Они не люди! Глава 38: Семинария 14. Это твоё.
Вэнь Цин опустил голову и, молча, ел.
Немного поев, Ли Цзинцзин прошептала: «Сегодняшняя еда очень вкусная».
Вэнь Цин опустил глаза и про себя подумал, что на самом деле еда, приготовленная мужчиной-матерью, действительно была очень вкусной, но поскольку предыдущие порции были слишком большими, он никогда не распробовал эти блюда всерьёз.
У Ли Цзинцзин не осталось ни зернышка риса. Уменьшенная вдвое порция блюда была для неё недостаточной, и она едва наелась, съев только половину полноценного блюда.
Она неохотно отложила палочки для еды и сказала Вэнь Цину: «Цзи Цзюньфэн действительно хорошая виноградная лоза».
Ли Цзинцзин: «Если бы я тоже была виноградной лозой, я бы влюбилась в него».
В четверг утром всё ещё проводились занятия по молитве, а во второй половине дня в храме проводили возжигание благовоний.
Из-за инцидента с Цзи Цзюньфэном Вэнь Цин подсознательно обратил внимание на растительность и виноградные лозы в школе по пути в класс.
Территория Семинарии занимала большую площадь и была вся покрыта зеленью, и повсюду можно увидеть виноградные лозы, в том числе на статуях ангелов, под деревьями, на лужайке...
Казалось, что вся школа находится под властью лиан.
Вэнь Цин остановился и прошептал Ли Цзинцзин: «То, что мы сделали и сказали, виноградные лозы не должны ведь были слышать, верно?»
«Не может быть...» — Ли Цзинцзин посмотрела на виноградные лозы на обочине дороги и неуверенно подняла ногу, делая вид, что собирается наступить на неё.
Виноградная лоза никак не отреагировала, словно это было обычное растение.
Ли Цзинцзин легонько постучала по лозе пальцами, но она по-прежнему не шевелилась.
Она выдохнула и утешила Вэнь Цина: «Давай не будем накручивать себя. У них не должно быть слуха, зрения или чего-либо ещё, в отличие от учителей. Как же мы сможем пройти уровень, если они всё узнают».
Вэнь Цин кивнул, чувствуя лёгкое беспокойство в сердце.
Он не мог точно сказать, что действительно его беспокоило.
Увидев это, Ли Цзинцзин сменила тему: «Ты сказал, что те пятеро учеников не бросили школу и не уехали, а умерли. Почему Цзи Цзюньфэн просто не сказал правду?»
«Эти набожные одноклассники очень терпимо относятся к смерти. Они верят, что если умрут, то станут божественными слугами или кем-то в этом роде. Они все так завидуют».
Вэнь Цин некоторое время размышлял, затем прикусил губу и проговорил: «Чтобы он сам стал мишенью? Чтобы его подвергли жестокому преследованию и буллингу?»
Ли Цзинцзин ответила: «Ага, и добровольно терпеть и наблюдать со стороны, как его избивают? Тогда он действительно извращенец».
Сделав два шага, Вэнь Цин остановился и повернулся, чтобы посмотреть на Ли Цзинцзин: «Это кажется неправильным».
Ли Цзинцзин: «Почему ты так думаешь?»
Вэнь Цин продолжил анализировать: «Любить, когда тебя бьют, — это его сексуальный фетиш, если это только ради этого, то в этом мире это не имеет смысла».
Секс здесь возведён в статус свободных отношений. Судя по предыдущим занятиям и реакции других студентов, создаётся впечатление, что если есть два человека, три человека и другие, какая бы сексуальная привычка не преобладала, они бы могли вполне принять это.
Другими словами, фетиш Цзи Цзюньфэна был здесь обычным делом.
Ему не нужно позволять одноклассникам подвергать себя преследованию, чтобы его избивали и специально травмировали.
Достаточно было просто сказать об этом, и остальные наверняка удовлетворили бы его.
Ли Цзинцзин тоже отреагировала на это. Она нахмурилась и медленно произнесла: «Бай Тун говорил, что, поскольку он находится в невыгодном положении, все легко теряют бдительность. Если он просто хочет скрыть свою истинную личность...»
Вэнь Цин добавил вторую половину своего предложения: «Он может найти любое оправдание».
Судя по тому, насколько другим одноклассникам промыли мозги, они ни за что бы ни подумали, что Цзи Цзюньфэн и Верховный жрец — это один и тот же человек.
Вэнь Цин был в замешательстве: что же хотел сделать Цзи Цзюньфэн?
Ли Цзинцзин тоже ничего не поняла, поэтому повернулась и недоверчиво посмотрела на Вэнь Цина.
Вэнь Цин моргнул, и его большие глаза смотрели прямо на неё.
Ли Цзинцзин, игрок-ветеран, взяла на себя инициативу, застенчиво улыбнулась и смущённо произнесла: «Большинство из тех уровней, что я проходила раньше, обычно были связаны с человеческими и инопланетными монстрами. И там не было богов. Я не могу понять психологию этих боссов».
«И миссии, которые я обычно прохожу, — это основные уровни», — вздохнула Ли Цзинцзин, — «В отличие от Бай Туна и Оза, которые оба являются большими боссами, то они просто проходят продвинутые миссии и получают реквизит и баффы».
Услышав имя Оза, Вэнь Цин сжал нервно свои ладони и нерешительно спросил: «Значит, мы собираемся найти Оза?»
Ли Цзинцзин поспешно ответила: «Конечно, нет, давай подождём, пока выйдет Бай Тун. С ним всё будет в порядке, даже если он проведёт в заточении сорок восемь часов».
Вэнь Цин посмотрел на неё, немного удивлённый её категорическим неприятием Оза.
Ли Цзинцзин снова улыбнулась и прошептала: «У этого парня, Оза, тоже есть проблемы. Ты сказал, что он знает, как пройти уровень, так почему же он до сих пор не ушёл?»
Вэнь Цин на мгновение растерялся, думая: «Точно, почему он до сих пор не ушёл?»
Он не думал, что его обаяние было настолько велико, что Оз захотел остаться в опасном подземелье божественного уровня в течение такого длительного времени.
Они вдвоём немного постояли на ветру возле учебного корпуса, но так до ничего и не додумались, поэтому вернулись в класс с кучей вопросов в голове.
Вэнь Цин сидел на своём месте, подперев подбородок рукой, разглядывая остальных.
Кроме него и Ли Цзинцзин, в классе осталось всего пять игроков.
Оз, Чэнь Цян, Чжан Чэнжунь, Чжао У, Сунь Синь.
Чэнь Цян и Чжан Чэнжунь выглядели ошеломлёнными. Чжао У и Сунь Синь, вероятно, были заперты прошлой ночью, и сегодня выглядели очень напуганными и смущёнными.
Оз был самым спокойным из всех.
Вероятно, почувствовав взгляд Вэнь Цина, он повернул голову и уставился на него своими голубыми глазами, как бы спрашивая, подумал ли он об этом?
Не только Вэнь Цин смотрел на других, но и другие тоже смотрели на Вэнь Цина.
Заметив, как Оз и Вэнь Цин переглянулись, Чжао У обернулся и сел, понизив голос, и сказал Сунь Синю: «Нет, он, кажется, подружился с Озом, мы не можем напасть на него».
Сунь Синь быстро спросил: «Сейчас у нас всё ещё семьдесят два человека, осталось всего два дня».
«Ещё три человека должны умереть».
«Разве здесь нет двух сумасшедших?»
Два урока прошли в мгновение ока, а когда закончился обед, учитель Чэнь повёл всех в храм.
В отличие от предыдущих двух дней, на этот раз Верховный жрец не появился на алтаре.
Вэнь Цин облегчённо вздохнул: хорошо, что Цзи Цзюньфэна здесь не было.
Если бы он был здесь, он действительно боялся, что потеряет выражение лица.
Вэнь Цин сжимал нервно ладошки и часто поглядывал на учителя, стоявшего перед студентами.
Не только учитель Чэнь, но и все учителя были в данный момент здесь, поднося к каждому студенту благовония.
Ученики благоговейно принимали от учителя почти полуметровые благовония, опускали головы, делали глубокий вдох, затем ещё один, и на их лицах постепенно появлялось выражение обожания и опьянения, как будто они вдыхали наркотик.
Вэнь Цин немного занервничал: не будет ли проблем с этим ароматом?
Вскоре к нему подошёл учитель Чэнь: «Вэнь Цин».
Веки Вэнь Цина дрогнули, и он осторожно взял благовония в руку.
Благовоние горело, но это не знакомый всем аромат сандалового дерева или ладана, а освежающий аромат виноградных лоз.
Вэнь Цин неосознанно притянул нижнюю часть благовония и ошеломлённо произнёс: «Спасибо, учитель».
«Не стоит благодарности», — спокойно ответил учитель Чэнь.
С нежными глазами и улыбкой на губах он продолжал подходить к другим ученикам.
Сегодня днём не было ни смертей, ни виноградных лоз.
Все собрались в храме, держа в руках благовония, и молились. Это было нормально и мирно, как будто это было обычное коллективное возжигание благовоний.
Вэнь Цин опустил голову, посмотрел на алые пятна света на верхушке благовоний, вдохнул аромат и погрузился в свои мысли.
Пятьдесят процентов секретного прогресса связано с Цзи Цзюньфэном.
Он — Верховный жрец, виноградная лоза и обычный местный студент…
Оставшиеся пятьдесят процентов определённо не имели никакого отношения к Цзи Цзюньфэну.
Вэнь Цин нахмурился и погрузился в ещё более глубокие размышления.
В храме раздавались громкие и отчётливые молитвы студентов.
Учитель Чэнь внезапно оказался рядом с ним, его ресницы слегка задрожали, и, подумав, что его застукали на противозаконном, он поспешно заговорил: «Вы — милостивый и любящий Бог, а я — человек, созданный вашими руками…»
Он внезапно замолчал, прислушиваясь к словам, восславлявших Бога в каждом предложении, и эхом отдававшимся в его ушах, и только затем он отреагировал.
Это Семинария — копия божественного уровня!
Оставшиеся пятьдесят процентов должны быть как-то связаны с Юй Сином!
Как только мероприятие закончилось, Вэнь Цин не мог дождаться, чтобы найти Ли Цзинцзин. Как только он хотел заговорить о своей догадке, он увидел, что Ли Цзинцзин обнюхивает его рукав, а затем переместилась к воротнику.
Вэнь Цин был озадачен: «Что случилось?»
Ли Цзинцзин принюхалась, наклонилась к своей руке и понюхала её, нахмурилась и сказала: «Мы все так сильно были пропитаны этим ароматом, словно нас замариновали. В День рождения Бога нас ведь не должны съесть?»
Он некоторое время терпеливо ждал, но никаких системных сообщений так и не поступило.
Ли Цзинцзин вздохнула с облегчением: «К счастью, к счастью. У нас всё ещё есть шанс выжить».
Вэнь Цин потянул её за рукав и пошёл по тропинке, понизив голос, чтобы поделиться с ней своими мыслями.
Глаза Ли Цзинцзин загорелись: «Ты прав».
«Три школьных правила: молитесь Богу, не принуждайте других, и запрещается покидать общежитие после комендантского часа. И первое, и второе правила связаны с Богом».
Оставшиеся пятьдесят процентов секретов должны быть как-то связаны с Богом.
Всё, что было связано с Богом, за исключением маленьких жёлтых книжек, которые выдавались вручную, находилось в библиотеке.
Вэнь Цин обернулся и посмотрел на библиотеку перед собой. Дверь библиотеки была закрыта, и время от времени мимо неё проходили учителя.
Ли Цзинцзин: «Я не знаю, как её открыть».
Ли Цзинцзин пожала плечами: «Давай подождём, Бай Тун выйдет ночью».
Вэнь Цин с любопытством спросил: «А Бай Тун знает, как её открыть?»
«Не знаю…», — Ли Цзинцзин на некоторое время замолчала, а затем медленно произнесла: «Даже если он не обладает навыками взлома, у него должен быть полезный реквизит. Даже без реквизита у него всё равно крепкие и мощные мышцы, и он обладает грубой силой».
Чувствовалось, что в этом есть какой-то подтекст.
После ужина они сразу же вернулись в спальню, чтобы дождаться освобождения Бай Туна.
Прождав в спальне до 19.30, Бай Тун так и не вернулся.
Ли Цзинцзин с тревогой стояла у окна и бормотала: «У меня уже ноги подкашиваются от усталости и ожидания, почему Бай Туна до сих пор нет? Время уже вышло».
Вэнь Цин выглянул наружу: «Он должен скоро уже прийти».
Как только он это проговорил, в спальне зазвучал голос по радио:
[Бай Тун нарушил третье школьное правило. За многочисленные нарушения школьных правил он будет заключён в карцер на двадцать четыре часа.]
[Бай Тун нарушил третье школьное правило. За многочисленные нарушения школьных правил он будет заключён в карцер на двадцать четыре часа.]
Учитель в рубке радиовещания повторил это дважды, и в здании общежития снова воцарилась тишина.
Вэнь Цин был ошеломлён: «Почему Бай Туна снова заперли, ведь он даже ещё не успел выйти?»
Ли Цзинцзин изменилась в лице: «Он сделал это специально, определённо специально. Сейчас комендантский час, даже если Бай Туна отпустят, на обратном пути в общежитие он может просто сказать, что Бай Тун нарушил школьные правила. Он нацелился на Бай Туна».
Вэнь Цин был немного озадачен: «В прошлый раз он не был таким».
Ли Цзинцзин тихо прошептала: «Разница между прошлым разом и этим в том, что...»
Глаза Вэнь Цина расширились: «Этот документы?»
«Да, да, да», — Ли Цзинцзин взволнованно ударила себя по бедру, — «Он торопится! Он торопится!»
Она поспешно обратилась к Вэнь Цину: «Подумай ещё раз, какие подсказки содержатся в документах? То, что находится внутри, должно быть очень важным».
Вэнь Цин опустил глаза и вспомнил: «Внутри находятся обычные файлы, фотографии и личная информация каждого участника. Фотографии выглядят нормально, в отличие от поддельных фотографий в библиотеке».
«Что касается личной информации…» Вэнь Цин сделал паузу и посмотрел на Ли Цзинцзин: «Моя личная информация соответствует действительности».
Ли Цзинцзин не поняла: «Являются ли другие люди фальшивыми?»
«Нет, — Вэнь Цин покачал головой и изменил формулировку, — я имею в виду, что моя личная информация взята из реальной жизни, а адрес — моё школьное общежитие».
Ли Цзинцзин была ошеломлена: «А что насчёт остальных?»
Вэнь Цин на некоторое время задумался: «Все адреса игроков — это реальные адреса. Но я не видел адресов местных студентов...»
Ли Цзинцзин выдавила из себя улыбку: «Значит, Цзи Цзюньфэн знает об этом».
Сердце Вэнь Цина заколотилось, он широко раскрыл глаза и, заикаясь, пробормотал: «Он, он знает, что мы игроки?»
Ли Цзинцзин нервно стала тереть лицо и долго ходила взад-вперёд по спальне, прежде чем выдохнула: «Он знает, что мы игроки, и несколько дней назад намеренно отделил игроков от местных. Он знал, что мы игроки, поэтому притворялся слабаком, над которым издеваются в кампусе, чтобы сбить нас с толку».
Вэнь Цин был ошеломлён: «Он знал, что мы игроки, поэтому намеренно притворился жертвой школьного насилия».
Суть не в том, чтобы солгать другим ученикам, а в том, чтобы обмануть игроков.
Цзи Цзюньфэн должен быть таким же, как Юй Син и остальные, в этой копии были негласные правила, которым нужно было следовать.
Вэнь Цин посмотрел на Ли Цзинцзин и внезапно понял: «Школьные правила — это наши подсказки, и они также должны быть его ограничением. Значит, он воспользовался лазейкой, чтобы заманить Бай Туна в ловушку. Получается, он не хочет, чтобы тот прошёл уровень».
Ли Цзинцзин потеряла дар речи и села на кровать.
Спустя долгое время она медленно произнесла: «Похоже, он очень любит Бай Туна. Мышцы Бай Туна…, ему должно быть приятно, когда тот будет его бить».
Ли Цзинцзин с печальным выражением лица прошептала: «Вэнь Цин, что же нам теперь делать? Теперь нас осталось только двое, два бесполезных нуба (новичка)».
Вэнь Цин легонько похлопал её по плечу и мягко утешил: «Он не сможет постоянно держать Бай Туна взаперти. Его точно выпустят в День рождения Бога».
Ли Цзинцзин последовал его словам и сказала: «Тогда мы умрём вместе».
Вэнь Цин некоторое время молчал, а затем прошептал: «Может, Бог не станет нас убивать?»
Вэнь Цин обернулся и посмотрел на неё, и тихо спросил: «Что случилось?»
«Кажется, у меня есть кое-какая мысль», — Ли Цзинцзин посмотрела в пустоту и медленно легла на кровать, — «Дай мне подумать об этом, дай мне подумать об этом...»
Размышляя об этом всю ночь, они так ничего и не придумали.
Мероприятия в День молитвы проще, чем сжигание благовоний в четверг.
После завтрака учитель повёл всех в храм помолиться, а затем, когда приходило время, вёл обратно в столовую, чтобы поесть.
После того как Вэнь Цин целый день молился в храме, только после ужина у него появилось свободное время, чтобы передвигаться.
Ли Цзинцзин понизила голос и спросила: «Пойдем искать Бай Туна? Мы сможем его вытащить? Организуем ему побег?»
Вэнь Цин посмотрел на свои худые руки и ноги, затем на руки Ли Цзинцзин и искренне сказал: «Я думаю, если мы пойдём, это будет называться не тюремным ограблением, а скорее добровольным жертвоприношением — отдать свою голову».
Она немного помолчала, а потом спросила: «Может, пойдём и посмотрим? Давай осмотримся, вдруг мы сможем поговорить с Бай Туном. В любом случае, сейчас не комендантский час, он не сможет нам ничего сделать».
Вэнь Цин немного поколебался и согласно кивнул.
Как и в предыдущие два дня, в холле здания Верховного жреца было много учителей, которые входили и выходили, сновали туда-сюда.
Было уже 18.30, а учителей было ещё много.
Ли Цзинцзин нахмурилась: «Что делает эта лоза? Почему она ещё не ложится спать?»
Последний учитель исчез из поля их зрения только в 18:45.
«У нас есть ещё пятнадцать минут», — нахмурилась Ли Цзинцзин и обратилась к Вэнь Цину: «Возможно, времени не хватит. Давай найдём, где сегодня заключён Бай Тун. Если завтра он всё ещё будет заперт, мы вернёмся завтра».
Вэнь Цин кивнул и последовал за Ли Цзинцзин в здание Верховного жреца.
Он был не в лучшей физической форме и, прежде чем спуститься в подвал, уже на лестничной клетке стал задыхаться, учащённо дыша открытым ртом.
Ли Цзинцзин взглянула на него, и её взгляд резко остановился.
Перед её взором появился Вэнь Цин: у него были прекрасно изогнутые красивые брови, красные чувственные губы и белые зубы, а от вида его открытого задыхающегося рта необъяснимо пересохло во рту и тело стало горячее.
Увлёкшись его сексуальной красотой, Ли Цзинцзин невольно вспомнила одну вещь.
Вэнь Цин был непросто привлекательным.
Бог также очень любил Вэнь Цина.
Это знал учитель, это знали все, и, конечно, это знал и Цзи Цзюньфэн.
Лицо Ли Цзинцзин изменилось, она схватила Вэнь Цина за руку, осмотрелась по сторонам и прошептала: «Давай поторопимся. Мне уже всё равно. Давай подождём, пока Бай Тун сам выйдет в День рождения Бога».
Вэнь Цин был слегка ошеломлён: они уже почти спустились в подвал, почему она так резко передумала и захотела уйти отсюда?
Ли Цзинцзин потянула его за собой, говоря: «Я вспомнила свои мысли прошлой ночью. Чёрт возьми, если его цель состоит в том, чтобы помешать игрокам пройти уровень. То, почему меня не задерживали так долго в карцере? Почему с остальными всё в порядке? Почему Оза до сих пор не поймали?»
Она задала подряд так много вопросов, что Вэнь Цин был в замешательстве. На последний вопрос он растерянно ответил: «Разве это не потому, что он не может поймать Оза?»
Ли Цзинцзин прислонилась к стене и выглянула наружу. Убедившись, что поблизости нет учителей, она быстро вышла и прошептала Вэнь Цину: «Есть ещё одно отличие. Ты!»
Вэнь Цин был ещё больше сбит с толку.
Ли Цзинцзин повернулась и посмотрела на него: «Он знает, что мы игроки, и он также знает, что мы трое вместе. Его цель — не Бай Тун. Скорее, это ты!»
Вэнь Цин открыл рот, но не успел он произнести и слова, как кончик его носа уловил знакомый аромат виноградной лозы.
В поле зрения внезапно появилось андрогинное лицо Цзи Цзюньфэна, который стоял у здания Верховного жреца и, молча, наблюдал за ними.
На этот раз от него не исходило обычного сильного запаха духов.
Веки Вэнь Цина бешено задёргались, когда он поняла, что на этот раз Цзи Цзюньфэн даже не попытался замаскироваться.
Увидев выражение его лица, Ли Цзинцзин тоже поняла, что кто-то приближается.
Она медленно повернула голову, увидела Цзи Цзюньфэна и скривила губы: «Какое совпадение!»
Цзи Цзюньфэн равнодушно ответил: «Какое совпадение».
Ли Цзинцзин схватила Вэнь Цина за руку и вышла на открытое пространство, приговаривая: «Давай вместе вернёмся в комнату. Вэнь Цин хочет спать».
«Правда?» — Цзи Цзюньфэн приподнял одну бровь и посмотрел на Вэнь Цина своими прекрасными глазами феникса, — «Я нашёл это».
Он медленно протянул правую руку.
На его ладони лежала небольшая белая пуговица.
Тело Вэнь Цина напряглось. Это была пуговица от его школьной формы.
Кажется, она упала вчера на землю.
Вэнь Цин нервно сжал свои ладони и изо всех сил постарался ответить нормальным голосом: «Это не моё».
Ли Цзинцзин снова и снова кивала головой: «Да, я знаю эту пуговицу. Она принадлежит тому парню, Чжао У, он живёт в 308-м».
Цзи Цзюньфэн посмотрел на них, медленно поднял руку и положил белую пуговицу в рот.
Он слегка приоткрыл рот, кончик его алого языка обволок белую пуговку, он с улыбкой посмотрел на Вэнь Цина и утвердительно сказал: «Это твоё».