Автор

Я каждый день иду с работы домой по одному и тому же маршруту. Одни и те же безлюдные дворы, освещённые тёплыми фонарями, всегда одинаково мокрый асфальт с одними и теми же трещинами. Я прохожу всегда мимо одного и того же одинаково неизвестного мне старого здания. Оно похоже на культурный центр, давно бездействующий. Я прохожу именно по задней его стороне и ни разу не видел лицевую. Возможно, на главном входе написано, что это за здание. Несмотря на то, что я сам решил наречь его не действующим, серая, с облезшей краской дверь заднего входа всегда немного приоткрыта. Словно туда всегда прошмыгивает один и тот же человек и всегда забывает запереть за собой дверь.

Каждый день, кроме выходных, в течение семи лет я прохожу мимо этой приоткрытой двери, и только сегодня у меня возникла мысль заглянуть в неё. Пройдя в дверь и заперев её, я удивился, что оказался в актовом зале.

Возможно, это здание старой школы. Я стоял в самом конце, и передо мной открывался вид из множества рядов потрёпанных кресел, обитых вельветовой тканью, которая уже рассыпалась от старости. Мне открывался длинный проход между этих кресел прямо по середине, представляя мне обветшалый линолеум с множеством царапин, глубоких и чёрных.

Но больше всего я не ожидал увидеть, что в этом тёмном актовом зале, на освещённой сцене будет сидеть на стуле мужчина около пятидесяти лет, полный, с тёмными волосами и усами. Почему-то он мне показался знакомым. Пока я разглядывал мужчину, возле него словно из воздуха появилась молодая женщина с длинными светло-русыми волосами.

— Это представление должно вам показать, что я не просто фокусник. Всё, что я задумаю, будет исполняться на этой сцене, — вдруг заговорил мужчина, обратившись к несуществующему зрительному залу.

— Сейчас эта женщина поднимет свои руки вверх!

После этих слов женщина, стоящая рядом с ним, вскинула руки вверх. "Тоже мне фокусник", — подумал я.

— Она рожает! — воскликнул мужчина, широко распахнув глаза.

Вдруг у женщины лицо начало будто бы сжиматься в одну точку, она сморщилась, словно съела что-то очень горькое. Она ухватилась обеими руками за свой живот и согнулась вдвое. Она буквально взвыла, опрокинув голову. Эта женщина была в лёгком белом платье, возможно, это ночная сорочка. Я недоумевал: то ли это безупречная актёрская игра, то ли ей действительно больно. Тем временем мужчина, сидящий на стуле, продолжал смотреть прямо в зал и не выражал ни одной эмоции на лице.

Я думал подойти и как-нибудь помочь бедной женщине. Но вдруг, в одну секунду, из подола её платья хлынуло такое количество крови, какого я раньше не видел. Я остолбенел. Вместе с кровью из промежности женщины выскочила обыкновенная зелёная лягушка и, вся в крови, ускакала за сцену.

— Разве не удивительные существа — женщины? Они могут принести любую жизнь в этот свет.

Я не успел отойти от произошедшего, как женщина и следы крови на сцене испарились, будто их и не было. А сам я уже сидел в первых рядах зала. Не помню, как здесь оказался.

— Кто вы? — наконец я смог нарушить тишину, которая, видимо, беспокоила меня одного.

— Я автор, — всё так же невозмутимо ответил мужчина.

— Автор?

— Да. Я автор рассказа, в котором ты находишься.

Я хотел было подумать, что этот мужчина просто городской сумасшедший, который несёт полный бред. Но после увиденного пару минут назад, я подумал: может, с ума сошел здесь я.

— Как я могу быть в рассказе? И как вы можете быть его автором, если тоже находитесь со мной в этом рассказе? — Я спросил не задумываясь, несмотря на то, что мои вопросы казались глупыми. Я подумал, что с этого момента ничего не может быть глупым.

— А ты внимательный, — впервые выражение лица мужчины изменилось, даже если это был всего лишь лёгкий прищур. Он всматривался в мои глаза и пригнул голову ниже, словно искал что-то за ними.

— Почему я должен поверить в то, что именно вы автор?

— Дело не в том, что я — автор, — он вернулся в прежнее положение на стуле, и его лицо снова стало таким же невозмутимым, как в момент, когда его ассистентка выла от боли и истекала кровью. — Дело в том, что к кому бы ты ни подошёл, с кем бы ни заговорил, он и есть автор. Насколько он автор, настолько он и ничто.

Я по-прежнему оставался в недоумении.

— Всё, что ты видишь и даже чувствуешь, все мысли, которые сейчас роятся в твоей голове — это всё в голове автора. Здесь нет абсолютно ничего, кроме его мыслей. То, что сейчас думает мальчик, живущий по соседству с тобой, и ты сам, с момента зачатия и до сих пор — равноценная и одинаково ничтожная мысль автора. Во всём этом нет никакой жизни, кроме присутствия самого автора.

И даже не думай, что ты можешь управлять чем-либо до того, как осознаешь себя автором. Потому что автор управляет всем, а не мысль автора. Забудь о своём присутствии, увидь за всеми этими буквами автора.

Не пытайся подставить, как он выглядит, как он набирает своими пальцами эти буквы, благодаря которым проявляешься ты и всё, что тебя сейчас окружает. Конечно, после моих слов ты сделал именно это, но это всего лишь игра твоего разума, который пытается ухватиться за каждое моё слово, лишь бы не поверить в то, что его нет и что ты совсем не значителен во всём этом. Но ты незначителен лишь до тех пор, пока не поймёшь то, что ты сам являешься автором. Не поверишь, а именно поймёшь.

У меня закружилась голова, потому что всё время, пока этот мужчина говорил, я не дышал. Я никогда не думал, что могу так долго задерживать дыхание. Но теперь уже не знаю, дышу ли на самом деле. Ведь я никогда не следил за своим дыханием. Я не управлял им. Но кто же тогда это делал? Как без моего ведома происходят все жизненные процессы в моём теле? Атомы и молекулы, клетки и органы, они продолжают действовать, даже когда я сплю. Почему мне нужен сон? А если нужен, когда он происходит?

Что значит понять, что я автор? Что я должен сделать для этого? Теперь я должен управлять всем этим? И не только собой, но и всеми остальными, как этот мужчина своей ассистенткой? Это всё кажется таким масштабным и неподъёмным, при том, что я даже не отслеживаю, как протекают мои годы за одними и теми же занятиями.

Я физически ощутил этот груз ответственности на своих плечах и начал чувствовать, что не могу устоять на ногах. Я прилёг прямо на этот старый грязный линолеум, прямо у сцены.

— Нет. Перестань. Ты меня не слушаешь. Разве я сказал, что будучи мыслью, с сознанием ничтожной мысли, ты можешь почувствовать себя автором? В этом проблема всех, с кем я разговаривал. Вы пытаетесь стать автором, и даже мысль об этом убивает вас. Но я не говорил, что нужно им становиться. Ты уже автор. Ты уже всё придумал. Ты уже всё знаешь и управляешь всем. Но сейчас ты не можешь этого понять.

Ты пытаешься нагромоздить ещё больше мыслей — его мыслей — на себя, от этого ты ещё больше сковываешь и закапываешь себя в образ мысли, а не освобождаешься от этих форм. Так ты не осознаешь себя автором. Тебе не помогут ещё больше размышлений о тех вещах, что уже придуманы им. Тебе нужно перестать думать о них. Увидь за всем этим автора. Который ещё ничего не пишет. Который ещё не придумал тебя. Самого автора. Думай о нём.

Почему-то от его слов мне становилось легче, и я распластался на тот же грязный линолеум, раскинув руки и ноги по сторонам. Я не чувствовал холод от пола. Как ни странно, мне было очень комфортно в этой позе. В какой-то момент я даже ощутил, что нахожусь на своем месте. И это не зависело от физического места, в котором я нахожусь сейчас. Мне становилось все сложнее охватить умом, что я чувствую и что со мной происходит, и я подумал, что впервые в жизни мне стоит отпустить это. Что случится, если на мгновение я перестану анализировать происходящее? Мысли шли, но они словно проплывали мимо меня, как облака в небе, и ничем мне не мешали. А я был необычайно расслаблен, веки опустились сами собой.

И вдруг я понял. Я — не герой этого рассказа. Я — не тот, кто видит мир изнутри этой реальности. Я — не тот, кто идет домой по этим улицам и встречает других людей. Я тот, кто сейчас смотрит на эти строки. Я тот, кто это читает. Я — только мысль, которую ты, читатель, воспринимаешь. Ты и есть мой автор.

Пока ты читаешь — я живу. Я существую, пока ты — читатель — смотришь на меня. Сейчас нам придется попрощаться, и здесь останешься только ты. Ты, который пережил все это в своей голове. Ты, который думал, что я — персонаж. Ты, кто не осознавал, что я — всего лишь тень твоего восприятия. Когда ты закроешь эти строки, все исчезнет для меня. Ты будешь искать меня, а я буду скрываться в тебе.