Глава 8. Салочки в сладкой ночи (Новелла 18+)

Глава 8

Истинная личность Юн Дама. Даже председатель не была в этом полностью уверена. Всё, что она знала, были слова Ли Сонхёна, что он внук известного шамана и может видеть призраков. Это был предел информации, которой она располагала.

– По его словам, зачем он здесь?

Ли Дохан уставился на председателя, не моргая.

– …О чем ты говоришь? Откуда ты вообще взял это? Ли Сонхён что-то рассказал?

Дохан не ответил, на его лице застыла улыбка, похожая на маску.

– Дохан, в прошлом мы сталкивались со множеством странных людей, подобных ему. Насколько я знаю, у этого репетитора был родственник, который являлся шаманом. Поэтому, просто глядя на произошедшее сегодня, ты не думаешь, что это подозрительно? Очевидно, что он использовал какой-то трюк, чтобы повредить твою руку. Вероятно, он надеялся, что ты будешь достаточно отчаян, чтобы заплатить за какой-нибудь шаманский ритуал. Не волнуйся, мы сразу же найдем тебе нового репетитора. Если тебе что-то понадобится, не стесняйся спрашивать, хорошо?

– Мне ничего не нужно.

– Господин Ли тоже ведёт себя странно в последнее время. Я попросила его найти репетитора, а он привел этого негодяя. Я поговорю с ним.

Председатель, бессвязно бормоча, словно ища якорь в своих мыслях, встала с дивана, обвиняя невинную сторону про себя. Она потянулась, чтобы утешить сына, положив ему руку на плечо, но тут же резко ахнула и отпрянула, словно обожглась. Ее рука инстинктивно сжалась, слегка дрожа от жара.

– Дохан, это…

Оставив председателя, которая не знала, что делать, Дохан небрежно схватил из шкафа первую попавшуюся футболку и надел ее.

– Спокойной ночи.

Он снова открыл дверь, молча ожидая, когда она уйдет. Она коротко кивнула, прежде чем двинуться вперед. Оказавшись в коридоре, она замешкалась и обернулась, словно хотела сказать что-то ещё. Но прежде чем хоть одно слово успело сорваться с её губ, Дохан решительно закрыл дверь, без лишних раздумий прервав этот момент.

«Репетитор?»

«Обманывает нас, заставляя платить за шаманский ритуал?»

Дохан пробормотал про себя, сухо рассмеявшись над абсурдностью всего этого. Если бы он не пошел сразу за записями с камеры видеонаблюдения после возвращения из больницы, он бы не увидел эту подозрительную сцену снова. Достойная председатель была не из тех, кто оставит улики, указывающие на то, что с её собственным ребенком что-то не так.

По правде говоря, Дохан осознавал, что что-то не так. Так же, как он внезапно пришел в себя под персиковым деревом сегодня утром, были времена, когда в его памяти внезапно возникали пробелы.

Он лег на кровать, всё ещё с мокрыми волосами, и уставился в потолок. Он установил кондиционер на самую низкую температуру, но не почувствовал даже прохлады. Он нашел пульт, выключил свет и положил пульсирующую руку на лоб. Ледяной душ, казалось, помог, поскольку лихорадка постепенно спала, а огонь в его дыхании медленно угас.

В ту ночь Дохану приснился сон, которого он никогда раньше не видел.

Во сне он был ребенком, горящим в лихорадке. Кто-то нежно гладил его по голове, словно лаская драгоценное сокровище. Вскоре он мягко поднял его голову и положил её себе на колени. Кто-то похлопывал его по спине, создавая над ним легкий ветерок.

Когда он открыл глаза, над его маленьким телом взад и вперед двигался большой веер.

– Я возвращаюсь с игры при лунном свете, я вижу четыре ноги там, где я лежу. Две мои, но кому принадлежат другие две? Что мне делать, если то, что мое, отнято?*
(П.п.: Это песня. Текст на самом деле основан на 처용가 (Cheoyongga) – старинной корейской народной песне периода Силла, состоящей из 8-строчного стихотворения. Стихотворение основано на народной сказке о Чоёне (сыне Короля-Дракона Восточного моря), который жил в столице Силла и, вернувшись домой, обнаружил свою жену в постели с другим мужчиной. Вместо того чтобы рассердиться, Чоён спел песню и станцевал, заставив другого мужчину (который на самом деле был духом) исчезнуть. Стихотворение о терпимости, прощении и рассматривается как способ отпугивания злых духов. Второй куплет, скорее всего, придумал автор для истории, так как в оригинале его нет.)

Человек, обмахивавший его, напевал песню. Сладкая мелодия успокаивала, как колыбельная.

– Сохрани моего ребенка от болезней и отгони любые бедствия. Если какие-либо духи задержатся, пусть немедленно уйдут.

«Вжух-вжух.»

Ветерок от веера щекотал его уши. Запах, оставшийся вокруг его носа, был теплым и успокаивающим. Он хотел увидеть лицо человека, но всё, что он мог различить, были слабые очертания улыбающихся губ.

Когда Дохан открыл глаза, надеясь увидеть лицо, всё, что осталось, – это прохладный ветерок, дующий от кондиционера на потолке.

***

Юн Дам сидел на корточках на деревянном полу зала, скрестив руки. Он смотрел на маску демона с таким же любопытством, с которым смотрел бы ребенок, наблюдавший за марширующими муравьями.

Прошло уже больше трех дней с тех пор, как он принес сюда маску. Но ничего особенно примечательного с тех пор не произошло. Он потыкал её рукой, затем схватил нижнюю челюсть с острыми зубами и поднял ее.

Поднеся маску близко к лицу, Юн Дам вскоре покачал головой. Он даже не знал, что это за зловещий предмет. Он не должен был обращаться с ним небрежно. В состоянии повышенной готовности Юн Дам сел и пошел обратно в кладовую.

В кладовой даже днем было темно, словно в пещере. Юн Дам включил длинную лампу накаливания, свисающую с потолка, и осторожно положил маску в пустой ящик для инструментов. Он разложил рыбацкий стул и сел, потянувшись за старой книгой, хранящейся в сундуке.

Причина, по которой он воздерживался от выхода на улицу в течение пятнадцати дней до прибытия Ли Чжэо, была записана в этой древней книге.

[Ребенок, который мог видеть духов, был заперт в комнате на десять дней. Ему давали только еду, без какого-либо контакта с людьми и даже малейшего прикосновения, и через десять дней он больше не мог видеть духов.]

Юн Дам был из тех людей, которые цеплялись даже за соломинку надежды.

Прожив обычную жизнь, после которой он внезапно начал видеть призраков, было вполне естественно, что он захотел вернуться к своей старой жизни. Он перепробовал все мыслимые методы, чтобы вернуться к тому, как всё было, но пока ничего не сработало.

[Я спас десять тысяч потерянных духов в загробной жизни без какой-либо помощи духов-проводников* и больше не мог видеть духов.]
(П.п.: Дух-проводник: (자승사자) в данном контексте эти слова означают мрачного жнеца или предвестника, который собирает души после смерти.

«Не тысяча, а десять тысяч душ? Это безумие! По сути, это рабский труд. И в довершение всего, они хотят, чтобы я сделал это без какой-либо помощи духов-проводников? Это смешно.»

[“Токкэби” изначально назывались “Имае”, что означает “прекрасный монстр”. У каждого токкэби есть дубинка, но её истинное предназначение остается загадкой для людей.]

Следующая страница, как он уже знал, была вырвана. Как только появился целый раздел, Юн Дам продолжил читать, не останавливаясь.

[...В результате, на этой земле остался только один токкэби, всё ещё несущий дубину. Он – король токкэби, отец всех тех, кто может видеть духов. Среди них есть один с голубыми глазами, который унаследовал зрение токкэби. Однако потерять это зрение можно только по воли токкэби.]

«Яркие глаза» относились к способности видеть духов, а «затуманенные глаза» относились к обычным людям.

Юн Дам закрыл книгу, услышав пятикратный звон кукушки, и взял рюкзак, который положил рядом с собой. Он сложил рыбацкий стул пополам, прислонил его к стене и подошел к деревянному ящику в углу.

[Вещи Дама❤]

На коробке снаружи маркером было написано послание почерком его матери, почерк, который он даже не мог вспомнить. Он знал, что это был её почерк, только потому, что ему так сказал дедушка.

Юн Дам ввел комбинацию на замке и открыл коробку. Внутри были разбросаны воспоминания из его детства: старые дневники, любовные письма из начальной школы и другие тривиальные памятные вещи. Из них он вытащил предмет, завернутый в ткань, и положил его в свой рюкзак. Как всегда, он вышел наружу и убедился, что надежно запер дверь склада.

Поскольку он уже был одет в уличную одежду, ему оставалось только сменить тапочки на кроссовки, и он был готов к выходу.

Главные ворота были заперты сломанной задвижкой, поэтому вместо этого для их фиксации использовалась метла. Юн Дам направился к боковым воротам. Даже заперев их, он трижды проверил, что ключ надежно лежит в кармане. Он выработал эту привычку, потому что вещи часто пропадали без объяснений.

– Хён! Сюда, сюда! Я вовремя, да?

Следуя по пути, указанному строительной компанией, О Сонмин широко махнул рукой, приближаясь. На следующий день после того, как потерял сознание, когда он проснулся, на удивление вспомнил большую часть событий, которые произошли, пока он был одержим. Верный своей естественной приятной натуре, он обращался к Юн Даму как к «хёну» и с тех пор вел себя очень дружелюбно.

– Вам правда нормально, что я вам не заплачу? Вы ведь просто так мне помогаете, да?

О Сонмин, который ускорил шаг, чтобы догнать Юн Дама, сразу же заговорил о деньгах.

– Ага. Мне не нужны твои деньги.

Школьная форма с короткими рукавами, полностью белая, имела черную ленту, обернутую только вокруг воротника. Из-за этого желтые пятна пота на затылке были отчетливо видны. Но ещё больше выделялись волосатые ноги, торчащие из обтягивающих шорт.

– В вашей школьной форме есть шорты на лето?

– Шорты? Нет, это просто моя обычная одежда. А что?

Он вытянул ноги, как будто гордо демонстрируя густой мех. Юн Дам покачал головой.

– Неважно. Пойдем, пока не стало слишком поздно.

– Хён, вы действительно шаман?

– Нет, не шаман. Теперь показывай дорогу.

Причина, по которой Юн Дам согласился посетить дом О Сонмина, заключалась в О Сонмине, который сказал, что не уверен, какие именно вещи оставил Ли Чжэо. Если он не избавится от предмета, который, скорее всего, принадлежал Ли Чжэо, то есть вероятность, что одержимость может повториться в следующем году.

Говорили, что блуждающий призрак наиболее силен в течение двух недель в годовщину своей смерти. И день, когда Дохан пришел искать Юн Дама, оказался концом этих двух недель после годовщины смерти Ли Чжэо. Конечно, духи могли овладеть живыми людьми в любое время, если бы нашли возможность, но у Ли Чжэо, похоже, не было такой силы. В конце концов, он никогда раньше не овладевал никем, чтобы пойти искать Юн Дама.

Когда О Сонмин проснулся в доме Юн Дама, он объяснил, что одного случая одержимости с него было достаточно, и умолял его прекратить все это.

– Итак... об этом рядовом, который овладел мной.

– Ли Чжэо.

До автобусной остановки под апартаментами пришлось добираться не менее 15 минут.

– Почему он вас искал?

– Твоя догадка так же хороша, как и моя.

– Возможно ли, что он просто очень хотел вас увидеть?

– Слушай, живые живы, а мертвые мертвы. Конец истории. Перестань пытаться понять чувства Ли Чжэо только потому, что он овладел тобой. Закрыли тему, идем дальше.

Поскольку Юн Дам предпочитал разговор неловкому молчанию, он ответил мягко, пытаясь снять напряжение.

– Да ладно, я не думаю, что он действительно мог причинить кому-то вред, не так ли?

Автобусная остановка была прямо перед ним, и вокруг никого не было, так что не нужно было следить за своими словами. Юн Дам ткнул пальцем в живот О Сонмина.

– Это тот самый парень, который угрожал разрисовать мою дверь твоей собственной кровью.

Схватившись за живот, словно рука Юн Дама была оружием, О Сонмин изобразил поражение на лице.

– Разве ты этого не помнишь?

– …Помню. Самое странное в одержимости было то, что я чувствовал себя Чжэо. Как будто я действительно превратился в него.

Перевод: kogane
Редактор: 江リアン