Лихие годы правления кровавого преступного режима Горбачёва-Ельцина (не мой текст 2011)

До последнего момента сомневался, стоит ли вообще говорить на эту тему здесь и сейчас. Уж очень она объемна и важна, потому и места, и времени требует, несомненно, отдельных. К тому же, во всем произошедшем, с одной стороны, слишком много личного, а с другой - несмотря на, кажется, совсем еще недавние времена, память и ощущения человеческие столь избирательны, своенравны и пристрастны, что даже для относительной доказательности потребуется очень серьезная подборка документов, свидетельств, статистики и еще многого, что уж никак не подходит по стилистике данным записям, да к тому же просто практически неспособно сюда поместиться.

Однако я все же пришел к выводу, что без определения нескольких принципиальных позиций мне не обойтись,

иначе какие-то мысли вовсе повисают в воздухе, не подкрепленные четко сформулированными взглядом и отношением автора, то есть меня, на некоторые до сих пор очень значимые вопросы. И вообще многое ранее мною сказанное остается не до конца ясным. А с упомянутыми сложностями практического характера придется справляться следующим образом. Попрошу считать сказанное далее всего лишь кратким конспектом какой-нибудь будущей серьезной монографии, а пока воспринять не как попытку анализа и глубокого исследования, а как тоже своего рода документ эпохи. Своеобразное свидетельство от лица не просто современника событий, но самого что ни на есть деятельно участника всего происходившего.

На самом деле для меня все началось гораздо раньше, почти еще в середине 80-х. В то утро, когда, возвращаясь из очередной командировки, лежа на верхней полке в привычно дурно пахнущем купе какого-то "пятьсот-веселого", из репродуктора, как всегда неожиданно заработавшего за не-сколько минут до прибытия поезда, услышал текст горбачевского "Закона о кооперации". Я еще толком не проснулся, но сразу понял три вещи.

Во-первых, что предпринимательство, хоть и продолжает считаться делом чуждым для советской страны, но перестает быть уголовным преступлением.

Во-вторых, что производить ранее запретное можно, но исключительно методом вторичной переработки отходов.

И третье, самое главное: ну уж теперь я вам напроизвожу и напереработаю так, что мало не покажется!

Однако эти годы, хоть и обозначенные мною в заголовке фамилией первого и единственного президента СССР, точно придется оставить за скобками как крайне важную, но уж точно требующую от-дельного разговора эпоху. Поэтому сразу перейдем к государству Россия и гайдаровским реформам.

Естественно, серьезно говорить именно о "гайдаровских реформах" кажется мне совсем некорректным. Сам Гайдар всего лишь "один из", пусть и знаковый, но только экономист и финансист. В тот момент это было очень много, но это было не все. И началось до него, и продолжалось (а порой и заканчивалось) значительно позже того, как сам Гайдар утратил реальное влияние. Но не будем морочить себе голову уточнением дефиниций и условно обозначим то, что происходило в экономической сфере после исчезновения СССР, как "гайдаровские реформы". Так вот, самое главное - мне совершенно непонятны основания считать, что нынешнее положение нашей страны является прямым и неизбежным следствием именно этих реформ. А именно эта идея постоянно излагается многими, часто вполне мною уважаемыми экономистами и публицистами, даже предельно критически относящимися к нынешнему положению и направлению движения страны.

Когда к очередной дате проводили что-то типа конференции об итогах деятельности Ельцина, Андрей Васильев, тогда главный в "Коммерсанте", не Борух Спиноза, но сказал замечательно, что основным итогом деятельности Ельцина стал Путин. Горькая, не всеобъемлющая, как любая яркая формулировка, но, к сожалению, во многом чистая правда. Горькая, естественно, не для Путина. Однако оставим все это пока в стороне и остановимся на вопросах более близких к экономике, хотя неизбежно, косвенно - и к политике. Как оно все происходило после исчезновения Советского Союза.

Начнем с первейшего и важнейшего вопроса - соотношение власти и собственности. Перетекания "Капитала" в капитал. Все шло по-разному и неоднозначно. Гусинский и Березовский, Потанин и Ходорковский, Смоленский и Быков, Вяхирев и Черномырдин, Сафин и Алекперов - список может составить тома, но за каждой фамилией будет стоять совершенно отдельная история, и нигде вы в чистом виде не найдете перетекания собственности в руки именно партийной, советской или хозяйственной номенклатуры. И уж тем более - в руки комитетчиков или ментов, которые, хотя порой и тогда принимали в процессах самое деятельное участие, но лично крупными собственниками отнюдь не становились. Нетипичные и очень редкие случаи, типа Александра Лебедева, здесь не будем трогать. На более низком уровне - отдельных предприятий, объектов недвижимости, структурных подразделений торговли и службы быта, региональных отраслевых производственных мощностей - да, там номенклатура сумела сыграть какую-то роль, но в результате условные "красные директора" и "коммунисты-капиталисты", за редким исключением, проиграли и отошли от дел. Некоторые, правда, не с пустыми карманами, но некоторые и на погост. В самом же нижнем на тот момент уровне, там, где бизнес вовсе не был связан с приватизацией государственной собственности и начинался с нуля (хотя и там обналичить связи и бывшее начальственное положение было вполне реально), номенклатура практически вовсе не отметилась. В достаточно искренней и почти правдивой книге Юлия Дубова имеется на эту тему масса любопытных фактов. Но нужно учитывать, что это все же опять-таки очень личная история, изложенная в форме романа, а не исследования, да и образования типа "ЛогоВаза" не стали в конце концов основными игроками.

Дальше посмотрим на само понятие "права собственности", его легитимность, систему защиты, юридическую поддержку, принципы оформления и т. п. Это, пожалуй, самое слабое место. Тут, кроме проблем институциональных, более всего отрицательной силой работали факторы как раз психологические, исторические, социальные и прочие, хуже всего поддающиеся реформированию. Но самое удивительное, что такое изначально, казалось бы, совершенно несбыточное и обреченное дело, как бы это нелепо и дико сейчас ни звучало, к началу нового века стало почти для всех неожиданно принимать какие-то реальные черты. Процесс легитимизации собственности к концу ельцинского президентства уже не только начался, но и практически завершился. Естественно, настолько, насколько он вообще может завершиться. С этим в принципе имеются сложности везде, даже в Швейцарии, но, конечно, в нашей стране, с поврежденным почти веком социализма сознанием, сложности эти особенные. И, тем не менее, сейчас уже окончательно ясно, что никакой опасности восстания с расстрелом богачей у стенки не было. Абрамович нынче расслабленно и непринужденно покупает яхты пачками и чувствует себя в полной безопасности. Дворцов Путина никто не поджигает, и даже с Рублевки за эти годы угнали всего один "Бентли". Так что массовые причитания (кстати, порой и не самых глупых людей, включая того же Явлинского), что, мол, надо срочно и обязательно что-то делать, уж, по крайней мере, откупаться гигантскими налогами на собственность, особенно бывшую государственную и впоследствии приватизированную, оказались полной чепухой, истерикой и ложной паникой.

Другой вопрос, что с чужим богатством в глубине души большинство народа смириться не готово. Очень нагляден совсем недавний пример с похищением сына Касперского. Данный миллионер хотя народной нефтью и не торгует, а все равно сочувствия в массах не вызвал, его в результате стали обвинять в том, что он чуть ли не сам сначала весь компьютерный мир вирусами заразил, а теперь от них же лечит, но уже за большие деньги. А подонки, что выкрали парня, вызвали всеобщее сочувствие, как социально близкие, попавшие в трудное положение из-за грабительских процентов по банковским кредитам. Но это уже неизбывное и нутряное. Тут полный мир и согласие никогда не наступят. Однако путинского "цыканья" с вполне умеренной дозой "чиканья" вполне хватило и хватает для сдерживания всей этой революционной народной ненависти на вполне приемлемом и безопасном для государства уровне.

Очень важный момент, который сегодня тоже как-то подзабылся, а тогда казался едва ли не боль-шей революцией, чем произошедшее в девяносто первом. К двухтысячному многие предприниматели стали переходить с "черного нала" на выплату и зарплат, и даже прибылей самим себе "белыми" деньгами. Да, далеко еще не все. Да, часто все равно по хитрым схемам, связанным с ценными бумагами, дивидендами, перекидыванием финансовых потоков между "дочками" и тому подобной хитрозадостью. Все так, но тут характерен сам факт, причины и тенденция. Ведь это не совесть проснулась или озарение какое свыше сошло в виде божественного луча. Просто ситуация начала так складываться и выходить из всех предыдущих умопомрачительных зигзагов на такого рода прямую, что оказалось выгоднее и удобнее вести дела в безнале. И если раньше друг у друга консультировались, как ловчее слить бабки втемную, то тут вдруг стали цениться специалисты именно по реальной, а не по теневой бухгалтерии. С этим не всегда напрямую, но очень тесно связаны еще два знаковых, по сути ключевых момента.

Во-первых, налоги. Я тут недавно с одним молодым да ранним разговаривал, и промелькнула у меня фраза про сто десять процентов. По реакции юноши я понял, что он воспринял мои слова как попытку пошутить. Но ведь это никакая была не шутка. Мы, еще с кооперативами, начинали вообще со смешных пяти процентов. Потом началась совершенно бешеная накрутка ставок, и к середине девяностых, если твоя фирма зарабатывала сто рублей, они официально приходили на счет, и ты хотел получить из кассы наличные себе в виде заработка, то выяснялось, что не только получать тебе нечего, но еще червонец-другой налогов требуется доплатить. И тогда безнал полностью девальвировался, пользоваться им предпочитали в исключительных случаях, а налоги при этом, естественно, перестали платить вовсе. Отсюда и пошли все эти "обналички", "помойки", "однодневки" и тому подобная зараза. И вот через пару лет после дефолта наметился выход из всей этой безнадеги. Все как-то потихоньку стабилизировалось и, конечно, не пришло еще в норму, да и до нормы было очень далеко, но в принципе уже получалось, что можно и безнал на счет получить, и налоги с него заплатить, и себе еще прилично и почти честно оставить. Почти. Не всегда. Не со всех сделок. Не в любой ситуации. Но - опять приходится повторять - тенденция появилась, и уже стало понятно, в каком именно направлении она развивается.

И вторая, может быть самая важная вещь, частично тоже связанная с переходом на "белые" деньги. Начал уходить чисто конкретно уголовный бандитизм начального уровня. Вся эта криминальная романтика, широко представленная и чуть ли не пропагандируемая (прежде всего, конечно, кинематографом), потихоньку прекращалась. Каким-то крупным структурам удавалось добиться этого постоянным совершенствованием сил собственной безопасности, в том числе и с привлечением бывших силовиков. Кто-то находил способы взаимодействия с худо-бедно, но начавшими к этому времени как-то функционировать правоохранительными органами. Там все было еще очень нечетко, еще часто грань между "черными" и "красными" "крышами" определить-то можно было с трудом. Но "процесс пошел". К тому же, просто по стандартным законам криминального бытия, за эти годы огромное количество крутых ребят оказалось на том свете, и поле зачистилось естественным путем. Так что к концу десятилетия кто хитростью, кто возникшим уже опытом, кто новыми связями, кто возросшей собственной экономической мощью, но очень многие начали выкручиваться из-под бандитского ига. И "белые" деньги во всем этом, понятно, играли далеко не последнюю роль.

Опять понимаю, что вызову сейчас у многих или смех или раздражение, но тут готов отставить вежливость и с полной ответственностью заявить, что обе эти реакции будут не от большого ума. К двухтысячным в России появилась и сформировалась реальная и почти настоящая свобода слова. А любые глупости о том, что не может быть истинной свободы при зависимости СМИ от конкретного денежного мешка, основаны на одной известной, и не такой уж глупой, но плохо понятой и совсем другому посвященной статье В. И. Ленина. Свобода журналиста отнюдь не в том, что он совершенно независим от владельца информационного ресурса, а только в том, когда и этих владельцев много, и интересы у них разные, и государство не может определять образ мыслей и манеру поведения этих владельцев. Все эти три условия к концу десятилетия были соблюдены. Не идеально, конечно (тут вообще, как во всем, о чем я говорю, идеал невозможен), но, между прочим, получше, чем и сейчас в некоторых вполне себе свободных европейских странах. Когда Березовский с Первого мочил ребят Гуся на Четвертом, лужковские из-за угла тявкали на всех с третьей кнопки, а Ельцина только ленивый не крыл разве что не матом вообще из каждой подворотни, - это и было проявление настоящей свободы слова. Да, часто не очень красивые проявления, но это дама на самом деле довольно уродливая. Свобода, она только на картинках и в виде франко-американской статуи хорошо смотрится, а так, в реальности, частенько глаза хочется зажмурить. Но таковы, впрочем, и многие остальные, кроме свободы слова, необходимые вещи.

Недавно в каком-то блоге я написал, что голова у меня с утра тяжелая, потому что я уже несколько дней работал с документами. Эта фраза так удивила одного из моих "друзей", что он специально на-писал мне в "личку": что за документы такие серьезные оказались, со столь негативным влиянием на здоровье? Я пояснил человеку, что просто, возможно, не очень ловко пошутил: "работой с документами" в определенных кругах обозначались периоды, когда Борис Николаевич несколько "нарушал режим", так что это всего лишь эвфемизм обычного запоя. В ответ мой корреспондент пояснил, что при Ельцине он еще ходил в школу, ни о чем таком не слышал и поблагодарил, сказав, что теперь будет знать, какое занятие имеется в виду, когда старшие товарищи говорят о "работе с документами". Я же в очередной раз с ужасом осознал, насколько стар. Нынешние вполне уже самостоятельные люди хорошо на третьем десятке не только горбачевские, но и ельцинские времена воспринимают как древнюю историю. Они кроме Путина ничего не знают, не говоря уже о том, чтобы помнить, им любую туфту про ту эпоху можно впарить - и проскочит за милую душу.

Так, собственно, и происходит. Впаривают постоянно и все кому не лень. Рассказывают проникновенными, хорошо поставленными актерскими голосами об ужасах того лихого десятилетия и показывают со всех экранов малиновые пиджаки и непрерывную стрельбу на всех улицах и площадях. Так вот, ребята, те, кто были тогда школьниками или даже дошкольниками, - все это полное вранье. Да, и малиновые пиджаки были. И не только малиновые. Помню, собрались на совещание с одной крупной западной строительной фирмой году в девяносто втором. С нашей стороны я пригласил руководителей и хозяев весьма приличной инвестиционной компании. Человек пять, все выпускники МВТУ, краснодипломники из интеллигентнейших московских семей. Явились в изумительных лапсердаках всех ярчайших оттенков - от желтого до зеленого. Через малиновый, естественно. У непривычных тогда еще иностранцев чуть инфаркт не случился, погорел бы наш контракт, если бы не припасенные мною для наглядности выписки со счетов хороших швейцарских банков. Да, и перестрелки были, и взрывы, и по-простому - обрезком стальной трубы по голове. Только все это к двухтысячным уже прекратилось и закончилось. То есть, поскольку вопрос принципиальный, постараюсь быть совсем уж аккуратным и корректным: что-то где-то еще оставалось, и даже в достаточно серьезных масштабах, и не только в глухой провинции. Но как тогдашние мои приятели к этому времени давно уже цветные свои наряды сменили на скромные костюмы от "Бриони", так и выстрелы на основных улицах основных городов утихли.

Знаменитая операция "Мордой в снег", проведенная, судя по всему, с подачи Березовского руками Коржакова против людей Гусинского, была, видимо, самым наглядным случаем хулиганского публичного беспредела. И именно этот пример мне недавно привел один из приятелей как аргумент своей позиции, что "тогда было то же самое". Но на мой вопрос "а когда это произошло?" он, практически свидетель тех событий, как-то так неопределенно пошевелил пальцами в воздухе и произнес нечто вроде "к концу ельцинского правления". Вот оно, замечательное свойство нашей памяти, позволяющее подстраивать даже самые недавние воспоминания под сегодняшние представления. Боевики СБП метелили боевиков СБ "Моста" в 1994-м, а не "где-то к концу". Но ведь и не это самое главное. Главное в том, что даже тогда все это отнюдь не закончилось, как потом при Путине, фактическим изгнанием человека из страны и отъемом у Гусинского всей собственности, между прочим, даже не приватизированной, а созданной собственноручно.

Были реальные предпосылки к многопартийности. По крайней мере, чисто технические и формальные барьеры были сняты. Зарегистрировать партию не составляло практически никаких проблем. На местном уровне уж точно не существовало никакой монополии. Как "демвыборовцев" посылали совершенно спокойно при их как бы власти, так и с черномырдинским "Нашим домом" - Газпромом не церемонились потом совершенно. Кто хотел, объединялся в коалиции, кто даже в единый "СПС", кто гордо гулял сам по себе и с наслаждением оплевывал товарищей по классу, - короче, вольница почти запорожская. Уже не говоря о том, чтобы в Кремле указывали предпринимателям, кому из политиков или каким партиям им можно деньги давать, а каким нет. Сами шалили с направлением финансовых потоков в определенные русла, но другим политическую направленность не диктовали. Другой вопрос - кто как всем этим распорядился. Бездарнее, видимо, было нельзя. Но это уж к другому относится и самого факта снятия серьезных препятствий к возникновению реальной многопартийности не отменяет.

Можно еще долго продолжать по множеству пунктов, положений и позиций, но это будут только количественные добавления, по сути же ничего нового не прибавить. То есть, основная проблема с демонтажем того строя, при котором была запрещена "частная собственность на средства производства" и существовала монополия одной идеологии и власть одной партии, была решена меньше чем за десять лет, в то самое, столь проклинаемое нынче время. При самых неудачных и внешних, и внутренних, и экономических, и политических условиях, без малейшего намека на даже не улыбку, а хотя бы просто бесстрастное выражение лица судьбы.

И уже появилась возможность начать основные реформы: административную, здравоохранения, просвещения, армейскую, пенсионную, ЖКХ и т. д. Я не утверждаю, что все они оказались бы успешными, во многих несоизмеримо более развитых государствах это до сих пор не так, но путь был бы начат. А сейчас провалены все. Кроме военной, у которой остался крохотный, но шанс, однако и об этом - не здесь и не сейчас.

А главное, что необходимо и более чем по силам было доделать, как поднять камень на вершину, до которой осталось несколько сантиметров, это - до возможного максимума довести понимание и существование собственности как факта священного и не зависящего от власти, на чем держится вся современная и экономическая, и нравственная (!!!) система. А камень не просто отпустили, но с гиканьем и радостным визгом стали пинать ногами, чтобы он как можно быстрее скатился к подножью.

Оставались те же самые люди и те же самые силы, только с гораздо большим опытом, навыками и ресурсами, что смогли не дать хоть и издыхавшему уже, но все же великому коммунистическому монстру повернуть "назад в СССР" в августе 91-го. Справились с кровавым хулиганством 93-го. Тупо, надо признать, и с долей рисковой шизофрении, но ведь справились же. Организовали - опять же, не станем даже упоминать, каким образом, - избрание человека с отрицательным рейтингом на второй президентский срок в 96-м. Прорвались через дефолт 98-го. И после всего этого кого вдруг так панически испугались к 2000-му? Кто такой страшный напал, какая такая катастрофа произошла, чтобы требовалось немедленно бросаться в объятия комитетского троечника?

Самый основной, конечно, аргумент, на который всех купил и с маниакальным упорством продолжает покупать недоброй памяти Борис Абрамович, - это неизбежный приход страшных и ужасных Черномырдина с Лужковым, если бы все силы не были мобилизованы для возведения на трон подполковника.

Тоже мне, великие злодеи. То есть, злодеи, конечно, но в наших масштабах, признаемся, так себе, фуфло и недотыкомки. Один вон на кладбище уже, второй в подчиненные Евтушенкову просился, да не срослось. Конечно, мне могут возразить, что это так и случилось потому, что их удалось вовремя остановить на пути к самому верху, а если бы они туда прорвались, то уж тогда всем. Перестаньте, чепуха это. Глупость, истерика и ничего больше. Еще раз повторю: и не с такими страшилками за прошедшие к тому времени десять лет справились. Но для того, чтобы продолжать справляться, надо было продолжать бороться с угрозами, а не ложиться под них, думая, что объединяешься, да еще и на правах старшего партнера. Фантастическая наивность автора трудов по проблемам многокритериального выбора.

Как сейчас слышу по радио голос Березовского, объясняющего, что да, конечно, лучше всего было бы сделать президентом Явлинского, а при нем премьером Лужкова, но поскольку Явлинский неизбираем, а Лужков по многим причинам может идти только вторым. У меня тогда впервые, клянусь, холодок по сердцу прошелся: ох, почудилось, заигрался Абрамыч, щас он нам тут понавыбирает. К сожалению, оказалось, что не почудилось.

Тут на днях с приятелем (кстати, и даже сейчас несколько, а тогда и весьма даже "бывавшим в кругах") вспоминали те дни, и он упрекнул меня, что я сильно преувеличиваю роль Юмашева. А на самом деле ничего не преувеличиваю, просто кое-что знаю. Но сейчас вовсе не собираюсь делиться какими-то своими знаниями, и даже не из особой скромности, а просто сама "кухня" того времени уже не очень интересна и значима. И тут дело не в каких-то конкретных поступках конкретного Вали Юмашева, еще совсем незадолго до этого - неплохого журналиста и просто очень приличного парня, а в том, что принадлежал этот приличный парень к той, на самом деле и не такой уж маленькой, части приличных - еще раз подчеркиваю это слово - людей, в головах которых существовала странная то ли идея, то ли миф, то ли вовсе наваждение. Понимая все про комитет, они, тем не менее, считали, будто люди оттуда, при всех их недостатках, принципиально не коррумпированы, в отличие от тех же ментов, и в глубине души, при соответствующих обстоятельствах, сами склонны к демократии, а то и к либерализму.

И Березовский с Юмашевым совершенно точно, лично и конкретно сделали так, что к власти пришел Путин. Было ли фатальным и неизбежным, что мнение и усилия именно этих двух людей станут решающими? Что их выбор будет только таков? Что больше никто не сможет вмешаться в ситуацию? Что тупо и по большому счету предательски поведут себя условно "правые" с их "Путина в президенты, Кириенко в Думу"? Да я вас умоляю. Тоже мне, трагедия древней Греции, Эдипы недоделанные. На все эти и любые подобные, с любой долей вариативности поставленные вопросы можно спокойно отвечать "нет". Никакой фатум ни над кем не висел. Исключительно глупость довлела и нервишки шалили. Ну а когда ж этого не происходит?

И этот наш постоянный отечественный вой - "кто, если не он? ведь и нет более никого?.." Ну, во-первых, Путин в том момент и был это самое "никто", только комитетское "никто", а потому самое худшее. И во-вторых, вовсе идиотизм это "кто". Абсолютно было без разницы. Да хоть я. А не устраиваю чем - так вон, например, у вас готовый был "мужик в пинжаке" с номенклатурной мордой, с лексикой и интонацией, кажется, с пеленок предназначенными минимум для министерского поста, да еще и с ФИО, идеально подходящими и ограждающими от любого вида фобий, - Касьянов Михаил Михайлович. Кстати, практически руководивший страной все самые удачные в экономическом и многих других отношениях годы правления Путина. И вообще, уж чего-чего, а этого контингента у нас как грязи - любой подошел бы. Только не комитетский. Так нет, специально надо было постараться парочке вредителей.

И это пугливое постоянное кудахтанье разнообразных радзиховских про то, какой у нас дурной народ, и если ему узду хоть чуть ослабить, то этой узде альтернативы кроме коммунистов, фашистов, националистов и прочего ужаса просто не существует, а потому следует молиться на подполковника и заткнуться в тряпочку. Народ, надо признать, у нас и вправду не подарочек. Но как человек кое-где побывавший и кое-кого повидавший, могу уверить, что и не сильно наш народишко дурнее тех же жителей Швейцарской конфедерации. Те тоже могут с переляку положить из карабина все правительство кантона прямо во время пленарного заседания. Но при всем при этом на нашу авторитарно-тоталитарную хрень не ведутся и прекрасно дышат своим нежным горным воздухом в обе дырочки.

И не для того мы на баррикадах свободы теряли свои самые дорогие первые зубы, чтобы убояться всяких баркашовско-макашовско-квачковских арбалетчиков. А позовет Родина - встанут неодолимой стеной, не дрогнут железные шеренги бойцов, и обманчиво мягким взглядом уютной кошечки только даст понять Святая Валерия. Тут, пожалуй, мне стоит слегка охолонуться, а то "щас спою".

Да, бесспорно и несомненно, именно Путин явился главным итогом эпохи Ельцина. Но он отнюдь не был ее неизбежным итогом, и вовсе не был итогом естественным, и главное - не стал итогом продуктивным. Береза - страшный, ужасный демон российской политики - оказался или полным дураком или совсем жуткой сволочью. Последнее - это если принимать фантастически-конспирологическую версию, будто он всю эту историю изобрел исключительно как благородный предлог для своего свала в стольный град Лондон с последующим там безбедным проживанием под маской политического беженца и борца за свободу с демократией. Хотя даже я, при всей моей глубочайшей неприязни к Березовскому, с трудом могу заподозрить его в таком страшном злодействе. Значит, все-таки дурак.

Без копеек двадцать пять лет назад все началось. Только представьте себе: моргнули пару раз - и четверть века пролетело, дети родились и успели уже своих родить. Это Япония с ФРГ в 70-м, через такой же срок, но после страшной войны и иностранной оккупации. А мы-то как будто и под иноземцами не были, и вот те же четверть века прошло с той передачи по радио, что дала мне надежду в предутреннем поезде. Я, самый рядовой советский человек в самом тогда начале четвертого десятка лет жизни, абсолютно без всяких связей в партийно-комсомольских кругах, без намека на силовую или любую другую "крышу", без знакомых и родственников среди хозяйственного, государственного и вообще какого угодно другого начальства, не обладающий выдающимися личными данными, никакими вовсе - от физической силы до интеллекта, а только желанием и минимально необходимым уровнем даже не образования, а просто грамотности и сообразительности, - мог достаточно успешно, пусть и в мелком, возможно мельчайшем, но достаточном для обеспечения достойного существования масштабе, заниматься предпринимательством. С конца восьмидесятых до начала двухтысячных. А сейчас для подобных мне это стало не только абсолютно бесперспективно, но и практически вовсе исключено. Вот и весь итог четверти века. А я уверен - что только последнего десятилетия.

Латынина как-то недавно сказала, что чем больше проходит времени с тех пор, тем хуже она относится к реформаторам первых лет новой российской истории. Несмотря на всю разницу в наших взглядах и оценках, мне на самом деле очень понятна эта прозвучавшая в словах Юлии Леонидовны обида, в которой смешано много чего и объективного, и даже достаточно личностного, но при этом вполне достойного если не уважения, то, по крайней мере, учета как значимой данности. Да, действительно, обидно и досадно, порой до самой реальной боли, и чувства эти, конечно, не улучшают зад-ним числом отношения ко всем деятелям той эпохи. Исключая, впрочем (тут я только от себя говорю), лишь самого Ельцина. Который вот таким, как он был, оказался необходим времени, миссию свою выполнил, на мой взгляд, достойно и ушел если и не лучшим образом, то уж без позора и проклятия вслед. Еще раз подчеркиваю - по моему мнению и эмоциональному восприятию. А вот с остальными действующими лицами - от Гайдара, Чубайса и Собчака до Березовского, Юмашева и Волошина - все обстоит не то что бы даже сложнее, а просто сильно хуже. Но все-таки даже Латынина, при всех упомянутых часто совершенно справедливых чувствах, не может не согласиться, и соглашается, что страна в то время двигалась в правильном направлении. И еще как-то Юлия Леонидовна (пусть обожаемой мною женщине больше не икается; понимаю, что переборщил с упоминанием ее фамилии, но обещаю больше так не делать) как-то в не совсем приличной даме стилистике написала, что реформаторам для успеха не хватило наличия яиц. Отдавая должное образности публициста, вынужден все же настаивать, что в первую очередь проблемы у них оказались не с этими причиндалами, а с головой.

Андрей Илларионов - один из самых серьезных, жестких и последовательных критиков и конкретно многих героев тех лет, от Гайдара до Чубайса, и всей, особенно экономической, политики России девяностых. Я с огромным уважением отношусь к Андрею Николаевичу и как к специалисту, и как к человеку, естественно, основываясь только на его публичных деяниях и высказываниях, так как лично не знаком. Особенно хочется вспомнить, как еще в самом начале 98-го он в подробностях рассказал, что нужно делать с валютным курсом рубля и что произойдет, если поступать наоборот, то есть так, как именно тогда и поступали. Когда начался процесс, приведший в итоге к дефолту, все сказанное экономистом не просто исполнилось, но буквально по пунктам, в самых мельчайших подробностях. Так вот, при всем моем почтении, я с частью мнений Илларионова не согласен, с некоторыми не согласен категорически, а со многими согласен целиком и полностью. Но, абстрагируясь от всего этого, давайте обратим внимание только на один момент. В 92-м старший научный сотрудник питерского университета экономики и финансов становится хоть и внештатным, но советником зампреда Правительства РФ. И далее все десятилетие имеет отношение если не к принятию основных решений, то по крайней мере к их обсуждению на самых верхах, работает в стране очень активно и 2000-й встречает как директор Института экономического анализа. А далее как будто взлет до уровня советника президента. Ну и чем все это закончилось? Науку он нынче двигает в институте Катона прекрасного города Вашингтона, а трибуну для высказывания своих мыслей имеет исключительно в блогах на сайте "Эха Москвы". Вот и вся самая наглядная иллюстрация того, чем отличается правильное нынешнее время от того неправильного и лихого.

Сдали страну. Сдали всю целиком с потрохами честному подполковнику под благородное офицерское слово.

Вот сейчас опять начинает раскручиваться маховик уже идеально настроенного механизма. Того самого, что монтировался и отлаживался на НТВ и ЮКОСе. А нынче так все просто и понятно работает, что даже айфончик решил побаловаться. Я намеренно не стану даже упоминать понятие "отъем собственности", поскольку оно возможно в ситуации наличия этой самой собственности. У Каменщика с Коганом отберут Домодедово не потому, что у них плохие отношения с властью, не потому, что недостаточно хорошие отношения, не потому, что они слишком мало платят власти или по еще каким-то возможным и понятным, пусть в самом бандитском государстве, причинам. А просто потому, что они сами - не власть. При этом созданная структура собственности и уровень ее прозрачности не изменятся, мы так же не будем знать, кому что реально принадлежит. Вся эта поднятая шумиха относительно "иностранного участия во владении стратегически важными объектами" - всего лишь дымовая завеса. Система, которая в принципе в мире была придумана для надежной защиты собственности, у нас стала как раз идеальной для вовсе исчезновения самого понятия собственности в общепринятом смысле этого слова. А уже к 2000-му именно этого не могло произойти. Что угодно другое - пожалуйста: от убийства самих владельцев или похищения их детей до фальшивого реестра акционеров и купленного судебного решения. Но это было отдельно, а Ельцин - отдельно. Смоленский погорел не потому, что президент решил забрать его банк. А Медведеву даже забирать ничего не надо. Потому как у него и так все есть, пока он "при деле".

Только больше всего боюсь быть понятым так, что к концу девяностых все уже было сделано, и сделано хорошо, и никаких проблем не оставалось, и так далее. Как раз наоборот. Сделано было очень, порой даже до обидного мало, и в большинстве своем сделано или плохо или очень плохо. Но как-то так, обычно нелепо, совсем некрасиво, и уж чаще всего нечестно и неблагородно, даже не боком, а каким-то другим, скорее всего совсем неприличным местом, отнюдь не по прямой или даже зигзагами, а некой мудреной и очень запутанной фигурой, но страна неумолимо и несомненно двигалась в абсолютно верном направлении. Еще раз подчеркиваю: она двигалась в этом направлении все жутко внешне неудачные и несчастливые годы и подошла к началу нового века закаленной в боях, иногда в самом прямом смысле этого слова, и в физическом и нравственном состоянии гораздо лучшем, чем при начале этих боев. А ведь впереди (хотя этого никто и не знал и очень мало кто предполагал) были невероятно удачливые двухтысячные, запредельный взлет цен на углеводороды, и все тому соответствующее и сопутствующее.

Обращаю внимание читателя, что это единственный текст в книге, кроме предисловия и заключения, над которым нет ни числа, ни времени написания. Делаю это намеренно, как и то, что не выстраиваю данные записки по какой-то жесткой логической схеме с целью что-нибудь утвердить или доказать. Доказательства - не в моих писаниях, они за окном. А тем, кто там видит другое, я свои глаза все равно не трансплантирую. Потому просто делюсь впечатлениями и пытаюсь передать настроение. А за железной аргументацией и безупречно структурированными фактами - это к Суркову с Леонтьевым.

Я же могу только, закручинившись, повыть тоскливо на луну и начать очередные жалостливые причитания между третьей, еще вкусной и легкой, и четвертой, начинающей отсчет муторных, грозящих плохим ознобливым похмельем предстоящим обычным свинцовым и безрадостным утром.

Просто везуха и судьбинушка, видать, наша такая родная - разбросать все мыслимые и немыслимые препятствия на пути, встать на пороге нового дня, приняв от радости на грудь и, зацепившись за этот порожек, гробануться со всей дури мордой о приступочек. Это как Колумб в момент отхода "Санта-Марии" из гавани Палос-де-ла-Фронтера споткнулся бы, навернулся с бортика и вместо того, чтобы ехать открывать Америку, поперся бы в портовый кабак зализывать синяки.

Это перепост чужого оригинала 2011 года:https://auvasilev.livejournal.com/138317.htmlЯ лишь убрал знаки переноса, вкравшиеся в слова из-за явного Copy-Paste, использованного автором при переносе текста из своего вне в ЖЖ. И добавил lj-cut для удобства чтения Ленты.