Глава 24. Эта маленькая альфа немного сладкая (Новелла 18+)
Глава 24. «Разве братику не нравится, когда я так прижимаюсь?»
Эти слова мгновенно бросили его в ледяной подвал, заморозив до самого нутра.
Ло Цинъе никогда не думал, что Чу Ицяо соприкоснётся с этим местом. Все три года его борьбы за выживание в «Цезарь-Паласе» остались в прошлом. Даже когда Чу Ицяо спрашивал, он упоминал лишь жалкие отрывки, но в чём заключалась правда?
Он жил ниже грязи под ногами. Он стал частью этого грязного болота среди множества бездомных, брошенных и проданных несчастных. Не важно, добровольно или нет, факт его пребывания там стереть невозможно.
Как же он наивно полагал, что сможет сбежать.
Почему Чу Ицяо знает об этом месте? И что значит «отобрать наш кусок пирога»?
Внезапно он вспомнил вчерашний тревожный звонок Чу Ицяо. Что-то случилось? Какое дело упоминал Юань Нянь? Что могло связывать его с «Цезарь-Паласом»?
Нет, сейчас важно не это. Важно, что Чу Ицяо направляется туда. Ло Цинъе знает это место лучше всех — омерзительное болото, засасывающее безвозвратно.
Каким бы сильным ни был Чу Ицяо, он всего лишь омега. А «Цезарь-Палас» специализируется на омегах, будь то обслуживающий или обслуживаемый. Использование одного омеги для многих и многих для одного — вот их суть.
Посетители подсаживаются на яд. Даже самые сдержанные ломаются, навсегда оставаясь в этом якобы роскошном дворце, добровольно или нет погружаясь в разврат.
Он не может допустить, чтобы Чу Ицяо ступил туда. Сегодня его должны забрать домой — надо что-то придумать.
— Эй, твои феромоны! Возьми себя в руки! — Цзянь Цзэ почувствовал неладное. После звонка лицо Ло Цинъе потемнело, а феромоны стали смертоносными. — Кто звонил?
Он встретился со взглядом Ло Цинъе, и сердце ёкнуло. Предчувствие беды.
— Ненавидишь меня? Вот шанс меня убить. — Ло Цинъе встал, швырнув перчатки. Он смотрел на Цзянь Цзэ сверху вниз, будто на букашку. — Избей меня насмерть.
Ставка — жалость Чу Ицяо. Увидев его избитым, братик пожалеет, заберёт домой и не отпустит. Может, тогда он не поедет в «Цезарь-Палас».
— Ты рехнулся? — Цзянь Цзэ смотрел на безумца. — Думаешь, я лёгкая добыча? Ты провоцируешь меня?
— А ты и правда легко заводишься. — Ло Цинъе усмехнулся. — Пара слов — и ты взрываешься.
— Ёб твою... «Девчонка»! — Цзянь Цзэ вспыхнул. Его горячий нрав не терпел вызовов. — Давай ещё раз, я не проиграю!
Час спустя Цзянь Цзэ смотрел на окровавленного, но улыбающегося Ло Цинъе и сомневался в адекватности реальности.
Ло Цинъе сглотнул железный привкус во рту. Разбитые губы, синяки на щеках — всё это он покажет Чу Ицяо.
Братик пожалеет его, верно? Тогда он останется с ним на ночь. Ради этого можно потерпеть боль.
Цзянь Цзэ не понимал: кто тут сумасшедший — он или Ло Цинъе?
— Ладно, ты будешь мне должен!
Ло Цинъе улыбался сквозь боль. Лишь бы Чу Ицяо пожалел его.
Грязный и порочный Ло Цинъе не должен осквернять взгляд Чу Ицяо.
Он хотел быть его хорошим мальчиком.
Этот маленький альфа никогда не рассказывал о своём прошлом. Всё, что удалось выяснить — детдом, неудачное усыновление. Да и слова Цзян Мянь Хуая о «покупке» Ло Цинъе не подтвердились.
Его история будто стёрта. Какой недосмотр.
Он знал «Цезарь-клуб». Это бизнес деда, место встреч элиты. Но что под ним скрывается целая преступная сеть... Это меняло всё. Как это касалось Ло Цинъе?
Он пожалел о своём обещании забирать его каждую неделю. Сегодня вечером ему нужно в «Цезарь-Палас», поэтому он не предупредил Ло Цинъе о своём приезде.
Пальцы барабанили по рулю. За холодными линзами скрывались непредсказуемые эмоции.
О чём он думает? Этот альфа должен слушаться. Он держит его рядом, потому что нуждается в нём. Всё, что у Ло Цинъе есть, от него. Значит, тот должен платить тем же.
Трубку взяли не сразу. Через десять секунд раздался слабый, растерянный голос.
— Что с твоим голосом? Ты болен?
Вспомнив прошлый раз, когда Ло Цинъе избили, он напрягся.
Ло Цинъе посмотрел на окровавленные костяшки. Специально не перевязывал для правдоподобности. Цель достигнута, теперь надо встретить Чу Ицяо.
Никакого «Цезарь-Паласа» сегодня.
Молчание в трубке всё объяснило. Чу Ицяо не понял, на что злится — на скрытность Ло Цинъе или его слабость? Лицо потемнело.
— Ло Цинъе, у тебя десять минут, чтобы появиться передо мной.
Ло Цинъе сидел на кровати, глядя на отключённый звонок. Чу Ицяо явно зол.
Он резко встал, побледнев от боли, но проигнорировал её. Схватив рюкзак, он вышел.
Мысли путались. Может, Цзян Мянь Хуай что-то сказал? Иначе откуда Чу Ицяо знать о «Цезарь-Паласе»? Почему он приехал именно сегодня?
Он не хотел, чтобы Чу Ицяо узнал его прошлое. И уж тем более — ступил в это болото.
Он упал на самое дно, испачкавшись во всём. Уже не надеялся увидеть свет, пока не встретил Чу Ицяо. Теперь он изо всех сил прячет себя.
Раньше другие унижались перед ним. Сначала и с Чу Ицяо он вёл себя так же. Но проиграл.
Поэтому не пустит его туда. И не позволит узнать, каков он на самом деле.
Ровно через десять минут Чу Ицяо увидел худую фигуру у ворот. Походка была неестественной. Он молча наблюдал.
Ло Цинъе заметил машину сразу. Преодолевая боль, он шёл к ней. Бог знает, как он умудрился добежать от общежития за десять минут. Он ненавидел эту огромную школу.
Окно водителя было открыто. Холодный профиль Чу Ицяо в тёмно-синем костюме выглядел неприступным.
Дрожащий голос. Чу Ицяо поднял глаза, Ло Цинъе стоял у двери со свежими ссадинами на лице, виновато глядя на него.
— Что я говорил в прошлый раз?
Ло Цинъе замер. Он никогда не слышал такого ледяного тона. Пустые глаза Чу Ицяо шокировали его.
— Я, Чу Ицяо, не держу бесполезных людей. Если тебя тронут снова, ты мне не нужен. Разве ты забыл? — взгляд скользнул по разбитой губе. Раздражение клокотало внутри.
Ло Цинъе вцепился в окно. Глаза расширились от ужаса, наполнившись влагой.
— Братик, я виноват, не бросай меня... Это не я, я не хотел...
Сдавленный, испуганный голос дрожал, как у брошенного зверька. Пальцы Чу Ицяо сжали руль. Взгляд упал на окровавленные суставы, и ярость вспыхнула.
Ло Цинъе в ужасе упёрся в стекло, не обращая внимания на боль.
— Братик, не уезжай! Я больше не буду! Забери меня!
Чу Ицяо считал себя беспощадным. Окно остановилось. Он резко тронулся с места.
Ло Цинъе пошатнулся, едва не упав. Когда он выпрямился, машина уже уезжала. Сердце упало в пропасть.
Всего месяц надежды, и снова падение. Он уже стал жадным, захотел быть человеком.
Он переоценил себя. Думал, что нужен Чу Ицяо. Но теперь ясно — это он нуждается в нём.
Ненавистные слёзы лились рекой. Только перед Чу Ицяо он позволял себе такую слабость, но не ожидал такой реакции.
Он смотрел вслед машине, впиваясь ногтями в рану. Боль проясняла сознание.
Слёзы застилали взгляд, но он не останавливался.
— Хотя бы на секунду остановись...
Школа была пустынна. Хрупкая фигурка в зеркале заднего вида становилась всё меньше, жалкой, как брошенный котёнок.
Чу Ицяо отвел взгляд, затем резко развернулся.
Ло Цинъе плакал, когда машина вернулась. Он ощутил путь от рая к аду и обратно.
Окно опустилось. Чу Ицяо смотрел на заплаканного Ло Цинъе. Тот глядел с немым упрёком, будто его предали. Что-то ёкнуло внутри.
— Братик, я тебе всё-таки нужен?
Чу Ицяо видел, как тот прижал руки к бокам. Распухшие от слёз глаза, виноватый вид, злиться было невозможно.
Ло Цинъе не услышал желанного ответа. Взгляд потемнел. Он опустил голову:
Ло Цинъе поднял глаза, встретив взгляд Чу Ицяо. Он не верил своим ушам.
— Я сказал «да». Ты мне нужен. Теперь садись в машину.
Он никогда не шёл на уступки — ни в работе, ни с подчинёнными, ни с семьёй. Но с этим альфой он был бессилен.
Ло Цинъе бросился на пассажирское сиденье, даже не пристегнувшись, и вцепился в Чу Ицяо, прижавшись к его шее.
Машина была просторной, но их поза выглядела слишком интимно. Ло Цинъе обнимал его так крепко, будто хотел впитать в себя.
Чу Ицяо замер, чувствуя, как по шее скатываются капли. Он плачет?
Он должен был оттолкнуть его. Но тепло Ло Цинъе лишило его воли, развеяв раздражение последних дней.
В машине стояла тишина. Только дыхание нарушало покой.
Грудь прижималась к груди, сердца бились в унисон, делая объятия ещё более двусмысленными.
— Прости... Меня снова обидели. Я бесполезен.
Чу Ицяо растаял. Как можно злиться на такое?
— Разве я не говорил, что я с тобой. Не бойся.
Внезапно он нахмурился. Кто посмел его тронуть? Разве его слова — пустой звук?
— Но я боюсь, — Ло Цинъе прижался к его шее, вдыхая феромоны. Взгляд упал на железы, воспоминания о той ночи заставили сердце сжаться.
Он не пустит Чу Ицяо сегодня никуда. Никто не смеет на него смотреть.
Глаза наполнились одержимостью.
Чу Ицяо сдался перед этим капризным тоном:
— Ты же альфа. Тебя бьют, а ты подставляешься?
Он вспомнил, что нанял для него тренера. Неужели не научился защищаться?
— Я не дурак, — Ло Цинъе заметил, что Чу Ицяо не обнимает его. — Братик, обними меня.
Чу Ицяо увидел молящие глаза и рассмеялся.
— Мне больно. Но если братик обнимет, всё пройдёт, — Ло Цинъе почувствовал, как рука Чу Ицяо легла на спину, и жадно прижался сильнее. — Я хочу, чтобы братик был со мной.
— Разве я не за тобой приехал? — Чу Ицяо не мог вести машину в такой позе. — Давай сначала поедем, а дома обнимемся, хорошо?
— Дома тоже можно обниматься?! — Ло Цинъе поднял голову, глаза сияли. — Тогда можно я буду спать с братиком? Хочу обниматься во сне!
Так он узнает, если Чу Ицяо соберётся уходить.
Чу Ицяо едва заметно нахмурился, но увидел расстроенное лицо Ло Цинъе, будто весь мир его обидел.
— Разве братику не нравится, когда я так прижимаюсь? — Ло Цинъе играл с пуговицей его пиджака, опустив голову так, чтобы Чу Ицяо не видел его истинных эмоций. — Тогда я больше не буду...
Показной отказ — всегда провокация. Но перед ним был Чу Ицяо.
— Тогда почему ты всё ещё висишь на мне сидишь?
Ло Цинъе замер. Он поднял глаза, удивлённый такой ответной репликой, и вдруг его притворная обида стала настоящей.
Этот омега — каменная стена. Никакие уловки не работают.
Чу Ицяо увидел его искренне раненый взгляд и рассмеялся.
— Шучу. Дома дам тебе насладиться.
Он посадил Ло Цинъе на место и наклонился, чтобы пристегнуть его.
Его голос был нежен и полон снисходительности. А финальная фраза окончательно порвала последние нити самообладания Ло Цинъе.
Этот омега всегда умел играть его эмоциями. Это сводило с ума.
Чу Ицяо думал, что, если Ло Цинъе уснёт, он сможет уйти. Он мог злиться, но не сегодня, были дела поважнее. Когда он потянулся за ремнём, Ло Цинъе снова обнял его за шею.
В паре водянистых глаз, которые были рядом, была невинность ребёнка и немного тайного искушения, что было крайне противоречивым мальчишеским чувством.
— Запомни, что ты сказал мне, братик.
Ло Цинъе обнял Чу Ицяо за шею и улыбнулся, хотя его глаза немного опухли от недавних слез, но это совсем не повлияло на его красоту, в это время он был похож на хорошо воспитанного кота, и единственное, чего не хватало, так это виляющего хвоста.
— Тогда я буду сидеть на братике всё время сегодня вечером.
Это был его шанс. Если Чу Ицяо действительно хотел пойти в «Цезарь-Палас», то не должен винить Ло Цинъе в непослушании.
— Юнец, — Чу Ицяо беспомощно потёр переносицу. — Будь умницей и сиди спокойно, я поведу, я исполню обещание, когда мы вернемся домой.
Увидев, что этот парень сидит спокойно, он снова схватил руль и уехал от школы.
Останутся ли следы существования Ло Цинъе в «Цезарь-Палас»? Что это за место? Что Ло Цинъе делал там раньше? Когда он подумал об испуганном и намеренно льстивом облике Ло Цинъе, когда впервые его увидел, он не осмелился предположить большее.
Он никогда не мог себе представить, что такое место может скрываться под «Цезарь-клубом», не говоря уже о том, что для входа нужно было использовать свое настоящее имя.
Сегодня вечером он хотел бы посмотреть, что это за место для пьяной элиты.
Ло Цинъе послушно сел. Он держался за ремень безопасности и всю дорогу смотрел на Чу Ицяо. Он не видел Чу Ицяо целую неделю, поэтому ему нужно было смотреть, пока он не насладится этим видом.
Его взгляд скользнул вниз от профиля Чу Ицяо и, наконец, остановился на руке, держащей руль.
На фоне темного кожаного руля эти руки казались белыми и тонкими, с четкими суставами. Кости запястья, смутно выглядывающие из-под манжетов, так соблазнительно выгибались при повороте руля, что вид этот мог возбудить каждого.
Он просто держал руль, а фантазия Ло Цинъе представляла, как соблазнительно эти руки будут сжимать простынь.
Он уже думал о том, что делать.