Глава 6. Мой сладкий искуситель (Новелла 18+)
Я стоял с выпученными глазами и почувствовал, как веки задеревенели. Отец взглянул на меня и, кажется, испугался.
— Ты хочешь в туалет? — спросил он с озадаченным видом, открывая багажник, чтобы положить туда чемодан Сахёна.
Я покачал головой и быстро попытался стереть эмоции, но остатки расстроенных чувств все еще бушевали во мне.
Я попытался контролировать свой нос, который, казалось, расширялся без моего контроля, и взглянул на Сахёна. Он сосредоточенно пытался уложить чемодан в багажник. Я вздохнул с облегчением, понимая, что он не заметил моего смущения.
Я не думал, что у меня так уж много вещей с собой для переезда, но багажник оказался забитым. Отец, перемещая коробки и пытаясь найти способ всё уместить, пришел к аккуратному заключению сдаться.
— Пожалуй, придется положить его на заднее сиденье. Места больше нет.
Хён без усилий поднял довольно большой чемодан и поместил его на открытое заднее сиденье. Куртка, которую он носил, слегка приподнялась, обнажив крепкую, но хорошо очерченную талию под рубашкой.
Я не мог понять, почему даже при выполнении такого обычного дела он выглядит так круто. Я забыл причину своей ревности и продолжил любоваться Сахёном.
С глухим стуком багажник закрылся. Отец голосом настоящего учителя проинструктировал меня и Сахёна:
— Чхонмён, ты садись на переднее сиденье, а капитан Квон — на заднее.
— О нет, капитан Квон, ты только что прилетел из Нью-Йорка, как ты можешь такое говорить? Гости не должны так говорить. Залезай быстро.
Холодный зимний ветер делал даже обычные любезности натянутыми. В отличие от меня и отца, кутавшихся в зимние пальто, Сахён, одетый только в тонкую куртку униформы, втиснулся на заднее сиденье без каких-либо жалоб.
Поскольку машина стояла какое-то время, внутри было достаточно прохладно. Как только отец завел двигатель, он включил обогреватель. Сидя на переднем сиденье с пристегнутым ремнем безопасности, я выпрямил спину.
Я чувствовал присутствие Сахёна на заднем сиденье. Не осознавая того, я взглянул в зеркало заднего вида, но он сидел так, что я со своего места не мог его увидеть. Ощущение заблокированной линии зрения заставило меня сосредоточиться на звуках, доносящихся сзади.
Шорох ткани, трущейся о ткань, треск кожаного сиденья при смене позы, сильный запах парфюма, что носил Сахён… Я беззвучно сглотнул. Отец выключил радио, что заиграло автоматически, и спросил:
— Очень холодно? Может, включить обогревать посильнее?
— Нет, думаю, нормально. Вау, в Корее действительно холодно.
В голосе Сахёна слышались смешки. Услышав звук потирания рук, я невольно оглянулся на заднее сиденье и встретился глазами с Сахёном. Он слегка приподнял уголки губ.
Это была снова модельная, идеальная улыбка. Мне казалось, что раньше он строил более озорные гримасы, а эта была незнакомой, стало неловко. Хотя и бесспорно, он оставался настолько красивым, чтобы заставить сердце ёкнуть.
Снова осознав, как невероятно крут хён, я выбрал молчание. Машина плавно тронулась.
После оплаты парковки мы выехали на тихую дорогу. Отец направил машину к мосту с видом на море и спросил.
— Капитан Квон, скажи мне твой домашний адрес, пожалуйста.
— Ах, Магок-дон, Кансо-гу, Сеул…
Я понял намерение отца и ввел адрес в навигатор. По мере ввода адреса появилось несколько похожих адресов. Я ткнул пальцем в верхний адрес и обернулся.
Сахён, сместивший тело на середину, ухватился за подголовник переднего сиденья и придвинулся ближе. Запах его парфюма, и так наполнявший машину, усилился. Аромат, что я прежде считал сильным, теперь кружил голову. Я задержал дыхание и перевел глаза на хёна.
Я почувствовал присутствие его руки возле моего плеча, словно он обнимал меня сзади. Он был достаточно близко, что даже малейшее движение привело бы к контакту. Хён издал небольшой звук, словно прочищая горло, и бодро ответил:
Я старался не показывать, как одеревенел, и пошевелил пальцами. Хён медленно вернулся на свое место. Я откинулся на сиденье, пытаясь выглядеть расслабленным. Сердце всё еще колотилось.
Сахён, взволновавший мое сердце таким небольшим действием, продолжил разговор с отцом, словно ничего не произошло. Они говорили о бытовых вещах: как они поели в китайском ресторане после выхода из самолета, как у них дела, и другие отрывочные разговоры о том, что произошло во время пересадки.
Но я был рад просто слушать голос Сахёна. Его низкий, ровный тон был медом для моих ушей, хотя это не означало, что мое сердце было спокойно.
Когда машина проехала по длинному мосту, разрезающему море, и въехала на шоссе, я обнаружил, что могу украдкой взглянуть на хёна через боковое зеркало переднего пассажира.
Конечно, я не мог видеть его полностью, но я мог уловить проблески трех золотых полос на его рукаве, линию подбородка или части его профиля, но я был рад и этому. Возможно, было странно, что я притих, поэтому отец спросил:
Я ответил сдавленным голосом, прозвучало не так неловко. Я старался говорить небрежно.
— Ну, ты же с нетерпением ждал встречи с хёном со вчерашнего дня, так что не мог даже уснуть.
Отец, можно сказать, сбросил бомбу, которую я не хотел раскрывать. Он, наверно, намеревался показать Сахёну, что «Чхонмён дуется не потому, что ты ему не нравишься, а потому, что он слишком рад встрече после долгой разлуки», но проблема была в том, что понимание отцом «симпатии» было другого характера.
Отец, не знавший, что я признался Сахёну и был отвергнут, лишь тепло улыбнулся. Я неловко рассмеялся. У меня не было смелости обернуться и подтвердить слова отца.
— Кажется, немного неловко, потому что вы не виделись какое-то время, но ты же не стесняешься, да?
Было странно, как бы я ни ответил. Чем больше я добавлял к своему предложению, тем страннее оно казалось. Я плотно сжал губы. Отец, шутя, посмотрел на Сахёна в зеркало заднего вида и спросил:
— Как насчет тебя, капитан Квон?
Сахён сиял своей модельной улыбкой. Я с тревогой ждал ответа Сахёна, сжимая ремень безопасности.
Острые линии жесткой ткани врезались в ладонь. Это был хороший ответ на глупый вопрос. Горы за окном машины быстро проносились мимо. Но отец, казалось, не заметил ничего странного и подхватил:
— Верно? В старшей школе он внезапно вырос на двадцать сантиметров.
— Ага, верно. Поэтому я сначала не узнал его. Он такой милый.