Глава 26. Я просто жажду твоих феромонов (Новелла 18+)
Глава 26: Двадцать шесть маленьких ветряных мельниц
Во сне Му Ханьфэн не двигался, и Тонг Чэ бессознательно воспринял это как своего рода зеленый свет.
Его рука, обвившая шею Му Ханьфэна, сжалась немного сильнее. Он приоткрыл рот, обнажив два ряда маленьких белых зубов, и на его выступающем кадыке остался аккуратный след от зубов.
Му Ханьфэн всё так же не двигался, но его дыхание стало заметно тяжелее.
Но Тонг Чэ во сне, казалось, не до конца все осознавал, быть может просто чувствовал подвох, но совсем не боялся. Он снова высунул кончик языка и обвел им круг зубных отметин.
Необычное ощущение на кончике языка молнией разнеслось по всему телу, до самого затылка, заставив Тонг Чэ мгновенно проснуться.
Но удивительно то, что это ощущение никуда не исчезло.
Тонг Чэ замер на пару секунд, а когда понял, что происходит, поспешно вытащил большой палец изо рта.
На его суставе всё ещё оставалась капля прозрачной жидкости...
Тонг Чэ тут же схватил влажную салфетку с прикроватного столика и вытер руку, после чего, сгорая от стыда, зарылся головой в подушку.
Внутренний голос кричал на него: «Тонг Сяо Чэ, как ты мог до такого докатиться?!»
Из обычной истории, где герой спасает омегу, всё внезапно превратилось в откровенное кино для взрослых!
«Что ты там облизывал во сне?! На что ты смотрел перед сном, думая о господине Му?!»
Чем больше он думал, тем сильнее ему хотелось провалиться сквозь землю.
Но реальность не оставила ему выбора —
Менее чем через минуту он услышал голос Му Ханьфэна:
Тонг Чэ застыл. Ему даже показалось, что голос Му сегодня особенно хриплый.
Не так, как у простуженного, а так, будто он что-то сдерживает, пропитанный томной чувственностью. Слушать его было мучительно заманчиво.
Тонг Чэ снова зарывался лицом в подушку, шепча себе: «Ты просто напридумывал себе все это!»
С трудом придя в себя, он наконец высунул голову, собираясь ответить на приветствие Му Ханьфэна. Но как только его взгляд упал на мужчину, тот медленно поднял руку и нежно провел пальцами по своему кадыку.
«Черт! Ну можно же полегче было!»
Тонг Чэ тут же опустил взгляд, но Му Ханьфэн всё же спросил:
— Тонг Тонг, почему у тебя лицо такое красное?
Тонг Чэ крепко сжал одеяло и пробормотал:
— Ох, тогда быстрее прими душ.
Тонг Чэ быстро вскочил с постели, но, дойдя до двери ванной, всё-таки остановился.
Потому что Му Ханьфэн всё ещё лежал в кровати и не собирался вставать.
Раньше он всегда вставал раньше Тонг Чэ, так что это было странно. Тонг Чэ вдруг забеспокоился — вдруг Му не принял снотворное, заснул только после его колыбельной, но потом проснулся среди ночи?
— Господин Му, вы... хорошо спали?
Му Ханьфэн, опираясь на изголовье, смотрел на него с неясной улыбкой. Его кадык заметно двигался, а голос был ещё глубже:
— Хорошо. Даже очень. Приснился приятный сон.
Тонг Чэ ощутил что-то странное в его тоне, но не стал задумываться. Самое главное, что господин Му выспался.
— Ну и отлично! — сказал он, а затем добавил: — Но, господин Му, почему вы не встаете?
Му Ханьфэн посмотрел на него, его улыбка стала ещё шире. Он медленно ответил:
— Сейчас... не слишком удобно.
Тонг Чэ на мгновение застыл, но прежде чем смог осознать, что именно Му Ханьфэн имел в виду под «неудобно», тот вдруг поднял одеяло.
Между длинных ног Му Ханьфэна, обтянутых чёрными пижамными штанами, маленький Му гордо поднял голову!
Тонг Чэ моментально покраснел до кончиков ушей.
Он стоял в ступоре, словно деревянная кукла, не в силах ни говорить, ни двигаться.
Му Ханьфэн же не выглядел смущённым вовсе и, не торопясь, спросил:
— Нормальная реакция для мужчины, Тонг Тонг же понимает?
Тонг Чэ был так раскалён от смущения, что даже шум в ушах пошёл. Он не уловил смысл сказанного Му Ханьфэном, но механически кивнул.
А затем, словно очнувшись, затараторил на одном дыхании:
— Г-господин Му, я пошёл в душ!
И, развернувшись, со скоростью 100-метрового спринтера рванул в ванную.
Му Ханьфэн остался сидеть на кровати, провожая его взглядом с приглушённым смехом.
Когда Тонг Чэ вышел из душа, Му Ханьфэн уже поднялся. Он снова аккуратно застегнул свою чёрную рубашку до самого верха и стоял на террасе, закурив сигарету. В его облике снова читалась привычная отстранённость.
Увидев его таким, Тонг Чэ вздохнул с облегчением, но в то же время почему-то ощутил лёгкое, необъяснимое разочарование.
На самом деле, ему нравился тот, не слишком серьёзный господин Му...
Му Ханьфэн докурил, вернулся в комнату и увидел, что маленький омега снова застыл, задумавшись о чём-то своём. Кончики его ушей всё ещё оставались алыми — выглядел он красивым и милым одновременно.
В глазах Му Ханьфэна промелькнула тень, он слегка наклонил голову и кашлянул, затем небрежно спросил:
Тонг Чэ быстро вернулся в реальность, их взгляды встретились, и он тут же поспешно отвёл глаза. Кивнул:
— Да, теперь господин Му может идти.
Му Ханьфэн дважды провёл пальцами по кадыку, хрипло пробормотал «угу», сдержавшись от соблазна подразнить Тонг Чэ, и ушёл в ванную.
Как только дверь за ним закрылась, раздался щелчок замка. Тонг Чэ схватил бутылку воды со стола и залпом осушил её наполовину.
«Тонг Сяо Чэ, забудь об этом сейчас же!»
Когда началась запись нового дня, Тонг Чэ быстро втянулся в работу и перестал забивать голову ненужными мыслями.
Сегодня был заключительный день первой недели съёмок. После него давали один выходной для свободных активностей.
И осознание того, что каждая минута приближает всех к мини-отпуску, заметно поднимало настроение участников.
Сначала Тонг Чэ ничего не замечал. Му Ханьфэн и в обычные дни был не слишком эмоционален, к тому же он мастерски скрывал свои чувства.
Но со временем Тонг Чэ начал ощущать, что что-то не так.
Обычно безмятежно-холодный Му Ханьфэн сейчас казался мрачным, будто окутанным низким давлением.
Этот его вид напомнил Тонг Чэ ситуацию двухдневной давности, когда в одном из заданий шоу речь зашла о семье Му Ханьфэна. Тогда он выглядел так же.
Но в сегодняшней записи вообще не поднималась тема семьи.
Камеры работали всё время, поэтому спросить напрямую было сложно.
Наконец, съёмка закончилась, и как раз вовремя — ровно в девять вечера.
Режиссёр Ван Ци захлопал в ладоши и, став за камерой, торжественно подвёл итог:
— Сейчас 21:00, 26 ноября, по времени Яньчэня. Первая неделя «Энной степени любви» успешно завершена!
Затем он сложил пальцы в сердечко и улыбнулся в объектив.
Как только камеры выключились, все сразу расслабились.
Ми Бэй, Ран, Инь Лань и Сяо Яо уже вовсю обсуждали планы на завтрашний день.
— Может, вместе поедим хого*? — предложил Инь Лань. — Я знаю одно классное место, там и вкусно, и можно посидеть без лишних глаз. Мы с Братом Сяо раньше часто туда ходили. А то из-за этой съёмки уже все вкусовые рецепторы атрофировались!
— Ладно-ладно! — Ми Бэйбэй поспешно согласилась. — Мне тоже хочется мяса.
Пока они обсуждали, кто куда пойдёт, те также решили спросить Тонг Чэ и Му Ханьфэна:
— Сяо Чэ, господин Му, хотите пойти с нами завтра?
Тонг Чэ всё это время пытался понять, почему Му Ханьфэн был в плохом настроении, и не слушал разговор. Когда его внезапно спросили, он замер, а затем смущённо улыбнулся:
— Простите, я задумался. Куда пойти?
— Всё нормально, — махнули рукой остальные. — Мы просто хотели узнать, хотите ли вы пойти с нами есть хот-пот завтра.
Тонг Чэ замешкался, а потом, сам того не осознавая, посмотрел на Му Ханьфэна. Тот ответил спокойно, без колебаний:
— Нет, у меня завтра личные дела.
Никто не удивился такому ответу. Всё же Му Ханьфэн не выглядел человеком, который любит весёлые посиделки. Поэтому внимание переключилось на Тонг Чэ.
— Тогда пусть Сяо Чэ с нами пойдёт! — предложил Инь Лань. — Там такой вкусный хот-пот, даже обычный бульон хорош!
Но Тонг Чэ тоже покачал головой и извинился:
— В следующий раз обязательно. Завтра я не смогу, у меня подписание контракта с «Утешением»
Услышав это, все вспомнили о его предстоящем сотрудничестве и больше не уговаривали. Вместо этого они поздравили его снова и пообещали встретиться на следующей неделе, чтобы отметить.
Тонг Чэ с улыбкой поблагодарил.
Наконец, режиссёр Ван Ци заговорил:
— Ладно-ладно, мне всё равно, что вы будете делать завтра, но есть одно требование — вернуться в штаб-квартиру съёмочной группы до восьми вечера. Или собраться в 101-й комнате, чтобы отправиться на следующую локацию для записи.
— А где будем снимать на следующей неделе? — небрежно спросил Сяо Яо.
— Пока секрет, — Ван Ци поднял указательный палец и загадочно приложил его к губам. — Узнаете завтра вечером.
— Фуух, ну и скукотища, — протянул Инь Лань.
Ван Ци нетерпеливо махнул рукой, прогоняя всех:
— Всё, расходимся по комнатам, занимайтесь своими делами!
Группа вместе вернулась в отель, попрощалась и разошлась по номерам.
Всю дорогу Тонг Чэ и Му Ханьфэн молчали. Только когда они вошли в номер, Тонг Чэ набрался смелости и спросил:
— Господин Му, вы… в плохом настроении?
Му Ханьфэн опустил взгляд, слегка удивившись.
В больших, чёрно-белых глазах маленького омеги читалась искренняя тревога. Му Ханьфэн не смог заставить себя отмахнуться от вопроса и вместо этого тихо пробормотал:
— Тогда…почему? Вы можете мне рассказать? Может, вам станет легче, если выскажитесь.
Му Ханьфэн прислонился к стене, скрестив длинные ноги, и выглядел непривычно расслабленным.
Он молчал так долго, что Тонг Чэ уже подумал, что тот действительно что-то скажет. Но в итоге услышал лишь пару тихих слова:
— Ничего страшного, всё хорошо.
На мгновение Тонг Чэ ощутил разочарование.
Но уже в следующую секунду Му Ханьфэн рассеял это чувство. Он вдруг тихо спросил:
— Тонг Тонг, сегодня вечером я хочу послушать Cloudy Sky. Споёшь мне?
Тонг Чэ замер. Он слышал эту песню — это была старая композиция, полная грусти, похожая на признание девушки, пережившей неудачную любовь. Как бы он ни думал, она совсем не сочеталась с образом Му Ханьфэна.
Но если Му Ханьфэн хотел её услышать, Тонг Чэ, конечно, не мог отказать. Он кивнул:
— Смогу, но, возможно, не слишком хорошо.
Му Ханьфэн смягчился и ответил:
— Ничего, Тонг Тонг. Я подожду, пока ты выйдешь из душа и споёшь мне.
Тонг Чэ послушно кивнул и направился в ванную. Но, вспомнив что-то, остановился, обернулся и нерешительно спросил:
— Господин Му, у вас правда завтра дела?
Тонг Чэ не мог понять, сказал ли Му Ханьфэн о «личных делах» всерьёз или просто нашёл предлог, чтобы отказаться.
Му Ханьфэн сразу всё понял и коротко ответил:
А затем, не дожидаясь, пока Тонг Чэ что-то скажет, сам задал вопрос:
— У тебя были планы на меня завтра?
Тонг Чэ не смог подобрать слов, что бы ответить.
Он понял, что ему действительно нравится быть рядом с Му Ханьфэном.
Почему именно — Тонг Чэ сам не мог объяснить. Он приписывал это привычке, выработанной за неделю, проведённую бок о бок, или же инстинкту омеги, который неизбежно срабатывает при встрече с альфой, чьи феромоны обладают высокой совместимостью с его собственными.
На самом деле, он не хотел ничего особенного, просто хотел быть рядом с господином Му, даже если ничего не делать.
Но, разумеется, такое нельзя сказать вслух, иначе Му Ханьфэн точно ложно посчитает его неискренним навязчивым омегой.
Тонг Чэ невольно снова начал сжимать пальцы, лихорадочно придумывая подходящий ответ. В этот момент он услышал голос Му Ханьфэна:
— Тонг Тонг, кроме подписания контракта, у тебя есть планы на завтра?
— Кроме подписания контракта… — Тонг Чэ внутренне обрадовался, что Му Ханьфэн не стал настаивать на предыдущем вопросе, и повторил слова, обдумывая ответ. Немного подумав, он честно сказал:
— Я… я хочу ещё раз встретиться с Хань Цином.
Хань Цин всегда хорошо к нему относился, искренне заботился о нём, действительно дорожил им. Теперь все обиды остались в прошлом, но, вспоминая его грустный и умоляющий голос по телефону, Тонг Чэ не мог быть до конца безразличным. Он решил встретиться с ним ещё раз, чтобы окончательно поставить точку в этой дружбе и больше никогда не пересекаться.
Му Ханьфэн не выглядел удивлённым этим решением, лишь спокойно сказал:
— Дай мне адрес и напиши, когда закончишь встречу. Я за тобой заеду.
Приятное чувство неожиданности внезапно расплылось по телу омеги. Тонг Чэ замер, прежде чем сказать что-либо:
— Господин Му… Это не слишком вас затруднит?..
Губы Му Ханьфэна, сжатые весь день, чуть расслабились. Он щёлкнул пальцем по лбу Тонг Чэ и, полушутя, сказал:
— Нисколько. Дети, вроде тебя, не должны об этом беспокоиться
Уши Тонг Чэ снова загорелись, он поспешно кивнул:
Пока Му Ханьфэн принимал душ, Тонг Чэ сел на кровать, достал телефон и нашёл в журнале звонков незаписанный номер. Его палец замер на экране на секунду, а затем он всё же набрал его.
На этот раз трубку сняли очень быстро. Голос Хань Цина был тихим, звучал ещё более уставшим, чем в прошлый раз:
Тонг Чэ крепче сжал телефон в руке, стараясь говорить как можно мягче:
— Завтра мы можем встретиться.
— Правда?! — Голос Хань Цина тут же повысился. Тонг Чэ услышал торопливые шаги, затем — звук закрывающейся двери. В его тоне звучала явная радость:
— Чэ Бао, ты правда согласен увидеться со мной?!
Тонг Чэ сжал губы и лишь коротко ответил:
— Угу. Завтра после двух часов дня у меня будет время.
— Тогда… — Хань Цин немного помедлил, затем спросил: — Где мы встретимся?
— Где угодно, — ответил Тонг Чэ. — Главное, чтобы людей было поменьше.
На том конце провода воцарилась тишина. Спустя долгую паузу Хань Цин, словно стиснув зубы, заговорил:
— Чэ Бао… Можешь приехать в больницу Кан-Синь? Маме… нельзя оставаться одной.
Тонг Чэ замер, его губы чуть дрогнули, но он ничего не спросил. Лишь тихо вздохнул и согласился:
Повесив трубку, он открыл WeChat и подтвердил с Лу Вэем время завтрашней встречи. После этого он открыл чат с Му Ханьфэном.
В первый же день съёмок они добавили друг друга в WeChat, но поскольку почти всё время проводили вместе, за всё это время не написали ни единого сообщения.
К тому же, в тот вечер Тонг Чэ тайком заглянул в ленту Му Ханьфэна.
Как и сам Му Ханьфэн, его WeChat выглядел холодно и сдержанно: на аватарке — море, на фоне — тоже море, а в ленте — всего одна горизонтальная линия.
Тонг Чэ немного подумал, выбрал из стикеров котика, лижущего лапку, и отправил его, чтобы поздороваться.
Телефон на кровати завибрировал. Услышав этот звук, Тонг Чэ почувствовал, как на душе становится легче.
Эта ситуация — когда два человека находятся в одной комнате, но всё равно переписываются в WeChat — была странно тонкой, наполняя воздух какой-то едва уловимой, но приятной радостью.
Тонг Чэ отправил адрес больницы Кан-Синь.
В тот же миг дверь ванной открылась, и Му Ханьфэн вышел наружу, обмотанный лишь свободным банным полотенцем.
Тонг Чэ совсем не осмеливался смотреть и поспешно отвернулся, держа телефон в руках.
Только когда Му Ханьфэн позвал его, Тонг Чэ повернулся обратно и сел.
Му Ханьфэн уже переоделся в пижаму и лёг, повернув голову к нему:
— Тонг Тонг, не хочешь мне спеть?
Тонг Чэ кивнул, отгоняя беспорядочные мысли, нашёл текст песни в телефоне, выбрал подходящий ритм и начал петь:
Когда мысли оседают одна за другой..."
Он намеренно подражал оригинальному исполнению, делая голос ниже и ленивее, придавая песне особый оттенок, который звучал особенно приятно.
Му Ханьфэн закрыл глаза. В какой-то момент, услышав определённую строчку, он на мгновение напрягся, но затем снова расслабился.
Тонг Чэ был сосредоточен на тексте песни на экране телефона и ничего не заметил.
Спев три раза подряд куплет, он услышал, как дыхание Му Ханьфэна стало ровным и спокойным. Тогда Тонг Чэ выключил экран, положил телефон в сторону и сам лёг спать.
Учитывая опыт прошлой ночи, сегодня он не осмелился снова потеряться в мыслях. Закрыв глаза, он быстро заснул.
Но, этой ночью ему приснился странный сон.
Во сне он снова оказался у моря, но побережье было пустым. Там не было ни того мальчишки, ни Му Ханьфэна.
Во сне Тонг Чэ оббежал весь пляж, но так и не нашёл ни Му Ханьфэна, ни мальчика.
Так он и спал до самого рассвета.
Проснувшись, он увидел, что постель рядом пуста, но теперь это уже не удивило его.
Перевернувшись, он встал с кровати и сделал пару шагов вперёд. Как и ожидалось, через стекло снова увидел Му Ханьфэна, стоящего на террасе с сигаретой в пальцах.
Словно почувствовав что-то, Му Ханьфэн вдруг обернулся.
Тонг Чэ на мгновение замер, но тут же взял себя в руки, улыбнулся Му Ханьфэну и помахал рукой.
Не зная, было ли его слышно через стекло, он всё равно открыл рот и сказал:
Му Ханьфэн не ответил, лишь кивнул, выбросил недокуренную сигарету, толкнул дверь и вошёл в комнату.
От него веяло тяжёлым холодом осени. Кто знает, сколько времени он простоял там.
В голове Тонг Чэ промелькнула какая-то мысль, но тот не успел её поймать. Вместо этого он просто спросил:
— Господин Му, вы хорошо спали ночью?
Краем глаза он заметил, что пальцы Му Ханьфэна, опущенные вниз, слегка дрожат.
Но голос его прозвучал хрипло и ровно:
— Хорошо спал. Просто рано проснулся.
— Ох… — Тонг Чэ тихо пробормотал, почувствовав, что настроение Му Ханьфэна сегодня было ещё хуже, чем вчера, но больше не осмелился что-либо спрашивать.
Раз господин Му не хочет говорить, значит, не стоит настаивать.
Они вместе вышли и позавтракали в ресторане на первом этаже. Му Ханьфэн выпил только крепкий чёрный чай.
После этого они разошлись на парковке.
Тонг Чэ сел в микроавтобус компании, за рулём которого был водитель, а Му Ханьфэн — в неприметный полностью чёрный Maybach.
Никто не заметил, что Му Ханьфэн был один в машине.
Тонг Чэ с Лу Вэем отправились в штаб-квартиру «Утешения», а Му Ханьфэн поехал в другую сторону.
Чем дальше, тем безлюднее становилась дорога, здания вокруг становились ниже.
На зелёном дорожном указателе впереди, над прямой стрелкой, значилось четыре больших иероглифа — кладбище Бэйхе.
Тот сон Тонгтонга — это всего лишь флирт, а этот дурак страдает в реальности.
"Cloudy Day" от Карен Мок — правда очень красивая песня!
Спасибо за поддержку, люблю вас!
*В китайской традиции под названием Хого (hot pot или китайский самовар) подразумевают одновременно название блюда, способ его приготовления и традицию употребления. Происходит название «Хого» от двух слов — 火 (огонь) и 锅 (горшок). Посреди стола для приготовления блюда устанавливается котел с постоянно кипящим бульоном.