доброты?»
Хотя это было сказано расплывчато, Кетрон точно знал, что имелось в виду.
Этот «кто-то» был, очевидно, трактирщиком.
Кетрон молча посмотрел на клинок.
Какая нелепость. Даже «Альбатрос» знал, что это неправда.
Никто не оправляется от стирания из мира за несколько дней.
Он по-прежнему верил, что он тот, кто может умереть без последствий. Нечего было терять. Даже своей жизни.
Не за что цепляться в этом мире.
Но, да — он должен был признать, совсем немного…
Совсем чуть-чуть, но ему стало лучше. Хотел ли этого Эддиили нет, его абсурдное поведение помогло.
Его настроение, его воля к жизни — что-то, по крайней мере, сдвинулось с мертвой точки.
Но чтобы клинок, из всех вещей, указал на это…
Кетрон издал сухую усмешку. Она и близко не была теплой.
— Ты, который всегда судит людей по внешности.
«Альбатрос» тут же сообразил. Кетрон намекал на то, как он замер в падении
, беспокоясь, что Эдди может пострадать.
«Я просто беспокоился, что тебе будет неудобно, если того парня покалечит из-за меня!»
Невероятно. Если немного преувеличить, то пятая часть всех неприятностей, с которыми Кетрон когда-либо сталкивался, случилась благодаря истерикам «Альбатроса».
Тот вспыльчивый клинок никогда не сдерживался, если кого-то невзлюбит. И если бы это был кто-то другой, он бы просто раздавил его без колебаний.
Но на этот раз он этого не сделал.
Никто не знал этого — даже в книге не было описано — но священный клинок «Альбатрос» был страшным любителем красивых лиц.
И всё же клинок звучал искренне возмущенным.
«Думаешь, я остановился, потому что он хорошо выглядит?!»
— Тогда почему ты остановился?
«Альбатрос» притих. Затем, непривычно колеблясь, тихо пробормотал.
Кетрон не видел, что произошло — в тот момент он был в ванной.
«Альбатрос» издал низкий фыркающий звук и снова замолчал, словно это он начал этот разговор, а теперь больше не желал, чтобы ему докучали.
Но это капризное поведение не было чем-то новым. Кетрон проигнорировал его и вышел из комнаты.
Спускаясь по лестнице, он на полпути замер и бросил взгляд на первый этаж.
Хотя был полдень, здесь было мертво тихо.
…Неужели дела настолько плохи? Сейчас в Империи должно быть полно туристов. Спрос на еду, несомненно, высок.
Пустая гостиница заставила Кетрона немного поволноваться.
Тем не менее, она была просторной и чистой. И учитывая, что это место находилось на центральной площади столицы — самой дорогой земле во всей Империи — не имело значения, процветал бизнес или нет.
Пока мысленно перебирал теорию «Эдди-из-знати», Кетрон заметил, как Эдди выходит из кухни — и их взгляды встретились напрямую.
Словно это что-то скроет, Кетрон рефлекторно отступил на одну ступеньку назад.
Конечно, он знал, что это бессмысленно. Это не сотрет только что произошедшее, и Эдди определенно не был тем, кто станет притворяться, что ничего не заметил.
Как и ожидалось, Эдди даже не попытался скрыть это. Увидев Кетрона, стоящего с неловким выражением лица, он окликнул его с радостной улыбкой.
Проклятое прозвище. Прежде чем Кетрон успел пожаловаться, Эдди снова заговорил.
— Я как раз собирался попробовать приготовить новое блюдо для меню, но не хватает рук. Если не против, не поможешь?
— После вместе поедим. Договорились?
Не насчет того, помогать ему или нет.
Он раздумывал, стоит ли позволять тому человеку и дальше называть его этим нелепым прозвищем.
«Кет», надо же. Это было не просто смущающе — это ему совсем не шло. Звучало так, будто он какой-то милый котенок или что-то в этом роде.
Какая разница, как его кто-то называет?
К тому же, если он скажет Эдди перестать говорить «Кет», тот, вераятно, начнет звать его «малыш» или «дорогой» или еще каким-нибудь ужасным словом.
Он все равно не задержится здесь надолго.
Такое прозвище он может потерпеть какое-то время.
Еще не осознавая, что это было очень ошибочное предположение, Кетрон кивнул, приняв слова Эдди как «помоги, чтобы заработать на еду».
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Глава 13
Эдди впервые за долгое время был необычайно занят.
Ему нужно было заботиться о маленьком коте — ну, уже не таком уж и маленьком — а также планировать и тестировать новое блюдо для меню.
К счастью, «кот», похоже, немного успокоился, и новое блюдо было выбрано. Осталось только подготовиться к его подаче.
Как бы ни был способен Джеральд, было бы неправильно ожидать, что он приготовит что-то совершенно новое без руководства. Так что задачей Эдди на сегодня было сделать это самому и показать пример.
Эдди окинул взглядом тщательно отобранные продукты, разложенные перед ним.
Прямо сейчас репутация его трактира в столице была, наверное, какой-то вроде «того странного места с причудливыми закусками к выпивке», или «постоялого двора, где раздают потрясающее молоко даром», или даже «того, где скупой хозяин insists на том, чтобы выдавать только одну порцию этого чертова молока».
По правде говоря, Эдди не был великим поваром. Его навыки были в лучшем случае средними — на уровне парня, который жил один и готовил для себя ровно настолько, чтобы не умереть с голоду.
Когда ему хотелось готовить, он обычно просто искал на YouTube простой рецепт из тех ингредиентов, что уже были под рукой.
«Если чего-то нет, можно и пропустить~»
Он принял этот совет близко к сердцу, пропуская бесчисленное количество ингредиентов и готовя по наитию. Для личных трапез сходило, но уж точно не на продаваемом уровне.
Но что, если такая еда — обычная и банальная там, откуда он родом — была экзотичной и уникальной в далекой чужой стране?
Тогда для нее был бы рынок. Должен был быть.
Потому что теперь поставщиком был Эдди.
Думая так, Эдди вышел из кухни, чтобы перевести дух, — и увидел крупную фигуру, неловко застывшую на полпути по лестнице и подглядывающую за первым этажом.
В тот момент, когда их взгляды встретились, Кетрон отступил на ступеньку вверх, словно думал, что это как-то скроет его.
…Неужели он и вправду думал, что это сработает? С таким-то массивным телосложением?
Эдди на мгновение склонил голову набок, затем пожал плечами и произнес с яркой улыбкой.
— Кет, ты как раз вовремя. Я как раз собирался попробовать приготовить новое блюдо для меню, но рук немного не хватает. Не поможешь?
Это было даже не то блюдо, для которого на самом деле требовалась помощь. Но если Кетрон был готов выйти из своей собственной клетки, Эдди был более чем готов помочь ему разбить ее.
Кетрон не ответил. Но тот факт, что он вообще покинул свою комнату, означал, что он сделал шаг самостоятельно. Эдди повторил предложение.
— После того как закончим, поедим вместе. Что скажешь?
Между ними повисло тяжелое молчание. Выражение лица Кетрона было обычной стоической маской, но в нем была легкая перемена — словно лепесток цветка, упавший на неподвижную поверхность озера.
Эдди выбрал два блюда для меню.
Первое — удон. Второе — рис с соевым соусом и яйцом.
Они были настолько обычными, что он сомневался, сработает ли это вообще, но Эдди был убежден, что эти два — просто находка.
Достаточно сытные, чтобы покрыть потребность в углеводах, легкие для желудка, по цене и порции подходящие для легкого завтрака.
Самое главное — блюда, которые он мог легко готовить даже будучи новичком в содержании постоялого двора.
«Мм, было бы лучше с жареным тофу».
К сожалению, тот удон, что был у него под рукой, был просто базовой версией — бульон, лапша и немного рыбных палочек. Он добавил сверху немного ситими для вкуса.
Ну, чего не хватает сейчас, всегда можно улучшить потом. Ведь одним полным черпаком сыт не будешь, как говорится.
Кетрон оглядывал кухню с неловким любопытством, явно незнакомый с этим местом.
Понятно. Свое детство он провел, скитаясь по задворкам, юность — будучи наемником, а после обретения священного клинка путешествовал по континенту. Конечно, обычная кухня должна была казаться ему чужеродной.
Эдди поручил ему простую задачу — сварить лапшу удон.
Здесь не было ни будильников, ни таймеров, так что Эдди дал ему расплывчатую инструкцию.
— Выключай огонь, когда лапша будет сварена «в самый раз».
Проблема была в том, что Кетрон почти никогда раньше не готовил. Самое большое, что он делал, — это рвал вяленое мясо и помешивал какую-нибудь жидкую похлебку над костром. Так что определить, когда лапша «в самый раз», было непростой задачей.
Но Эдди дал ему это задание, словно это было пустяковое дело — словно это самая простая вещь на свете. И у Кетрона не поднялась рука отказать. Так что он нерешительно принял лапшу удон.
Неловко держа толстую, круглую лапшу, он медленно опустил ее в кастрюлю. Поковырявшись с водой и наконец сумев разжечь плиту, он начал варить.
Тем временем Эдди расставил гарниры и начал готовить рис. К счастью, у него в магазине был запас сырого риса, так что он мог приготовить свежий.
Конечно, если бы он собирался подавать это на регулярной основе, он использовал бы предварительно приготовленный рис для удобства. Но так как это была и их общая трапеза, он хотел сделать всё как следует.
Хм, что подать вместо кимчи? Маринованную редьку или маринованный корень лопуха? Может, салат. Один десерт. Должно хватить. Хотя всё равно кажется слишком просто… может, добавить пару кусочков котлеты из коротких ребрышек.
Пока Эдди накрывал на стол и взвешивал варианты, он бросил взгляд на Кетрона — который теперь с чрезвычайно серьезным лицом вглядывался в кастрюлю.
В лапшу, теперь раздувшуюся и находящуюся на грани распада в воде.
Когда он обернулся на зов, выражение его лица было пустым — словно он даже не осознавал, что что-то пошло не так.
— Ты… хотел сварить лапшу подольше?
Словно ожидая разрешения, Кетрон поднял кастрюлю. Когда он вылил воду, она была настолько мутной от переваривания, что казалось, будто лапша растворилась в ней.
Остались разломанные, размокшие, она выглядела больше как ручной работы куски теста, а не лапша.
В этот момент даже Кетрон понял, что что-то не так. Он взглянул на Эдди, явно выискивая реакцию.
Эдди замер на мгновение, затем ярко улыбнулся.
— Любишь, чтобы лапша была очень мягкой, да?
Кетрон не мог заставить себя спорить. Предпочтения по упругости лапши? Ему никогда не было дела. Он был из тех людей, кто съест всё что угодно, пока это съедобно.
Он немного ссутулился. Ему поручили задание, которое выглядело достаточно простым, — и он провалил его. Он, человек, победивший Короля Демонов, проиграл лапше удон.
Эдди казалось будто он видел, как невидимые кошачьи уши на голове Кетрона поникли. Так что он быстро вмешался.
— А я люблю свою немного поплотнее. Не сваришь еще одну порцию для меня — на этот раз чуть поменьше?
Сказав это, Эдди протянул ему еще один моток лапши из кучи.
Кетрон наполнил отдельную кастрюлю и снова начал варить.
— Ты идеально угадал с количеством воды! — похвалил его Эдди, наблюдая. По правде говоря, количество воды не имело такого уж большого значения, но он всё равно сказал это.
На этот раз, еще до того, как лапша была даже близка к готовности, Кетрон снова потянулся к кастрюле. Эдди, внимательно следивший, тут же вмешался.
— Ах — еще чуть-чуть. Я люблю, чтобы она была немного доварена.
Так что на этот раз Кетрон ждал дольше, время от времени с тревогой поглядывая на него. Достаточно? Готово? — спрашивали его глаза.
Эдди вмешался в самый подходящий момент.
Услышав это, Кетрон поспешно вылил лапшу в раковину. Она была упругой, пружинистой и идеально приготовленной.
— Серьезно, ты идеально попал. То, что мне нужно. Спасибо, Кет.
Пока рис доваривался и Эдди завершал приготовление гарниров, он развел бульон для удона в горячей воде. Кетрон переложил лапшу в миски и посыпал ситими. В конечном итоге это выглядело как самая настоящая миска удона.
Они вдвоем перенесли блюда на стол. Пока Эдди пошел звать Джеральда, Кетрон уставился на приготовленное.
Две черные бутылочки с соусом с нечитаемыми символами и надписями, два сырых яйца, две яичницы, неопознанный салат, какая-то загадочная желтая штука, мясо, выглядевшее незнакомо, но определенно мясо, и высокая гора риса.
И удон, который они приготовили вместе, — одна миска с упругой, глянцевой лапшой, другая с печальными, раздувшимися кусками, плавающими врозь.
Это было слишком много на троих. Легко на шесть порций.
Склоняя голову набок, Кетрон тихо уселся перед едой.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Глава 14
Джеральд, которого Эдди буквально притащил вниз с верхнего этажа, с искренним удивлением смотрел на хорошо накрытый стол.
— Ага. Отчасти для завтрака, отчасти проба. Планирую предложить это в качестве утреннего меню.
Конечно, даже в Империи Ренеба блюда из яиц были обычным делом. Но их основным продуктом был хлеб, а рис повсеместно считался иностранной едой. Естественно, рис с соевым соусом и яйцом не был знаком вовсе.
Настоящего соевого соуса или темного соевого соуса в этом мире даже не было — были похожие приправы, конечно, но не настоящие.
А кунжутное масло? Тоже отсутствовало.
Эдди усмехнулся. Он жестом предложил Джеральду и Кетрону занять свои места, затем приступил к завершающим штрихам сервировки.
— Вы как яйца предпочитаете — сырое или приготовленное?
Услышав это, Эдди проделал отверстие в центре миски с пушистым рисом с помощью деревянных палочек.
Кетрон с недоумением смотрел на незнакомые ему палочки, но Джеральд, уже довольно привыкший к выходкам Эдди с палочками, остался невозмутим.
Эдди разбил яйцо в лунку, полил его петлей соевого соуса, энергично перемешал, а затем вылил заправленную яичную смесь в теплый рис.
Затем он приготовил другую порцию: петля соевого соуса, немного кунжутного масла и яичница-глазунья с жидким желтком, аккуратно выложенная сверху.
Он протянул ее Кетрону вместе с ложкой. Кетрон неловко принял ее.
Затем Эдди пододвинул несколько ломтиков жареной котлеты из коротких ребрышек и выбранные гарниры — маринованную редьку и салат. Кетрон с легким наклоном головы разглядывал незнакомые блюда.
Но Кетрон, который однажды ел кору деревьев от голода, не был привередлив. Следуя инструкции Эдди, он смешал яйцо с рисом и осторожно откусил.
Выражение его лица сказало всё. Эдди с понимающим видом усмехнулся. Конечно, это было вкусно — соленое, пикантное, с ореховыми нотками. Кто бы ни изобрел этот рис с яйцом и соевым соусом, должен был быть гением.
Было немного жаль, что кунжутное масло было магазинным. Дома Эдди всегда ел это блюдо с домашним кунжутным маслом, которое сама выжимала его бабушка. Это немного навеяло воспоминаниями о прошлой жизни.
Прежде чем окончательно определиться с меню, Эдди раздумывал, на чем сосредоточиться в первую очередь — на обеде или завтраке.
В итоге он решил начать с завтрака, так как это была последняя трапеза гостей перед выездом.
Обед и ужин могли быть разнообразными и изысканными, но завтрак должен был быть простым — и это помогло принять решение.
Джеральд начал есть с изящными, элегантными манерами, в то время как Кетрон, возможно, потому что его огромному телу требовалось колоссальное количество калорий, опустошил свою миску в мгновение ока. Эдди тихонько приготовил еще одну порцию риса с соевым соусом и яйцом.
Хорошо, что я подготовил по две порции на каждого.
Довольный собой, Эдди поставил новую миску перед Кетроном, добавив сверху еще немного котлеты из ребрышек. Кетрон схватил миску и практически выпил ее.
Зная, как смущался Кетрон каждый раз, когда слышал это прозвище, Эдди оставил слова при себе, не желая вызывать у него несварение. Затем он приступил к своей собственной трапезе.
И, конечно же, это было вкусно.
Общая концепция меню для завтрака была готова.
Запуск продаж был уже не за горами, и Эдди застрял на одной оставшейся проблеме.
Теплый и привлекательный завтрак. Позиции — удон и рис с соевым соусом и яйцом.
С самим меню всё было в порядке. Проблема была в композиции.
Помимо мелких гарниров, он решил подавать к удону котлеты-крокеты, а к рису — котлеты из коротких ребрышек — надежный выбор.
Но всё в этом покажется незнакомым гражданам Империи. Это были блюда настолько обычные для корейцев, что их едва ли можно было назвать «блюдами», но для местных жителей вкус будет совершенно чуждым.
Даже если он не мог изменить основное меню, он подумал, что было бы неплохо включить хотя бы одну вещь, знакомую для местных, — как кимчи является основным гарниром в Корее. Может, лучше заменить маринованную редьку на что-то, что играло бы ту же роль для Империи.
Он подумывал спросить Джеральда, но беспокоился, что это покажется слишком подозрительным, если он не знает чего-то столь базового.
Не то чтобы он уже и так не был достаточно подозрительным.
Не в первый раз он задавался вопросом: почему Джеральд никогда не спрашивал о внезапной перемене в личности Эдди или о странных предметах, которые тот приносил из подвального «коноbini»?
И, как и прежде, у него не было ответа.
В конечном итоге Эдди решил сам отправиться на рынок.
Если он посетит места, где продают гарниры, то лучше поймет вкусовой профиль Империи. Кроме того, лично увидеть рынок будет полезно само по себе.
Проблема была в том, что он все еще нервничал, выходя из трактира один.
С тех пор как вселился в это тело, Эдди никуда не отлучался из виду постоялого двора.
Во-первых, это был фэнтезийный мир с другими расами, магией и демонами. Он не был таким уж безопасным, как Корея.
А еще был факт функционирующей классовой системы. Если такой несведущий простолюдин, как он, случайно оскорбит дворянина, то в зависимости от проступка его могут казнить на месте.
Прав человека здесь по сути не существовало.
Мысль о том, что одна маленькая ошибка может помешать ему когда-либо вернуться в трактир, была по-настоящему пугающей.
Эдди обхватил себя руками. Он чувствовал… холод. Не физический, но…
Он знал, что это было всего лишь психологически.
Он все еще боялся раствориться в толпе незнакомцев.
Он был тем, кто всего лишь месяц назад умер от ножевого ранения.
Когда он покидал трактир, чтобы найти Кетрона, по крайней мере, у него была цель — остановить падение героя во тьму. Но сейчас не было такой срочности, и он постоянно откладывал выход.
Я не могу просто заставлять Кета преодолевать его проблемы, если сам не готов работать над своими.
Вздохнув, словно ругая себя, Эдди принял решение.
Может, выходить одному пока было слишком — но выйти с кем-то могло сработать.
Естественно, первым, кто пришел на ум, был Джеральд, который был с ним дольше всех с момента вселения.
Джеральд был сертифицированным поддакивателем, по крайней мере, когда дело касалось Эдди. Ему даже не понадобилась бы причина — просто спроси, и он кивнет и приготовится без возражений.
Но был кто-то, кто мог бы подойти для этой вылазки лучше.
Кто-то еще, с кем ему нужно было столкнуться.
Эдди стоял перед комнатой Кетрона.
Он постучал — бодро и уверенно.
Так что Эдди не стал ждать и открыл дверь.
Как и ожидалось, Кетрон был внутри.
Он делал отжимания в стойке на руках — в одних только штанах — балансируя на одной руке, в то время как другая была сложена за спиной.
В комнате стояла густая жара, его тело явно излучало усилие.
Пот струился по его лицу, пока он молча наблюдал за Эдди, стоявшим в дверном проеме.
Он еще даже не полностью оправился.
Эдди уже собрался его отругать, но вместо этого тихо вздохнул.
Он уже видел это тело раньше — но оно все равно не было тем, что можно построить за одну ночь.
Конечно, Кетрон не тренировался почти месяц, но его тело все еще было плотным с накачнными мышцами. То, как мышцы на его руке перекатывались, удерживая такое тяжелое тело, было почти угрожающим.
Он был бы идеален в качестве телохранителя — даже без меча.
Эдди с удовлетворением почувствовал, как на его лице расплывается ухмылка.
Но Эдди небрежно подошел и присел на корточки перед ним.
— У меня к тебе просьба. Ничего?
Он сказал это, доставая носовой платок из кармана. Без всяких колебаний он нежно вытер пот с лица Кетрона — все еще перевернутого, все еще балансирующего на одной руке — словно это было самое естественное дело в мире.
Можно было подумать, что он уже должен был привыкнуть, но Кетрон все еще не мог привыкнуть к абсурдным выходкам Эдди.
Большинство людей захлопнули бы дверь и ушли при виде такого.
Но теперь Кетрон понял. Эдди делал это не для того, чтобы бросить ему вызов или спровоцировать реакцию.
В конце концов, он перевернул тело в нормальное положение. Поправив пояс теперь свободных штанов, он наконец заговорил.
— Мм, мне нужен сопроводитель.
Игорный притон? Какая-то темная сделка?
Кетрон, уже представляя себе всевозможные криминальные сценарии, основанные на обычном поведении этого подозрительного человека, подумал о темных поручениях в задних переулках. Но затем Эдди весело ответил:
Черный рынок? Но то, что последовало дальше, не было ничего подобного.
— Ага, я слышал, что поблизости есть большой рынок, где продают еду. Овощи, гарниры, всякое такое.
Такая безобидная улыбка — совершенно лишенная какого-либо скрытого умысла — не оставляла места для подозрений.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Глава 15
На рынок. На рынок, сказал он.
Конечно, даже если Кетрон и был Героем, он жил как наемник, так что обязанности сопроводителя были ему более чем знакомы.
Он охранял дворян и даже иностранных особ королевских кровей по случаю. Кетрон был ветераном среди ветеранов.
Но даже для него просьба сопровождать кого-то просто на рынок была впервые. И сколько бы раз он ни перепроверял, это не было метафорой — это и вправду был тот самый рынок. Тот, где продают овощи и тому подобное.
Улыбающееся лицо, казалось, даже не рассматривало возможность отказа. Конечно, Кетрон был из тех, кто не колеблясь отказал бы, независимо от того, как весело или кисло выглядела другая сторона, — если он не хотел, то не хотел. Но почему-то он не мог заставить себя сказать «нет» этому человеку.
Неважно, насколько пустяковой была просьба, это был тот, кто проявил к нему доброту и предложил помощь.
Кроме того, только вчера, пытаясь отплатить за еду, он попытался помочь — и в итоге не сделал ничего, кроме как превратил кучу продуктов в отходы.
Кетрон нахмурился, вспомнив мутный бульон, оставшийся после растворения крахмала, и лапшу, которую переварили до точки невозврата, пока она не распалась на раскисшие куски. И человека перед ним, который ни капли не разозлился и вместо этого вручил ему новую пачку лапши с шквалом похвал.
После минутного колебания Кетрон в конечном итоге не смог отвернуться от этого улыбающегося лица и кивнул.
Лицо мужчины просияло. Он тихонько откинул волосы, влажные и прилипшие к коже от пота.
И делая это, он внутренне оправдывал себя — эта пустяковая услуга была просто расплатой за катастрофическую лапшу вчерашнего дня.
В противном случае у него не было реальной причины ввязываться во что-то столь незначительное.
Пока Кетрон умывался и готовился к выходу, Эдди спустился в подвальный «коноbini» и сварил чашку кофе. Знакомый гул машины наполнил воздух, и насыщенный аромат обжаренных зерен распространился по магазину.
— М-м-м. Ничто не сравнится с айс американо.
Несмотря на наступающую зимнюю прохладу, Эдди, основатель клуба «Айс Американо Даже Зимой», вскрыл стаканчик со льдом и налил напиток поверх него.
— Джеральд, я иду на рынок с Кетроном.
Эдди окликнул Джеральда, который убирался на первом этаже. Джеральд знал, что Эдди собирается выйти, но не ожидал, что тот пойдет с Кетроном, и его выражение лица стало суровым.
Джеральд все еще явно негодовал из-за присутствия Кетрона в трактире Эдди. Он даже не произносил имя этого человека, и не прилагал никаких усилий, чтобы скрыть свое неудовольствие. Но поскольку это было решение Эдди, все, что он мог, — это терпеть.
Он все думал когда же Джеральд перестанет относится с таким пренебрежением к Кетрону.
Не подозревая, что этот день может никогда не наступить, Эдди сделал тихий глоток кофе.
Тем временем Кетрон спустился вниз, готовый к выходу. Священного клинка за его спиной не было.
Для похода на местный рынок не только священный клинок был не нужен — любое оружие казалось излишним. И даже если бы его скрыли, огромный размер и уникально экстравагантный внешний вид клинка все равно привлекли бы внимание. Оставить его было правильным выбором.
Конечно, с мечом или без, даже голыми руками, у Кетрона не возникло бы проблем защитить одного Эдди.
Не желая рисковать переглядыванием между Джеральдом и Кетроном, Эдди схватил Кетрона за руку и быстро потащил его на улицу.
Воздух снаружи был свежим и бодрящим. Становилось холоднее с приближением зимы.
Беспокоясь, что Кетрон может уйти вперед или слишком отдалиться, Эдди робко ухватился за его рукав.
Кетрон бросил взгляд на руку, сжимающую его рукав… и решил проигнорировать. Для него это не имело значения.
— Если холодно, почему ты пьешь что-то со льдом?
— Потому что я навсегда в команде айс американо, ну...
Кетрон не имел ни малейшего понятия, что это значило. Очевидно, он ничего не знал о кофе — не говоря уже об айс американо, которые даже многие итальянцы недолюбливают.
Эдди, позабавившись, лукаво улыбнулся и предложил ему свою чашку.
— Это называется американо… хотя, нет. Такому, как ты, с детскими вкусовыми рецепторами, это не понравится.
В конце концов, у Кетрона была известная слабость к сладкому.
Эдди мимоходом прошелся по самолюбию Кетрона.
И для кого-то вроде Кетрона — кого ни разу в жизни в таком не обвиняли — это было глубоко несправедливо. У него и не было особой любви к сладкому до встречи с этим человеком.
Нахмурившись, Кетрон протянул руку.
Эдди с хитрой усмешкой передал кофе. Возможно, желая доказать Эдди обратное и стряхнуть с себя ярлык «детских рецепторов», Кетрон не колеблясь — сделал огромный глоток кофе.
«Ого. Даже я бы счел это горьким в таком количестве… а я добавил дополнительную порцию».
Он проглотил все за один раз, сильно скривился и пробормотал:
— …На вкус абсолютно отвратительно…
Затем, с видом человека, выбрасывающего проклятый артефакт, он швырнул чашку в ближайший куст.
Эдди наблюдал, как стаканчик со льдом исчезает в кустах, и заморгал, разинув рот.
Что ж… это не большая потеря. Я уже подтвердил, что все, что принесено из «коноbini», автоматически исчезает через несколько дней после того, как превращается в мусор. Пластиковый стаканчик не будет проблемой.
Все же Эдди склонил голову набок.
Его не беспокоила потеря напитка — у него он был в безграничном запасе. Но даже так, Кетрон не производил впечатление человека, который стал бы так легкомысленно бросать чужие вещи, как бы плохи они не были на вкус.
И конечно же, Кетрон выглядел странно смущенным, словно это было не совсем намеренно.
Но ему потребовалось не много времени, чтобы восстановить самообладание и заявить твердым голосом:
— Я заподозрил, что он отравлен, поэтому выбросил.
Его тон был абсурдно уверенным.
Эдди уставился на него, ошеломленный. Яд…?
Но как только смысл дошел до него, Эдди разразился громким, неконтролируемым смехом.
Конечно, Кетрон не говорил этого серьезно. Если бы он действительно был уверен, что это яд, они с Эдди уже бы его выблевали.
Нет, то что он имел в виду — это настолько отвратительно, что могло бы сойти за яд. Как бы он ни ненавидел это признавать, это заявление было сродни признанию, что у него и вправду детские вкусы.
Эдди смеялся долго-долго. Кетрон насупился и обиженно пошел вперед. Только тогда Эдди сумел перевести дух, крикнув: «Постой, я тоже иду!» — и снова ухватившись за рукав Кетрона.
Даже тогда он не мог перестать хихикать.
Яд, сказал он. Даже не испорченный — просто яд. Боже, это слишком мило.
Конечно, сама ситуация была достаточно забавной. Но то, как Кетрон швырнул напиток с такой нелепой серьезностью, делало её еще лучше. Эдди чувствовал, что будет помнить эту фразу — «Я заподозрил, что он отравлен» — еще очень долго. Он не мог перестать смеяться.
Кетрон наконец произнес это, явно достигнув своего предела.
Эдди изо всех сил старался сдержать смех. Если Кетрон расстроится и помчится обратно в трактир, это был бы провал. Ему нужно было попасть на рынок сегодня.
Как раз когда Эдди собрался снова идти, все еще подавляя смех, готовый вырваться наружу, Кетрон внезапно потянулся к его затылку и рванул что-то.
Он что, бьет меня, потому что я слишком много смеялся? Эдди удивленно заморгал.
Взгляд Кетрона стал холодным, когда он посмотрел на мужчину, который наблюдал за ними с второго этажа трактира.
Одним движением Кетрон раздавил то, что схватил. Выражение лица мужчины исказилось, когда их взгляды встретились. В воздухе чувствовалась дрожь маны.
Будучи одним из лучших боевых магов среди фехтовальщиков, Кетрон мог видеть всё.
Он продолжил идти, как ни в чем не бывало, и Эдди — все еще держась за его рукав — невольно подстроился под его шаг.
Оставшийся позади, Джеральд нахмурился при виде этого… затем резко отвернулся.
Он ничего не мог поделать. Если Эдди выбрал того человека, а не его, в качестве сопроводителя, ему пришлось с этим смириться.
Но это не означало, что ему это должно нравиться. Джеральд отвернулся и прислонился к стене, переводя дух.
Он чувствовал дискомфорт в мана-кольцах своего сердца — отдачу от магического фамильяра, которого он посадил Эдди, будучи мгновенно уничтоженным. Этого было недостаточно, чтобы ранить его, но и не было обычным шоком тоже.
Джеральд выплюнул слова, словно разжевывая стекло. Его лицо побледнело.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Глава 16
— Что это, трактирщик? Он твой тайный любовник?
Это было первое, что сказал торговец овощами, увидев их. Эдди на мгновение растерянно заморгал, не совсем понимая.
Но затем, с опозданием, он осознал, что торговец узнал в нем трактирщика — и что комментарий о «тайном любовнике» относился к Кетрону, который шел рядом с ним, пока Эдди все это время цеплялся за его рукав.
Внутренне смущенный, Эдди ответил с непринужденной улыбкой.
— Будь он моим любовником, зачем бы я его прятал? Посмотри, какой он красавец.
— Ну да, красавец, конечно, но у парня довольно агресивная аура. Может, поэтому ты его в тайне держишь?
В конце концов, он был праведным и добрым протагонистом.
Тем временем настоящий объект разговора, Кетрон, смотрел на них двоих так, словно не мог поверить, что они открыто болтают о нем прямо перед ним. Но ни Эдди, ни торговцу, казалось, не было дела. Оба знали, что это просто шутка.
Ну — в основном шутка. Под подтруниванием была крупица правды. В конце концов, столица Империи Ренеба, Ирена, была известна как Город Утех. Никого особо не заботили здесь социальные перегородки. Даже то, что у дворян были любовники-мужчины, было привычно для всех.
Собственно, в оригинальном романе «Герой не слишком-то скрывает свою силу» был эпизод с любовником-мужчиной дворянина.
Хотя сцена и не была откровенной, эпизод включал в себя спасение отрядом героя хрупкого на вид простолюдина от наглого дворянина, который попытался утащить его в свое поместье только потому, что тот ему приглянулся.
Особенно запоминающимся этот эпизод делало то, как Августин, обычно такой мягкий и жизнерадостный, отбросил свой обычный настрой и превратился в карающего гневом, полностью уничтожив того дворянина.
— Можешь немного скинуть цену за капусту?
— Эй, так это же капуста высшего сорта по такой цене! Практически даром отдаю!
Торговец овощами стоял на своем. Но когда Эдди наклонился поближе и что-то прошептал, защита мужчины мгновенно рухнула.
— Хозяин, а разве вы в прошлый раз не взяли два банановых молока?
Правда заключалась в том, что Эдди просил Джеральда тихо докладывать о любых клиентах, которые брали больше своей доли. Но он отыграл это с хитрой усмешкой.
— Я собирался одно дочке отдать, а другое сыну...
— О, я понимаю. Когда есть что-то вкусное, конечно, хочется, чтобы твои дети получили это первыми. ...Так что насчет той капусты?
Как кто-то мог не уступить после этого? Торговец поник в поражении.
— Ладно... Я сделаю вам скидку...
С тех пор Эдди пронесся по рынку как профессионал.
Выйти наружу было сложной частью — но после, он умело торговался за цены и хватал все, что привлекало его взгляд.
Поскольку это был рынок, цены на большинство продуктов питания были достаточно низкими, так что даже с все еще тугим кошельком Эдди мог позволить себе достаточно много.
Тут он заметил тележку с закусками. Окруженная детьми, она продавала какую-то пушистую палочку конфеты, которая напомнила Эдди сахарную вату оттуда, откуда он родом.
Притянутый как мотылек к свету, он приблизился.
— Хозяин, какие у вас вкусы есть?
— Хм, практически все фрукты, какие только назовешь!
Я даже не знаю, какие фрукты здесь местные.
Некоторые из фруктов здесь существовали и на Земле. Некоторые существовали в реальной жизни, но не здесь — как бананы. А некоторые существовали только здесь. Что затрудняло выбор.
К сожалению, все вкусы, которые он видел, были от фруктов, которых он не узнавал. Эдди в итоге просто выбрал самый аппетитно выглядящий желтый.
— Тогда я возьму вот этот. Т-татати?
Продавец ловко закрутил палочку и создал гигантский пухлый комок пушистой желтой конфеты(?). Он быстро стал больше, чем лицо Эдди.
Расплатившись, Эдди вернулся к Кетрону с сияющей ухмылкой и предложил ему попробовать.
Судя по его сбитому с толку выражению лица, Кетрон не понимал, почему Эдди передает это ему.
Честно говоря, этот парень не очень сообразительный, да?
Эдди, считавшийся королем неумения чувствовать настроение, судил его за это.
— Кет, ты же обожаешь сладкое.
Говоря так, словно оказывает ему огромную услугу, Эдди продолжал сувать пушистое лакомство Кетрону в лицо, пока тот рефлекторно не взял его.
Когда Эдди держал ее, она выглядела вполне нормальной. Но в руке Кетрона она выглядела как игрушка для детей.
Кетрон попытался вернуть ее с серьезным лицом, но Эдди не сделал ни малейшего движения, чтобы забрать ее обратно. Вместо этого его глаза расширились, словно он только что услышал нечто абсурдное.
— Все в порядке, все в порядке. Взрослые тоже могут любить сладкое.
Эдди бросил на него мягкий, понимающий взгляд, затем протянул руку и нежно потрепал его по голове.
Кетрон замер. Дело было не только в снисходительном тоне — его сбила с толку сама эта трепка по голове. Он держал какую-то вздутую конфету на палочке, которую никогда в жизни не пробовал, и его гладили как ребенка.
Проходящий мимо ребенок потянул маму за руку, глазя лакомство, которое держал Кетрон.
Кетрон понял, что у него есть только два выбора: выбросить ее или просто быстро съесть.
Он выбрал последнее. Съев конфету за один присест, он увидел, что Эдди смотрит на него с гордым, сияющим выражением.
Кетрон почувствовал, что его только что низвели до настоящего ребенка. И он не думал, что это ему просто показалось. Рядом с ним стоял человек, который обращался с ним так, как никто другой никогда не обращался.
Словно он был просто... обычным ребенком.
И по правде говоря, это было не так уж и плохо.
Эдди сиял от гордости. Это не было чем то особенным но он сомневался, что смог бы так уверенно разгуливать без Кетрона рядом.
Прямо сейчас он мог вести себя смело, потому что с ним был Кетрон — словно травоядное, притворяющееся храбрым, потому что за его спиной тигр.
Пока они продолжали делать покупки, груз в руках Кетрона все рос. В конце концов, даже если разделить его между ними, рук все равно бы не хватило. Эдди как раз начал задумыватся, не купить ли ему тележку.
Люди поблизости перешептывались, и в одном направлении начала формироваться небольшая толпа.
— Святая Лайла посещает округ для благотворительной работы!
— Думаешь, мы получим благословение, если подойдем поближе?
Эдди замер на месте, тело рефлекторно напряглось. Затем, осторожно, он бросил взгляд на Кетрона.
Кетрон определенно слышал то же объявление — даже яснее, чем Эдди. Но его лицо было нечитаемым, только пустое выражение.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Глава 17
Она была самым почитаемым священнослужителем в этом мире, пользуясь абсолютной поддержкой и обожанием людей.
Кетрон хотел избежать столкновения с кем-либо из прошлого. К сожалению, место, где они с Эдди стояли, находилось недалеко от округа, который она посещала.
И поскольку оба они были выше среднего роста в этом мире, у них был четкий вид на нее сквозь толпу, собравшуюся, чтобы увидеть ее.
Неподалеку показалась женщина в белоснежных священнических одеждах.
Святая Лайла. Она была элегантной красавицей со спокойной, утонченной аурой.
Ее поразительная внешность выделялась даже на расстоянии — и будь то из-за ее святого статуса или какого-то неосязаемого сияния, она излучала священную, почти светящуюся красоту. Казалось, будто ее подсвечивает божественный свет.
Она когда-то была героиней, которая, естественно, должна была остаться с Кетроном.
Ну, не то чтобы история когда-либо продвигала настоящую романтическую арку.
«Когда ты вернешься, я хочу от тебя подарок».
Лайла сказала это Кетрону перед его отъездом. До того момента она проявляла к нему тонкую привязанность, заработав репутацию потенциальной героини — но так как Кетрон, казалось, никогда не смотрел на нее в романтическом плане, это оставалось лишь в влажных мечтаниях фанатов.
Даже так, эта одна короткая фраза утвердила ее как сильного кандидата на главную героиню романа «Герой не слишком-то скрывает свою силу».
Это было, по сути, предложение. Единственным, кто не понял этого, был Кетрон. Их отношения никогда не развивались романтически, и Кетрон всегда относился к женщинам с безразличием.
Все же у Лайлы было несколько эпизодов, которые заставляли читателей верить, что именно она окажется с ним в конце, и фанаты бесконечно спекулировали.
Даже было разделение среди читателей: фракция Лайлы и фракция Борам. Ее популярность возросла настолько, что она соперничала с Борам, которая до того была единственной и сильнейшей кандидаткой в героини.
Конечно, даже у Борам не было ясных романтических сцен с Кетроном. Она просто была описана как красивая и, будучи частью основного отряда, естественно стала предполагаемой парой.
Но никто не ожидал, что концовка обернется так, как обернулась.
Борам, девушка с короткими чёрными волосами и с острыми чертами лица, и Лайла, сияющая блондинка, которая выглядела словно сделанной из расплавленного золота — вместе они были двумя столпами «войны героинь» в истории.
Но, если говорить прямо, в итоге развязка была беспорядочной: Кетрон не остался ни с одной из них. Фактически, Борам предала Кетрона и последовала за Артуром, исказив всю романтическую сюжетную линию.
К счастью — или может к несчастью — Кетрон никогда не проявлял романтических чувств ни к одной из них.
Но одно было ясно как день: Лайла была еще одной связью, которую Кетрон потерял. Еще одной частью прошлого, которое было стерто.
Эдди взглянул на Кетрона. Он все еще нес сумки, полные овощей и мяса, которые купил Эдди, и хотя Лайла была хорошо видна вдали, его лицо не изменилось вовсе.
Но… Неужели он действительно не затронут?
Она тоже была частью прошлого, которое он потерял.
Сам того не осознавая, Эдди легонько дернул Кетрона за рукав. Кетрон, который смотрел в сторону Лайлы, перевел взгляд на Эдди.
Его холодные, безразличные глаза встретились с глазами Эдди, который улыбался, словно ничего не знал.
— Кет, похоже, мы купили все, что нужно. Может, вернемся?
Эдди собрал все по своему списку. Некоторые готовые гарниры, овощи для салата и даже несколько незнакомых фруктов. Этого было достаточно, чтобы попробовать некоторые новые позиции в меню закусок.
Кетрон посмотрел на Эдди, затем медленно кивнул. Он отвернулся без колебаний.
Эдди тихо вздохнул с облегчением и бодро сказал:
— В следующий раз возьмем тележку.
Кетрон снова кивнул — у него не было причин возражать.
Не подозревая, что он своим кивком только что пообещал Эдди «следующий раз».
Лайла заметила двух мужчин случайно, когда обходила больных, благословляя их.
Один из них был высоким, с мощным телосложением. Другой выделялся своим мерцающими серебристо-белокурыми волосами.
Она не могла разглядеть их лица, только спины — но что-то в них привлекло ее внимание, и Лайла остановилась, сама того не осознавая.
Тот, кто выделялся для нее больше, был высоким мужчиной с черными волосами.
Его спина выглядела странно знакомой. Легкая боль шевельнулась в ее груди, словно далекое, тоскливое воспоминание.
…Но я не знаю никого с таким телосложением. Так почему?
Когда ее разум начал погружаться в необъяснимое любопытство, несолько крючков, казалось, расцвели в ее мыслях. Именно тогда кто-то подошел к ней.
Она рефлекторно обернулась на голос, но как только увидела, кто это, слабая улыбка на ее лице исчезла.
Там стоял щеголевато одетый молодой человек. Он выглядел молодым, но, несмотря на внешность, он был дворецким из дома графа.
Для знатного дома иметь дворецкого столь юного возраста обычно означало одно из двух:
Либо предыдущий дворецкий, умер рано, оставив должность сыну или передал кому-нибудь…
Или же знатный дом был настолько новым, что даже история его прислуги только началась.
В данном случае это было последнее.
Это был дворецкий новоиспеченного графа Фонтейна — Артура.
Но в тот момент, когда Лайла увидела лицо молодого дворецкого, ее выражение стало холодным.
— Вы приехали аж сюда? Я же сказала, что навещу лично, разве нет?
— Прошло несколько неделя с тех пор, как вы это сказали, миледи. Граф чувствует себя очень опечаленным.
Его, улыбающееся лицо было раздражающим. И при столь многих наблюдающих глазах было ясно, что он выбрал это время и место намеренно.
Так что она не сможет отказаться.
Дворецкий бросил на нее взгляд преувеличенного сожаления и снова заговорил, хмуря брови.
— Вы не присутствовали на параде. Ни на церемонии вручение титула. Граф давно не видел вашего лица. Разве можно винить его за то, что он чувствует себя печально?
Святая Лайла и Герой Артур — теперь граф Артур Фонтейн — были помолвлены.
Перед тем как отправиться на убийство Короля Демонов, она намекнула, что надеется на его предложение по возвращении. Это было тонко, но достаточно очевидно.
Он победил Короля Демонов. Он вернулся. И он сделал предложение.
Но странно, Лайла не чувствовала себя счастливой вовсе.
Это было предложение, которого она жаждала, возвращение, о котором молилась… Однако в тот момент, когда она увидела его лицо, острая мысль пронзила ее:
Ее любовь к нему не умерла. Она все еще существовала в её сердце.
Но было похоже, что эта любовь заблудилась — блуждала запутанно, никогда больше не достигая Артура.
Она даже не понимала почему. Она никогда не молилась Богу о своих личных делах… но в этом она нарушила тот обет и попросила божественного совета.
И что сказал Господь, всегда отвечавший на ее молитвы?
— Дитя мое, твое сердце все еще тоскует по герою.
Этот ответ развеял её сомнения — но не беспокойство. Поэтому она всё время откладывала визит, который пообещала Артуру.
И теперь он прислал своего дворецкого, чтобы оказать на нее давление на публике.
— Хорошо. Я навещу после того, как закончу благотворительную работу.
— Я приготовлю карету и буду ждать.
Он даже оставлял карету, чтобы она не смогла улизнуть. Она уже несколько раз откладывала встречу, но это было сродни принуждению.
Кусая губы снова и снова, чтобы подавить нарастающее разочарование, Лайла восстановила улыбку, думая о пациентах, ждущих ее, и о множестве граждан, наблюдающих.
— Если вы не придете на этот раз—
Настойчивое замечание заставило ее потерять терпение, и ее выражение стало ледяным. Дворецкий отступил с мягкой улыбкой, словно это было его намерением с самого начала.
Лайла отвернулась, ее лицо затенено усталостью.
Ей уже не хватало мира и тепла ее храма.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Ого, возможно она будет адекватным персом, но фиг ей а не мгг.
Глава 18
Артур Фонтейн, так называемый герой и новоиспеченный дворянин — теперь граф Фонтейн — проживал в императорском дворце уже неделю.
С тех пор как он вернулся в Империю, после того как насладился славой грандиозного парада и роскошного фестиваля, проведенного в его честь, он остался здесь.
Император пожаловал ему титул графа, подарил достойный дом в столице и предоставил всех необходимых слуг и прислугу, подобающих новоиспеченному дворянину.
Император даже предложил ему земли в южном регионе, но Артур, который не намеревался покидать столицу, вежливо отказался, поэтому настаивать не стали.
Учитывая его заслуги, такое обращение — хотя и чрезмерное при обычных обстоятельствах — не вызвало особой критики. Только среди старых дворянских фракций некоторые ворчали, что титул графа — это уже слишком. Но даже эти голоса быстро смолкли перед лицом его репутации героя, спасшего континент.
Все же Артур останавливался не в поместье, которое даровал ему Император. Вместо этого он продолжал проживать в императорском дворце в качестве почетного гостя.
Обычно это было бы невозможно для обычного дворянина, но как для человека, который, предположительно, спас весь континент, никто не смел поднимать вопрос о его наглости и невежливости.
Небрежно развалившись на мягком шезлонге, Артур не спеша отправил себе в рот вишню из стоявшей рядом миски.
Попробовав фрукт, он слегка скривился.
Главный слуга, стоявший неподалеку, быстро шагнул вперед и заговорил.
— Я немедленно принесу свежую партию.
Он сказал, что все в порядке, но его рука, небрежно протягивающая блюдо вперед, ясно означала «принеси другую». Умение угадывать предпочтения своего господина — отличительная черта хорошего слуги — и за прошедшую неделю главный слуга хорошо уяснил характер Артура Фонтейна.
Он поспешно взял блюдо и вышел из комнаты.
В тот самый момент в комнату вошла красивая женщина с черной каре. Знакомый вид заставил главного слугу вежливо поклониться и выйти, закрыв за собой дверь. Это было почти как передача эстафеты, когда женщина вошла внутрь и приблизилась к Артуру.
Младшая дочь дома маркиза Эванс и одна из первых членов отряда героя — маг с великой силой и прославленная героиня сама по себе.
Император также предлагал ей дворянский титул, но, как и божественный воин Августин, она отказалась. В конце концов, ее семья и так имела почетный титул, и, будучи младшей дочерью, она не имела причин жаждать еще одного.
Увидев Борам, Артур лениво помахал ей рукой в знак приветствия.
Борам кратко кивнула и молча заняла место напротив него. Вскоре после этого главный слуга вернулся с новой тарелкой вишен. Взгляд Борам скользнул по блюду.
Золотое блюдо, доверху заваленное холодными вишнями. Поскольку Артур отослал предыдущую тарелку, возвращение со свежей можно было объяснить только его изменчивым вкусом.
Борам тихо вздохнула про себя.
Несмотря на то что он проживал в императорском дворце уже неделю, никто его не критиковал. Несмотря на то что он абсолютно ничего не делал, все им восхищались и уважали.
Каштановые волосы, карие глаза — его внешность была обычной. Ему не хватало впечатляющей силы или сильной ауры. Во всех аспектах он был ничем не примечательным. Тем не менее его почитали как героя, спасшего мир.
Или, скорее, все так все считали.
Даже несмотря на то, что к кому-то из ее близких относились как к драгоценности, Борам чувствовала странное беспокойство в глубине души. Она повернулась к слугам и сказала:
Без колебаний они вышли. Хотя это правда, что они были слугами героя и обучены быть отзывчивыми, они также подчинились, потому что приказ отдавала Борам — архимаг, героиня войны и дочь уважаемого маркиза Эванс.
Когда в комнате воцарилась тишина, Борам небрежно наложила заклинание, чтобы предотвратить подслушивание. Тем временем Артур не спеша отправил себе в рот еще одну вишню с тарелки.
Артур сразу перешел к главной теме. Борам покачала головой.
— И это все, на что ты способна? Я думал, это будет быстро.
— Тогда почему бы тебе самому не пойти и не найти его?
Ее ответ был резким. Артур, одаренный сверхъестественным чутьем на такие тоны, усмехнулся.
Борам не ответила. Но Артур испустил долгий вздох и потянулся с преувеличенной легкостью.
— Это потому, что я помолвлен с Лайлой?
При этих словах лицо Борам на мгновение затвердело. Артур, невозмутимый, просто пожал плечами со спокойным выражением лица.
— Не расстраивайся так. Ты же знаешь, как обстоят дела — мне нужна легитимность, оправдание. Кто-то, кто прикроет моё отсутствие благородной крови».
Он был не из какого-нибудь благородного рода. Даже сейчас многие недолюбливали Артура за то, что он поднялся из простолюдина до графа.
Даже если его провозглашали героем, спасшим континент, возвышение простолюдина до дворянства оставалось спорным вопросом.
Но Артуру было особенно все равно. Пусть ворчат. Общественное мнение было на его стороне — и, что более важно, Император тоже.
Император оказал ему более чем достаточно милости, сказав просить что угодно. При такой поддержке почему бы ему не наслаждаться привилегиями от своего положения?
Безусловная поддержка Императора, легендарные деяния героя — добавляя к этому легитимность, и он станет идеальным дворянином.
— И кроме того, — добавил Артур, — это она предложила.
Если быть точным, она призналась в чувствах и попросила предложения.
Не от Артура, конечно — от прошлого героя.
Но разве теперь это имело значение? Героем был больше не Кетрон. Им был Артур.
Артуру было нетрудно занять место, оставленное Кетроном. Поскольку воспоминания мира о Кетроне теперь были стёрты, они заполнилось именем и лицом Артура.
Более точно, личность героя была подменена.
Временами случались моменты замешательства, но они не были значительными. В конце концов, забывчивость-мощное оружие
Артур посмотрел на молчаливую Борам и сказал:
— Тебе нужно найти его. Постарайся усерднее. Пожалуйста.
Борам, которая внимательно слушала, наконец заговорила.
«Он уже мог умереть. Он был смертельно ранен».
Это, безусловно, было возможно. В то время его травмы были тяжелыми — у него был разорван бок, его выносливость была на пределе. Логичнее было бы предположить, что он не выжил.
— Не-а. Этот парень не умер бы от таких травм. Ты же знаешь, что за монстр Кетрон.
Почему-то Артур был уверен, что Кетрон не умер. Даже с разорванным боком, с вываливающимися внутренними органами, Кетрон стиснул бы зубы и дополз бы до победы. Он не был из тех, кто падает от простых ран.
Так что если Кетрон выжил и осознал предательство, было только две возможности:
Он вернется, кипя от ярости, или сломается, сломленный и опустошенный. Кетрон был силен, но в то же время молод, неуравновешен и не уверен, как опереться на других.
Они вчетвером путешествовали вместе еще до того, как Кетрон достиг совершеннолетия, рискуя жизнью, и стали близкими друзьями. Артур хорошо его знал. Он знал, что Кетрон по-своему заботится о своих товарищах.
Если он потеряет их всех сразу — нет, если он потеряет вообще всё, что было у него до этого — он может просто свихнутся.
Физическая сила не имела к этому никакого отношения. Его разум все еще был разумом мальчика.
— Хах, ну, может быть так и произошло.
Но Артуру было все равно в любом случае — умер ли Кетрон или сломался.
— Я предпочитаю чтобы он где нибудь помер. Иначе это заставляет меня нервничать. Одна мысль о том, что этот парень все еще может быть жив где-то, вызывает у меня озноб.
Артур второй, кто присоединился к вечеринке, решил начать свое путешествие. Он верил, что понимал Кетрона лучше, чем кто-либо другой.
Этот парень был монстром. Вот почему он смог совершить невозможное — убить Короля демонов, будучи простым человеком.
Действительно, мысль об этом была впечатляющей.
Борам молча закрыла глаза. Артур увидел, как ее ресницы опустились на зрачки, и лучезарно улыбнулся.
Он взял вишенку и отправил ее в рот. Она показалась ему сладкой и прохладной на языке — без горечи, как раньше.
Прямо как его текущая ситуация.
— Этот парень должен подохнуть. Для блага всех.
В его голосе не было и малейшего намека на сомнение.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Глава 19
Борам вышла из комнаты Артура и неспешно зашагала по коридорам императорского дворца.
Каждый встречный загорался при виде одной из легендарных героев. Люди почтительно кланялись, проходя мимо, их глаза светились благоговением и восхищением.
Путь её был величественным и ухоженным. Она шла по нему как нечто само собой разумеющееся, в окружении тех, кто почитал её как героиню.
И всё же — почему её грудь была пуста, словно выжженная земля?
Артур велел ей «найти Кетрона», но как ей было легко отыскать того, в чьём присутствии в Империи она даже не была уверена? К тому же, тому мужчине уже давно следовало бы понять, что магия — не всемогущий инструмент.
Борам прижала кончики пальцев ко лбу, словно пытаясь усмирить нарастающую головную боль.
Что вообще она нашла в этом совершенно ничем не примечательном мужчине?
Почему — почему это должен был быть именно он?
Чувства — странная штука. Она вздохнула снова. Неужели сейчас было не слишком поздно для сожалений, не слишком поздно копаться в прошлом?
Она сама выбрала встать на сторону Артура. Она сама предала Кетрона.
Время от времени Борам видела Кетрона во сне. В тех снах он не произносил ни слова упрёка, не смотрел на неё с ненавистью. Он просто молча смотрел на неё, не говоря ни слова.
И каждый раз тот осколок совести, который она считала давно исчезнувшим, колол её до самого сердца, пока она не просыпалась вся в холодном поту.
«Никто не знает, в любом случае».
«Пока мы будем молчать, никто и никогда не узнает».
Она согласилась не без колебаний — но в конце концов ради Артура она предала Кетрона. Добровольно стала его сообщницей.
Ещё один тихий вздох сорвался с её губ. Как раз в этот момент она подняла голову и заметила приближающуюся с дальнего конца коридора роскошную женщину.
Ту самую женщину, что когда-то любила Кетрона, а теперь, сама того не ведая, была предана другому.
Или не совсем того не ведая. Лейла согласилась на помолвку с Артуром, но не стремилась быть к нему ближе. В её поведении чувствовалась какая-то неуверенность, что-то неразрешённое.
Всё же любой женщине, стоящей рядом со своим женихом, вряд ли будет приятно видеть другую женщину возле него.
Или… может, это ей было неприятно?
Борам усмехнулась про себя и поклонилась первой. Даже если её и величали героиней, перед ней была Святая — избранница Бога. Не было никакого резона задирать перед ней нос.
Больше всего совесть не позволяла Борам встретиться с Лейлой взглядом.
Первой заговорила Лейла. Борам покорно кивнула.
Незнакомый титул заставил Борам на мгновение вздрогнуть, но она кивнула и ответила почти сразу.
Этому титулу не было места в тех любовных балладах, что пели барды — в тех историях о великой, запретной любви. Они всегда использовали более близкие обращения: он, Артур. Но теперь она называла его Графом — словно желая подчеркнуть дистанцию между ними.
Это был один из побочных эффектов попытки втиснуть Артура в пустоту, оставленную пропавшим Кетроном. И из всех людей именно Лейла любила Кетрона. Борам понимала это чуство лучше кого бы то ни было.
Лейла прямо посмотрела на неё и произнесла.
— Граф… совсем не изменился, не так ли?
Борам затаила дыхание. К счастью, Лейла, казалось, не заметила этого и продолжила.
— Это странно. Ничего не изменилось, но почему-то… такое чувство, будто это не тот человек, которого я знала раньше.
— Я говорю себе, что это просто время — что люди меняются. Возможно, это глупая мысль.
Борам не ответила. Лейла приняла её молчание за неловкость и уже собиралась сказать, чтобы та не обращала внимания на её странные размышления, как вдруг —
Весёлый голос неожиданно врезался между ними. Борам обернулась.
К ним приближался высокий, широкоплечий мужчина. С его крепким телосложением его легко можно было принять за рыцаря, но белые одеяния священнослужителя говорили об обратном.
Это был Августин, воин света — ещё один из героев.
— Святая, не ожидал встретить и вас здесь.
Его тон был лёгким, даже игривым — не таким, каким обычно говорят со Святой. Но Лейла олицетворяла божественное, а Августин был известен как оружие богов. Как двое избранных, его раскованность не выглядела совсем уж неуместной.
Борам тихо выдохнула. Разговор наедине с Лейлой начал её душить.
— Давно не виделись, Августин.
— Ага, Борам. Тебя в последнее время не поймать.
— Это не мне тебе стоит такое говорить?
Пока двое непринуждённо общались, Лейла вежливо кивнула.
Августин вызвающе ухмыльнулся, когда она проходила мимо.
— Пришла повидаться с Артуром, а?
Её ответ был резким и твёрдым. В её тоне не было ни капли застенчивости или смущения. Она звучала совсем не как девушка, навещающая возлюбленного.
Хотя он и не получил желаемой реакции, Августин не особо интересовался романтическими делами. Он пожал плечами и весело помахал ей вслед.
Когда та отошла достаточно далеко, он наклонился к Борам и прошептал заговорщицким тоном.
Борам не ответила. Это замечание не стоило того, чтобы его комментировать. Августин посмотрел на неё и склонил голову набок.
— Ты в последнее время какая-то подавленная.
Она на секунду замялась, но затем ответила достаточно тихо.
— Ага, не в твоем характере хандрить.
Борам не хотела продолжать эту тему. Она перевела разговор в другое русло.
— Я? Император пожелал меня видеть. Решил заодно заглянуть и Артура проведать.
Его беззаботная ухмылка говорила о том, что у него нет никаких забот в мире. И действительно, с чего бы?
Они победили Короля Демонов. Они — герои. Впереди должна быть только счастливая жизнь — не было причин для беспокойства.
Августина не было внутри замка Короля Демонов во время решающей битвы — он сдерживал армии снаружи. Из-за этого он получил «Благословение Забвения». Как и остальные, он полностью утратил воспоминания о Кетроне.
По правде говоря, Августин никогда не был тем, кто способен на предательство. Слуга Господа, преданный и искренний — даже сладкоречивый Артур не смог бы уговорить его на измену.
Предательство Борам стало возможным лишь потому, что она делила с Кетроном те самые воспоминания.
Она медленно вздохнула и спросила, стараясь, чтобы голос звучал ровно и он ничего не заподозрил.
Борам нахмурилась. Маркиз Мегин — его недавно убили. Влиятельный дворянин и один из самых ярых противников возвышения Артура.
Будучи дочерью дворянина, Борам раньше обменивалась приветствиями с его домочадцами. Она хорошо помнила этого человека.
— Император поручает тебе расследование?
Он широко ухмыльнулся, явно не желая вдаваться в подробности.
Несмотря на сан, Августин не был особо набожным или серьёзным — во всяком случае, не таким, какими обычно изображают святых.
Хотя когда-то он и был членом их отряда, он присоединился ради Кетрона. Теперь, когда Кетрона не было, Августин, казалось, всё больше отдалялся от Артура и Борам, проводя с ними меньше времени и говоря всё меньше с каждым визитом.
Артур отмахивался, говоря, что приключение окончено, так какая разница? Но Борам всегда была настороже. Эта растущая дистанция — именно так и начинают появляться трещины.
Пока что реальных проблем не возникало, но…
Ещё одна вещь для беспокойства, — тихо вздохнула Борам.
— А теперь я отправляюсь по-настоящему веселиться.
Его внезапный комментарий заставил Борам поднять бровь.
— Вон в той гостинице на центральной площади продают забавную еду. Собираюсь проверить.
— Забавную еду? Разве еда бывает забавной?
— Если она обжигающе острая, то это весело по-новому.
Её проблеск любопытства тут же угас.
Августин спросил небрежно, но Борам поняла, что это лишь вежливое предложение. Ей это не понравится. Острое — не её вкус, и она будет чувствовать себя неловко.
— Нет, спасибо. Я не люблю острое.
Он не стал настаивать. С лёгкой улыбкой он повернулся, чтобы уйти.
Без тени сожаления Августин ушёл. Борам на мгновение застыла на месте, провожая его взглядом.
У неё не было времени на это. Предстояло ещё много дел.
И самое главное, первоочередная задача — выяснить, куда же подевался Кетрон.
Хфм… Она вздохнула ещё раз и ускорила шаг.
Не подозревая, что только что упустила самый важный шанс, который ей представился.
Переводчик и редактор: Mart Propaganda.
Глава 20
С той самой прогулки Эдди и Кетрон стали вместе выходить за пределы таверны всё чаще.
Конечно, ничего грандиозного. Они просто прогуливались по ближайшему парку, бродили по округе или заглядывали на рынок. Поначалу Кетрон вообще не хотел выходить, но вскоре настолько привык, что иногда даже сам начинал ждать Эдди.
— Наш Кет наконец-то сам захотел на улицу!
Конечно, когда Эдди слишком распереживался и начал суетиться, Кетрон нахмурился и едва не отказался снова выходить — но, несмотря на такие мелкие неурядицы, их небольшие вылазки вошли в ежедневную рутину.
За это время Эдди купил на рынке Кетрону немного одежды, а ещё — несколько мотков пряжи. К удивлению, в этом мире тоже вязали.
Для Эдди это было чем-то ностальгическим. В детстве он каждую зиму сидел рядом с матерью на диване, наблюдая, как она вручную вяжет для него варежки и шарфы.
«Отлично, это же косичка. У тебя действительно хорошо получается — сразу видно, сын своей матери».
Выражение лица Эдди помрачнело, когда он взглянул на пряжу и спицы. В груди возникло неприятное ощущение, словно что-то застряло под рёбрами. Он прикусил губу, но вскоре вернул себе обычное выражение лица.
С лёгкой улыбкой, будто бы его лицо и не омрачалось вовсе, он бодро окликнул Кетрона.
— Кет! А ну-ка пошли разомнёмся!
Сегодняшней вылазкой был запланирован круг по парку.
Легко уговорив Кетрона выйти, Эдди помахал Джеральду и уверенно зашагал прочь от таверны.
Конечно, «парк» — это было громко сказано. На деле это была просто грунтовая дорожка вокруг большого озера — совсем не ухоженная зелень современного парка — но свежий воздух наступающего прохладного сезона наполнял лёгкие особой бодрящей ясностью, что была вполне приятна.
Правда, с наступлением холодов такие неспешные прогулки, наверное, станут невозможны… но Эдди, который с гордостью считал себя записным «любителем-ледяных-напитков-даже-зимой», холод нисколько не смущал, и он думал, что всё будет в порядке.
Эдди сделал глоток спортивного напитка, который прихватил раньше из «Kombini», и протянул бутылку.
Кетрон прищурился, разглядывая подозрительную голубую жидкость. С тех пор как случилась история с американо, у него появилась привычка колебаться, прежде чем принять что-либо из рук Эдди.
Всё же, как всегда, он в конце концов взял её и осторожно попробовал.
И затем, неожиданно, начал с лёгкостью жадно пить.
Бутылка объёмом 600 мл опустела за считанные секунды.
Сделав мысленную заметку, Эдди сиял от удовлетворения.
«Ага. Мой маленький котёнок определённо сладкоежка».
Хотя Эдди и называл это разминкой, это было не более чем один круг вокруг озера. Они быстро управились.
Он продолжал идти, всё ещё держась за рукав Кетрона, и, к счастью, Кетрон не оттолкнул его и не отверг прикосновение. Эдди воспринял это как хороший знак — доказательство того, что Кетрон хорошо адаптируется к внешнему миру.
Хотя он всё ещё немного вздрагивал, когда мимо проходили незнакомцы, по крайней мере, он уже не закрывался.
Эдди был так уверен. Казалось, всё шло как по маслу.
Но вскоре этим иллюзиям суждено было развеяться.
Позже в тот же день, после прогулки, Кетрон в одиночестве спустился на первый этаж.
Ему надоел постоянный шум священного меча.
С тех пор как меч осознал, что его забыли и предали, он был в ещё большей ярости, чем сам Кетрон — бесконечно твердя о мести. Теперь же, раздражённый видимым самодовольством Кетрона, меч стал шуметь громче прежнего.
《Разве ты не остался лишь до тех пор, пока не залечил раны?》
У Кетрона не нашлось возражений. Раны давно зажили. Остались лишь едва заметные следы. В прошлом такие повреждения даже не считались бы ранами. Священный меч указывал именно на это.
Тем не менее, хоть и не одобряя, меч не давил на Кетрона слишком сильно. Словно бы понимал причину.
Кетрон вздохнул и провёл сухими ладонями по лицу.
Даже он сам не понимал, почему не уходит. Почему день за днём задерживается здесь, хотя когда-то вёл себя так, словно готов был уйти в ту же секунду, как поправится.
Почему мысль об уходе даже не приходила ему в голову?
Разве так можно? Просто оставаться здесь, ничего не делая?
У него не было больше великой миссии по спасению мира. Она уже обратилась в пепел. И кроме неё… не было ничего, что он хотел бы делать особо.
Священный меч требовал мести, но она казалась невозможной и далёкой. С чего бы вообще начинать?
Может быть… просто возможно… можно немного отдохнуть.
Слабая мысль. Но он не мог с собой поделать.
Если бы он сказал это вслух, трактирщик… нет, Эдди… без сомнения, улыбнулся бы, словно так и надо, и сказал:
«Конечно. Почему нет? Отдыхай сколько хочешь, Кет».
Он всегда добавлял это прозвище, хотя знал, что Кетрону оно не нравится. Обращался с ним, как с котёнком. И говорил бы это с такой нежностью.
Одна только мысль об этом делала все его тревоги смешными. Возникало чувство, что всё, возможно, будет хорошо.
Пока Кетрон размышлял об этом, откинувшись на спинке стула…
Если точнее — из-за входной двери таверны послышались возбуждённые голоса.
— Это правда он! — Повезло! Мы прямо на него наткнулись!
Кетрон сузил глаза. Он не понимал, что происходит.
Гвалт нарастал, и в тот момент, когда Кетрон нахмурился, источник шума уже смело распахнул входную дверь таверны и вошёл внутрь.
Первое, что он увидел, — огромная, мускулистая фигура. Облачённый в кристально белое, мужчина сразу же бросался в глаза, на лице его играла широкая ухмылка.
Это было лицо, которое Кетрон знал слишком хорошо.
И в тот же миг только что обретённое чувство лёгкости исчезло — его грудь сжалась так внезапно, что он едва не задохнулся.
Высокий светловолосый мужчина в белых священнической робе, с длинным посохом за спиной.
Один из так называемых героев из первоначального «отряда героя», известный как божественный воин. Августин.
— Говорят, здесь подают какие-то сумасшедшие закуски?
Его ярко-зелёные глаза лукаво прищурились. Хотя он и был одет как жрец, его аура была несомненно аурой воина.
Он был далёк от образа человека, смиренно молящегося на коленях перед божеством. Хотя он и воплощал божественную силу по-своему, он предпочитал сражения миру.
Кетрон встретил Августина пять лет назад. Они столкнулись из-за недопонимания — Кетрон победил — и Августин попросился присоединиться к его путешествию.
Если бы Кетрону пришлось назвать единственного друга в жизни, это был бы Августин. Несмотря на разницу в возрасте, если они не друзья, то кем же ещё?
Но после поражения Владыки Демонов Августин так и не пришёл его искать.
Поначалу Кетрон был больше шокирован, чем чем-либо ещё — гадая, не предал ли его и Августин.
Но вскоре он понял, что Августин не был таким человеком.
Нет, Августин тоже попал под действие магии. Полностью забыл Кетрона.
И именно это позволило предательству свершиться так успешно.
Кетрон смотрел на потерянного друга, сам того не осознавая. Человек, который не отходил от него ни на шаг — теперь незнакомец после столь долгой разлуки — выглядел точно так же.
Титулы, слава, поклонение герою… ничто не изменило его.
Августин, окинув таверну взглядом, встретился глазами с Кетроном.
Его глаза сразу же изогнулись.
Сердце Кетрона упало. На секунду ему показалось, что Августин узнал его. Но в его взгляде не было тепла. Ни намёка на узнавание.
Августин оглядел его с ног до головы и небрежно подошёл, без колебаний заняв место напротив.
Гости таверны не могли не пялиться. Яркий контраст между крупным мужчиной в чисто-белом и сумрачной фигурой, сидящей напротив, был впечатляющим, даже без учёта знаменитости.
— У тебя солидное телосложение.
— Эй, пацан, а ты крепко сбитый, а? — Откуда ты выполз? — Откуда такой взялся?
Голоса из прошлого наложились на настоящее.
— В глазах виден хороший боевой дух.
А вот этого… Кетрон никогда раньше не слышал. Тогда он был всего лишь ядовитым, тощим мальчишкой.
Неосознанно его выражение лица стало мрачным.
Августин взмахнул рукой, словно желая его успокоить.
— Без дурных намерений. Не пойми превратно. Просто… с моим-то опытом я многое могу по взгляду определить. А у тебя реально есть присутствие.
Он почесал затылок, заметив настороженность Кетрона.
— Мне часто говорят, что мне следует быть повнимательнее с речью. Трудно отучиться.
Затем последовала та самая знакомая жизнерадостная ухмылка.
«Если уж так много говоришь, так хоть тон свой поправь. Вечно ты создаёшь больше неловкости, чем требуется».
Это было то, что Кетрон говорил ему чаще всего. Августин был болтлив — прямолинеен, не считается с чувствами других — и постоянно из-за этого попадал в недопонимания.
В памяти отозвалась ответная реплика:
«А ты разве тот, кто может такое говорить? Сколько бы я ни натворил проблем, это ничто по сравнению с хаосом, который учиняет Альбатрос».
Пока Кетрон погружался в груз этих воспоминаний, Августин склонил голову набок.
— Кто ж мне это сказал?.. Память у меня в последнее время как-то подводит. Странно, да? А я ещё молод.
Он даже сам этого не осознавал.
Свидетельство забывчивости Августина — здесь и сейчас — душило Кетрона сильнее, чем предательство Артура или Борам.
Ему нужно было уйти. Взгляды давили. Воздух стал слишком тяжёлым.
Но Августин не собирался отпускать его так легко.
— Если я тебя задел, прости — но если ты не особо спешишь, как насчёт быстрого спарринга? По тебе видно, что ты будешь хорошим противником.
— Я уже давно не разминался по-настоящему. А ты выглядишь подходящим.
Улыбка Августина была яркой и безобидной. Полной той невинной веры, что другой человек согласится — точь-в-точь как раньше.
Это было не то тепло, что исходило от Эдди. Это было нечто совершенно иное, и почему-то… Кетрон не мог себя заставить отказать.