«Мы не коллективный эрзац президента МАК»

В апреле 2023 года истекают полномочия исполкома МАИИ. Чтобы подвести итоги первых двух лет, а также больше узнать не только об итогах работы и планах на будущее, но и о людях, которые за всем этим стоят, мы поговорим с каждым из 15 членов первого созыва. Каждому мы задавали как общие для всех вопросы, чтобы увидеть, как разные люди видят одни и те же вещи; так и уникальные, чтобы «подсветить» индивидуальность.

Первое интервью мы взяли у одного из самых активных участников подготовки к созданию МАИИ, который не растерял энтузиазма и энергии и во время всего периода работы в исполкоме. Встречайте — Антон Бочкарёв.

— Расскажи вкратце о себе — кто такой Антон Бочкарёв?

— Большую часть жизни (примерно пять седьмых) я играю в интеллектуальные игры. За это время я много чего успел увидеть и запомнить. Я люблю систематизировать и упорядочивать действительность. К этому можно свести почти все мои занятия и увлечения. Моя деятельность в МАИИ — это применение к некоторому наблюдательскому опыту некоторых способов организации реальности.

Так что получается, что редуцированный Антон Бочкарёв — это материал, инструмент и результат применения инструмента к материалу.

— В отличие от многих других членов исполкома, ты не участвовал в работе МАК, (кажется) не организовывал турниры и как будто только играл и всё. Что побудило тебя заняться созданием новой организации знатоков?

— Не то чтобы я только играл: случалось и писать вопросы, и судить турниры, и немножко помогать с их организацией. Но именно случалось: я скорее имею представление об этих функциях, чем регулярно их выполняю. Так что моя основная роль — это, конечно, роль игрока.

«Заняться созданием новой организации» звучит слишком громко. Меня не было среди тех, кто задумывал эту организацию. Когда я узнал, что такая идея появилась, захотелось примкнуть и поучаствовать. Я думал робкими глаголами. Казалось, что есть люди с большим (ударение в любом месте) опытом, которые уже всё придумали, а я могу быть полезен только своими редакторско-корректорскими навыками. Вычитать документ, унифицировать, поправить опечатки. Почему бы не заняться привычными вещами в проекте, которому сочувствуешь?

А проекту я очень сочувствовал. Управленческие практики МАК меня раздражали уже много лет. Мне не нравились ни сами решения, ни механизм их принятия. Самодурство, непрозрачность, безальтернативность — этого добра хватало и хватает в России и без МАК. В какой-то степени создание МАИИ для меня — это сублимация социальной фрустрации. И, кажется, не только для меня. Попытка создать более справедливое устройство хотя бы того куска реальности, до которого можешь непосредственно дотянуться.

— Зачем ты пошёл в исполком?

— Из любопытства и нежелания бросать дело, которым увлёкся. В феврале и марте 2021 года мы придумали много разных штук, и было интересно посмотреть, как они работают. Не только посмотреть, но и что-то поменять, если оно не приживается или не соответствует своей задаче.

Кроме того, было чувство ответственности за собственные идеи, попавшие в устав. А ещё казалось, что я могу быть полезным исполкому, потому что уже погружён в проблематику и не придётся долго оглядываться, адаптироваться и разбираться, что к чему.

В общем, со всех сторон решающим оказалось моё участие в подготовке учредительного собрания. Если бы не участвовал, то и не выдвигался бы.

— Как организована работа исполкома? Как ты оцениваешь сложившийся формат, нужно ли его менять?

— Сейчас работа организована вполне прозаично. Обычные рабочие чаты: есть чат для обсуждений, есть чат для голосований. Нет «присутственных дней», когда все члены исполкома дежурят в чате и думают, что бы им обсудить. Есть задача — есть обсуждение. Есть необходимость  что-то решить— есть голосование.

Когда МАИИ создавалась, никто не представлял себе деятельность исполкома в подробностях. Если не круг его задач, то порядок работы определился уже после учредительного собрания. Напомню, что исполком мы выбрали в апреле 2021 года, а положение об исполкоме приняли только в конце мая. По прошествии двух лет что-то из решений того времени себя оправдало, а что-то — нет.

Например, процедура голосований исполкома оказалась удачной, она пока сбоёв не давала. А вот заседания, хоть и предусмотрены положением, давно не проводятся. Расскажу, как так получилось.

Дело в том, что при подготовке уставных документов мы ориентировались на существующие лихтенштейнские и швейцарские ферейны (общественная организация — прим. ред.). Нам хотелось ходить, выглядеть и крякать как ферейн, чтобы не вызывать сомнений у европейских банков и органов власти.

Выглядеть в итоге получается, а крякать неудобно. В исполкоме какой-нибудь добровольной пожарной дружины из Вадуца все вопросы действительно могут решаться на очном заседании. Мы несколько раз устраивали заседания-видеоконференции с повесткой, докладами и протоколом. Потом оказалось, что гораздо проще и даже быстрее обсуждать вопросы в режиме непрерывной переписки.

Это, наверное, правильно, но есть и минус. Раньше мы публиковали протокол заседания, и любой человек мог увидеть, что и как мы обсуждаем. Обсуждения в чате сложнее формализовать и тем более публиковать — можно сказать, что заседание у нас идёт с апреля 2021 года. В результате работа исполкома стала менее открытой, к чему, конечно, никто не стремился.

Что касается численности исполкома, то мне и два года назад казалось, и сейчас кажется, что 15 человек — это перебор. Таких же результатов исполком мог добиваться и вдвое меньшим составом. Задач, которые закреплены за конкретными людьми, не так много. Полный состав нужен только для обсуждений и голосований. Конечно, одна голова хорошо, а две лучше, но лучше ли пятнадцать голов, чем семь или десять?

Но, с другой стороны, и вреда от огромного исполкома не очень много. Разве что дольше приходится ждать, пока люди выскажутся. Зарплаты мы не получаем, льготного проезда в трамвае не имеем, убытку от нас никакого.

— Как ты оцениваешь работу исполкома в целом и свой вклад в неё?

— Это зависит от того, чем мы считаем исполком. Если исполком — это координирующий орган, которые обеспечивает работу всей организации, то он справляется удовлетворительно. Есть одна крупная задача, которую пока решить не удалось, — это регистрация банковского счёта в Европе и организация нормального сбора членских взносов.

Если исполком — центр выработки стратегии и векторов развития, то он не справляется. Конечно, нигде не написано, что в МАИИ таким центром должен быть исполком, но ведь специального органа с такими задачами у нас нет, и логично, что ими мог бы заниматься именно исполком, в силу своего центрального и координирующего положения в структуре МАИИ.

Сейчас МАИИ действует реактивно, без долгосрочной программы, не имеет списка целей, которых нужно достичь сегодня, завтра, через год. Конечно, могу сам себе возразить, что какие в 2023 году могут быть долгосрочные планы, о чём я вообще. Но ведь этих планов не было и в 2021-м.

Можно считать исполком координационным центром или центром разработки стратегии, оба понимания кажутся мне нормальными. А вот чем его нельзя считать — это властью. Исполком — не правление, и при разработке устава от термина «правление» специально отказались, чтобы избегать властных коннотаций.

Мы не коллективный эрзац единоличного президента МАК, и мне не хотелось бы, чтобы нас так воспринимали даже по привычке мышления. За два года исполком не пропитался ощущением собственной великой важности, не превратился в очередного самоуправного монстра, и этим, мне кажется, можно гордиться. Правда, полномочий у нас всё-таки многовато. Например, то, что координаторов некоторых групп выбирает исполком, мне не кажется необходимым, можно было бы выбирать и всеобщим голосованием.

Оценить свой вклад мне трудно, для этого нужно иметь критерии и шкалу, и всегда сделанное будет сопоставляться с несделанным. Лучше опишу, чем я занимаюсь.

Во-первых, я много внимания уделяю подготовке общих собраний и электронных голосований. Планирование графика, определение программы, подготовка анонсов, формулировка вопросов для голосований, иногда — создание форм для голосований на форуме. Этим занимаюсь не я один, но всегда я принимаю в этом участие.

Во-вторых, приём новых членов. Переписку с кандидатами ведёт Наиль (Фарукшин, — прим. ред.), а при верификации должны присутствовать два члена исполкома, и здесь Наилю обычно ассистирую я. Если вы вступили в МАИИ после учредительного собрания, то вы наверняка меня видели.

В-третьих, через меня проходит часть внешней коммуникации исполкома. Это может быть взаимодействие с рабочими группами, с представителями инициативных групп, это могут быть ответы на вопросы в дискорде или на форуме.

В-четвёртых, мне интересны отчёты и вообще презентация деятельности исполкома для внешней аудитории (и пространные ответы в интервью как часть этой презентации!).

В-пятых, я, конечно, участвую в том, в чём участвуют все члены исполкома, то есть в обсуждениях и голосованиях. Среди того, что я предлагал, были вещи и разумные, и бестолковые, какие-то мои идеи находили поддержку, а какие-то — нет. Так в моём понимании и должно быть.

— Значительная часть МАИИ — это документы, голосования, протоколы, то есть всё, что обычным игрокам кажется невероятно скучным. Ты же, по ощущению, чувствуешь себя в этом как рыба в воде. Можешь сформулировать, почему всё это, хотя и выглядит скучным, важно?

— Документы выражают и фиксируют реальность. Простая аналогия — правила игры. Весь корпус документов МАИИ — это такие же правила, только они регулируют не игровой процесс, а жизнь организации. Без правил не понятно, кто за что отвечает, у кого какие права и обязанности. А с правилами — понятно. Они дают прозрачность и возможность оценки.

Кроме того, это ещё источник информации для человека со стороны. Например, я не участвовал в учредительном собрании, не следил за МАИИ, а то и впервые о ней услышал. Но в то же время у меня есть оригинальная формула рейтинга или, скажем, лишний пустующий зал под чемпионат мира. Куда мне с этим идти, к кому обратиться, как встроиться в структуру и реализовать свои идеи? А вот в документах всё есть, для того их и писали.

С голосованиями тоже всё просто. В МАИИ довольно последовательно реализован принцип коллегиальности решений, а высший орган у нас — общее собрание. Это важно потому, что это основа, базовый принцип конструкции МАИИ. По сути, сейчас весь смысл членства в МАИИ — это право голоса, возможность лично повлиять на решения.

— Назови основные результаты деятельности МАИИ за первые два года. Доволен ли ты этими результатами? Стала ли МАИИ функциональной альтернативой МАК, как тебе хотелось в апреле 2021 года?

— Здесь есть программа-минимум и программа-максимум. Первая — это заполнение вакуума, реакция на насущные потребности движения. Вторая — то же самое плюс предложение новых форматов и смыслов.

Чего не хватало движению после самоустранения МАК? Не хватало работающего рейтинга, модернизированных правил, централизованной борьбы с читерством, турниров международного уровня с общепризнанным статусом (то есть в первую очередь — чемпионата мира).

МАИИ мне виделась не организацией, которая придёт и прикажет, а площадкой для выработки конвенции, консенсуса. Субъектом, который не столько принимает решения, сколько предоставляет инфраструктуру для их выработки.

С «задачами нехватки» МАИИ более-менее справилась, хотя и не одинаково успешно. Рейтинг работает, дисциплинарная группа действует, и это вернуло игре спортивную составляющую. Новыми правилами я не доволен: они получились запутанными и, главное, я пока не нашёл для себя ответа на вопрос, чем они принципиально лучше кодекса, а следовательно, и в чём была необходимость их принимать. Но, как бы то ни было, правила есть, их разработали, обсудили, утвердили. Чемпионат мира сейчас невозможен, но подготовка к нему велась, и я уверен, что в мирное время его удалось бы провести.

Развитием, понимаемым в самым широком смысле, МАИИ не занимается. И здесь, мне кажется, сказывается общий кризис мотивации и ресурсов, который возник почти сразу же после создания организации. В предвыборном тексте я писал: «Нужно будет думать самим и решать самим. Если первоначальный градус энтузиазма получится сохранить, будет здорово». Не получилось, и сейчас не здорово. Революционный запал угас, дыхание оказалось коротким, и быстро образовался дефицит идей и людей.

Мне можно возразить, что 24 февраля всё потеряло или изменило значение. Да, это так. В марте прошлого года я сам предлагал фактически заморозить деятельность МАИИ, а потом на общем собрании голосовал за заморозку рейтинга.

Однако, если мысленно вернуться в конец двадцать первого года, картина будет мало отличаться от нынешней. Есть организационная структура, есть возможность попасть в профильный орган (или даже создать его!), есть алгоритмы принятия решений. Условия для работы есть, а работать некому. Выборы быстро стали неконкурентными — не потому, что конкуренция ограничивается, а потому что почти никто не выдвигается. Отчёты рабочих групп публикуются несвоевременно, состоят из пары предложений, но это никого не волнует. При голосованиях на общих собраниях проходит любой документ, лишь бы был. Желающих раскритиковать принятые правила оказалось гораздо больше, чем желающих поучаствовать в их подготовке. Заинтересованность в МАИИ, вовлечённость в её деятельность в среднем очень низки. Возможности МАИИ как коммуникационной платформы используются гораздо меньше, чем могли бы.

Да, что-то наша организация за два года сделала. Даже, пожалуй, выполнила необходимый минимум. Но не более того. Я человек не восторженного склада ума, многого и не ждал, а потому и не слишком разочаровался. Посмотрим, как пойдёт дальше.

— Опиши свой вклад в деятельность организации. Доволен ли ты этим вкладом?

— Опять этот вклад и его оценка. Оценка вклада — дело постороннее. Могу описать, что я делал, а как сделал — судите снаружи.

В МАИИ я стараюсь не лезть в области, в которых я совсем некомпетентен, или области, в которых есть люди более опытные и умелые. Поэтому я никогда не пытался попасть, например, в турнирную группу или группу по рейтингу. Зато мне интересна МАИИ как структура, как совокупность процессов и механизмов, а ещё я люблю работать с текстами. Поэтому вне исполкома я действую в основном в уставной и информационной группах.

С уставом я связан с момента начала его подготовки, и всё, что с ним происходило, происходило не без моего участия. К подготовке остальных документов, определяющих внутреннее устройство МАИИ, я тоже имел отношение, характер которого, впрочем, был разным. Где-то я был основным автором, а где-то — лишь рецензентом. Здесь хочется назвать людей, с которыми я сотрудничал, соавторствовал и спорил.

Уже больше двух лет мы занимаемся уставом вместе с Мансуром Зиятдиновым, и это незаменимый для МАИИ человек. Он умеет много того, чего не умею я, и обладает удивительной уравновешенностью мысли. Перед учредительным собранием и в первые месяцы существования МАИИ много трудились Павел Деревянкин и Андрей Петухов. И, конечно, Максим Сидоров, который умеет вникать в мелочи и видеть слабые места там, где их не видит никто другой. Многие мои идеи оформлялись в полемике с Максимом и, возможно, не оформились бы, не имей я перед глазами связной альтернативной концепции, с которой не был полностью согласен.

В информационной группе я не выступаю как главная движущая сила, Наиль и Максим (Сидоров, координатор информационной группы, — прим. ред.) делали и делают гораздо больше. Но здесь, пожалуй, реализуется план действий, который у меня был в феврале двадцать первого. Иногда пишу новости, немножко редактирую, вместе с коллегами администрирую информационные площадки МАИИ.

— Что можно было сделать лучше?

— Самый простой вопрос, на него можно ответить одним словом: всё. Это не значит, что лично я или исполком в целом  всегда действовали катастрофически плохо. Трудно в здравом уме считать что-то идеальным.

Есть нерешённые проблемы (например, проблема сбора членских взносов). Были нелепые ошибки, которых легко можно было бы избежать (назначили общее собрание одновременно с финалом чемпионата мира по футболу, молодцы). А что не проходит по разрядам проблем и ошибок, проходит у меня по разряду «сделали, работает, но вдруг можно было и получше придумать».

— Будешь ли баллотироваться на следующий срок — в исполком или контрольно-ревизионную комиссию?

— Мне хотелось бы поработать в КРК, потому что я знаю, как сделать этот орган если не более результативным, то хотя бы более заметным. Но членство в комиссии предполагает неучастие в работе других органов, так что попытку избраться в КРК отложу на потом.

С исполкомом пока не решил. С одной стороны, у меня нет великой идеи или плана, который я приберегал бы до предвыборной кампании, чтобы в нужный момент прийти и всех вдохновить и осчастливить. С другой стороны, я готов заниматься тем, чем занимаюсь и сейчас, и эта операционно-организационная деятельность не кажется мне бесполезной.

Задавал вопросы и подбирал фотографии Наиль Фарукшин.

С вопросами и предложениями к исполкому можно обращаться по адресу [email protected], также можно писать в канал «Вопросы исполкому» сервера МАИИ в Дискорде.

Если у вас есть предложения по поводу работы информационной группы МАИИ, напишите нам по адресу [email protected].

За информацией о деятельности МАИИ можно следить на сайте, в Телеграме, Вконтакте, Твиттере, Фейсбуке и ЖЖ.