February 20, 2022
Рецензия на книгу "Думай медленно, предсказывай точно" Филип Тетлок
Книга начиналась с очень оптимистичного послания:
Новую работу Филипа Тетлока, известного психолога, специалиста в области психологии политики, созданную в соавторстве с известным научным журналистом Дэном Гарднером, уже называют "самой важной книгой о принятии решений со времен "Думай медленно — решай быстро" Дэниеля Канемана".
Ну и не стоит забывать, что именно Тетлок автор мега знаменитого исследования - кто же точнее эксперты или шимпанзе.
Читал с воодушевлением и радостью, но если вы читали на тему поведенческих вещей в экономике, книга будет вам напоминать другие. Истории про шипанзе, история, что чем больше сделок, тем меньше прибыль, аналитики, объясняющие рост или падение индекса и т.д.
Основная идея книги показать, работают ли экспертные оценки или все действительно настолько плохо, что нет смысла доверять кому бы-то ни было. Основа аналитиков дает размытые прогнозы без указания точных данных, поэтому усложнили задачу для исследования. Есть в Америке огромный турнир прогнозов, где вопросы крайне точны - будут ли события Y к дате Х. и итоговые данные сравнивались по коэффициенту Байеса, как итог - да можно быть прогнозистом гораздо и быть лучше среднего аналитика по больнице, но для этого нужно применять ряд навыков, которые и отличают обычных аналитиков от успешных. Это некий другой мыслительный процесс, кстати, очень похожий на работу хороших аналитиков на фондовом рынке - постоянно корректировать мнение в заивисмости от новых вводных.
Так что, как по мне книги бомбы не вышло, по сравнению с "думай медленно, решай быстро", можно даже сказать, что книга немного запоздала, за последнее время вышло много работ на похожу тему, но если вы не углублялись, то будет точно интересно, уже Тетлок оч крут в своей теме, а пишет довольно легко и интересно. 4/5
-
Я испорчу сюрприз, так как сразу скажу суть шутки: среднестатистический эксперт примерно так же точен, как шимпанзе, играющий в дартс.
Возможно, вы уже слышали этот анекдот. Он довольно известен, а в определенных кругах, можно сказать, печально знаменит. Его печатали в New York Times, Wall Street Journal, Financial Times, Economist и других изданиях по всему миру. Звучит он так.
Один исследователь собрал группу экспертов – ученых, знатоков и пр. – и попросил сделать прогнозы на тысячи тем: об экономике, биржевых рынках, выборах, войнах и других животрепещущих проблемах. Прошло время, заказчик проверил точность полученных предсказаний, и выяснилось, что в среднем она была такой же, как если бы он просто пытался угадать. Конечно, «просто угадать» – это не смешно, для концовки анекдота не годится. А вот шимпанзе, бросающий в цель дротики, годится. Потому что шимпанзе смешные.
Тем заказчиком был я – и до поры до времени ничего против этого анекдота не имел.
В 1972 году американский метеоролог Эдвард Лоренц написал статью с заголовком, приковывавшим внимание: «Предсказуемость: может ли бабочка, взмахнувшая крыльями в Бразилии, вызвать торнадо в Техасе?». За десять лет до этого Лоренц случайно обнаружил, что крошечные вариации в компьютерной имитации погодных условий (например, округление 0,506127 до 0,506) могут вызвать существенные изменения в прогнозах на отдаленное будущее. Это открытие вдохновило создание «теории хаоса»: в нелинейных системах, таких как атмосфера, даже маленькие изменения изначальных условий могут стремительно вырасти до огромных пропорций. Иными словами, говоря абстрактно, какая-нибудь бабочка в Бразилии действительно может взмахнуть крыльями и вызвать торнадо в Техасе – хотя, с другой стороны, целые полчища бразильских бабочек могут отчаянно махать крыльями всю свою жизнь и не породить ни малейшего ветерка на расстоянии нескольких миль. Конечно, Лоренц не имел в виду, что бабочка может оказаться причиной торнадо в том же смысле, в котором я окажусь причиной разбитого стакана, если стукну по нему молотком. Он имел в виду, что если бы эта конкретная бабочка в конкретный момент не взмахнула крыльями, то невообразимо сложный комплекс атмосферных явлений и реакций развернулся бы по-другому – и торнадо могло бы не быть, так же как могло бы не быть «Арабской весны», по крайней мере в той форме, в которой все случилось, если бы тем декабрьским утром в 2010 году полиция оставила в покое Мохаммеда Буазизи и разрешила ему продавать фрукты и овощи.
«Я, и я один, открыл истинный путь медицины», – писал Гален с присущей ему скромностью. И в то же время он ни разу не проводил ничего похожего на современный эксперимент. Да и зачем? Эксперименты – это то, что нужно, когда не уверен в истине. А сомнения Галена никогда не одолевали. Исход каждого случая, каждой болезни подтверждал его правоту – и неважно, насколько сомнительными представлялись доказательства кому-то не столь мудрому, как само светило медицины. «Все, кто пьют это средство, быстро выздоравливают. За исключением тех, кому средство не помогает, – они все умирают. Совершенно очевидно, что оно не помогает только в неизлечимых случаях»20.
К открытию лекарства от самоуверенности докторов невероятно близко удалось подойти в 1747 году, когда британский корабельный врач Джеймс Линд разбил двенадцать страдающих от цинги матросов на пары и назначил каждой разное лечение: уксус, сидр, серную кислоту, морскую воду, протертую кору и цитрусы. Это был эксперимент, порожденный отчаянием. Цинга смертельной угрозой нависала над моряками, путешествующими на далекие расстояния, и даже самоуверенность врачей не могла скрыть тщетность попыток вылечить ее. Таким образом, Линд сделал шесть выстрелов наугад – и один из них попал в цель. Двое матросов, которым давали цитрусы, быстро поправились. Однако, несмотря на распространенное поверье, этот момент не стал эврикой, давшей толчок эпохе экспериментирования. «Поведение Линда было похоже на действия современных врачей, но он не осознавал этого, – отметил Дрюин Бёрч. – Он настолько не мог сделать выводы из собственного эксперимента, что даже сам не до конца поверил в особую ценность лимонов и лаймов»23.
Такое побуждение к объяснению возникает с завидной регулярностью – скажем, каждый раз, когда закрывается фондовый рынок и мы слышим что-то вроде: «Индекс Доу-Джонса вырос сегодня на 95 пунктов из-за новостей о том, что…» Зачастую даже быстрой элементарной проверки достаточно, чтобы выяснить, что новости, которые якобы повысили индекс, на самом деле появились значительно позже его повышения. Но даже такую проверку редко когда осуществляют. И трудно придумать случай, чтобы можно было услышать: «Рынок сегодня вырос по любой из сотни разных причин или из-за их сочетания, так что никто толком ничего не знает».
Нам следует серьезно относиться к допущению сомнения, но заявления о полной уверенности в чем-либо часто говорят лишь о том, что человек сочинил у себя в голове правдоподобную историю, но эта история совершенно необязательно соответствует действительности.
Это тоже согласуется с выявленной EPJ закономерностью: чем более знаменит эксперт, тем менее он точен. Не потому, что редакторы, продюсеры и публика выискивают плохих прогнозистов – они выискивают ежей, которые по природе своей плохие прогнозисты. Воодушевленные своими Большими Идеями, ежи рассказывают простые, яркие, четкие истории, которые захватывают и удерживают аудиторию. Любой, кто проходил журналистское обучение, знает первое правило поведения на публике – «Изъясняйтесь просто, примитивно». И, что еще лучше для выступлений, ежи уверены в себе.
Кто-нибудь обходит рынок шесть или семь лет подряд, журналисты пишут биографию великого инвестора, рассчитывают, как маловероятно добиться таких результатов исключительно благодаря удаче, и триумфально объявляют, что это – доказательство мастерства. Ошибка? Они игнорируют факт: огромное количество людей пыталось сделать то, что удалось этому великому. Если их было множество тысяч, вероятность, что кому-тонастолько повезет, резко увеличивается. Подумайте о победителе в лотерее. Фантастически маловероятно, что один конкретный билет, зачастую из множества миллионов, выиграет главную лотерею, – но мы не думаем, что победители в лотерею обладают высоким искусством выбора билетов, потому что знаем: продаются миллионы билетов, и существует большая вероятность, что где-нибудь кто-нибудь купит выигрышный.
Хорошее обновление предсказания требует такого же мастерства, как и при составлении изначального прогноза, – и зачастую таких же усилий. Иногда оно может быть даже более сложным.
Многие исследования показали, что те, кто чаще торгует, получают худшую прибыль, чем те, кто придерживается старых добрых стратегий «покупать и держать». Малкиел процитировал одно исследование шестидесяти шести тысяч американских семейств за пятилетний период в 1990-е годы, когда рынок имел ежегодную прибыль 17,9 %. Семейства, торговавшие больше всего, имели прибыль только 11,4 %[140] В торги вкладывалось много денег и усилий, и в то же время люди, которые ими занимались, получили бы большую прибыль, если бы потратили это время, например, на игру в гольф.
Эксперименты также показали, как эффект от книжного знания взаимодействует с эффектом от практики. Люди, читавшие брошюру, больше получили от практики, а практиковавшиеся люди больше получили от брошюры. Удача предпочитает подготовленное сознание. Обучающие руководства помогают извлечь правильные уроки из нашего личного опыта и правильно сбалансировать взгляды снаружи и изнутри. А личный опыт помогает нам встроить бледные абстракции общедоступного знания в контекст реального мира.
В 1991 году мир в шоке наблюдал за развалом Советского Союза. В 1992–1993 годах я вернулся к опрошенным экспертам, напомнил им вопрос 1988 года и попросил воссоздать свои оценки. В среднем в их воспоминаниях вероятность оказалась на 31 % больше той, что они на самом деле предсказывали.