Язык и функция исключения.

Дом, который для человека может быть спасением, для животных может быть тюрьмой. Тысячи лет мы жили рядом с животными, они тянулись к нам, а мы к ним. Но в итоге, именно мы селекционировали их и заточили в душные квартиры, будки с цепями, клетки, крошечные аквариумы. Мы не способы даже отпустить их на волю, в которой они умрут от машин или холода и голода.

Домашние животные невольны изначально, биологически. А между тем люди уничтожают эту волю своими заводами и отходами, создавая всё больше тюрем в виде зоопарков и океанариумов. Я вижу, что человеческие беды это расплата за такую несправедливость, хотя так бывает не часто.

Г. Крейдлин в своей монографии «Невербальная семиотика» пишет:

«Отмечу также, что смысл "Х вне дома" в нашей [русской — прим. Фандо] культуре устойчиво соотносится со смыслом "Х плохой", что проявляется в процессах образования переносных значений слов, метафоризации значений, а также в закономерностях совмещения значений при реальном употреблении слов; ср. такие сочетания как дворовый пёс, задворки империи, уличная девчонка, уличные замашки, площадная брань, бульварный роман и проч.»

К мысли Крейдлина можно добавить слово бездомн_ая (семантически совпадает с англ. homeless). В бытовой речи, в несколько уничижительном или упрощённом смысле говорят «бомж». На мой взгляд это, как минимум, неточно, так как важно семантически обозначить «отсутствие дома». Упрощённое «бомж_иха» снимает весь остросоциальный смысл со слова, нейтрализуя проблему. Поэтому, официальное лицо БОМЖ я вижу наиболее лучшим описанием ситуации (но это не точно.)

«Дворовый пёс» не всегда означает, что он бездомный и влачит жалкое существование. Но мне интересно, что лица БОМЖ и бездомные собаки часто прибывают вместе, «сожительствуют нигде» — как говорил один социолог.

Чувствуется, что между ними возможна сильная взаимосвязь, даже солидарность в том, что они оба никому не нужны. Эти комки болезненных существ, не-люди и не-животные, воплощают собой странный вид синантропии: и трагедию общественного исключения, и всю мерзость паразитизма. Всё, что оставили после себя «честные граждане» — мусор и непотребства, даже деньги или какое-то сделанное ими добро для бездомных людинь и животных, — этот их откуп и в то же время плату за жизнь в современной цивилизации, принимает город и Они.

Однажды я прочитал стихотворение, которое меня очень тронуло. Его написал Хёйгенс, поэт 17-го века. И хотя я не терплю религиозные штуки, оно стоит быть прочитанным.

НИЩИЙ

Он — ветвь неплодная; бродячая звезда;

Издольщик улицы; стервятник без гнезда;

Чернец без клобука; архиерей без храма;

Он нищей наготой почти затмил Адама;

Последыш роскоши; ползучий паразит;

О пище вопия, он просит и грозит;

Нахлебник страждущих, мятущийся несыто;

Беспанцирная желвь; безрогая улита;

Обрубок прошлого; теплоподатель вшей;

Безродный выродок, пинаемый взашей

От каждой лестницы; клочок зловонной шерсти;

Жалчайший на земле отщепок жалкой персти;

Скудельный черепок; беспламенная пещь;

Укор для христиан; наивреднейший клещ;

Гнилого гноища наибеднейший житель;

Корзина чёрствых крох; гроша казнохранитель.

Лишь языком трудясь, промыслит он обед;

Где бесполезна речь — он шрамом вопиет,

Глаголает культёй, увещевает палкой —

Чтоб сострадателю предстать руиной жалкой.

И пусть бренчал Орфей на лире золотой —

Шарманкой пользуясь иль дудкою простой,

Он львов поукрощать и днесь весьма не промах

(Хоть львы — на медяках, ему в кошель несомых).

Он вечно празднствует, и, статься бы могло,

Я мог бы возлюбить такое ремесло.

Зрит жизнь во церкви он, зрит смерть в градоначальне;

Заёмщика в миру не сыщется бахвальней,

Чем он, сулящий рай за каждый медный грош;

Он вспомнит о зиме, лишь станет невтерпёж,

Когда уже кругом поляжет слой снежинок —

Ошмётки собирать пойдет на торфный рынок;

Он мёрзнет на жаре и греется в мороз,

И ни на что притом не сетует всерьёз;

Одежда есть — добро, а нет — так и не надо:

Ползноя Богу он вернет, полснегопада;

Он не завидует владетелям ничуть.

И все же, Господи, его не позабудь!

Посмотрите на интересные сравнения с животными. Обездоленность нищего сравнивается с отсутствием панциря у черепахи или гнезда у стервятника. Из-за сложности поэзии Хёйгенса его почти не переводили на русский, поэтому нам осталось только читать эти прекрасные переводы Евгения Витковского...

Бездомны псы и бездомные люди соединяются, почти в симбиоз, греют друг друга ночами, имеют одни болезни и одну судьбу; они вступают в такой вид коммуникации, в которой не будет ненависти и отвращения. Бездомных люд_инь убивают пьяные озлобленные подростки, бездомных псов — трезвые «здравомыслящие» догхантеры.

С другой стороны, лица БОМЖ могут, также, и охотиться на собак, а популярная идея о том, что «собачье мясо может вылечить от «тубика» (так называют туберкулёз) придаёт такой охоте дополнительный смысл. Некоторые бездомные дрессируют собак, порой специально используют их для усиления жалости к себе, прося милостыню.

Всё системы могут быть коррумпированы, даже в такой несправедливости человек может создать несправедливость ещё большую. Щенков могут продавать, и это с одной стороны дарит им, возможно, лучшую судьбу, но для меня это коммерция и жизнь за счёт животных. Дети не-человеческих животных вызывают умиление даже чисто биологически.

Люди склонны помогать скорее детям и дитёнышам, чем взрослым. Последним люди не дают шанса на новую жизнь, потому что не верят, что это что-то изменит. Однажды, я даже видел, как двух близняшек-собак научили сидеть в определённых позах в «весёлых» шапках и солнцезащитных очках на ковре, с какой-то картонной табличкой и под музыку. Люди бросали монетки, а потом приходил их «хозяин» и забирал себе эти деньги...

Веган_ок часто упрекают за то, что они не решают более важные проблемы. Но я скажу, что нет более важных проблем, чем проблема демаркации человека и животного.

В системе нашего капиталистического общества люди_ни и животные становятся синантропами, рабами городов. Вся эта невидимая жизнь нам мало понятна, пока мы сидим в интернете и рассуждаем о политике.

Но настанет час, когда политики выбросят нас из наших квартир и мы пойдём по улицам, пойдём искать наших собак.

Фандо, 2019