Воздаяние/Удар в спину/Кара | Новелла. Глава 2.
перевод принадлежит этому тгк каналу
перевод выполнен в развлекательных целях. его не распространять, чтобы переводчики не получили по башке
Истина, как правило, доходит до самого заинтересованного лица в последнюю очередь.
— Так это правда? Говорят, что дочь министра, чья рука была обещана господину Чжи Хану, расторгла помолвку и теперь выходит замуж за младшего?
— А что тут удивительного? Младший скоро отправится на службу, и глава дома, разумеется, всё рассчитал наперёд. Старший опозорился — пришлось искать запасной вариант.
— Ох, какой скандал разразится! И как господин Чжи Хан с его вспыльчивым нравом это стерпит?
Сливовый чай в руках Чжи Хана давно остыл.
Вспыльчивый нрав… Верно подмечено. Раньше он бы непременно швырнул чашку в головы наглых слуг и гонял бы их всю ночь, пока они не попадали бы от усталости. Но теперь на это просто не осталось сил. После всех постигших его несчастий половина души будто выгорела.
Брак с дочерью министра изначально предназначался ему. Пусть дело ограничивалось устными договорённостями, но часть брачных обрядов уже была пройдена, и Чжи Хан встречался с девушкой в присутствии старейшин рода, деля с ними чайную церемонию.
Но будущий тесть оказался слишком хитрым. Узнав, что Чжи Хан, едва сдав малый экзамен, забросил учёбу, он всё откладывал решение и кормил обещаниями. Говоря, что к браку вернутся лишь тогда, когда тот сдаст государственный экзамен и добьётся успеха.
Но брак — это не только дело молодых. Это союз двух семей.
И алчные старейшины обеих сторон давно рассчитывали, как можно будет укрепить своё влияние. А теперь, когда Со Он сдал экзамен и вскоре должен был вступить в службу, хитрый старик просто переиграл всё в его пользу.
В беседке, где только что шумели слуги, воцарилась тишина. Маки, словно дождавшись подходящего момента, начал возмущаться и ворчать.
— Они совсем с ума сошли? Откуда у них такая наглость и болтливость? Молодой господин, что нам делать? Отправить их в полицию?
Маки, сын слуги, вырос рядом с Чжи Ханом, будучи его единственным другом и помощником. Он как никто другой знал о резком характере Чжи Хана.
— Маль Сан, Кыт Бок, Чо Ок... и другие! Наелись и теперь несут чушь, воображая себя важными господами. Я этого так не оставлю. Всех поймаю и устрою им взбучку!
Его бурные эмоции раздражали. Чжи Хан допил остывший чай и с глухим стуком поставил чашку.
— Хватит. Хозяин должен делать вид, что не замечает: слуги, устав от работы, иногда собираются и обсуждают семейные дела. Не стоит вмешиваться.
— Но как же так, это так обидно... — Маки продолжал жаловаться. — Если так подумать, то наш господин действительно жесток. Как он может отдать место жениха сыну покойного друга? Хоть и говорят, что он приемный, но он все же чужой человек!
Чжи Хан, не особо вникая в его слова, погрузился в размышления. До сих пор он избегал прямой конфронтации с Со Оном. Теперь таким методам не место. Со Он отнял у Чжи Хана отца, невесту, и теперь покушается на семью.
"Я верну все. Любой ценой. Главное – это вернуть утраченное, даже если придется нарушить принципы и даже если это противоречит морали."
Чжи Хан достал из рукава мешочек с деньгами и протянул Маки.
— Прямо сейчас ступай на рынок и найди одного человека.
Старый слепой шаман, наощупь исследующий изображение лица Со Она на бумаге, поднял взгляд.
— В столп дня сочетание земных ветвей охватывает Ин, Шин, Са и Хэ — это ведает о судьбе "рождения и смерти"
"Судьба "рождения и смерти"..."
Чжи Хан осмысленно вникал в его слова.
— Это похоже на образ духа с мечом во рту. Если заденешь его, то можно ожидать жестокой расплаты.
Чжи Хан почувствовал, как по его спине пробежал холодок, и немного отстранился.
— Такова его судьба: если не запереть другого, то сам окажется запертым. Поэтому он будет изо всех сил стараться уничтожать врагов. Если перед ним появится тот, кто попытается навредить ему, то он не отступит, пока не вырвет этого человека с корнем и пока не уничтожит.
— Но этот человек низкого происхождения, неизвестно откуда. Как он может…
Белые зрачки шамана медленно блуждали в пустоте.
— Его происхождение вполне достойное. Такой же ценный, как и вы. Однако, вероятно, семья его предков пережила тяжёлые времена, и они пришли в упадок. Он, должно быть, неоднократно сталкивался со смертельными угрозами в детстве. Огромную поддержку ему оказал благородный человек, нашедшийся примерно в возрасте десяти лет. Преодолев много бедствий и болезней, он теперь укрепился и его положение прочно, и впереди его ждет только путь к славе и постоянный рост.
— Позабудьте об этом. Дыхание удачи того, кто смог преодолеть беды и достиг процветания, не поддаётся разрушению. Никто не сможет сломить того, кто сумел победить злую судьбу.
Чжи Хан взглянул на бумаги с информацией о Со Оне, а затем сжал их в руке. Постоянный рост… Если верить этому толкованию, это означает, что он не только получит семью и будет вести дела в суде, но однажды даже сможет овладеть всей страной.
Несмотря на скептицизм, полностью Чжи Хан игнорировать это не мог. В их краях слепой шаман считался непревзойденным, его дар называли лучшим в стране, ведь она мог проходить не только в резиденции знати, но даже в ворота дворца.
— Я заплачу любую цену, — взволнованно прошептал Чжи Хан, приближаясь к столу. — Неужели нет иного способа?
— Какой еще способ? Вы что, просите меня применить запретный прием? Магию?
— Я же предупреждал, он упрям и от своего он не отступит. Если его не беспокоить, то он не причинит вреда. Но стоит его хоть немного задеть, и даже я не смогу избежать своей участи. Тысяча, нет, десять тысяч — я не стану использовать запрещенные методы. Убирайтесь.
С этими резкими словами шаман отвернулся, опираясь на стол. Взгляд Чжи Хана на мгновение стал ледяным, и комната будто наполнилась морозным воздухом.
Его голос, ставший едва слышным, пронзил тишину:
— Слушай внимательно, старый шаман.
Слепой мужчина, уже готовый подняться, застыл.
Чжи Хан пристально смотрел на лотос, нарисованный на стене. Внезапно налетел порыв ветра, затряслась бумажная дверь, и пламя свечи затрепетало.
— Похоже ли на то, что я сейчас прошу?
— Если уж так силен, то и свою судьбу должен знать. Кому, по-твоему, сейчас принадлежит твоя жизнь?
Чжи Хан встал. Глаза старого шамана, мутные, как будто покрытые белой пеленой, забегали от тревоги. Глядя на него, Чжи Хан сжал челюсти.
— Страшно? Тогда я возьму этот удар на себя.
Он схватил его тугой пучок седых волос и откинул его голову назад. Наклонившись к самому уху шамана, Чжи Хан прошептал:
— Я же могу принять эту 'кару' вместо тебя, верно? Так что прекрати болтать ерунду и скажи мне способ.
— В этом году на вас сильно влияет Белый Тигр. Неизвестно, когда и где нанесут удар, и вы упадете замертво.
Чжи Хан вздрогнул. "Белый Тигр" означало бедствие. Его покойная мать часто говорила, что в такое время нужно избегать любых рисков и искать уединения. Те, кто слепо верил в предсказания, в такие периоды притворялись больными и запирались в своих комнатах.
— Вы – дерево в раннюю весну. Ваш ствол податлив и мягок, дух слаб, и стоит слегка встряхнуть, то вырвет вас с корнями. А тот человек...
Пепельные, слепые глаза с выражением глубокой жалости устремились к Чжи Хану.
— Он подобен несокрушимому куску стали... Острый и твердый, как топор. Как думаете, что останется от вашего ствола, если он обрушится на вас?
— Хватит болтать ерунду, говори.
Он схватил его за волосы и, волоча дрожащее тело, снова бросил перед столом.
Его не интересовали понятия вроде «Четыре Столпа Судьбы» или «Белый Тигр». Он знал лишь одно: препятствия должны быть устранены.
Даже не видя, как Чжи Хан, стиснув зубы, тяжело дышит, можно было ощутить его ярость. Слепой шаман, не ожидавший такой вспышки гнева, с глубоким вздохом покачал головой. И в этот момент…
По комнате пронесся ветер, заставив свечу затрепетать. В ушах раздался странный звон.
Необъяснимое предчувствие заставило шамана резко поднять голову, уловив едва заметное движение. Его мутный взгляд остановился на трепещущем пламени. Внезапно до его слуха донесся шепот богов... Зловещий, полный похоти смех, эхом разнесшийся по святилищу.
Перестав дрожать, шаман издал странный, нервный смешок и произнес:
С поразительной уверенностью он протянул руку и схватил колеблющееся пламя, потушив его.
— Этот человек рожден с чрезмерным желанием и похотью. Если вы хотите нанести ему вред, то вам придется сыграть на этом. Это единственная возможность, которую я могу предложить.
С большим трудом ему удалось раздобыть запретное снадобье. Оно было тайно ввезено через уличного торговца и получило прозвище «мутная вода токкэби». Среди людей, ведущих легкомысленный образ жизни, оно давно прослыло как мощное средство, разжигающее похоть и вызывающее галлюцинации. Однако из-за его крайней опасности государство наложило строгий запрет на его распространение, что делало его редким приобретением.
Говорили, что одна чашка этого зелья вызывала в теле жар и неугасающее возбуждение. Две чашки подчиняли страсти настолько, что человек терял человеческий облик, уподобляясь зверю. Три чашки же повергали в беспамятство на полдня.
Чжи Хан, держа в руках сверток, направился в заброшенную кладовую.
Убедившись в полном одиночестве, он поднес сверток к лицу и вдохнул его резкий, терпкий аромат. В тот же миг его нахлынули неприятные воспоминания.
Это не было первым случаем, когда Чжи Хан ощущал этот запах. Несколько лет назад, за пределами столицы, сын высокопоставленного чиновника, известный как главный развратник округа, угощал избранное общество «мутной водой токкэби».
В самой скрытой комнате собрались молодые люди, ведущие разгульный образ жизни, глаза которых блестели, когда они тянулись к напитку. Чжи Хан не захотел к нему прикасаться, но через два часа, когда свеча догорела, опьянённые люди и кисэн, каждый из которых выпил свою порцию, уже хохотали безумным смехом и срывали с себя одежду.
Их взгляды были мутными, а тела обезумевшими, и все они, потеряв разум, бросались друг на друга.
Кто-то даже попытался напасть на Чжи Хана, который сидел в углу и молча курил длинную трубку. Это оказался тот самый сын чиновника, который и принес зелье. Чжи Хан ударил его кулаком в висок, но тот лишь разразился непристойным смехом, обливаясь слюной.
— Да ты же создан для этого… Впусти меня в себя, — произнес он.
Штаны с него уже стащили, одежду рвали, грудь сжимали. Тогда Чжи Хан впервые понял: человек, опьянённый этим зельем, становится вдвое сильнее обычного. Если бы не удары в лицо и нос, которые он успел нанести, он не смог бы вырваться.
После того случая сын чиновника не раз тайком подсыпал зелье и угрожал Чжи Хану, поэтому он больше не появлялся на общих собраниях и поддерживал связь только с несколькими близкими товарищами. Память о том дне, словно отпечаток, долго не отпускала его.
И вот теперь ему самому пришлось достать этот напиток.
Чжи Хан с отвращением посмотрел на свёрток и глубоко спрятал его в дальний угол полки.
Время пролетело незаметно, и наступил день, предсказанный слепым шаманом. Отца пригласили на всю ночь на пир к министру. Утром, после пира, отец и сам министр с дочерью должны были приехать в дом к семье Чхве на завтрак.
День оказался действительно удачным. Все шло по плану, который разработал Чжи Хан.
— Когда в этом году день слуг? - спросил он.
— Первого числа второго месяца, господин.
Вечером Чжи Хан, который обычно не интересовался делами слуг, собрал их во дворе.
— Вы много работали в прошлом сезоне, и мне неспокойно на сердце заставлять вас ждать до первого числа. Отец вернется только завтра, поэтому сегодня ночью вы можете пойти и отпраздновать день слуг раньше.
Услышав такую новость, лицо слуг засияло.
"День слуг" был выходным, когда хозяин благодарил их за работу. Они собирались в теплом доме, ели и пили, а на следующий день могли спать до обеда.
— Но, молодой господин, разве можно это делать без разрешения господина? — спросил один из слуг.
Чжи Хан, с необычной для него улыбкой, кивнул.
— Не стоит беспокоиться о паре дней. Я уже подготовил триста кружек вина и обильное угощение из свинины. Отдохните как следует.
После того, как Чжи Хан проводил даже слуг, он замер на мгновение, осматривая опустевшее поместье. Дом, обычно полный суеты, теперь казался заброшенным и зловещим, словно наполненным призрачным дыханием.
— Заприте ворота, — приказал он.
Пока запирали двенадцать ворот, в заднем дворе закипал котел с отваром. Его руки, с синими венами, выжимали травы, и он дрожал. Когда он поднял поднос, котелок звякнул, пролив горькую жидкость. Испугавшись, Маки поднял голову и встретился взглядом с Чжи Ханом. В темноте его синеватый взгялд казался нечеловеческим.
— Я не могу, — прошептал Маки, сдерживая слезы.
— Я не могу, молодой господин. Что бы вы ни приказали, я не смогу этого сделать.
Чжи Хан схватил дрожащее плечо Маки.
— И что я сказал, что сделаю, если ты снова скажешь это?
— Вы сказали, что выбьете мне зубы.
Пальцы Чжи Хана впились в плечо слуги.
— Прекрати рыдать, пока с тобой еще пытаются говорить. Если не хочешь остаться без зубов.
— Сколько бы вы ни приказывали, я не могу. Молодой господин из флигеля всегда был ко мне добр. Я ваш слуга, и я знаю, как сильно вы его ненавидите. Тем не менее, я не способен на такое подлое деяние.
— Вот уж чушь несешь. Думал, я не знаю, как ты при первой же возможности вертишь задницей перед всяким сбродом?
Маки был настолько поражен, что чуть не прикусил язык.
— Я делаю это ради твоего же блага. Только ради твоего блага.
Чжи Хан угрожающе прорычал, схватил его за подбородок и встряхнул.
— Я знал, что ты, желая быть с тем сиротой, каждую ночь пробираешься к флигелю. И при малейшей возможности ты крал мои угощения, чтобы отнести ему.
— Хоть ты и жалкий слуга, но задумал сблизиться с дворянином – это отвратительно и дерзко. Но что поделать? Как хозяин, я могу исполнить одно желание своего слуги.
— О, молодой господин, смилуйтесь. Это не так. Я.. я действительно испытываю к молодому господину из флигеля нечистые чувства, но я никогда не хотел выразить их таким образом.
— И что же в нем такого особенного? Его красота? Стройность? Или, может, среди вас ходят слухи о его необычайном мужском достоинстве?
— Пожалуйста, не говорите таких непристойных вещей. Мне просто нравилось и достаточно было на него смотреть. Как я, ничтожный, смею… Как смею я думать о молодом господине из флигеля…
Его рука резко оттолкнула подбородок Маки. Тот, опустив голову, некоторое время колебался, прежде чем решился поднять ее.
— Вот почему я тебе это позволяю. Когда еще такой как ты получит шанс увидеть его обнаженным?
— Но молодой господин из флигеля ведь не в курсе, – пробормотал Маки, шмыгнув носом. Его слезы, казалось, почти высохли.
— Что я… ну… что я им восхищаюсь.
— Разве он может не знать того, что знаю я? Ему просто неприятно и хлопотно, поэтому он делает вид, будто не замечает.
— Он не такой. У него добрая и искренняя душа. Именно поэтому он даже не обращает внимания на слуг, которые под разными предлогами заходят в его покои.
— ...Да. Именно таким он и является.
Чжи Хан внезапно приблизился к Маки.
— Именно поэтому это твой единственный шанс. Тебе ведь тоже не хочется, чтобы...
— Чтобы твой обожаемый господин Со Он из бокового крыла женился. Завтра утром отец вернется с министром на завтрак, ты же знаешь?
Маки растерянно моргнул. Чжи Хан, крепко сжав его плечи, произнес ровным голосом:
— Это последний шанс сорвать свадьбу. Просто сделай, как я скажу.
Чжи Хан задумал следующее: подмешать Со Ону тройную дозу снотворного, чтобы тот проспал до утра, а затем представить его господину Чхве и его спутнику в компрометирующей ситуации.
Гомосексуальная связь с простолюдином.
Разумеется, после этого о свадьбе можно будет забыть. Зная несгибаемый характер отца, Со Она, возможно, даже выгонят из дома. А Маки, уличенного в непристойной связи с дворянином...
Не успел Чжи Хан договорить, как Маки задрожал, словно пойманный в ловушку зверь.
— Молодой господин! Вы хотите моей смерти? Что будет со мной? Для господина Со Она это просто отмененная свадьба, а я вряд ли выживу! Такие действия... Это же страшный грех!
Чжи Хану уже начинало надоедать это препирательство, и он нахмурился.
— Что ты несешь? Неужели я не смогу позаботиться о твоей безопасности? Ты же знаешь, что отец всегда советуется со мной по поводу твоей судьбы и положения.
— Я тебя защищу. Просто скажи, что тебя изнасиловали, что он обезумел и напал на тебя, а ты не смог сопротивляться. Я полностью подтвержу твои слова.
Маки, охваченный отчаянием, дрожал с закрытыми глазами. Он понимал, что выбора у него нет. Приказ есть приказ. Такова участь слуги: неповиновение хозяину неизбежно влечет за собой наказание, каким бы оно ни было. Отказ мог означать продажу бандитам, клеймо на лице или тайное убийство.
— Значит... Вы приказываете мне опоить молодого господина из флигеля?
На вопрос Маки Чжи Хан цокнул языком и ответил
— Просто разденься и обними его, пока он без сознания.
Маки вслихпнул и огляделся. Все ворота усадьбы были наглухо заперты, и привезли новые засовы, которые нельзя было открыть изнутри без особого ключа.
Молодой господин из флигеля, ничего не подозревая, наверняка читал при тусклом свете свечи.
Чжи Хан грубо подтолкнул Маки в спину. Тот, проглотив страх, медленно шагнул через порог двери.
—…Молодой господин, я принес ночной перекус.
В флигеле было ярко от нескольких зажженных ламп. Со Он, который занимался учёбой, разложив книги, поднял на него взгляд.
Даже накануне свадьбы его прическа была аккуратной, а белый домашний наряд безупречен, как всегда.
В комнате витал запах чернил, а у Маки во рту пересохло. Со Он, похоже, совершенно не догадывался о чем-то. Маки почувствовал, что вот-вот расплачется, и поторопился встряхнуть головой.
— Господин… подготовил для вас новый отвар. Сказал, что обязательно нужно выпить его перед сном.
— Да. Я также принес сладости, так что кушайте вместе с отваром...
Со Он, глядя на дымящийся отвар, поднял глаза и встретился взглядом с Маки. Его алые губы слегка приподнялись, взгляд стал мягким, и сердце Маки екнуло.
Слезы снова были на подходе. Маки быстро опустил голову. Именно поэтому ему нравился Со Он — он всегда проявлял доброту к слугам и никогда не сердился по мелочам.
— Да... Он сегодня вечером отправился с старшим слугой и моей матерью.
— Слышал, что вернется завтра до полудня?
— Хорошо. Оставь отвар и можешь идти.
Со Он снова погрузился в чтение. Маки, дрожа и нервно покусывая губы, сообщил:
— Господин велел мне лично проследить, как вы выпьете отвар, и сказал мне принести пустую посуду.
Со Он нахмурился и взглянул на напиток.
— Похоже, он горький, – заметил он.
— Я также принес печенье и хурму, чтобы вы могли есть их вместе с отваром, – добавил Маки.
Со Он взял чашу. Он вдохнул аромат перед тем, как сделать глоток, и, уловив легкий, необычный запах, он на мгновение задумался, а затем поднес чашу к губам.
В тишине раздался тихий звук, когда он проглотил отвар. Маки, с непроницаемым выражением лица, следил за движением кадыка Со Она. Осушив чашу до дна, Со Он поставил ее на поднос.