Глава 182: Сломать ему руку, чтобы он больше не мог играть на фортепиано.
Гу Яньшэн обернулся, поняв, что кто-то приближается к нему сзади. Увидев нацеленный на него нож, он хотел уклониться в сторону, но его тело внезапно заболело. Кровь, капля за каплей, стекала по ножу на землю, и человек, державший нож, с изумлением уставился на Гу Яньшэна, стоявшего перед ним.
Гу Яньшэн не смог увернуться от ножа, и оно яростно вонзилось в его левое плечо, но на его черной рубашке крови не было видно, но она видимо стекала вдоль ножа по его руке.
Гу Яньшэн взглянул на рану на своём плече, его глаза мгновенно стали холодными и мрачными, и он посмотрел на мужчину, держащего нож. Тим внезапно вытащил нож и отступил на несколько шагов назад.
«Что делает Тим в таком состоянии? Убей его!»
Человек, которого душили за шею, воспользовался возможностью вырваться, помог поднять лежащего на земле человека и подбежал к Тиму, выхватывая нож из его руки, и злобно закричал: «Лао-цзы* собирается преподать тебе урок сегодня, ты посмел так поступить с Лао-цзы!»
* Лао-цзы – преувеличенное (уважительное) отношение к самому себе (как к отцу над всеми)
Гу Яньшэн прикрыл рану на левом плече и с мрачным выражением лица сказал: «Я не планировал делать ничего плохого с тобой. Но теперь ты сам ищешь смерти. Похоже, тебя не обязательно сдавать в полицию. Проверим?»
На улице из переулка доносились несколько мужских криков, через некоторое время крики стихли, и воцарилась тишина.
Гу Яньшэн прислонился к стене, взглянул на пятна крови, засохшие на его руке, и закурил сигарету. Он брезгливо посмотрел на нескольких человек на земле, которые не могли двигаться, а из лица были полны боли.
Гу Яньшэн шагнул вперёд, схватил одного из них за волосы и холодно спросил: «Шэнь Луоань проинструктировал вас? Что ещё он приказал? Говори»!»
«Я... мы не знаем, кто такой Шэнь Луоань... Ах!! Моя рука!»
Внезапно Гу Яньшэн вонзил нож, которым пырнули его, в руку мужчины и пригвоздил его к земле, медленно выдыхая кольца дыма и равнодушно наблюдая, как тот кричит.
Мужчина не выдержал пыток и закричал: «Да! Это было заказ Шэнь Луоаня!»
«Продолжай! Каков план Шэнь Луоаня?»
«Шэнь Луоань дал нам 100 000, чтобы схватить W.E. и запереть, давай... сломаем ему руку... испортим... его лицо, чтобы он больше не мог играть на пианино и не мог вернуться домой...»
Лицо Гу Яньшэна становилось всё более мрачным, он крепко сжал кулак и внезапно ударил мужчину по лицу. Он взревел: «Как ты смеешь так поступать с ним!»
Гу Яньшэн встал и пошатнулся, зажимая рану на левом плече и прислонившись к стене, его лицо побледнело и дыхание становилось всё тяжелее и прерывистее.
«Шэнь Луоань! Шэнь Луоань! Как ты смеешь! Ты действительно планировал это сделать с ним!»
Первоначально у него не было времени разбираться с семьёй Цинь и Шэнь Луоанем, потому что он помогал Вэнь Няньнаню найти лекарство. Он только попросил Гу Линя прислать кого-нибудь для наблюдения, но он не ожидал, что эта сучка, Шэнь Луоань, осмелится снова убить Вэнь Няньнаня. На этот раз он больше не отпустит Шэнь Луоаня.
Цинь Цибай нерешительно стоял в дверях, держа в руках лекарство..
Первоначально пытки и избиение продолжалось три дня, но его отец перед отъездом навестил Сяо Цихао, а когда он вернулся, его гнев превратился в восемь дней, и он приказал ему вернуться в комнату после наказания.
Цинь Цибай продолжал стоять в дверях Сяо Цихао, в его глазах был небольшой блеск. Цинь Цибай не применил лекарство и не подошёл поприветствовать его с улыбкой, как это было после его предыдущего наказания.
Цинь Цибай знал, что на этот раз он зашёл слишком далеко, и Сяо Цихао разозлился, но он сделал это не специально. Он посмотрел на лекарство в своей руке, глубоко вздохнул и толкнул дверь.
В комнате было очень темно, а шторы были плотно задёрнуты. Цинь Цибай увидел человека, сидящего у кровати, и притворился равнодушным: «Эй, ты ещё не умер?»
Сяо Цихао посмотрел на ожерелье, лежащее на столе, и надломлено спросил: «Что ты здесь делаешь? Разве ты не говорил, что я твой смиренный пёс?»
Цинь Цибай начал оправдываться: «Я просто пришёл посмотреть, не умер ли ты».
«В самом деле? Тогда кому принадлежит лекарство в вашей руке?»
«Я... у меня немного болит рука. Моя тётя дома купила слишком много лекарств. Я просто пришёл посмотреть, не умер ли ты. Я бы бросил их тебе, если ты не умер».
Лицо Сяо Цихао изменилось, он с усилием поднялся на ноги и нервно прокричал: «Ты ранен! Где у тебя болит? Это серьёзно?»
Цинь Цибай приблизился и небрежно сказал: «Всё в порядке, поцарапанное ухо не настолько серьёзно».
Цинь Цибай подошёл к окну и распахнул шторы. Внутрь комнаты мгновенно хлынул свет. Он увидел обнажённую спину Сяо Цихао возле кровати, полную рубцов, некоторые, более старые, уже покрылись корочкой, свежие ещё кровоточили.
«Молодой господин напуган?» - Сяо Цихао хотел взять свою одежду, потянулся и резко втянул холодный воздух в свои лёгкие, чувствуя, как рвутся раны на спине.
«Почему ты не применяешь лекарство к такой сильной ране?»
«Как мне это применять? Кто даст мне лекарство? Ты?»
«Хорошо, я нанесу лекарство для тебя».
Цинь Цибай наносил лекарство на рану рассеянным движением, Сяо Цихао посмотрел на его лицо, находящееся совсем так близко, его глаза наполнились непредсказуемыми эмоциями.
Пока Цинь Цибай наносил лекарство на его грудь, его внезапно схватили за руку и потащили к кровати. Сяо Цихао внезапно начал ласкать его и пристально посмотрел на него.
«Что ты делаешь? Отпусти меня! Я твой хозяин!»
«Сяо Бай... Ты мне нравишься, я хочу поцеловать тебя...»
«Ты очень самонадеянный! Как ты меня называешь? Ты... что ты только что сказал...»
Сяо Цихао нежно опустил зажатые руки, опустил голову и поцеловал их.
«Аа! Сяо Цихао! Я твой хозяин! Не смей так поступать со мной!»
«Тсс... тихо, не шуми, и... не ругайся».
Сяо Цихао сорвал с него галстук и связал им руки, опустил голову и снова поцеловал, сильно ущипнув его за подбородок, чтобы заставить Цинь Цибая приоткрыть рот, и медленно протянул руку к лицу.
На мгновение он был ошеломлён, увидев слёзы, скатывающиеся из уголков глаз Цинь Цибая, он медленно отпустил его руки и развязал галстук.
Дверь открылась и с грохотом захлопнулась, в комнате остался только Сяо Цихао.
Лицо Сяо Цихао исказилось от жгучей боли, он насмешливо посмотрел на флакон с мазью и сказал: «Неужели всё ещё слишком сложно хотеть его... В следующий раз я не буду делать попытки сблизиться с тобой. У меня слишком мягкое сердце...»
«Сегодня последнее выступление в стране Ягоу, и завтра мы отправляемся на следующее место выступления».
Когда Вэнь Няньнань вернулся в отель с Филом и его помощником, они обнаружили, что на улице было много полицейских. Оглядевшись, он увидел много крови на земле в переулке.
«О, боже мой, что здесь произошло? Так страшно!»
«Похоже, что того азиата ударили ножом. Это было ограбление и ножевое ранение».
«Благослови его Бог, я не знаю, что у него за рана, что он потерял так много крови?»
Фил с интересом отвёл Вэнь Няньнаня посмотреть. Услышав, как много людей перешёптываются на обочине дороги, Вэнь Няньнань тоже оглянулся. Внезапно что-то в углу слегка блеснуло в глазах Вэнь Няньнаня, он повернул голову, подозрительно присмотрелся и обнаружил, что это часы, очень знакомые часы.…
Вэнь Няньнань был поражён и пробормотал: «Эти часы...»
Полиция разогнала толпу, а Вэнь Няньнань не смог приблизиться ближе к месту происшествия и был отогнан, так и не сумев толком ничего разглядеть.
Гу Яньшэн сошёл с трапа самолета и направился сразу в компанию. Сотрудники компании были шокированы, когда увидели травмированного Гу Яньшэна.
Дверь президентского кабинета с грохотом распахнулась, и Чжоу Юаньфэн был застигнут врасплох. Он поспешно повесил трубку видеозвонка и сунул телефон в карман.
Чжоу Юаньфэн поднял глаза и широко раскрыл их от удивления, задаваясь вопросом: «Ты... ты побежал драться с собакой?»
Он увидел Гу Яньшэна с повязкой, обернутой вокруг левого плеча, на бинте на его руке виднелись слабые пятна крови, свисающие с повязки, в уголках его глаз были небольшие синяки, а лицо было немного бледным. Он подошёл к нему.
«Где Гу Линь? Отпусти его сегодня в дом Гу, и ты тоже должен прийти. Мне нужно кое-что сказать».
Чжоу Юаньфэн посмотрел на избитого мужчину перед собой и с улыбкой сказал: «Гу Линь направился в родительский дом. Твоя мать только сегодня утром вернулась в Китай и попросила его зайти. Эй, Гу Яньшэн, с кем ты подрался? Погнался за собакой? Вы делили кость с собакой?»
«Тебе так любопытно? Ты счастлив, что я такой?»
Чжоу Юаньфэн посмотрел на холод в глазах Гу Яньшэна, сдержал улыбку и, став серьёзным, спросил: «Несколько удивительно видеть тебя таким побитым. Что случилось? Разве ты не сопровождал Няньнань?»
Лицо Чжоу Юаньфэна внезапно помрачнело, он встал, подошёл и спросил, его голос был холоден, словно лёд: «Что произошло? Кто это сделал?»
Глаза Гу Яньшэна потемнели, и он сказал мрачным тоном: «Шэнь Луоань нанял кого-то схватить Вэнь Няньнаня и приказал сломать ему руку и испортить лицо, чтобы он больше не мог играть на фортепиано и не показывался людям. Я был ранен ножом в драке с этими людьми».
Взгляд Чжоу Юаньфэна стал ещё более угрожающий, и он властно переспросил: «Эти люди пойманы? С Няньнанем всё в порядке?»
«Да, я уладил это дело. Я попросил филиал в Ягоу прислать кого-нибудь, чтобы защитить его. Мне необходимо было вернуться в Китай, чтобы решить некоторые безотлагательные вопросы. Теперь, когда моя мать вернулась, всё в порядке».
Чжоу Юаньфэн о чём-то подумал и с удивлением спросил: «Ты... разве ты не хочешь, чтобы твоя мама что-то сделала с семьёй Цинь? Семья Цинь теперь защищает Шэнь Луоаня. Моя тётя не согласится с тобой пойти в открытую атаку с семьёй Цинь. Сейчас вы двое тайно соперничаете, друг с другом, но если вы вдруг проявите инициативу и спровоцируете драку, эту ситуацию будет трудно замять».
«Ты что, забыл, почему существует Гу Линь? В то время, когда семья Цинь хотела убить тебя, моя тётя отослала тебя заграницу и нашла Гу Линя, чтобы он выдал себя за тебя. Если ты хочешь найти Шэнь Луоаня, есть и другие способы, так что тебе не обязательно идти в контратаку с семьёй Цинь...»
Гу Яньшэн внезапно обернулся и закричал: «Но я больше не могу ждать!»
«Я знаю, что есть другие способы, но теперь, когда Шэнь Луоаню разрешено остаться в доме Цинь ещё на один день, Няньнань будет в опасности ещё один день. Мы не знаем, какие ещё коварные методы есть у Шэнь Луоаня. Я больше не могу позволить ему причинять боль Няньнаню...»
«Хорошо, я согласен, что ты хочешь сделать? Я поддержу тебя».
Гу Яньшэн взглянул на Чжоу Юаньфэна, его глаза слегка блеснули, и он сказал: «Чжоу Юаньфэн, ударь меня».
Гу Яньшэн повторил, на его лице было твёрдое решение: «Травма на моём теле может дать этому другую причину, и на моём лице должны быть видимы раны, чтобы я смог убедить свою мать».
«Ты хочешь подставить семью Цинь и заставить мою тётю согласиться? Тогда я смогу тебя ударить?»
Гу Яньшэн взглянул на Чжоу Юаньфэна и беспечно сказал: «Главное - начать, синяков должно быть больше...»
Как только Гу Яньшэн закончил говорить, Чжоу Юаньфэн внезапно нанёс ему удар. С настоящим приглушённым звуком Гу Яньшэн отшатнулся, и внутри рта распространился железный вкус крови.
«О, извини, это немного тяжеловато».
Гу Яньшэн слизнул кровь с уголка рта, угрожающе посмотрел на Чжоу Юаньфэна и холодно спросил: «Чжоу Юаньфэн, ты мстишь за себя?»
Чжоу Юаньфэн невинно пожал плечами и беспомощно сказал: «Ты сказал, что нужно начать с ключевых моментов. Я не думаю, что буду драться просто так, и я не думаю, что это выглядит достаточно серьёзно, хочешь, я ударю ещё раз?»
Было уже поздно, и Чжоу Юаньфэн медленно отъехал от компании.
Гу Яньшэн сидел в машине и смотрел на студию Минъюэ, которая промелькнула мимо окна, его глаза слегка мерцали.
Машина остановилась у дверей семейного дома, Гу Яньшэн и Чжоу Юаньфэн вышли из машины, а секретарь Лу Юнь уже ждала их в дверях.
«А Шэн, ты уверен, что хочешь взять на себя инициативу спровоцировать войну с семьёй Цинь?»
Гу Яньшэн опустил взгляд на ожерелье в своей руке, его глаза были тверды, и он сказал: «Я уверен...»
Превью: Няньнань нашёл окровавленные часы и догадался, что Гу Яньшэн был поблизости.
Гу Яньшэн открыто противостоял семье Цинь, чтобы подавить их, и семья Цинь передала Шэнь Луоаня, чтобы минимизировать свои потери.
Гу Яньшэн повредил левое плечо и носил плечевой бандаж на своей руке. Ха-ха, он слишком большой. Я выложу похожую фотографию в группе.
Чжоу Юаньфэн сказал, что он мстил за себя, ха-ха.
Сяо Цихао на самом деле узнал свою истинную сущность ещё несколько месяцев назад, но в глубине души он любил своего высокомерного молодого хозяина цундере*, поэтому не вернулся в дом Сяо.
* цундере – это японский термин, обозначающий одновременно враждебное и чрезмерно дружелюбное отношение к кому-либо, или же человека, который язвительно-агрессивно ведёт себя с объектом собственной симпатии.
Хм! В следующий раз я возьму что-нибудь покрепче, а мистер поддонок – Сяо Цинь будет просто ждать, чтобы погнаться за крематорием своего мужа!
Лу Юнь не безжалостна. Ей приходится много думать о компании и семье. Есть много вариантов крайних мер. Она искренне относится к Няньнань.
Для желающих угостить меня чашечкой кофе с конфеткой: Карта Сбербанка 4276 1601 2083 8207 Марина Сергеевна Л. ;-)