Воздаяние/Удар в спину/Кара | Новелла. Глава 4. (18+)
перевод принадлежит этому тгк каналу
перевод выполнен в развлекательных целях. его не распространять, чтобы переводчики не получили по башке
Тело Чжи Хана отбросило в угол, он успел сжаться, но всё равно больно ударился о горшок. Беззвучный крик застрял в горле, рука от локтя до плеча горела. В полузабытьи он нащупал деревянную подушку. Схватив её в панике, он обернулся, но тут же был накрыт Со Оном.
— Кх… Проклятье, — подумал он с ненавистью, чувствуя, как развязывается его нижняя рубаха.
Со Он, прижимая к полу извивающегося Чжи Хана, одним движением сорвал с него верхнюю одежду. Он оттолкнул руку, пытавшуюся отстранить его, резко вывернул её и прижал к полу. С силой раздвинув сжатые бёдра, он разорвал в клочья и нижние штаны. Чжи Хан выкрикивал проклятия, без разбора лупя Со Она по плечам, груди и лицу, но его слабые удары не причиняли вреда. Звуки напряжённой схватки, глухие удары, стук, ругань и душераздирающие вопли хаотично заполняли тёмное помещение.
— Помогите, люди, кх, помогите, никого нет, никого… Спасите... — молил он.
Помощи ждать было неоткуда. Не осталось даже малейшей надежды. Чжи Хан, с бледным лицом, смотрел сквозь занавес на дверь. В отчаянии он перебирал в голове имена: Маки, служанка, конюх, отец...
— Кто угодно, пожалуйста... А-а-ах!
Пока он ворочался, его длинную открытую шею сжали зубами. Он изо всех сил пытался втянуть голову в плечи, но острое дыхание всё глубже проникало под его подбородок.
Неужели нет выхода? Если он попал в лапы к Тигру, значит, его участь — это быть съеденным до костей? Если бы перед ним был разумный противник, страх был бы меньше. Но человек, одурманенный отваром и неспособный к общению, оставлял лишь один путь — отчаянное сопротивление.
Воспользовавшись коротким моментом, он изо всех сил ударил того по голове и попытался перевернуться. Но едва он начал освобождаться от Со Она, как его схватили за лодыжку. Его тащили по полу и перевернули. Большая рука крепко сжала его колено, раздвинула ноги и грубо подняла их.
Дыхание Со Она стало учащенным и в его глазах не было ясности. Казалось, он даже не осознавал, что его бьют. Тем не менее, его сосредоточенность на ягодицах жертвы была невероятной. Даже в состоянии помрачения, вызванного страстью, он понимал, что именно Чжи Хан может стать для него желанным объектом.
Рука, сжимающая огромный член, уверенно направилась к промежности Чжи Хана. За этим последовало безжалостное проникновение.
Извиваясь всем телом, Чжи Хан пытался увернуться от члена, который, словно требуя своего, настойчиво искал вход. К счастью, его крепкий сфинктер не так легко поддавался, и после нескольких неглубоких попыток Со Он в итоге отступил.
Боль была невыносимой, словно его пронзили раскаленным железом. Со Он, потея, в недоумении смотрел на это место.
— Ах ты, глупый ублюдок. Ты действительно думал, что получится без масла?
Сжавшись в комок и прикрыв руками пылающее место, Чжи Хан произнес это с язвительной ноткой. Затем его лицо застыло. Потому что, едва он закончил фразу, Со Он начал оглядываться по сторонам.
Проблема! Похоже, этот парень начал осознавать ситуацию и искать что-то подходящее.
Со Он, медленно осматривающий комнату, вдруг остановился. Его взгляд, острый как нож, наткнулся на маленькую фарфоровую маслёнку, оставленную Маки у изголовья постели. Чжи Хан тоже заметил этот предмет и сглотнул.
Большая рука прижала грудь Чжи Хана, который беспомощно дрыгал конечностями, пытаясь выбраться. Дырочка раскрылась, и внутрь вошла толстая головка.
На иссохшую кожу с шумом хлынула холодная жидкость. В месте, где лишь головка с трудом двигалась, влага впитывалась. Испуганный Чжи Хан начал бормотать первое, что пришло в голову.
— Нужно ароматическое масло, идиот, а это всего лишь вода, она не поможет. Я... я принесу нормальное масло. Давай намажем её побольше и будем веселиться всю ночь?
— Холодно. Вода холодная, не хочу. Давай найдем мягкое масло… найдем…
Его голос, ставший хриплым, дрожал. Улыбка, скрывающая готовые прорваться слёзы, исказила его лицо. Он всеми силами стремился задержать время и любой ценой избежать проникновения.
В этот момент твёрдые руки схватили его под коленями и ноги слиплись друг с другом, будто были покрыты патокой.
Его тело согнулось пополам, живот сжался, образуя глубокую складку. Со Он, зафиксировав его запястья над головой, снова попытался проникнуть внутрь. Влага, стекавшая по щели, просочилась в отверстие, обильно смачивая внутренние стенки. Словно сигнал.
Влажная головка, раздвигая сжатые внутренние стенки, двинулась вперёд. Множество складок слизистой оболочки беспомощно раздвигались под напором, прокладывая путь в горячую глубину.
Резко входящая головка вдруг скользнула мимо мясистого бугорка.
Невысказанные звуки, не способные обрести форму слов, застревали в горле. Мышцы живота теперь судорожно сокращались.
Длинный и массивный член начал выходить с мучительной болью, будто пытался унести с собой все внутренности. Подбородок Чжи Хана задрожал.
Сухая ладонь Со Она сжала его холодные ягодицы и потянула в сторону. В тот момент, когда дрожащее отверстие, принявшее головку, лишь слегка обнажило покрасневшую слизистую, он вошел до самого конца с невероятной силой.
Головка члена глубоко врезалась в нежную плоть. Невыносимая боль, ставшая тупой и давящей, пульсировала во всей нижней части тела. С каждым вдохом внутренние стенки сжимались.
Задыхаясь, Чжи Хан схватился за низ живота. Он сжал кожу так сильно, что та болезненно натянулась и побледнела. Боль внутри была настолько сильной, что боль от сжатой кожи казалась предпочтительнее.
— Хы-ык, вытащи…! Вытащи, ско…!
Он впился ногтями в запястья Со Она, который удерживал его за колени. Желание оттолкнуть навалившийся мускулистый торс, прижимавшийся лобковой растительностью, было сильным, но рук для этого не хватало.
С глухим стуком Со Он наклонился, уперевшись ладонью в пол рядом с лицом Чжи Хана. Его бёдра и ягодицы приподнялись, а белые пальцы ног, застывшие в воздухе, задрожали.
Член, проникая всё глубже и причиняя боль, двинулся вперёд. Казалось, уже не осталось места для дальнейшего проникновения. Не было времени на страх, когда влажная от пота хватка плотно сжала его таз.
Со Он начал быстро и размашисто двигать бёдрами.
Его глаза расширились. Удары, подобные раскатам молнии, безжалостно обрушивались внутри и снаружи.
Нужно бежать. Обязательно бежать.
Собрав последние силы, Чжи Хан широко раскрыл глаза и вцепился в одеяло, пытаясь вырваться из оков. Но в этот момент на него обрушилась тяжесть тела Со Она, придавив его к постели. Перед глазами Чжи Хана плясал лишь потолок.
Со Он, обхватив его, не оставляя ни единого просвета, начал яростно долбиться в него.
— Х-ы-к, хык, ы-ы, а-ах! — вырывалось из Чжи Хана с каждым резким толчком, словно его били бамбуковой палкой. Дыхание Со Она, горячее и прерывистое, обжигало ухо.
Рот Чжи Хана приоткрылся, а глаза закатились.
— Ах... хык… М-м-м, кх… — стонал Чжи Хан.
Стиснув зубы, Со Он издал глухой звук прямо у его уха. Темп казался немыслимым, но движения бедер становились все более стремительными. Тело Чжи Хана сотрясалось в неконтролируемой дрожи, крики становились все громче.
Проникновение достигло предела. Чжи Хан задрожал всем телом, глаза расширились от ужаса: Со Он, напрягая все мышцы, совершил еще несколько глубоких, медленных толчков. Член Со Она, глубоко проникший внутрь, пульсировал, наполняя его теплом.
— Ха-а... Ха-а... Ху… — выдохнул Со Он.
Он, прижатый к нему всем телом, пытаясь отдышаться, пылал жаром.
…Неужели это наконец закончилось?
Чжи Хан, бледный, покрытый холодным потом, медленно расслабил тело, и вес Со Она придавил его еще сильнее.
Бедра дрожали, словно от озноба. Тело ныло, как после жестоких побоев, сознание меркло. Он чувствовал себя так, словно его лихорадило.
Полуприкрытыми глазами он смотрел в потолок, затем резко зажмурился. Слёзы, стекая по вискам, орошали уши. Это было невыносимо. Его охватило чувство отвращения к себе. Как можно жить после этого? Что ему теперь делать?
Стиснув зубы, он попытался сдержать то, что всё ещё оставалось внутри, и вздрогнул от неожиданного ощущения: твёрдость члена не ослабевала ни на мгновение.
Вдыхая через силу, Со Он схватил его за колени и осторожно отодвинул бёдра. Ноги непроизвольно разошлись. Член, плотно вставленный внутрь, вышел с влажным звуком, и густая семенная жидкость, смешанная с алой кровью, просочилась наружу, и он ощутил, как что-то тёплое странно стекло по ягодицам.
Но лишь только член вышел наполовину, как вдруг вновь медленно вошёл обратно. Чжи Хан в ужасе приподнял торс.
Жёсткие волосы на лобке Со Она щекотали его промежность. Чёрт, сумасшедший!
Он ударил Со Она по плечу и схватил его. Но член, вернувшийся на место, только легонько дрожал, дразня расплавленные изнутри стенки.
Лицо Чжи Хана побледнело. В отличие от его рта, злобно сжимавшегося от гневной ругани, внутренности не могли легко вытолкнуть вошедшего мужчину. Напротив, они прилипли к твёрдому и внушительному члену, судорожно сжимаясь и выделяя предательскую влагу.
Показался член, покрытый остатками спермы. Белесая жидкость, вытекая, медленно стекала на одеяло.
Со Он наблюдал за этим с непроницаемым выражением лица. Чжи Хан осторожно разжал пальцы, сжимавшие плечи мужчины, но взгляд Со Она оставался прикованным к нижней части тела.
Чжи Хан медленно поднял колени и начал отстраняться от него.
С трудом, опираясь на дрожащие бедра, он отступал шаг за шагом, с опаской. Все это время он внимательно следил за лицом Со Она, пытаясь уловить его реакцию.
Внезапно его схватили за волосы и вдавили лицо в одеяло. Возникло ощущение повторяющегося отчаяния. Все тело охватила дрожь.
— Отпусти... Ты сумасшедший! Я больше не могу...
Ситуация была ужасной. Одеяло, пропитанное различными выделениями, прилипло ко лбу. Все было покрыто потом, слюной, телесными жидкостями и спермой. Чжи Хан содрогнулся. Но руки, сжимавшие его бедра и талию, не проявляли никакого снисхождения.
Колени опустились на одеяло. Его грудь плотно прижалась к влажной ткани. Рука, протянувшаяся сзади, продолжала направлять его тело, облегчая проникновение. С силой надавливая на поясницу и раздвигая бедра, она приподнимала ягодицы, делая вход более доступным.
К распухшему, красному входу, с которого стекала сперма, приблизился член. Плавно скользя вверх-вниз, он с силой, но мягко вошел внутрь, и затем ритм стал гораздо быстрее и интенсивнее, чем ожидалось.
Он начал безжалостно двигаться, вбивая его сверху вниз.
Чжи Хан словно был парализован. Ни один звук не мог вырваться из его горла, лишь рот открывался и закрывался, грозя прикусить язык. Он вцепился в одеяло, пытаясь вынести невыносимое. Даже веки его, плотно сомкнутые, подрагивали от напряжения.
Боль была ужасной: удары по ягодицам, грубое раздвигание их, а затем глубокое проникновение и ритмичные движения — все это причиняло такую муку, что казалось, будто внутренности разрываются. Чжи Хан замер, лишенный возможности дышать. Слюна скатилась из полуоткрытого рта. Только на грани полного истощения из него вырвался долгий, судорожный выдох.
Его тело обмякло, поясница потеряла опору. Мужчина, словно только этого и ждал, навалился на него сзади. Чжи Хан оказался зажат между Со Оном и одеялом. Глаза его закатились. Ягодицы, придавленные тазом Со Она, сжимались, а в образовавшуюся щель проникала головка члена, которую его измученные внутренности покорно принимали, содрогаясь.
Со Он провел рукой по его дрожащему боку и Чжи Хан вздрогнул. Мужчина просунул руку под его мышку, крепко сжал плечо и начал с силой вбиваться в него. Перед глазами замелькали искры.
Затем он почувствовал, как горячая сперма хлынула внутрь. Низкий стон и горячее дыхание обожгли его затылок. Чжи Хан беспомощно моргал. Даже уткнувшись лицом в одеяло, он, казалось, видел в поле зрения темный силуэт Со Она.
Рассвет уже приближался. Слуги, объевшиеся и опьяневшие благодаря щедрости хозяина, раскинулись по полу и храпели. Маки, свернувшись калачиком в углу комнаты для прислуги, прятал лицо в коленях.
Дядя подошел и легонько встряхнул Маки за плечо. Тот, не сомкнувший глаз за ночь, поднял голову. Лицо его казалось еще более изможденным, чем обычно.
— Ну вот, и ты здесь, балбес. Кто же тогда будет готовить воду для умывания и завтрак для молодых господ?
— Ты что, заболел? Что-то болит?
Всю ночь Маки, не в силах справиться со страхом, провел в доме дяди. Он ожидал, что вот-вот появится разъяренный молодой господин Чжи Хан, готовый его отругать и избить за то, что он все испортил в самый ответственный момент. Но из главного дома так и не пришло никаких известий до самого рассвета.
Маки бил озноб. Мысли о том, что могло произойти в пустом доме, приводили его в ужас. Не задушил ли Чжи Хан в приступе ярости потерявшего сознание Со Она? Не пролилась ли кровь? Или, может быть, Чжи Хан сам довел дело до конца и теперь ищет козла отпущения, пока господин в отъезде?
— Эх, всю ночь гуляли, а теперь пора за работу. Что ж, такова доля жалкого слуги.
— Зато хоть раз хорошо наелись, теперь и дерьмо будет выходить гладко.
Пока слуги, перекидываясь грубыми репликами, незаметно возвращались в главный дом, Маки вспомнил о засовах, которыми запирались все двери.
"Вряд ли молодой господин Чжи Хан сам открыл засовы на главных воротах", - подумал он.
Эта мысль заставила Маки вскочить.
— Дяденька, я пойду в главный дом и подготовлю воду для умывания молодым господам.
— Хорошо-хорошо. Уже пора, скоро молодой господин из флигеля проснется.
От дома дяди до главного дома было совсем близко. Жилища слуг находились всего за стеной, где хранились таблички предков.
Задыхаясь, Маки обежал стену и дёрнул главные ворота. Ворота, казалось, были заперты... Внутри послышался звук металла, когда задвижка сдвинулась.
Не мешкая, он бросился к стене главной усадьбы, той самой, через которую проник накануне. Старая павловния у дороги, что шла вдоль стены, стала его опорой. Взобравшись на дерево, он легко перепрыгнул ограду и оказался во внутреннем дворе.
Его внимание привлекло то, что главная дверь покоев, запертая со дня смерти хозяйки, теперь была распахнута. Маки склонил голову.
"Что-то произошло? И почему двор в таком беспорядке?"
Сначала Маки снял все засовы, запиравшие дом. Затем направился к флигелю, где должен был находиться молодой господин Чжи Хан. Подойдя к его комнате, он позвал, но в ответ — ни звука.
Неужели он все еще во флигеле?
Маки поспешил к калитке, ведущей из усадьбы во флигель. Но тут его взгляд упал на землю внутреннего двора... Темные пятна, подозрительно похожие на кровь.
Он уже пригнулся, чтобы рассмотреть их лучше, как вдруг...
Маки не мог поверить услышанному. Из внутреннего двора флигеля доносился тихий, но до боли знакомый и пронзительный стон. Дрожа, он распахнул дверь и шагнул во двор. Звук усилился, не оставляя сомнений: он исходил из самой большой комнаты флигеля, из покоев Со Она.
Поднявшись по каменным ступеням крыльца, Маки, опасаясь скрипа, на коленях приблизился к глухой двери. За ней был коридор, ведущий к покоям господина Со Она. Дрожащей рукой он взялся за ручку.
— Пожалуйста… Я… умираю… Нгх… М-м-м…
Это было немыслимо. Голос, без сомнения, принадлежал знакомому человеку. Тот был от природы сдержан, и Маки редко слышал его даже в обычные дни. Но пятнадцать лет службы, пятнадцать лет выполнения любых поручений — этого было достаточно. Даже сквозь хрипоту, рыдания и прерывистое дыхание Маги узнал его.
Этот стон издавал молодой господин Чжи Хан.
Ему показалось, что на его голову вылили ведро холодной воды. Схватившись за ручку двери и прикрыв рот рукой, он долго стоял, дрожа от страха.
Звуки шлепков и тягучие стоны становились всё громче.
Он не мог собраться с духом, чтобы открыть дверь. В конце концов, немного поколебавшись, он смочил указательный палец слюной и осторожно надавил на влажную бумагу, закрывающую дверь. Она слегка прилипла к его пальцу и оторвалась. Маки осторожно прижался глазом к образовавшемуся отверстию. Комната выглядела так, будто в ней бушевал ураган.
— Хватит… Хва-а.. тит... хы-ы...
Молодой господин Чжи Хан всегда выглядел безупречно. Он был особенно привержен аккуратности и порядку, поэтому даже в состоянии опьянения редко терял свой облик.
Кроме того, он редко проявлял эмоции по мелочам. Даже когда наказывал или ругал слуг, его лицо оставалось непроницаемым, поэтому среди прислуги он считался бездушным человеком.
Чтобы Чжи Хан умолял кого-то, плакал или отчаянно цеплялся за кого-то — такое было абсолютно немыслимо. В его памяти ещё свеж был образ восьмилетнего Чжи Хана, который, получая удары палкой от господина, не проронил ни слезинки, стойко выдержав более двадцати ударов.
Так кто же это сейчас, зажатый под мужчиной, дрожащий от каждого толчка и проливающий слёзы?
Лицо Чжи Хана было красным, с размазанными следами слез. Его ноги были широко расставлены, а тело покрывали красные отметины от укусов и засосов. Со Он, казалось, полностью погрузился в это зрелище, безучастно глядя сверху вниз и непрерывно двигая бедрами.
В глазах Со Она, еще затуманенных действием отвара, читалась хищная жажда. Из его полуоткрытого рта вырывалось хриплое дыхание, а руки сжимали тело Чжи Хана. Стремительность, с которой Со Он, словно ведомый неведомой силой, овладевал старшим сыном дома, шокировала не меньше, чем мольбы и призывы Чжи Хана.
Маки, прикрыв рот, наблюдал за происходящим, затаив дыхание.
Продолжительность их занятия выдавал влажный звук, раздававшийся при каждом движении. Вспомнив, как он сам покинул это место прошлой ночью, Маки понял, что они занимались этим всю ночь.
В этот момент раздались голоса:
— Почему разбита крышка глиняного горшка? И дверь между покоями и флигелем распахнута...
Похоже, слуги прибыли в дом. Шум доносился со стороны флигеля у главных ворот.
— Ой-ой, кажется, господин вернулся. Открывайте ворота!
Маки мгновенно протрезвел. Это был не подходящий момент. Если господин увидит эту сцену, это будет концом не только для молодых господ, но и для него самого.
В панике Маки схватился за ручку двери и начал трясти ее. Стоны и шум изнутри внезапно стихли.
— Господин вернулся, — прошептал он, и, поднявшись, выбежал из флигеля.
— Пожалуйста... Хватит... Больше не могу...
Сознание было смутным, как будто он только что пробудился от глубокого сна.
Поясница и ниже испытывали болезненные ощущения. Все чувства неожиданно сосредоточились в нижней части тела. Влажное, мягкое, тёплое и плотное сжатие, охватывающее его член с влажным звуком, вызывало недоумение. Кончики пальцев онемели, в горле пересохло.
Затем внезапная ясность пронзила его сознание.
Со Он в недоумении посмотрел вниз. Его член оказался в чьём-то отверстии. Так это же... анус.
"Почему? Почему мой член в чужом анусе...?"
Со Он нахмурился. Распухшие складки ануса лениво обхватывали его толстый член. На мгновение у него закружилась голова.
Зрение прояснилось, и фокус постепенно вернулся. Со Он медленно поднял взгляд. Он увидел обнажённое тело: стройное, подтянутое тело без намёка на лишний жир. Его внимание привлекли распухшие, болезненно-красные ареолы и следы зубов на шее.
Заплаканные глаза, из которых катились свежие слёзы. То лицо, которое обычно выглядело томным, теперь было до неузнаваемости искажено.
В тот миг воспоминания о прошлой ночи безжалостно нахлынули на него. Дремота, накатившая после того, как он выпил отвар, принесённый Маки... И сам Чжи Хан, протягивающий руку к его члену... А потом он сам стал преследовать Чжи Хана по всему дому, чтобы схватить его, после чего прижал к себе плачущее, сопротивляющееся тело и безжалостно изнасиловал его.
Чжи Хан отчаянно пытался оттолкнуть его, но тело напряглось в сопротивлении. Сжимающиеся внутренние стенки вытолкнули его член примерно наполовину. Со Он почувствовал, как его член выходит, оставляя ощущение пустоты и холода. Он застыл, глядя на Чжи Хана.
Его обычно низкий и спокойный голос был до неузнаваемости хриплым. Казалось, у него не осталось сил даже оттолкнуть Со Она. Это было и шокирующе, и странно.
Мышцы низа живота непроизвольно напряглись, и член пульсировал внутри. Чжи Хан, почувствовав это движение, задрожал. Прикрыв лицо руками, он ещё сильнее сжал отверстие.
Он сглотнул, медленно закрыл и затем снова открыл глаза. Ему все еще казалось, что он в каком-то сне. Тот Чжи Хан, которого знал Со Он, не был человеком, который бы, принимая мужчину, издавал похотливые звуки и стонал от удовольствия.
В тот момент, когда он, словно в трансе, протянул руку к длинной белой шее, снаружи раздалось знакомое покашливание господина Чхве.
— Малый флигель пуст, поэтому, вероятно, молодой господин Чжи Хан отсутствует с прошлой ночи.
— Молодой господин из флигеля, вероятно, умывается.
Нужно сохранять спокойствие. Паника может привести к ошибкам. Быстро упорядочив мысли, Со Он подхватил обе бёдра Чжи Хана и одновременно отодвинул свои. Половина члена медленно вышла, и в итоге его головка, зацепившись за вход, выскользнула и шлёпнулась о его живот.
Сперма, накопившаяся внутри, хлынула наружу. На мгновение в голове помутнело. Он не ожидал, что с утра станет свидетелем того, как его собственное семя вытекает из чужого тела.
— Заместитель председателя посетил наше скромное жилище, а встретить его некому... Это просто стыд и позор.
Со Он на мгновение прислушался к голосу господина Чхве, который доносился снаружи.
— Ха-ха. В некотором роде мы сами виноваты, что пришли так рано. Это флигель, где живет сын семьи Ким?
— Да, он скоро выйдет, чтобы поприветствовать вас. Прошу, проходите сюда.
Тело Чжи Хана слегка дрожало. Похоже, он не мог подняться самостоятельно. Со Он первым поднялся, огляделся и подобрал одеяло. Чжи Хан, свернувшись на одеяле, лишь взглянул на Со Ёна исподлобья. В его глазах читался страх.
Со Он развернул одеяло и укрыл Чжи Хана. Когда он собирался накрыть и лицо, то приложил указательный палец к губам и покачал головой — это был знак не издавать звуков. Тот, покрытый холодным потом, с трудом кивнул. Со Он укрыл его одеялом с головой.
— Похоже на то, раз ничего не слышно.
— О-хо. В такой день лениться — это слишком. Разбуди его и скажи, чтобы привёл себя в порядок.
Со Он, глядя на бумажную дверь, подобрал свою одежду. Он быстро вытер свой все еще напряженный и дрожащий член первым попавшимся предметом одежды, привел в порядок свой наряд и смыл засохшую кровь с лба.
Приведя себя в порядок, он поспешно вышел из комнаты. Господин Чхве, заместитель председателя Кан Сон Джу и Нан, дочь заместителя и невеста Со Она, как раз входили в флигель.
Со Он, заметив, что его лицо стало слишком серьёзным, тут же улыбнулся им навстречу. Его улыбка, освещённая утренним солнцем, выглядела особенно привлекательно, заставив щёки Нан слегка порозоветь.
— Что это за шрам на лбу? — с удивлением спросил господин Чхве, заметив отметину у Со Она.
— Видимо, вчера вечером я споткнулся в темноте без фонаря, — с лёгкой улыбкой пояснил Со Он.
— Нужно быть внимательнее, – посоветовал господин Чхве, отводя Со Она в сторону.
— Куда это Чжи Хан запропастился с самого утра?
Со Он немного помолчал, затем ответил с лёгкой, смущённой улыбкой, намекающей на то, что неудобно обсуждать поведение старшего сына. Господин Чхве, цокнув языком, посмотрел в сторону малого флигеля.
— Дела идут всё хуже. Он уже и отцовским словам не внемлет, только и делает, что бездельничает... — снова посетовал господин Чхве. Вздохнув, он приказал старшему слуге:
— Что ж, мы будем завтракать в павильоне главного дома. Когда Чжи Хан вернётся, передайте ему, чтобы присоединился к нам.
— Слушаюсь, господин, – ответил слуга.
Когда господин Чхве и гости направились прочь, улыбка Со Она исчезла. Он вышел из флигеля вслед за ними, но вдруг остановился и оглянулся назад.