Глава 31. После того, как Суккуб стал фальшивым молодым мастером, который всем не нравился (Новелла 18+)
Оказавшись больным, суккуб становится необычайно слабым, а его сознание — мутным и затуманенным.
Чи Цзин даже не стал разбирать чемодан. Свернувшись калачиком под одеялом, он погрузился в глубокий сон.
Поначалу ему было слишком жарко, но Цзянь Юйчэн не позволил ему остаться без одеяла. Однако Чи Цзин явно не был склонен подчиняться. Каждый раз, как только Цзянь Юйчэн выходил, он незаметно сбрасывал с себя одеяло.
После нескольких безуспешных попыток заставить его остаться укрытым, Цзянь Юйчэн, наконец, потерял терпение и резко отшлёпал его по попе.
Чи Цзин был в ярости, но его температура продолжала расти, и он чувствовал себя ужасно. Его тело словно разрывалось на части: несмотря на то что он свернулся под одеялом, он дрожал от холода, а голова пульсировала от жара.
Цзянь Юйчэн, заметив его состояние, вновь накрыл его одеялом и приложил к лбу прохладное влажное полотенце, пытаясь сбить жар.
Время тянулось медленно, но, наконец, температура Чи Цзина значительно снизилась.
Когда жар отступил, напряжение с лица Цзянь Юйчэна слегка ушло.
Цзянь Юйчэн подсчитал, сколько времени Чи Цзин спал, и решил спуститься вниз, чтобы приготовить для него лёгкий перекус.
В маленьком домике не было отдельной гостиной — только кухня и столовая, устроенная для гостей. Скорее всего, это сделали съёмочные группы, чтобы удобнее было снимать сцены с участниками.
Когда Цзянь Юйчэн дошёл до кухни, все, кроме Ган Хэюя, сидели в обеденной зоне и время от времени переговаривались.
Увидев его, Лу Ивэнь сразу спросила:
— Как он? Чувствует себя лучше?
Она не называла Чи Цзина по имени, но все поняли, о ком идёт речь.
Цзянь Юйчэн не был разговорчивым, но, услышав вопрос, ответил:
— Да, температура снизилась.
Лу Ивэнь кивнула с облегчением:
— Это хорошо. У старушки Оу ещё остался ибупрофен.
Оуэр Бай закатила глаза и, не слишком элегантно, ответила:
— Не называйте меня старушкой Оу! Разве вы не можете просто "мисс Оу"?
— Ну, тогда, мисс Оу, где ваш ибупрофен?
— Заткнитесь, старушка Лу, — парировала Оуэр Бай, вновь использовав это прозвище для Лу Ивэнь, и быстро направилась наверх за лекарством.
Лу Ивэнь: ...
Она пробормотала себе под нос:
— Как по-детски...
Но несмотря на недовольство, её губы невольно расплылись в улыбке.
Ань Боцин и Шэнь Исинь, наблюдая за происходящим, обменялись взглядами, обмозговывая ситуацию:
— Пожалуй, обе вы немного ребячливы.
После первого эпизода они поняли, что главной целью шоу было продемонстрировать их химию, поэтому перестали сопротивляться и не стали больше держать дистанцию, хотя и старались избегать слишком интимных жестов.
— Господин Цзянь, мы как раз обсуждали, что приготовить на ужин, — начал Ань Боцин, всегда стараясь выглядеть послушным, словно маленький кролик, на камеру. — У Вас есть предложения?
— Да, ужин уже почти на носу, — подхватил другой человек.
Цзянь Юйчэн, не отрываясь от приготовления пищи, ответил:
— Можете поесть сами. Я готовлю что-то для Чи Цзина.
Шэнь Исинь удивлённо поднял брови:
— А? Брат Цзянь, ты будешь готовить? Я могу этим заняться!
Цзянь Юйчэн уже по привычке достал рис и кастрюлю. В эпоху современных кухонных гаджетов приготовить простую похлёбку было проще простого.
Промыв рис и установив таймер согласно инструкции, он наконец ответил:
— Не нужно, он болен. Лучше что-то лёгкое.
Шэнь Исинь остался без слов.
Ань Боцин, сдерживая улыбку, прикусил губу:
— Господин Цзянь, вы так заботитесь о Чи Цзине.
Цзянь Юйчэн молча продолжил готовить, сосредоточившись на кухонном столе.
Ань Боцин почувствовал неловкость и, надеясь на помощь, бросил взгляд на Шэнь Исиня, как на спасителя ситуации.
Однако Шэнь Исинь, понимая, что его отношения с Ань Боцином ограничиваются исключительно профессиональной сферой, не собирался рисковать и портить отношения с Цзянь Юйчэном — человеком с большим влиянием в киноиндустрии. Поэтому, увидев взгляд Ань Боцина, он просто сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил молчать.
Цзянь Юйчэн провёл на кухне больше получаса, лишь изредка отвечая на вопросы Лу Ивэнь и остальных.
Наконец, из своей комнаты вышел Ган Хэюй.
— Как там ребёнок? — спросил он, едва не переступив порог.
Цзянь Юйчэн повторил, что уже говорил ранее.
— Ты готовишь для него конджи*? — спросил Ган Хэюй, глядя на кастрюлю. — Одной каши недостаточно, когда ты болен. Иди и позаботься о нём, а я займусь готовкой.
*Конджи — это обобщённый термин для различных азиатских блюд из разваренного риса, по консистенции напоминающих густой суп.
Пока Ган Хэюй говорил, он закатал рукава и забрал нож из рук Цзянь Юйчэна.
— У него есть ограничения в питании? Какая у него диета?
— Он не ест кинзу, имбирь, не любит сельдерей и печень, — ответил Цзянь Юйчэн, продолжая заниматься делами на кухне.
— Понял, — ответил Ган Хэюй, ловко нарезая картофель. — Продолжайте, продолжайте.
С близкого расстояния камера зафиксировала всё, что сказал Цзянь Юйчэн. Директор шоу, Лу Тао, следивший за трансляцией, был ошеломлён.
Цинь Цяохань, которая постоянно следовала за дядей, чтобы учиться, заметила переполох и с интересом спросила:
— Дядя, что происходит?
— Цзянь Юйчэн явно влюбился в него, — пробормотал Лу Тао. Если другие могли этого не заметить, он видел всё ясно.
Цинь Цяохань была сбита с толку:
— А?
Лу Тао посмотрел на племянницу и, усмехнувшись, ответил:
— Ты ещё слишком молода, чтобы понять.
Затем, после паузы, добавил:
— Не учись на этом.
Цинь Цяохань: ???
***
Чи Цзин проснулся, весь в поту.
Он сел на кровати, ещё не понимая, что происходит, и удивлённо заметил, что его накрывают двумя слоями одеяла. Повернувшись, он увидел Цзянь Юйчэна, спящего на маленьком одноместном диване в своей комнате. Чи Цзин на несколько секунд замер.
Чердак был крохотным. На маленьком диванчике взрослому мужчине было тесно сидеть, не говоря уже о том, чтобы спать.
В домике было отопление, но оно не могло полностью согреть человека, если тот спал на диване без одеяла или пледа.
Чи Цзин встал с кровати, ещё держа в руках одеяло, и подошёл к Цзянь Юйчэну. Неловко встряхнув одеяло, он аккуратно накинул его на него.
Не привыкший к подобным действиям, его движения оказались неуклюжими.
Как только одеяло упало на Цзянь Юйчэна, тот проснулся.
Чи Цзин, всё ещё сосредоточенно поправлявший одеяло, не заметил, как Цзянь Юйчэн открыл глаза. В тот момент его схватили за запястье и резко потянули вниз, так что он оказался прямо на Цзянь Юйчэне.
Руки Цзянь Юйчэна надёжно зафиксировали его на месте.
— Дай-ка я проверю твою температуру, — прохрипел он, коснувшись лба тыльной стороной ладони.
Когда убедился, что температура нормализовалась, он с облегчением выдохнул.
— Лихорадка спала, — сказал он, но вместо того чтобы убрать руку, начал скользить пальцами по чертам лица Чи Цзина.
Чи Цзин протестовал:
— Не держи меня так крепко, ты раздавишь мне хвост!
Цзянь Юйчэн едва слышно засмеялся, в его голосе ещё слышалась сонливость.
— Ты голоден?
Чи Цзин кивнул.
Цзянь Юйчэн мягко похлопал его по заднице.
— Тогда вставай, еда готова.
Чи Цзин поднялся, но, ощущая себя потным после лихорадки, решил сначала принять душ. Но как только он повернулся, чтобы уйти, внезапно вспомнил кое-что.
— Цзянь Юйчэн! Какого ты меня отшлёпал, пока я болел?!
Цзянь Юйчэн откинулся на спинку дивана, его рука лежала небрежно на ноге, пальцы лениво постукивали в ритм, от которого на запястье выделялась вена.
— Разве? — произнёс он, не особо придавая значения.
Чи Цзин стоял перед ним и долго смотрел на него.
Но не мог подобрать слов.
Чи Цзин: …Бесит!