Глава 25. Молотильня безответной любви (Новелла 18+)
Глава 25. Я не хочу, чтобы тебе было больно
Ха Гиён рассеянно ответил на неожиданный вопрос Сон Сухёна. Он так увлёкся работой, что забыл о происшествии в школе, как Сон Сухён помог ему, когда его тошнило…
Яркое воспоминание пронеслось в его голове, и сэндвич застрял в горле.
Гиён прикрыл рот и закашлялся, а Сухён поспешно протянул чай.
Слишком поздно осознав, что чай горячий, Сухён быстро встал и налил холодной воды из кулера. С покрасневшим лицом Гиён выпил поданную воду и наконец успокоился.
Он обмахивал горящее лицо ладонью. По какой-то причине выражение Сухёна, смотрящего на него, было необычайно серьёзным.
— У тебя какое-то заболевание?
— Может, ты сам не знаешь. Тебе стоит сходить в больницу.
— Нет! Я правда в порядке! Просто подавился, вот и всё!
Даже когда Гиён отчаянно размахивал руками, лицо Сухёна не смягчилось.
Проблемы с дыханием, внезапный сильный кашель — это можно было списать на случайность, но его худощавость и бледный цвет лица не позволяли просто отбросить подозрения.
Пока Гиён молча отводил взгляд и жевал сэндвич, Сухён тихо вздохнул.
— Ну, может, это и стресс. Просто береги себя.
Прошло много времени с тех пор, как кто-то проявлял к нему такую заботу, даже семья, не говоря уже о старшекласснике, совершенно чужом человеке. Трепет в груди и покалывание в кончиках пальцев, несомненно, были из-за Сухёна.
Всё в этот момент казалось Гиёну умиротворяющим. Тихо играющая поп-песня, тёплый чай, сэндвич, человек напротив. Сегодня был особенно тяжёлый день, и впервые он наконец почувствовал, что может дышать.
Ха Дохун внезапно стал дружелюбным, мать переделала его комнату, одноклассники окружили его, как только узнали, что он младший брат Дохуна.
Сегодня был самый трудный день с момента возвращения. Это точно.
Единственная причина, по которой он справился, — Сон Сухён. Среди всех нежеланных перемен в его жизни единственным хорошим стало знакомство с Сухёном. Если бы не он, Гиён, вероятно, оказался бы на крыше, вздыхая и глядя в небо. Только после возвращения он осознал, как ценно иметь хотя бы одного человека, с которым можно поговорить.
— Если несерьёзно, попробуй рассказать… Хотя можешь и не рассказывать.
Сон Сухён отвернулся, пробормотав это, и Гиён на мгновение уставился на него, прежде чем открыть рот. У него была капля доверия. Он был уверен, что Сухён не станет смеяться над ним или воспринимать его слова как шутку.
— Что ты думаешь о человеке, который никогда не заботился о тебе, но внезапно проявляет интерес?
— Ну… Может, он заинтересовался.
Прямой и простой ответ оставил Гиёна на мгновение без слов. Он ожидал чего-то подобного, но всё же. Сухён действительно мало интересовался другими.
Пока Гиён моргал, не отвечая, Сухён, кажется, что-то осознал и быстро добавил:
— Попробуй рассказать подробнее.
— Э-эм… Например, они раньше игнорировали меня, но теперь внезапно ведут себя дружелюбно, интересуются, что я делаю, или покупают мне новые вещи.
Сухён замолчал, словно обдумывая, затем взглянул на Гиёна. Говорил ли он о влюблённости? Или его обманули? Он выглядел достаточно мягким, чтобы стать лёгкой добычей.
— Может, этому человеку ты просто нравишься.
Лицо Гиёна озарилось, будто он услышал что-то совершенно неожиданное.
Это было самое счастливое выражение лица за весь день, но почему-то Сухён почувствовал странную тяжесть в груди. Ему было неловко, но он знал, что должен сказать честно ради Гиёна.
— Или у этого человека может быть какой-то мотив.
— Люди меняются, когда им что-то нужно.
В словах Сухёна чувствовалась тяжесть. Он работал со многими людьми и пережил бесчисленные предательства. Были начальники, предлагавшие тайные встречи, другие, требовавшие невероятной отдачи за малейшие проявления доброты.
Из-за этого Сухён рано усвоил — доброта не бывает бесплатной. Поэтому, если кто-то проявлял интерес или вёл себя дружелюбно, он начинал с подозрения. Он ненавидел это в себе, но так он жил, и это подозрение ни разу не подводило.
Честно говоря, его не особо волновало, попадёт ли Гиён под чьё-то влияние или нет. Они были просто знакомыми.
И всё же он не мог не беспокоиться. Он не хотел видеть, как Гиён снова сломается. Он не хотел видеть эту светлую улыбку, запятнанную разочарованием. Он не хотел, чтобы Ха Гиёна ранили так же, как ранили его.
Даже если правда причинит боль сейчас, это лучше, чем более жестокие страдания после ложных надежд. Лучше отказаться от привязанности, которая никогда не будет взаимной, пока она не отравила душу.
— Понятно, — Гиён слабо и смущённо рассмеялся, будто ожидал этого. — Извини за странный разговор. Спасибо, что выслушал, сонбэ.
Кто бы ни проявлял к Гиёну это внимание, Сухён искренне надеялся, что они не причинят ему боли.
Это была абсурдная, несвойственная ему мысль.
Ха Гиён тихо наблюдал за Ха Дохуном и их матерью, стараясь не быть очевидным, размышляя об их истинных мотивах.
Он примерно понимал мотивы Ха Дохуна, но, когда дело касалось матери, он не мог даже предположить, что ей движет. Если поведение Дохуна можно было списать на мимолётный каприз — как ребёнок тянется к игрушке, о которой внезапно вспомнил, — то что насчёт матери? Почему она вела себя так? И почему сейчас, после возвращения, когда ему уже семнадцать?
«Неужели она готовится отправить меня раньше, чем я ожидал?»
Даже если она не подтвердила тестом ДНК, что он не её родной сын, она, вероятно, всё равно хотела выгнать его из дома. Они не любили его — это было очевидно. Просто видеть, как он дышит и ходит по дому, должно было раздражать.
Может, они подумали: Давайте будем добры, пока он ещё здесь.
Может, они решили относиться к нему сносно, пока ещё должны его терпеть.
«Но мать не из тех, кого бы это вообще заботило».
Что пугало его больше внезапного интереса братьев, так это внимание родителей. Если бы это произошло до возвращения, он, возможно, заплакал бы от счастья. Но теперь это внимание лишь душило. Осознание, что она заходила в его комнату, привело лишь к пониманию, что там больше нельзя хранить ничего важного.
Он не знал, что могло её спровоцировать или что будет выброшено. Поэтому он перенёс большинство ценных вещей в школьный шкафчик. Сберкнижка была закрыта на замок, и на случай, если входная дверь снова окажется заперта, он оставил в школе сменную одежду.
То, что он когда-то считал своим единственным безопасным местом, теперь казалось чужим и ненадёжным после смены обстановки.
Единственное место, которое всё ещё казалось комфортным, если таковое вообще осталось, это Дом Сон Сухёна.
До возвращения в прошлое это был его дом. Теперь он принадлежал Сон Сухёну.
И чувство комфорта исходило не только от пространства, но и от самого Сон Сухёна. Кто-то, кто задавал вопросы и серьёзно относился к ответам.
Неосознанно уголки губ Гиёна приподнялись.
В этот момент кто-то внезапно обнял его за плечи.
Ха Гиён инстинктивно чуть не застыл, но усилием воли подавил реакцию. Только один человек мог так себя вести посреди класса, и он не мог позволить себе показать слабость.
— Ты всегда так палишься, Нам Тэгён. Ведёшь себя как клоун, хотя тебе это не идёт.
Не успев опомниться, Гиён увидел, как друзья Тэгёна собрались позади, громко смеясь. Он выдавил неловкую улыбку и естественно выскользнул из-под обнимающей его руки.
С того дня Нам Тэгён стал ещё навязчивее приставать к Ха Гиёну во время классного часа, обеда и до самого конца уроков. Даже после холодного приёма от Ха Дохуна он вёл себя так, будто ничего не произошло, и стал ещё агрессивнее в попытках сблизиться, словно хотел, чтобы другие это видели.
— Гиён, давай сегодня пообедаем вместе.
— Не… У меня сегодня что-то желудок барахлит.
Гиён извиняюще улыбнулся, отказываясь. Нам Тэгён приглашал его на обед каждый день, но Гиён всякий раз находил новые отговорки. Он уже был занят избеганием братьев, если бы он начал обедать с Тэгёном, это было бы равносильно признанию их дружеских отношений.
Учитывая, что Тэгён был одним из самых известных учеников первого класса, это привлекало слишком много внимания. А если он случайно столкнулся бы с Ха Дохуном во время обеда?
Одна мысль об этом заставила Гиёна крепко зажмуриться.
— Если так плохо, может, сходим к медсестре?
— Н-нет, всё нормально. Я просто пропущу обед.
Тут прозвенел звонок, прерывая Тэгёна. Гиён воспользовался моментом и улизнул, делая вид, что идёт за учебником.
Наблюдая, как Тэгён возвращается на место, Гиён тихо вздохнул с облегчением. Он правда не хотел сближаться с ним. В его положении, убегая от братьев, связь с Нам Тэгёном гарантированно втянула бы его в их круг.
«Надеюсь, это не повторит прошлое».
Тогда Тэгён вёл себя так, будто просто помогал бедному ребёнку, которого игнорировали братья. Его так называемая доброта обернулась проклятием. Это было не только обременительно, но и люди начали обвинять Гиёна в том, что он прилип к Тэгёну сразу после того, как братья оттолкнули его.
«Он всё равно сблизится с моими братьями, даже без меня…»
Даже если он избегает его сейчас, Нам Тэгён в итоге вступит в клуб, где состоят Ха Дохун и остальные, и сблизится с ними. И как только это произойдёт, он естественно забудет о Гиёне.
Он хотел, чтобы Тэгён поскорее определился. Тогда, возможно, братья переключат внимание на него и забудут о Гиёне.
После окончания четвёртого урока Гиён планировал остаться в классе и отдохнуть, но увидел, как Нам Тэгён направляется к нему.
«Неужели он снова предложит пойти в буфет, как вчера?»
Боясь этого, он выскочил из класса и затерялся в толпе учащихся в коридоре.
Ему нужно было где-то переждать обед, где угодно, лишь бы Тэгён и другие не нашли его. Другие тоже начали заговаривать с ним, и это становилось реальной проблемой.
Вчера он прятался в туалете, но запах был невыносим.
Пока все толпились в столовой, коридоры были почти пусты. Бродя в поисках неиспользуемого кладового помещения или тихого угла, он вспомнил об одном месте.
Кладовая, где он менялся формой с Сон Сухёном.