Жукобол

Вольный пересказ фрагмента рассказа Рэя Брэдбери «Каникулы» от лица мальчика.

Мы стояли и пили апельсиновую газировку: я, мама и папа. Больше никого не было. Шумело море, бесконечно перекатывая волны, одну за другой. Беззаботно шелестела трава, среди которой я приметил жука с бирюзовой спинкой. Я зачарованно наблюдал радужные переливы его крыльев, когда жук взмыл ввысь. Поднимаясь всё выше, он растворился среди неба. Если бы я был жуком, я бы полетел за ним. Бодро жужжа, мы устремились бы прямо к тому облаку, похожему на соседскую собаку. Мы бы раздобыли малюсенький небесный мяч и до вечера играли в жукобол. Помню, как Рэй пародировал свою старую собаку. Он часто дышал, высовывал язык и бежал за мячом, шаркая ногами. А я пропускал пас, потому что покатывался со смеху.

Голос отца ворвался в течение воспоминаний. Он зазвучал уверенно, но натягивался с каждым словом. Отец напрягался, стараясь не расплескать решительность своей речи. Мне очень хотелось поддержать его, но я не мог. Я побежал к морю в надежде, что прохладный ветер подхватит меня за отрастающие жучиные крылья. Поднял палку и с силой метнул в волны, но ветер отбросил её обратно вместе с надеждой улететь.

Что же делать? Где сейчас Рэй и другие ребята со двора? Напишу-ка ему письмо, чтобы брал свою неуклюжую собаку и ехал сюда. А там и остальные подтянутся. Воодушевленный идеей, я рванул к тому месту, где сидели родители, чтобы взять бутылку из под газировки и письменные принадлежности. Отчего-то я возлагал серьезные надежды на морскую пену в качестве почтальона.

— ...не маршрут – находка, — подытожил отец с хлипкими остатками бодрости.

Он вздохнул и продолжал говорить, но твёрдость уже окончательно оборвалась перетянутой струной. Теперь его тембр был панически живой. Он тоже хотел, чтобы всё вернулось! Морское письмо – наша последняя надежда.

Я поднял пустую бутылку, некогда наполненную сладкой шипучкой. Мимо лица проскользнула капля, впиталась в жадный песок и обронила меня в бездну. Отец плакал. Мама ахнула и крепко сжала его руку. Он договорил через силу, она кивнула, и вздрогнула, заметив меня. Стоя между ними, одной рукой я крепко сжимал бутылку, другой потянулся к лицу отца. Туда, где слеза оставила влажный путь.

— Ты… — сказал я и вздохнул. — Ты… Папа, тебе тоже не с кем играть.

Почувствовал, как плач подступает к горлу, отскочил от родителей и в крике дал волю чувствам. Я был зол. Рассержен глупыми родителями и нашим общим бесконечным одиночеством.