Глава 27. Я просто жажду твоих феромонов (Новелла 18+)
Глава 27: Двадцать семь маленьких ветряных мельниц
Бэйхэ — это название горы, и вся гора Бэйхэ полностью усыпана могильными плитами.
Черный Maybach мчался по пустынной дороге, а низкие дома и засохшие деревья по обочинам размывались в призрачные силуэты.
Наконец, машина остановилась у подножия горы Бэйхэ.
Дверь открылась, и Му Ханьфэн, спрятавший длинные ноги под пальто, ступил на землю и вышел из машины.
Он снова натянул черную маску на лицо, опустил голову и вошел в ближайший цветочный магазин, выбирая букет цветов.
В таких местах, как кладбище, цветочные лавки редко принадлежат молодым девушкам.
Как и следовало ожидать, рядом с прилавком сидела только седовласая старушка в очках для чтения. Она прищурившись подрезала стебли и листья цветов.
Не беспокоясь, что его узнают и создадут ненужные проблемы, Му Ханьфэн слегка расслабился, заплатил за цветы и направился в гору по ступенькам, держа букет в руках.
Поздней осенью на севере уже холодно, а тем более в так называемых "местах с тяжелой энергетикой". Пронизывающий ветер обжигал лицо, причиняя боль.
За исключением букета в руках, Му Ханьфэн был одет во всё черное. Он шаг за шагом поднимался по ступеням, и хотя его шаги не были тяжелыми, его фигура всё же излучала некую печальную отрешенность.
Он дошел до вершины горы, затем свернул направо и, наконец, остановился у могилы, расположенной в углу верхнего ряда надгробий.
По сравнению с заросшими сорняками соседними могилами, эта была очень ухоженной, что ясно говорило о том, что за ней давно и тщательно ухаживают.
Надпись на надгробии оставалась четкой, на нем было выгравировано одно одинокое имя — Шэнь Юнь.
Му Ханьфэн просто стоял прямо на пронизывающем ветру, глядя вниз на это имя. Он смотрел долго, затем наклонился, поставил букет перед могилой, а после его тонкие губы слегка шевельнулись, и он тихо произнес:
Контракт между Тонг Чэ и «Утешением» был подписан без каких-либо проблем, всё прошло очень гладко, точнее, даже слишком гладко.
Договор, составленный юридическим отделом «Утешения», был крайне выгодным для Тонг Чэ в плане гонорара и срока сотрудничества — настолько выгодным, что Тонг Чэ с трудом мог в это поверить.
все было прописано черным по белому, «Утешение» — международный бренд и лидер в индустрии ингибиторов, так что сомневаться не было причин.
После подписания контракта было решено, что сразу после завершения съемок его текущего реалити-шоу Тонг Чэ посвятит целую неделю работе с «Утешением», снимая рекламу для всей линейки продукции.
Он не переставал льстить новому рекламодателю, осыпая его комплиментами, и только потом уже собирался уходить.
Перед выходом ему вручили большую коробку ингибиторов. Это был тот самый новый продукт, который он рекламировал раньше — с чистым вкусом сахарного леденца.
Тонг Чэ поблагодарил с улыбкой, взял коробку с ингибиторами и пошел к лифту, но его настроение было немного странным.
Когда рекламный ролик снимали больше чем полмесяца назад, Тонг Чэ очень ждал, что ему дадут ингибиторы бесплатно.
Но теперь его уши снова вспыхнули красным. Теперь он мечтал о другом — чтобы Учитель Му снова оставил на нем свой след.
Прошло уже пять дней с тех пор, как Му Ханьфэн в последний раз укусил его в том странном сне, когда он находился в ложной течке.
«Хочу, чтобы Учитель Му снова меня укусил.»
Тонг Чэ думал об этом, тихо опустив голову.
Лифт издал короткий "динь", выведя его из раздумий. Он вошел внутрь, а следом за ним вошел Лу Вэй.
По дороге Тонг Чэ не сказал Лу Вэю ни слова, кроме необходимого по работе.
История с горячими поисковыми запросами снова всколыхнула боль, которую Тонг Чэ подавлял в себе четыре года. В то же время она помогла ему увидеть Лу Вэя более четко, понять его лучше — и разочароваться ещё сильнее.
Он знал, что пока не может сменить менеджера, и не собирался ворошить прошлое. Он просто стер ту видимость дружбы, которую поддерживал всё это время, и теперь даже не пытался изображать теплое общение.
Лу Вэй всё ещё держится за него ради собственной выгоды. Грязные дела, что случились тогда, больше не повторятся.
Лу Вэй, вероятно, понимал, о чем думает Тонг Чэ, но теперь, сталкиваясь с ним лицом к лицу, уже не мог вести себя так же жестко.
Сейчас уже не то время. Тонг Чэ действительно находится на пике своей популярности, да ещё и за ним стоит Му Ханьфэн, который его поддерживает!
Так что, даже несмотря на холодное отношение Тонг Чэ, Лу Вэю пришлось извиняться.
Когда они спустились в подземный паркинг и сели в машину, Лу Вэй повернулся к Тонг Чэ и постарался говорить как можно мягче:
— Сяо Чэ, какие у тебя дальше планы? Ещё рано, может, братец Лу пригласит тебя на ужин? Заказывай, что захочешь.
Тонг Чэ опустил взгляд, густые ресницы скрыли насмешку в его глазах. Он спокойно ответил:
— Не нужно, у меня уже есть планы на вечер.
— С кем? — Лу Вэй спросил машинально. Сразу после этого понял, что прозвучал слишком требовательно, и поспешил сгладить ситуацию:
— Братец Лу просто хочет узнать, куда тебя отвезти, чтобы водитель сразу направился в нужное место.
На этот раз Тонг Чэ не стал отказываться. С его нынешней популярностью поездка на общественном транспорте могла легко превратиться в стихийную фан-встречу.
Немного подумав, он достал телефон и посмотрел ближайшие заведения у больницы Кансин. На карте оказалось кафе прямо у черного входа в больницу, и Тонг Чэ продиктовал его название водителю.
Машина тронулась, вновь воцарилась тишина.
Когда до места оставалось совсем немного, Лу Вэй не выдержал и снова заговорил:
— Сяо Чэ, ты встречаешься с Господином Му?
Сидя на заднем сиденье, Тонг Чэ смотрел в окно. Услышав этот вопрос, он на секунду замер, но не повернулся и просто ответил:
Машина остановилась у обочины. Тонг Чэ поблагодарил водителя, уже потянулся к дверной ручке, собираясь выйти, как вдруг Лу Вэй спросил снова:
— Сяо Чэ, ты действительно встречаешься с Му Инди?!
Этот вопрос застал Тонг Чэ врасплох. Он дернул ручку чуть сильнее, и та резко выскочила, едва не прищемив ему пальцы.
Рефлекторно сжав пальцы в кулак, Тонг Чэ замотал головой, как трещотка:
— Что?! Нет! Как это может быть возможно?!
После этого, не дожидаясь, пока Лу Вэй продолжит, он быстро бросил:
Тут же открыл дверь и практически выпрыгнул из машины, словно спасаясь бегством.
Он был полностью экипирован: шапка, маска, шарф — лишь кончики ушей, спрятанные под золотистыми прядями волос, слегка покраснели.
Как он вообще осмелился задуматься о таком рискованном сценарии?!
Но, вздохнув, он почувствовал, как жар в щеках постепенно спадает.
Потому что в голове неожиданно всплыла другая мысль —
«Каково было бы, если бы Господин Му действительно с кем-то встречался?»
До съемок этого шоу, хотя они оба работали в одной индустрии, Му Ханьфэн для Тонг Чэ был чем-то недосягаемым, звездой, на которую можно смотреть только издалека.
Тогда он тоже задумывался об этом, но скорее как обычный фанат, мечтая о своем кумире. Это не могло быть реальностью.
Сейчас Му Ханьфэн рядом. Он ест и живет с ним, гладит его по голове и треплет за уши, слушает его пение, помогает разбираться с проблемами, обнимает, когда ему грустно.
Незаметно для себя Тонг Чэ уже не мог воспринимать его просто, как кумира.
О более глубоком он пока не думал. Да и не смел.
Лишь мысль проскользнула: «Если Господин Му настолько добр ко мне, то во сколько же раз лучше он будет относиться к своему настоящему партнеру?»
Тонг Чэ не мог представить, как это — десятикратная забота Му Ханьфэна.
Но он был уверен: будущий партнер Господина Му будет самым счастливым человеком на свете.
Это не имело к нему никакого отношения. Он знал это.
Но все равно бессознательно сжал губы.
Во рту осталось странное горько-кислое послевкусие.
Точно как от недозревшего апельсина.
— Э-э... Извините, вы Тонг Чэ?
Внезапно рядом раздался неуверенный женский голос.
Тонг Чэ очнулся и понял, что всё это время просто стоял на улице, задумавшись и уставившись в пустоту!
К счастью, это был черный вход в больницу. Большинство проходящих мимо людей были погружены в свои заботы и не обращали на него внимания — за исключением молоденькой омеги, стоящего рядом.
Тонг Чэ уже собирался сказать: «Вы обознались», но краем глаза заметил чехол на телефоне девочки. На нем было изображено его собственное лицо, а сам телефон, похоже, был той моделью, которую он рекламировал.
На секунду задумавшись, Тонг Чэ поднял палец к губам и мягко сказал:
— Да, это я. Хочешь автограф? Я тихонько подпишу, а потом ты сделаешь вид, что никогда меня не видела, хорошо?
Глаза девочки тут же вспыхнули от восторга, она энергично закивала, поспешно достала из сумки блокнот и ручку и протянула ему.
Тонг Чэ серьезно подписал свое имя, а рядом нарисовал маленький кокос, после чего передал блокнот обратно.
Девочка с трудом сдержала визг, зажав рот ладонью, и прошептала:
— Чэ-Чэ-Чэ, ты такой милый! Я тебя так люблю! В жизни ты в десять тысяч раз красивее, чем на экране!
На этом месте её голос явно стал громче, и Тонг Чэ поспешно показал ей жест молящий умерить громкость, после чего быстро развернулся и юркнул в дверь больницы.
Когда девочка ушла, Тонг Чэ с облегчением вздохнул, снова натянул шапку на лоб, опустил голову и быстрым шагом направился внутрь.
Следуя указателям, он нашел номер палаты, который дал ему Хань Цин, и только тогда понял, что это отделение интенсивной терапии.
На душе стало тяжело. Тонг Чэ не стал сразу стучать в дверь, а сначала прислонился к стене и позвонил Хань Цину.
Телефон зазвонил всего секунду, прежде чем был мгновенно поднят. Затем он услышал быстрые шаги, и через мгновение дверь палаты рядом с ним открылась.
В тот момент, когда Хань Цин появился на пороге, у Тонг Чэ всё поплыло перед глазами.
Он изменился до неузнаваемости. Если бы не полная уверенность, что перед ним действительно Хань Цин, Тонг Чэ, случайно встретив его на улице, вряд ли бы узнал.
Омеги по природе своей имеют некоторые достоинства, как пример привлекательность и нежная кожа, по сравнению с альфами и бетами. Любой подросток, мечтающий попасть в индустрию развлечений, должен выглядеть хотя бы лучше среднестатистического прохожего.
Но человек, стоящий перед Тонг Чэ, был худым, как щепка, с тусклыми волосами, землистой кожей, глубокими темными кругами под глазами и впалыми щеками. Его состояние действительно было ужасным.
— Чэбао... — словно угадав мысли Тонг Чэ, Хань Цин криво улыбнулся и горько пошутил:
Тонг Чэ глубоко вдохнул и посмотрел на него сложным взглядом.
У него на душе скопилось слишком много несказанного. Он всё ещё злился, что Хань Цин ничего ему не сказал и просто оборвал с ним связь. Конечно, ещё больше он злился за предательство.
Но, глядя на этого истощенного, едва узнаваемого человека, он вдруг понял, что злость уже не выходит наружу. Он мог лишь молча сдерживать ее внутри.
Несмотря на нынешние отношения, три года, проведенные вместе, не могли просто так стереться. Хань Цин всё ещё хорошо знал Тонг Чэ. Он снова улыбнулся и сказал:
— Чэбао, если злишься — можешь меня отругать. Или даже ударить. Только не держи всё в себе.
Тонг Чэ отвернулся, несколько раз моргнул, чтобы сохранить ровный голос, и спокойно ответил:
— Не нужно. Я здесь не ради этого.
Не дожидаясь ответа, он сам сменил тему:
Хань Цин горько улыбнулся, развернулся и открыл дверь в палату, первым войдя внутрь.
— Вот так… большую часть времени она в коме. Иногда приходит в себя, но не всегда в сознании.
Тонг Чэ последовал за ним и увидел на больничной койке средних лет женщину. Её глаза были закрыты, тело покрыто проводами и трубками. Видимо, болезнь слишком долго истощала её силы, а её лицо стало белым, как простыня.
Тонг Чэ отвел взгляд, посмотрел на тяжелые темные шторы и после небольшой паузы тихо спросил:
Рядом стоящий Хань Цин замер на несколько секунд, а затем снова усмехнулся. Только смех его больше напоминал тихий плач.
— Чэбао... ты все такой же мягкосердечный.
Ресницы Тонг Чэ дрогнули, он хотел возразить, но, не успев открыть рот, услышал, как Хань Цин тяжело вздохнул и с сожалением произнес:
— Чэбао, самое большое сожаление в моей жизни — это предательство тебя.
Тонг Чэ сжал губы, опустил голову, его взгляд бессмысленно скользнул по пересечениям плиток на полу. Он сам не мог понять, какие чувства сейчас испытывает.
Спустя долгое время он поднял голову, посмотрел Хань Цину в глаза и спокойно сказал:
— Хань Цин, в этом мире не существует лекарства от сожалений. Мне жаль, что всё сложилось так, но я не прощу тебя. Ни сейчас, ни в будущем.
Хань Цин вытер глаза рукой, кивнул, снова тяжело вздохнул и тихо произнес:
— Я знаю. Я и сам никогда себя не прощу.
После этого они ещё немного поговорили о недавних событиях, но вскоре беседа сошла на нет. Они слишком отдалились друг от друга.
Когда Тонг Чэ вышел из больницы, ему на мгновение показалось, что его визит был бессмысленным. Но вскоре он понял, что это не так, потому что почувствовал нечто похожее на облегчение. Дружба, которую он когда-то так ценил, наконец подошла к концу.
Однако, даже осознав это, Тонг Чэ всё ещё чувствовал себя подавленным. Он достал телефон и вспомнил, что забыл связаться с Му Ханьфэном.
Только он собирался отправить ему сообщение в WeChat, как вдруг услышал неподалеку знакомый низкий голос:
Тонг Чэ тут же повернул голову и увидел Му Ханьфэна, сидящего в машине у обочины. Его глаза тут же засветились:
Му Ханьфэну очень нравились эти сияющие глаза маленького омеги. В одно мгновение вся тревога, мучившая его в течение дня, будто развеялась.
Тонг Чэ на секунду замешкался, ещё не до конца собравшись с мыслями, но всё же выбрал место рядом с водителем, а не на заднем сиденье.
Как только он закрыл дверь, Му Ханьфэн наклонился к нему и, совершенно естественно, пристегнул его ремнем безопасности.
Они оказались так близко друг к другу, что Тонг Чэ почувствовал дыхание Му Ханьфэна на своем лице. Он инстинктивно задержал дыхание.
Лишь когда Му Ханьфэн выпрямился и завел машину, Тонг Чэ пришел в себя. Осознав нечто странное, он удивленно посмотрел на Му Ханьфэна:
— Господин Му, вы сегодня за рулем сами?
— Мне нужно было кое-куда съездить, я не хотел, чтобы меня сопровождали.
— Ох... — протянул Тонг Чэ, вспомнив, что Му Ханьфэн вчера упоминал о каких-то личных делах. Он решил не расспрашивать дальше, но вдруг услышал его голос снова:
— Если в будущем будет возможность, я возьму тебя с собой.
Тонг Чэ на мгновение замер. Ему показалось, что в голосе Му Ханьфэна прозвучало что-то странное.
Но он не был тем, кто любит разбираться в чужих тайнах, поэтому просто кивнул, и серьезно ответил:
Машина выехала за пределы города и остановилась у элегантного, но простого по стилю здания. На двери висела табличка с иероглифами: "Частная кухня дяди Хуэя".
Тонг Чэ только сейчас осознал, что даже не спросил Му Ханьфэна, куда они едут. Да и сам Му Ханьфэн не сказал ему об этом заранее.
Когда они вышли из машины, Му Ханьфэн посмотрел на него и сказал:
— Я давно знаком с владельцем этого ресторана и очень люблю его кухню, вот и решил привезти тебя попробовать. Ты не против, что я не спросил тебя заранее? Не посчитаешь, что я сам всё решил?
Тонг Чэ поспешно замотал головой:
То, что Учитель Му привел его в такое личное место, наоборот, сделало его счастливым!
Увидев, что маленький омега искренне рад, губы Му Ханьфэна чуть расслабились. Они вошли внутрь вместе.
Официант, похоже, уже привык к визитам Му Ханьфэна, поэтому его появление не вызвало у него удивления. Однако, когда его взгляд упал на Тонг Чэ, в его глазах промелькнуло настоящее изумление.
Му Ханьфэн сразу это заметил, негромко кашлянул, и официант тут же отвел взгляд, не осмеливаясь больше разглядывать их. Затем он спокойно проводил их в заранее подготовленный отдельный кабинет.
Внутреннее убранство полностью соответствовало внешнему стилю — всё было оформлено в классическом стиле, но, вопреки ожиданиям, не выглядело скучно, а, напротив, излучало элегантность.
Официант только проводил их к двери и ушла. Тонг Чэ и Му Ханьфэн только сели, как у двери появился мужчина средних лет.
На вид ему было лет пятьдесят, и, судя по всему, он был альфой. На нем был строгий, немного старомодный китайский костюм, а вся его осанка и манера держаться говорили о внутренней собранности и силе.
Всего два слова, но Тонг Чэ отчетливо уловил в них уважение и теплую близость к старшему.
Он замер на мгновение, понимая, что дядя Хуэй, должно быть, занимает особое место в сердце Му Ханьфэна.
Эта мысль заставила его немного нервничать — даже захотелось встать и поклониться.
Но Му Ханьфэн, будто почувствовав его намерение, под столом легко похлопал его по руке, мягко произнеся:
Щеки Тонг Чэ тут же вспыхнули, и желание кланяться исчезло. Однако он все же встал и с искренним уважением поздоровался:
— Здравствуйте, дядя Хуэй. Меня зовут Тонг Чэ, я прихожусь Господину Му... Господину Му...
На середине фразы он запнулся.
Сказать, что он фанат Му Ханьфэна? Даже если он сам пока не до конца осознавал свои чувства, такое определение его явно не устраивало. К тому же, дядя Хуэй вряд ли понимал, что значит «фанат».
Но назвать себя другом... Почему-то язык не поворачивался.
Пока он колебался, Му Ханьфэн негромко усмехнулся и сам завершил фразу:
Его первая мысль была, что Му Ханьфэн обращается к нему. Хотя он не знал, откуда взялось это новое прозвище, но все же повернул голову, чтобы посмотреть на него.
Но в следующую секунду Му Ханьфэн добавил:
Сердце Тонг Чэ пропустило удар.
Как так получилось, что из обычного «друга» он вдруг превратился в «ребенка»?! Причем сказанное Му Ханьфэном звучало так... по-особенному!
Дядя Хуэй понимающе улыбнулся и добродушно произнес:
— Здравствуйте, молодой господин Тонг. Раз молодой господин Тонг и наш молодой господин так близки, то это должно быть судьба. Ведь за все эти годы молодой господин впервые привел кого-то сюда.
Тонг Чэ никогда раньше не слышал, чтобы кого-то называли «молодым господином». Лишь спустя пару секунд до него дошло, что так дядя Хуэй обращается к Му Ханьфэну.
Му Ханьфэн покачал головой с легким намеком на беспомощность и объяснил:
— Дядя Хуэй раньше был шеф-поваром в доме Му. Я с детства ел его еду. Он так называет меня уже почти тридцать лет, так что от этой привычки его не отучить.
Тонг Чэ впервые слышал, как Му Ханьфэн упоминает что-то, связанное с его семьей. Это его немного удивило, но он не стал расспрашивать, просто молча кивнул.
Му Ханьфэн тоже не стал углубляться в тему, а просто подвинул меню ближе к Тонг Чэ:
— Что хочешь поесть? Выбирай сам.
Тонг Чэ открыл меню, пролистал пару страниц и тут же отодвинул его обратно:
— Господин Му, мне всё равно, я могу есть что угодно.
Му Ханьфэн не был удивлен. Если бы Тонг Чэ мог уверенно заказать целый стол блюд, это был бы совсем другой Тонг Чэ.
По крайней мере, не тот, что сидит перед ним сейчас. А в будущем...
Му Ханьфэн сам не знал, о чем задумался, но на его лице мелькнула легкая улыбка. В будущем он постарается, чтобы этот маленький котенок чувствовал себя рядом с ним увереннее.
Закрыв меню, Му Ханьфэн уточнил:
— Тогда доверишься моему вкусу? Соленое и свежее, ты к такому привык?
Тихонько, про себя, он добавил: А если будет десерт, то вообще отлично...
Хотя он всегда старался не есть сладкое, но если вдруг окажется что-то вкусное, то хотя бы попробовать — почему бы и нет?
Тонг Чэ, возможно, сам не осознавал, но его мысли легко читались по лицу.
Му Ханьфэн сдержал улыбку и сказал дяде Хуэю:
— Как обычно. И добавь еще одну порцию молочного желе с сакурой.
И, конечно же, как только прозвучали последние слова, глаза Тонг Чэ тут же загорелись.
Дядя Хуэй улыбнулся, кивнул и вышел, чтобы приступить к приготовлению ужина.
Блюда были поданы быстро, и каждое выглядело небольшим, но изысканным. Это определённо была не привычная кухня северян. Как и говорил Му Ханьфэн, блюда не были острыми, а скорее солёными и свежими — скорее всего, это была именно южная кухня.
Раньше Тонг Чэ редко пробовал подобное, но сейчас нашёл вкус весьма приятным и с искренним восхищением воскликнул:
Му Ханьфэн сделал глоток чая и улыбнулся:
— Если нравится, можем приходить сюда почаще.
Тонг Чэ непроизвольно улыбнулся, на его лице мелькнула небольшая ямочка.
Подумав о чём-то, он спросил небрежно:
— Это потому, что дядя Хуэй с юга?
Иначе почему Му Ханьфэн, выросший в Яньчэне, с детства ел южные блюда?
Му Ханьфэн ненадолго задержался, держа в руках палочки для еды, а затем ответил:
— Нет. Просто моя мать была с юга.
Он вспомнил вопрос, который задал Му Ханьфэну во время записи шоу:
"Если бы вам нужно было описать мать или отца одним словом, каким бы оно было?"
В голове Тонг Чэ всплыла неясная догадка. Он колебался, не зная, стоит ли спрашивать, но в этот момент услышал, как Му Ханьфэн продолжил:
— Она умерла двадцать восемь лет назад.
Тонг Чэ вздрогнул. Двадцать восемь лет...
Если он правильно помнил, Му Ханьфэну сейчас было ровно двадцать восемь.
Значит, Учитель Му потерял мать ещё младенцем?
Он не удержался и повернул голову, чтобы посмотреть на него.
Му Ханьфэн слегка отвернулся, его взгляд за очками был спокоен и сдержан, как всегда. Ни одной эмоции нельзя было прочесть.
Тонг Чэ шевельнул губами. Он хотел что-то сказать, но не знал, что именно. В конце концов, лишь негромко произнёс:
И только когда слова сорвались с его губ, он понял, насколько его голос дрожал.
Но прежде чем он успел что-то осознать, Му Ханьфэн повернул голову, посмотрел на него и с лёгкой улыбкой в глазах сказал:
— Тонг Тонг, я уже ничего не чувствую. Неужели ты собираешься заплакать?
Тонг Чэ одновременно смутился и почувствовал лёгкую боль в груди. Он опустил голову и тихо возразил:
Му Ханьфэн хотел было сказать ещё что-то, но в этот момент в дверь частной комнаты постучали.
Вошёл дядя Хуэй, лично неся десерт — молочное желе с сакурой.
— Молодой господин Тонг, попробуйте, — с улыбкой сказал он. — Это мой самый лучший десерт.
Тонг Чэ поднял голову, и как только его взгляд упал на поднос, он невольно сглотнул.
Прозрачное желе, украшенное нежными розовыми лепестками сакуры, выглядело просто божественно.
Му Ханьфэн протянул руку, взял блюдо, зачерпнул ложечкой и поднёс прямо к губам Тонг Чэ.
Тонг Чэ на мгновение опешил, а потом, по привычке, отвернулся:
— Му... Господин Му, я сам съем.
Но Му Ханьфэн не собирался так просто его отпускать. Он снова наклонился и мягко прошептал на ухо:
— Тонг Тонг, ты уже забыл, как я прикуривал тебе сигарету в прошлый раз?
Методом, конечно же, изо рта в рот!
Но тогда между ними хотя бы была сигарета, а сейчас...
Тонг Чэ моментально раскалился, словно мог вспыхнуть от одного прикосновения.
Он не осмелился смотреть Му Ханьфэну в глаза, открыл рот, послушно принял ложечку с молочным желе и быстро проглотил.
Но Му Ханьфэну этого показалось мало.
Уши Тонг Чэ стали такими красными, что, казалось, вот-вот закапает кровь.
Он даже не понял, какой у десерта вкус, но всё равно торопливо кивнул:
Видя, в каком смятении маленький омега, Му Ханьфэн улыбнулся, его взгляд потемнел от веселья.
Он тихо выдохнул — после такого Тонг Тонг наверняка забыл о сочувствии к нему.
Дядя Хуэй незаметно вышел, оставив их вдвоём.
После нескольких шагов он не смог сдержать вздох облегчения. Было приятно видеть, что молодой мастер Му больше не одинок в своей жизни.
Тонг Чэ и Му Ханьфэн неторопливо поужинали и немного побеседовали с дядей Хуэем. После того, как они подсчитали, что время почти подошло к концу, они попрощались и ушли.
Му Ханьфэн сел за руль, и они вместе поехали в штаб-квартиру съемочной группы.
Это была не первая неделя записи, поэтому не было таких строгих правил, все собрались, сели в машину и поехали в новое место.
На этот раз ничего не нужно было делать по дороге. Их багаж уже был перевезен командой программы и не требовал проверки.
Ван Ци также сказал, что не нужно выбирать комнату, потому что это арендованный дом с точно четырьмя комнатами, что означает, что все будут жить вместе и спать в отдельных комнатах.
Атмосфера по пути была очень расслабленной, все весело болтали.
Конечно, Тонг Чэ и Му Ханьфэн говорили меньше всего, в основном слушая других участников. Тонг Чэ иногда отвечал, а Му Ханьфэн лишь время от времени произносил "хм".
Через полчаса машина остановилась, Ван Ци помахал рукой: "Мы приехали, выходите."
Когда они вышли из машины, перед ними стояло маленькое трехэтажное здание. Уже стемнело, вокруг не было света, и Тонг Чэ не мог понять, где это находится.
Ван Ци повел всех внутрь, поднялись наверх и кратко объяснил, проходя: "На первом этаже гостиная, столовая и кухня. На втором и третьем этажах по две комнаты. В каждой комнате есть своя ванная. Я сплю в третьем здании, а вы можете выбрать любые комнаты, все они одинакового размера."
Как только он закончил говорить, Инь Лан сказал: "Тогда братец Сяо и я тоже будем жить на третьем этаже, чтобы, если директор Ван будет сильно храпеть, мы не потревожили ваших омег."
Ван Ци зыркнул на него: "Если ты сам храпишь, так и скажи, я не возьму на себя вину."
На втором этаже остановились Тонг Чэ и Му Ханьфэн, Нин Ран и Ми Бэйбэй, а Ван Ци с остальными продолжили подниматься наверх.
Поднявшись на пару ступенек, Ван Ци снова обернулся и с улыбкой напомнил: "Вы все ложитесь пораньше, завтра шоу будет очень захватывающим."
Но так как камеры уже выключены, никто не поддерживает его, и они отвечают без интереса: "Поняли."
Ван Ци не обратил на это внимания, развернулся и пошел наверх.
Внизу Му Ханьфэн посмотрел на Нин Ран и Ми Бэйбэй и коротко спросил: "В какой комнате вы спите?"
Нин Ран не отказалась, она просто указала на свою сторону: "Вот тут."
Му Ханьфэн кивнул, открыл дверь другой комнаты, Тонг Чэ и двое других пожелали друг другу спокойной ночи и пошли за ним.
Однако, когда дверь открылась и они увидели интерьер внутри, Тонг Чэ и Му Ханьфэн оба были ошеломлены.
Никто не знает, будет ли это раздражающе завтра, но в этот момент Тонг Чэ чувствовал, что это будет действительно чертовски волнительно!
Автор говорит: хе-хе-хе [подмигивающая улыбка]