Глава 28. Я просто жажду твоих феромонов (Новелла 18+)
Глава 28: Двадцать восемь маленьких ветряных мельниц
Удивлены, потому что в этой комнате была только одна кровать!
Причём в полном розовом комплекте — с большими розами, вышитыми на пододеяльнике, простыне и наволочке!
Безвкусица? Да, действительно не очень. При таких обстоятельствах невозможно не покраснеть от смущения.
Тонг Чэ стоял у двери, выпрямив плечи, а его всё тело горело, словно маленькая печка.
Первым пришёл в себя Му Ханьфэн. Он поднял руку, поправил очки, выдохнул и как можно спокойнее сказал:
— Тонг Тонг, ты… ты подожди меня.
Сказав это, он развернулся и вышел, направившись к комнате Нин Ран.
Взгляд Тонг Чэ последовал за Му Ханьфэном. Только когда дверь той комнаты открылась и появилась Нин Ран, он наконец очнулся и понял, что Му Ханьфэн собирается сделать.
Там же Нин Ран с недоумением спросила:
— Господин Му, что-то случилось?
Му Ханьфэн коротко кивнул, но в комнату не заглянул, а просто посмотрел на Нин Ран и спросил:
— В твоей комнате одна кровать или две?
— Одна, — ответила Нин Ран, становясь ещё более озадаченной..
На лице Му Ханьфэна на мгновение отразилось замешательство, он коротко ответил и уже собирался уйти.
Но, развернувшись, он услышал, как Нин Ран окликнул его, внезапно что-то осознав:
На этот раз Му Ханьфэн был сбит с толку. Как Нин Ран вообще пришла к такому выводу?
Та же, казалось, была абсолютно уверена в своём предположении:
— Если вы не ссорились, с чего бы это Сяо Чэ спать отдельно от тебя?
Скорее всего великая королева Нин как-то неправильно понимает его отношения с этим маленьким омегой?..
Му Ханьфэн не хотел объясняться, но, беспокоясь о репутации маленького омеги, всё же сказал:
— Тонг Тонг и я не в таких отношениях, как ты думаешь. Мы…
— Ладно-ладно, — нетерпеливо перебила его Нин Ран. — Свои официальные речи оставь для других. Лучше бы вместо этого пошёл и успокоил Сяо Чэ. Если он совсем против, спи на полу. Вдруг повезёт и найдётся комната с двумя кроватями.
Сказав это, Нин Ран без лишних слов захлопнул дверь прямо перед носом Му Ханьфэна.
Му Ханьфэн остался стоять один перед закрытой дверью, молча уставившись на неё в течение трёх секунд.
Комнаты были далеко друг от друга, и разговор Му Ханьфэна с Нин Ран не был слишком громким. Тонг Чэ не слышал слов, но видел, как Му Ханьфэн стоит перед чужой дверью, которая так и не открылась.
Му Ханьфэн пришёл в себя, развернулся и вернулся обратно. Он уже принял решение:
— У них тоже одна кровать. Похоже, в этом хостеле везде так. Я спущусь на первый этаж и посплю на диване.
Тонг Чэ встревожился. Господин Му — альфа, ростом почти 1,9 метра, с длинными ногами. Насколько же неудобно ему будет спать на диване?
Тем более, у господина Му тяжёлая бессонница, а на диване он, скорее всего, вообще не сможет уснуть.
Поэтому Тонг Чэ решительно сказал:
— Нет, господин Му, спите здесь, а я пойду на диван.
С этими словами он действительно начал разбирать чемодан.
Му Ханьфэн был на грани того, чтобы рассмеяться от злости. Он перегородил дверь, протянул руку и схватил Тонг Чэ за запястье:
— Тонг Тонг, ты шутишь? Я — альфа, крепкий, как дуб, мне ничего не сделается. А тебе, омеге, спать на диване?
Тонг Чэ понял, о чём он говорит, но всё равно попытался его убедить:
— Господин Му, я знаю, что вы настоящий джентльмен, но правда, ничего страшного. Я могу спать где угодно, мне всё равно.
Он говорил чистую правду. В те времена, когда он ещё не попал в эту индустрию и подрабатывал, совмещая работу с учёбой, он мог заснуть где угодно — хоть за столом, если был достаточно уставшим.
Он сказал это только для того, чтобы доказать, что ему действительно несложно спать на диване, но, услышав это, Му Ханьфэн почувствовал, как его сердце сжалось от боли.
Только дети, прошедшие через трудности, не бывают разборчивыми в удобствах.
Му Ханьфэн глубоко вдохнул, подавил эту ноющую боль в груди, наклонился к уху Тонг Чэ и тихо сказал:
— Тонг Тонг, тебе объяснить ещё яснее? Дело не в джентльменстве — просто господин Му не может этого позволить, понимаешь?
В подобной ситуации, как сегодня, Му Ханьфэн поступил бы так же с любым омегой, если бы это был не Тонг Чэ. Это действительно диктовалось его воспитанием, как альфы. Но с Тонг Чэ всё было иначе — он просто не мог допустить, чтобы этот маленький омега хоть немного страдал.
Ресницы Тонг Чэ дрогнули, а кончики ушей покраснели. Спустя некоторое время он тихо пробормотал:
— Но мне тоже жалко, если господин Му будет спать на диване.
Услышав это, Му Ханьфэн подсознательно задержал дыхание.
«Чёрт возьми, это же какое-то невидимое, но смертельно опасное соблазнение!»
Если бы сегодня кто-то другой сказал ему такое, он бы подумал, что тот нарочно пытается его зацепить.
Но это сказал Тонг Чэ, такой послушный и чистый, и Му Ханьфэн почувствовал, как его сердце пронзает болезненная нежность.
Он внезапно ощутил волнение, расстегнул два верхних пуговицы на рубашке, и только тогда ему стало легче дышать.
— Тонг Тонг, мы оба не хотим, чтобы кто-либо спал на диване, — сказал он. — Так что же нам делать?
Тонг Чэ поднял глаза и увидел чёткий контур кадыка Му Ханьфэна, изящные линии ключиц и небольшой участок крепкой груди. Ему тут же стало ещё жарче.
В панике он опустил взгляд, крепко зажмурился и, собравшись с духом, пробормотал:
— Господин Му, мне кажется, эта кровать достаточно большая... Для нас двоих хватит.
Му Ханьфэн не ожидал, что Тонг Чэ скажет это. Он застыл на месте, затем сделал шаг вперёд, с силой захлопнул дверь и, наклонившись к маленькому омеге, который от стыда не смел поднять голову, стиснул зубы.
Спустя долгое молчание он низким, хриплым голосом произнёс:
— Тонг Тонг, ты хоть понимаешь, что…
«Ты понимаешь, что буквально приглашаешь волка в дом? Ты правда настолько веришь в моё самообладание? Значит, если бы сегодня был другой альфа, ты позволил бы и ему остаться?»
Му Ханьфэн хотел задать ещё тысячу вопросов, но в итоге сдержался.
Он понимал, что сейчас с ним творится что-то не то. Альфы всегда такие — легко зацикливаются на странных вещах.
Боясь напугать маленького омегу, Му Ханьфэн сделал шаг назад, опёрся о дверь, сжал кулаки, а затем медленно разжал их.
Конечно, Тонг Чэ тоже заметил, что с Му Ханьфэном что-то не так. Он смутно догадывался, в чём дело, но до конца понять не мог.
Му Ханьфэн молча провёл пальцами по своим волосам, слегка растрепав их, а потом вдруг серьёзно сказал:
— Неважно... Но, Тонг Тонг, запомни: если бы на моём месте сегодня был другой альфа, ни в коем случае не проявляй слабость. Не позволяй ему спать с тобой в одной постели. Альфы очень опасны, понимаешь?
Сказал ли он это ради безопасности маленького омеги или под влиянием своей безумной собственнической натуры — он и сам не знал.
Он уже был готов услышать возмущённый ответ вроде: «А ты разве не Альфа? Почему говоришь, что другие опасны?», а также был готов либо держать себя в руках, либо просто лечь на пол. Но он никак не ожидал…
Тонг Чэ поднял голову, моргнул, будто в замешательстве, и спросил:
— Как я могу позволить другому альфе спать со мной в одной постели?
Му Ханьфэн замер, посмотрел на маленького омегу пару секунд — и его настроение в мгновение ока стало светлее.
Тонг Чэ, вероятно, даже не осознавал, насколько он двойственен в своих стандартах. И не понимал, что это значит.
Но одного этого уже было достаточно, чтобы Му Ханьфэн почувствовал себя счастливым.
Вся тревога рассеялась в тот же миг. Му Ханьфэн снова шагнул вперёд, мягко потрепал Тонг Чэ по голове и с искренней теплотой сказал:
Тонг Чэ покраснел ещё сильнее, пробормотал:
— Господин Му, я… я пойду первым в душ!
Схватив пижаму, он поспешно скрылся в ванной.
Му Ханьфэн смотрел ему вслед, и уголки его губ медленно поднялись вверх.
Тонг Чэ мысленно пролистывал все мысли в голове, принимая ванну, а когда вышел из ванной, Му Ханьфэн, как обычно, стоял у окна и курил.
Они встретились взглядами буквально на мгновение, после чего Му Ханьфэн потушил окурок и, не глядя по сторонам, зашел в ванную.
В воздухе всё ещё оставался теплый пар, создавая легкую дымку и какую-то неуловимую, но ощутимую притягательность. Му Ханьфэн тихо цокнул языком и, не раздумывая, включил холодную воду.
Когда он вышел из ванной, окруженный прохладным паром, Тонг Чэ уже высушил волосы и сидел на кровати.
— Господин Му, — он всё ещё не поднимал глаз, но похлопал по кровати рядом с собой, — ложитесь скорее, я сначала вам спою.
Му Ханьфэн коротко хмыкнул, подошел и лег.
На самом деле кровать действительно была очень большой — гораздо шире стандартной двуспальной. По его прикидкам, не меньше двух метров в ширину. Даже с их высоким ростом и длинными ногами они могли спать, не касаясь друг друга.
К тому же, предусмотрительно дали два одеяла. Правда, с розами... и розового цвета...
Да и потом, они ведь не сразу заснут вместе — сначала Тонг Чэ будет петь, а он уснет первым, так что проблем быть не должно.
Му Ханьфэн считал, что всё продумал. Но, как оказалось, он либо переоценил свою выдержку, либо недооценил влияние Тонг Чэ на него.
Кроме вчерашнего случая, когда он сам попросил песню «Пасмурное небо», обычно он просто слушал, что пел Тонг Чэ.
Сегодня это снова была детская песенка.
По идее, голос маленького омеги действительно должен был расслаблять и убаюкивать.
Но стоило ему только представить, что этот маленький омега сейчас сидит у его кровати, что этой ночью они будут спать вместе в одной постели…
Как только он закрывал глаза, перед мысленным взором всплывали красивые черты лица Тонг Чэ, его тонкая, изящная шея и покрасневшие железы.
И тогда этот невинный, холодный голос вдруг превращался в смертельную приманку!
Промучившись так минут двадцать, Му Ханьфэн резко открыл глаза, сел и, сжав пальцами переносицу, хрипло сказал:
— Тонг Тонг, ты ложись спать, не жди меня. Я... покурю.
С этими словами он поднялся, достал пачку сигарет и направился к окну.
— Ох... — выдохнул Тонг Чэ и остался сидеть на кровати, обнимая своего плюшевого медведя. Но ложиться не спешил — его взгляд неотрывно следил за спиной Му Ханьфэна.
В действительности он был далеко не так спокоен, как пытался казаться.
Мысль о том, что он будет спать в одной кровати с учителем Му, вызывала в нем целую бурю эмоций. Будто в груди поселилась сотня кроликов, которые прыгали и скакали во все стороны.
Волнение, смущение, робкая радость и тихое счастье.
Как можно уснуть, когда всё это смешивается воедино?
Немного помедлив, Тонг Чэ решительно отложил медведя в сторону, спрыгнул с кровати, подошел к Му Ханьфэну и тихо позвал его:
— Господин Му, я... я тоже хочу сигарету.
Му Ханьфэн склонил голову и приподнял бровь:
— И с чего вдруг опять захотелось?
Последний раз, когда маленький омега просил у него сигарету, это даже попало в топ поисковых запросов.
Тонг Чэ стеснялся признаться, что тоже хочет успокоиться. Он мялся, бормотал что-то невнятное и, в конце концов, не придумал ничего лучше, чем сказать:
— Просто... от запаха захотелось.
Му Ханьфэн сузил глаза, машинально задержав взгляд на тонких пальцах, которые Тонг Чэ нервно сжал вместе, и беззвучно усмехнулся.
«Котёнок Тонг совсем не умеет врать.»
Но Му Ханьфэн не собирался его разоблачать. Он прекрасно знал, какой тот стеснительный. Да и если загонять его в угол слишком явно, в итоге страдать будет только он сам.
Поэтому Му Ханьфэн лишь достал из пачки ещё одну сигарету, поднес её к губам Тонг Чэ и предупредил:
Но в этот раз он не стал прикуривать её от своей сигареты, как в прошлый раз, а просто передал ему зажигалку.
Как и в прошлый раз, Му Ханьфэн не мог дать себе гарантию, что, если сделает ещё один шаг вперёд, ничего не произойдёт.
Тонг Чэ взял сигарету, прикурил её и глубоко затянулся.
Они больше не разговаривали, но тишина между ними не была неловкой. Напротив, воздух был пропитан едва уловимой, но явной двусмысленностью.
Дыхание Му Ханьфэна снова стало немного сбивчивым. Он машинально потянулся, чтобы расстегнуть пуговицу, но только тогда осознал, что на нём лишь лёгкий халат.
Делать нечего, он лишь снова затянулся сигаретой.
Краем глаза он наблюдал за Тонг Чэ и увидел, что тот, как и всегда, был послушным. Когда сигарета догорела до середины, Тонг Чэ сам остановился и потушил её в пепельнице.
Му Ханьфэну так хотелось потрепать его волосы, что пальцы сводило от желания, но он сдержался. Вместо этого он слегка согнул кончики пальцев, кивнул в сторону кровати и негромко сказал:
На самом деле, половины сигареты было недостаточно, чтобы успокоиться, но Тонг Чэ не решился попросить ещё. Он лишь покорно развернулся и залез в постель.
Но едва он лёг, как понял, что ему совершенно неудобно. Как бы он ни пытался устроиться, не мог найти удобное положение, постоянно ворочался.
Му Ханьфэн не выдержал, вздохнул и спросил:
— Тонг Тонг, не можешь заснуть?
Тонг Чэ замер, поколебался всего мгновение, а потом честно высунул голову из-под одеяла и кивнул.
Му Ханьфэн придвинул мягкое кресло ближе, сел в него и расслабленно предложил:
Глаза Тонг Чэ тут же засияли, и он снова энергично кивнул.
— Тонг Тонг, ты раньше… — Му Ханьфэн задумался, — занимался пением профессионально?
На самом деле, в его голове сейчас были совсем не разговоры. Мысли безостановочно кружились вокруг всякой ерунды, балансируя между невинными и откровенно непристойными. Поэтому он мог позволить себе говорить только о чём-то безобидном, стараясь удержаться в рамках разума.
— Не то чтобы профессионально, — ответил Тонг Чэ. — Но когда я был новичком, мне приходилось учиться и пению, и танцам.
Стоило упомянуть танцы, как Му Ханьфэн тут же вспомнил, как этот маленький омега носил его огромную рубашку, под которой ничего не было, и выполнял сложные движения...
Просто одна эта картинка в голове заставляла его закипать!
Он прижал язык к коренным зубам и сильно прикусил его. Острая боль помогла немного прояснить мысли, и он поспешно задал следующий вопрос:
— Тогда что тебе больше нравится — пение или танцы?
Тонг Чэ слегка смущённо улыбнулся и потеребил нос.
— На самом деле, мне нравятся оба, но больше всего - актёрская игра. Просто так сложилось, что когда я пошёл устраиваться, мне очень нужны были деньги, вот и выбрал этот путь.
Этот ответ слегка удивил Му Ханьфэна, но он не стал расспрашивать дальше, лишь улыбнулся и сказал:
— Если когда-нибудь попадётся подходящий сценарий, учитель Му обязательно тебе его порекомендует.
Так, ведя лёгкую беседу, Му Ханьфэн пытался заглушить в голове холодный, завораживающий голос Тонг Чэ, который не переставал звучать у него в ушах. В какой-то момент он вдруг осознал, что этот голос...
Он напоминал один из немногих голосов, что мог убаюкать его без снотворного.
До встречи с Тонг Чэ единственным, чей голос помогал ему заснуть, был ведущий одного радио шоу, которое он слушал годами.
Му Ханьфэн задумался, его взгляд стал рассеянным, как будто на мгновение он перенёсся в прошлое.
Если тот ребёнок вырос к сегодняшнему дню, ему, наверное, было бы примерно столько же лет, сколько Тонг Чэ…
Но мир так велик, и это не кино, а реальность. Му Ханьфэн не верил в такие совпадения.
Однако, хоть разум говорил одно, язык, казалось, жил своей жизнью. Прежде чем он успел осознать, что делает, он уже задал вопрос:
— Тонг Тонг, ты когда-нибудь был радиоведущим?
Как только слова слетели с его губ, он невольно задержал дыхание.
Му Ханьфэн некоторое время стоял в замешательстве, затем подошёл к кровати и увидел, что маленький омега зарылся лицом в подушку и уже уснул, обнимая своего плюшевого мишку.
Глядя на спящее лицо Тонг Чэ, Му Ханьфэн спустя мгновение криво усмехнулся — с лёгким раздражением, но всё же с облегчением.
Он достал из чемодана снотворное, запил две таблетки холодной водой, затем осторожно лёг в постель.
Выключив потолочную лампу и прикроватный светильник с его стороны, он оставил единственный источник света — ночник возле Тонг Чэ.
Мягкое свечение окутывало лицо маленького омеги, делая его невыносимо красивым.
Тонг Чэ то ли действительно ничего не подозревал, то ли просто совершенно не остерегался. Его тонкая шея, обрамленная прозрачным ошейником, была так откровенно-нагло открыта перед глазами Му Ханьфэна, безо всякой защиты.
Му Ханьфэн невольно посмотрел на него ещё раз и почувствовал, что все выкуренные за ночь сигареты были напрасны. Жар волной прокатился по телу, и в голове остались только два слова — хочу укусить.
Он не выдержал и перевернулся, отворачиваясь от Тонг Чэ.
Но, как назло, хоть он и не видел его, зато отчётливо слышал лёгкое, размеренное дыхание маленького омеги, которое в тишине комнаты щекотало слух.
Му Ханьфэн сжал глаза, пытаясь игнорировать маленького негодника у себя за спиной, но продержался меньше двух минут. В конце концов, он не выдержал и снова повернулся.
Словно желая выпустить напряжение, но вынужденный сдерживаться, Му Ханьфэн поднял руку, вытянул указательный палец и лёгким движением коснулся мягких губ Тонг Чэ, нежно их поглаживая.
Мгновенно сладостное, бархатное ощущение разлилось по телу, словно яд, который не утоляет жажду, а лишь разжигает её сильнее.
Сдавшись, он тихо вздохнул и уже собирался убрать руку и пойти принять холодный душ, но вдруг замер.
Он почувствовал, как мягкость внезапно стала тёплой и влажной, а затем — лёгкий, едва уловимый укус...
Му Ханьфэн опустил глаза и увидел, что Тонг Чэ, всё ещё в полудрёме, разомкнул губы и сомкнул их на его пальце.
После небольшой паузы, будто пробуя на вкус что-то сладкое, он нежно посасывал палец.
Чэ чэ, мама предупреждала тебя — если продолжишь в том же духе, тебя точно Х-нут! [неа]
Вы все в комментариях такие проницательные! Давайте двигаться шаг за шагом, ладно?
Наш котёнок всё ещё невинный первоклашка в реальной жизни! Вы хотите, чтобы он прямо на месте залился носовыми кровотечениями?!