Глава 2.6. Искусство нежного плена (Новелла 18+)
С одной стороны мастерской стояли полки, уставленные всевозможными материалами: карандаши, уголь, маркеры, акриловые и масляные краски.
Цзи Вань никогда не видел таких дорогих художественных принадлежностей, но сразу различил все типы.
Все было разложено с пугающей тщательностью, даже масла для смешивания отсортированы по производителю.
— А ты сам искусством интересуешься?
Цзи Вань наблюдал, как Мин Хен ловко точит карандаш ножом.
— Раньше иногда рисовал для души. В основном быстрые наброски.
Мин Хен протянул ему карандаш. Цзи Вань взял его, словно впервые. Он так давно не рисовал, что даже забыл, с чего начинать.
— Ты же говорил, что рисовал. Мне интересно.
Любопытство было искренним. Но дело не только в нем.
С детства Цзи Вань любил рисовать — роскошные дома, счастливых людей, яркие сцены.
Он никогда сам не жил в таком мире, но умел его представить и перенести на бумагу.
Наверное, хотел запечатлеть чужое счастье, сделать его своим.
Но он не хотел показывать это Мин Хену. Слишком уж очевидным было, что это выдуманное счастье, которого он сам не знал. Вместо этого ему хотелось увидеть, что скрыто в сердце самого Мин Хена.
Мин Хен кивнул, взял карандаш, поставил мольберт, холст и начал рисовать уверенными движениями.
Цзи Вань тем временем принялся перебирать книги. Его позабавило, что среди прочего оказалась детская раскраска. Видимо, те, кто все готовил, взяли буквально все подряд. Он выбрал альбом с работами Рембрандта и устроился на диване.
Книга была скорее как учебник с комментариями, чем альбом. Картины ему нравились, но текст скучноват. История, как оказалось, не из легких.
— М-м... — пробормотал Юн, протирая глаза. Мин Хен все еще рисовал, под мольбертом скопилось черной пыли.
— Проснулся? Я уже почти закончил.
— Часов пять. Любишь же ты поспать. Спина, наверное, затекла?
Обычно он не спал так много. Странно было, как здесь его будто бы разморило.
— Ты закончил рисунок? Можно посмотреть?
Мин Хен замешкался и молча уставился на холст.
— Что такое? Не хочешь показывать?
Цзи Вань наблюдал за тем, как тот будто старается прикрыть верх мольберта рукой.
— Ну так покажи. Зачем рисовать, если потом прятать?
Мин Хен сжался, закусил губу. Видеть его таким застенчивым было почти удивительно, и Цзи Ваню стало еще интереснее.
— Я ведь не испорчу его взглядом.
— Ладно. Только не жди слишком многого.
— А я и не жду. Просто интересно, как ты рисуешь.
Цзи Вань подошел ближе… и застыл.
На холсте он сам. Сидит на диване, опираясь одной ногой, в руках книга по искусству. Работа была выполнена углем и графитным карандашом.
Детали пальцев, текстура волос — было видно, что это не первая попытка. Тени, растушеванные пальцами, передавали теплый солнечный свет летнего вечера.
— Без обучения рисовать так… Ты правда талантлив.
На портрете человек выглядел одиноким. Невыразительное лицо, плотно сжатые губы, книга, которую он будто бы читал, но не видел. Диван казался тающим, растворяющимся под тяжестью света и тени. Все выглядело до боли одиноко.
— Неужели настолько впечатляет?
Реакция Цзи Ваня была сильнее, чем ожидал Мин Хен. Он чуть улыбнулся.
Нравится? Как это могло не понравиться? Он столько времени и усилий вложил в это. Цзи Вань почувствовал, как сжимается грудь.
— Я рисовал тебя… каждый раз, когда вспоминал.
Он хотел спросить когда именно и почему, но передумал. Все и так стало ясно. Мин Хен наблюдал за ним давно.
Теперь он знал, что Мин Хен был одинок. Так же, как и он. Обоим было некуда деться, только вниз, вглубь себя, под стрекот летних цикад.
— Конечно. Если хочешь, то бери.
— Спасибо. Мне еще никогда не дарили ничего подобного.
Цзи Вань сиял, сам того не замечая. Рисунок, созданный с мыслью о нем… Это делало его по-настоящему счастливым.
Мин Хен бросил на него вопросительный взгляд, не в силах скрыть улыбку.
— Потому что тебе понравилось.
Наивный. Но ведь именно такие подарки, простые, искренние, наполняют душу теплом.
После того как Мин Хен отдал рисунок, он поспешно ушел.
Но даже после его ухода день прошел спокойно и приятно. Раскладывая художественные принадлежности, Цзи Вань размышлял о подарке. А не нарисовать ли что-то в ответ? Какой подарок он мог бы сделать здесь, в этом доме, где все только получал? Он решил подумать над этим серьезно.
Пока он напевал себе под нос в галерее, туда зашла Ким Мари. Она, будто заменив Мин Хена, поинтересовалась:
— Если мне что-то нужно… обратиться к тебе, Мари?
— Конечно. Что угодно. Если срочно, то доставим через курьера.
— Тогда… просто раму под холст. Размер десятый.
Ким Мари кивнула с теплой улыбкой.
Он отнес рисунок в свою комнату. Впрочем, вряд ли она по праву считалась его. Но работа в дорогой раме будет смотреться достойно.
Сидя на кровати, он положил рисунок на колени и вгляделся в него вновь. Что же думал Мин Хен, рисуя это? Говорят, в изображениях всегда остаются чувства автора. Даже сейчас, при втором взгляде, эмоции, вложенные Мин Хеном, казались одинокими.
Но несмотря на это, само наличие подарка грело душу.
Он решил показать его позже, уже в рамке. Те трое, что работали под началом Мин Хена, всегда отчитывались фотографиями. Если он сфотографирует работу в рамке и вышлет — Мин Хену наверняка это понравится.
Впервые в жизни Цзи Вань не мог уснуть, держа в руках такой теплый подарок. Может, дело было и в дневном сне… Но в ту ночь, будто плывя в теплой воде, он не спал почти до рассвета. И лишь под утро закрыл глаза, уверенный, что сон будет хорошим.
Рисунок, сделанный Мин Хеном, оказался в подходящей рамке рядом с кроватью Цзи Ваня. С рамкой он выглядел как полноценное произведение искусства.
Цзи Вань отправился в студию в западном крыле. Долго смотрел на подарок, пока в голове не проскользнула мысль: «А может, тоже попробовать рисовать?» Пространство ведь создано именно для этого. Но стоило взять в руки карандаш, как стало ясно: он не знает, с чего начать.
Он вертел карандаш, погруженный в размышления. Раньше он рисовал то, что хотел увидеть или прочувствовать. Но сейчас… ничего не приходило в голову. Или все же?..
— Может, нарисовать Ча Мин Хена? — долго размышлял Цзи Вань.
Но он не был уверен, как тот отреагирует. Тем более, он никогда не рисовал портретов. И все, что приходило в голову — это как Мин Хен смотрит с легким смущением или безразличием на его неумелый рисунок.
Цзи Вань вздрогнул от неожиданности. К нему подошла Ким Мари, протягивая стакан виноградного сока со льдом. Он машинально принял напиток. Может, просто изобразить виноград…
— Еще не решил, но, думаю, я попробую нарисовать Ча Мин Хена. — ответил он, глядя на чистый холст.
— Но я ведь никогда не рисовал людей. Может выйти ужасно.
Цзи Вань поставил пустой стакан и снова взял в руки карандаш. Ему было интересно, что скажет Мари. Та задумалась, а потом весело улыбнулась:
— Даже если это будет просто кружочек с точками-глазками и ротиком — он все равно будет рад.
— Да ну, — покачал головой Цзи Вань. — Не верю.
С ее легкой подбадривающей фразой в нем зажглась искра уверенности. Мин Хен был добрым человеком. Даже если рисунок будет неудачным, он примет его с теплом. Значит, стоит рискнуть.
— Отлично! Я не буду подглядывать!
Мари, казалось, радовалась даже больше него самого.
— У тебя нет случайно фото Мин Хена?
Он понимал, что по памяти будет трудно, потому и задал вопрос, но выражение лица Мари тут же изменилось — она словно погрузилась в ледяную воду.
— Почему я вообще должна хранить фото начальника в телефоне?..
Цзи Вань не смог сдержать легкого смеха. Кивнул, мол, не переживай. Мари, все еще немного смущенная, вышла из комнаты.
Цзи Вань оперся подбородком на руку и тяжело вздохнул. Он старался как можно точнее вспомнить лицо Мин Хена. С любого ракурса он выглядел привлекательно, но все же лучше рисовать в анфас, у него очень выразительный взгляд.
Как только Юн начал, рука словно ожила и двигалась быстрее, чем он ожидал. Хотя он предполагал, что без фотографии будет трудно, память с легкостью восстановила черты Мин Хена.
Он настолько погрузился в процесс, что потерял счет времени. Когда он оторвался от работы, солнце уже село. Никто не пришел звать его на ужин, вероятно, не хотели мешать вдохновению.