Снова вместе

Единственные пределы - те, которые

мы сами себе устанавливаем...

Бернар Вербер

«Ящик Пандоры»

Новое обличие мне, несомненно, нравится. При жизни, эти ароматные, с выгнутыми кончиками лепестков-юбочек, цветы всегда притягивали и завораживали меня. Когда их приносили из сада, обычно ставили сюда, на круглый обеденный стол напротив панорамного окна посередине зала-столовой. И вот сейчас я один из них - в маленькой пузатой вазочке цвета морской глубины, и здесь мой наблюдательный пункт.

В лучах утреннего рассеянного света пылинки клубятся прозрачным дымком. Взгляд цепляется за привычные мне предметы, возвращаются и как будто заново воссоздаются знакомые запахи. Тишину пронизывают слабые похлопывающие, позвякивающие и гудящие звуки, беспорядочно раздающиеся в разных местах комнаты.

Улавливаю легкие отрывистые шлепки на лестнице. Это хозяйка - «цветные коготки». Мои когти никогда не приобретали таких ярких оттенков, как у нее, отливающих перламутром и поблескивающих в солнечном свете. Именно «цветные коготки» забрала меня из того тесного ящика, где мы с ребятами не находили места хвосты положить. Я часто сбегал оттуда и прятался за большого железного зверя с двумя круглыми широкими резиновыми лапами, который, когда его выкатывали на улицу, издавал дикий рев, а когда возвращали обратно, то от него какое-то время исходил резкий тошнотворный запах.

В один из таких моих побегов «цветные коготки» заметила и выбрала меня среди других ребят, которые вяло толпились в коробке пушистой дымчато-лиловой кучкой. «Цветные коготки» привезла меня сюда и с первого дня задалась целью моего ежедневного и ежечасного воспитания. Она следила за мной и забирала всю мою добычу – легкие шуршащие бумажные шарики, которые можно было гонять повсюду, тонкие цветные резиночки - червячки, которые растягивались и долго жевались, странно скрипя под нажимом клыков. Даже мои трофеи после удачной охоты – черных, мохнатых, жирных мух и маленьких многолапых паучков, – «цветные коготки» бесцеремонно забирала себе.

Пока я предаюсь воспоминаниям, она рассматривает и нюхает меня, меняет воду в вазочке и срезает часть моего стебелька. После этого мой аромат рассыпается в пространстве свежими медовыми нотами.

Появляется маленькая хозяйка – «мягкие лапки». Она и «цветные коготки» здесь на привилегированном положении. От них всегда приятно пахнет, их когти и шерсть часто меняют цвет. Именно им было предоставлено право выбрать мне имя, и после анализа моего поведения и внешности меня стали называть Моцартом.

«Мягкие лапки» с первых дней нашего знакомства была приставлена ко мне и не давала мне прохода. Благодаря ей в моих мисках появлялась еда и вода. Было весело гонять с ней разного размера мячики и носиться за легкими, невесомыми бумажными «бабочками», а также дремать под приятные звуки, которые она издавала, нажимая на черные и белые палочки-клавиши, красивым рядком уложенные в большой плоской коробке на высоких ножках. Иногда «мягкие лапки» начинала суетливо двигаться, подпрыгивая и делая не поддающиеся моему зрительному анализу движения, заполняя пространство громкими, тыгыдымными звуками, которые доносились из овальной капсулы-магнитолы. Тогда я незаметно сбегал, оберегая все мои части тела от внезапного нашествия.

«Мягкие лапки» и сейчас, суетливо подпрыгивая, подходит совсем близко и всматривается в меня, вдыхая мой обновлённый утренний аромат. Потом она убегает и становится тихо. Оглядывая комнату, я узнаю свои любимые места: большие мягкие диванные подушки, на которых я, забывшись, проводил время в дреме и блестящий низкий подоконник с огромным окном, через которое я наблюдал за движущимися листочками и прыгающими крылатыми существами с длинными острыми клювиками.

Топот на лестнице прерывает мои воспоминания. Это молодой хозяин - «добряк – черные лапы», который в первые дни нашего знакомства поддался на мои хитрые уловки и согласился предоставить мне для ночевки свою комнату. Да, признаюсь, все было спланировано заранее. Я был уверен, что чьё-то терпение лопнет и мои пронзительные плаксивые крики под дверью сыграют свою роль. Я благодарен «добряку», так как оставаться ночью одному мне совсем не хотелось, даже в приготовленной для меня мягкой лежанке. Да и соседствовали мы с ним, в общем-то, дружно. Он – сам по себе, я – сам по себе.

Вскоре он начал периодически надолго пропадать и наше гармоничное сожительство было нарушено. Пришлось искать другое пристанище. Нашлось оно не сразу, да и пристанищем его назвать сложно – так, временное убежище.

Он и раньше был всегда рядом – я его просто не замечал, а он не замечал меня. Но что-то изменилось и «теплое брюшко» - главный в хозяйском доме, - стал обращать на меня внимание. Времени он мне уделял, конечно, не так много, как «добряк», но и это меня устраивало. С «теплым брюшком» у меня были особые отношения. Я приходил к нему, когда он отдыхал, ложился на него и грелся, покачиваясь вверх-вниз, слушая булькающие звуки, издаваемые из его глубин. И, убаюкиваемый этим покачиванием, я дремал, блаженствуя в сонном умиротворении.

«Теплое брюшко» всегда по утрам спускался последним. Сейчас он неторопливо накладывает себе завтрак (он, вообще, все делает неторопливо и в этом мы с ним чем-то похожи). Вот он совсем близко и не знает, что я за ним наблюдаю. Но он так же, как и все, задерживает на мне взгляд, изредка поглядывая в окно.

С некоторых пор я могу пребывать в разных обличиях. Я был осенним листом, падающим с дерева, каплей дождя, торопливо скатывающейся по стеклу, веткой дерева, гнущейся под напором ветра, одуванчиком на некошеном газоне, тающей снежинкой на ступеньках крыльца. Сейчас я - цвета морозного заката роза с пряно-медовым ароматом. Так же, как было с предыдущими воплощениями, настоящее мое обличие заставляет ИХ на миг забыться, отвлекая от обыденной действительности. Я ликую, так как снова могу раскрасить их мир яркими мазками и наполнить радостью неземной простоты. Они уносятся в приятные воспоминания прошлого и в эти мгновения мы снова вместе.

***

Он «освобождает» розу и устремляется в свою новую обитель - цветок слегка покачивается.