Выживание в Кали-Юге: Традиции. Часть 1
Что есть традиция?
Традиция — совсем не та, как понимают её в современном пост-индустриальном обществе. Из современников, понятие традиции ясно преподносят Рене Генон, Юлиус Эвола, Фритьоф Шуон и другие. Будучи вдалеке от простых обычаев, фольклора и внешней культуры народа, традиция является синонимом истины.
Этимологически слово «традиция» означает то, что «передаётся из поколения в поколение», но только в том случае, если она передаётся успешно, эпоха за эпохой, не нарушаясь всяческими направленностями (трендами), обычаями или нюансами соответствующего времени и/или места. То есть, она должна относиться к непоколебимым, универсальным принципам, которые берут своё начало в мире за пределами мира сугубо материального, и которые являются истинными причинами каждого следствия, которое мы наблюдаем в материальном мире.
«Чтобы понять как дух традиции, так и её антитезис — современную цивилизацию, необходимо начать с фундаментального учения о двух природах. Согласно этому учению, существует физический порядок вещей и метафизический; есть смертная природа и бессмертная, есть высшая сфера "бытия" и низшая сфера "становления". В общем, есть видимое и осязаемое измерение и, предшествующее ему и за его пределами, невидимое и неосязаемое измерение, которое есть опора, источник и истинная жизнь прежнего...
...Везде в мире традиции, как на востоке, так и на западе, в той или иной форме это знание (а не просто "теория") всегда присутствовало как незыблемая ось, вокруг которой всё вращалось. Подчеркну, что это знания, а не «теория». Как бы не было трудно понять это нашим современникам, мы должны исходить из того, что человек традиции осознавал существование измерения бытия, гораздо более широкого, чем то, что наши современники переживают и называют «реальностью».
— Юлиус Эвола
Дальнейшее понимание двух природ: бытия и становления (being and becoming)
Принципиально важно, чтобы человек был с отличительным достоинством, о котором говорится во вступительной цитате Юлиуса Эволы. Чтобы человек, которого мы будем называть олимпийским духом, не имел отношения к каким-либо спортивным выгодам, но к внутреннему тембру, который прозвучал бы из него среди богов на вершине горы Олимп, чтобы он глубоко познал две природы: бытия и становления. Ключевое различие между человеком традиции заключается в его центрированности в сфере бытия, в сфере богов, отсюда и олимпийский дух. Это противостоит представителям современности, "титанической" (кованой) духовности, которые гонятся за недосягаемым чувством наполненности в царстве материи. Которые стремятся вытеснить царство богов; принцип и истину, точно так же, как титаны греческих мифов стремились свергнуть олимпийских богов.
Две природы бытия и становления не противоборствуют друг другу, как можно было бы предположить в предыдущем утверждении, но только не для современного человека, который отрицает их иерархически предопределённое положение. Ибо человек олимпийского духа, сосредоточенный в царстве бытия, в царстве причины, тогда способен действовать в царстве становления, царстве следствия, своим способом, оригинальным в своей истинной природе и гармонии, а именно в качестве прямого проводника божественной воли; воли богов. Поскольку он подчинил царство становления, то есть материальный мир, царству бытия или миру духа, две природы, таким образом, соединяются в истинно святом союзе, сохраняющем порядок и справедливость в человеке. Однако для человека современности материя вытеснила дух, и потому царит беспорядок, где самореализация — это ускользающий сон.
«Вот почему о современной цивилизации следует говорить не как об «активной», а как о беспокойной и невротической. В качестве компенсации за «труд» и рефлексов к тягости жизни, сводившихся к суетливым бегам и производству, классическое «Otium»: созерцание, тишина, состояние покоя и пауза, позволяющее вернуться к себе и снова обнаружить себя - чуждо современному человеку.
Но нет: всё, что он знает - это «отвлечение» (буквально «рассеивание»/депрессия)
Он ищет ощущений, новых напряжений и новых раздражителей — почти что психических наркотиков. Что угодно, лишь бы он мог убежать от себя, лишь бы не оказаться наедине с собой, изолированным от шума внешнего мира и взаимодействия со своим «ближним». Отсюда радио, телевидение, кино, круизы, неистовство спортивных или политических митингов, программирующих массы на потребность слышать, гоняться за последними или самыми сенсационными новостями, всякого рода «сторонниками» и т. д.
«Кажется, все средства были дьявольски задействованы, чтобы разрушить всякую подлинную внутреннюю жизнь, предотвратить любую внутреннюю защиту личности, и будучи практически искусственно возбуждаемым существом, человек позволит быть унесённым коллективным потоком, который, согласно популярному «смыслу истории» — движется вперёд согласно неограниченному прогрессу.»
— Юлиус Эвола
Трансцендентное
Итак, человек олимпийского духа сосредоточен на трансцендентном, то есть на царстве бытия богов. Это необходимо для него, поскольку он находится в самых презренных из времён; когда всепроникающий дух — это извращение истины наизнанку, низменный материализм и антигероизм. Если когда-то, в соответствии с традицией, во времена, которыми правили боги, люди были прочно закреплены и сосредоточены в царстве бытия, то теперь, в известном нам веке тьмы, люди отделены от бытия, или, уместней сказать, забыли себя.
Теперь необходимо направлять свою волю и внимание на низшие животные элементы так, чтобы они действительно оставались подчиненными высшим способностям. В этом отношении человек живёт жизнью, противоположной жизни современного человека, который прославляет слабость, утешение и наслаждение. Даже в том случае, когда современный человек проявляет некоторую степень воли по отношению к своему животному я, например, спортсмен, который энергично тренирует своё тело, доводя его до предела, он всё же делает это с позиции "титанического" (кованого) ума. Он ищет денежную прибыль, славу и материальные блага, в лучшем случае поверхностный секс, возможно, просто чувство очевидного удовлетворения, которое он получает от достижения, несмотря на его мимолётный характер.
Современный человек живёт «животным идеалом»:
«Термин [животный идеал] относится к идеалу биологического благополучия, комфорта, оптимистической эйфории, подчеркивающей всё, что является чистым здоровьем, молодостью, физической силой, безопасностью и материальным успехом, примитивным удовлетворением голода и полового влечения, спортивной жизнью, и т. д., чьей противоположностью является атрофия всех высших форм чувствительности и интереса. Человек, который таким образом поднимается на вершину «современной» цивилизации — это, очевидно, тот, кто развил только те аспекты, по которым он принадлежит животному. Само собой разумеется, что эта идея находит своё отражение в нигилизме, который лежит в основе многих преобладающих сегодня социально-политических течений».
Если этот «животный идеал» и есть то, что определяет «человека» в современном мире, то человек олимпийского духа глубоко чувствует, что его долг — подняться над всем сугубо человеческим как внешне, так и внутренне. Природа этого уравнения действительно уникальна для века, в котором мы живём. Тем, чей дух уже познал истинное отечество в царстве традиции, но всё ещё блуждает в хаотической антиутопии современности, предоставляется через такой конфликт возможность прийти к реализации себя поистине героическим образом. В то время, как природа души олимпийского человека, противоположная природе современности, требует глубокого отвращения к современному миру, он также должен питать чувство уважения к зверю или, по крайней мере, к тому факту, что он остается необходимой «спицей» в мире великого колеса времени.
В то время, как некоторые представители традиции оказываются в море среди разбивающихся волн современности, тьмы, Кали-Юги, ища в традиции убежища от истории, есть и другие, кто видит в шторме способ раскрыть духовную тайну этой традиции; кто оседлает волну до конца, зная, что за каждым отливом следует прилив.
Может быть, самой причиной циклического возвращения золотого века являются те, кто желает снова прильнуть к вечному, даже когда мир вокруг них рушится; даже если они должны предать себя этому разрушению. Они те, кто станет сёрферами в Кали-Юге.
«Те, кто говорят, что Кали-Юга — век зла, забывают, что этот чудесный век — это Юга, когда Мокша [просветление] лежит ближе всего.
Я говорю тебе, бхакти, это самый чудесный из всех веков человека!»
— Рамеш Менон