Они не люди! Глава 39: Семинария 15. Он просто боится сжечь себя.
Ресницы Вэнь Цин задрожали, и он осторожно потянул Ли Цзинцзин за руку, жестом давая понять ей отпустить его.
Догадавшись, что он имеет в виду, Ли Цзинцзин сделала шаг вперёд и смело сказала Цзи Цзюньфэну: «Невозможно. Я хорошо знаю все пуговки Вэнь Цина».
Цзи Цзюньфэн игриво приподнял одну бровь и повернулся лицом к Вэнь Цину: «Я тоже знаю».
Ли Цзинцзин обернулась и посмотрела на Вэнь Цина, её губы слегка шевельнулись, и она беззвучно произнесла: «Беги».
Вэнь Цин моргнул, давая понять, что понял.
Комендантский час ещё не наступил, и Цзи Цзюньфэн не мог им ничего сделать.
Вэнь Цин опустил глаза и наблюдал, как Ли Цзинцзин постукивает пальцами по тыльной стороне его руки.
На третьем ударе они одновременно выбежали на улицу.
Прежде чем он выбежал из здания верховного жреца, за дверью внезапно появилось ещё несколько фигур.
Учитель Чэнь, учитель Сунь, Цянь Ганфэн... Все «люди» из раздевалки вышли и преградили им путь.
Вэнь Цин непроизвольно остановился, и виноградные лозы, спокойно лежавшие на лужайке у его ног, начали медленно ползти в его сторону, а зелёные листья на них колыхались от ветра, словно пребывая в хорошем настроении.
Услышав позади себя странный звук, Вэнь Цин оглянулся.
Крепкие мужчины в чёрных одеждах, которые, казалось, были изготовлены на конвейере завода, в какой-то момент прошли позади них, и как зомби окружили их, как в осаде.
Сердце Вэнь Цина бешено забилось, и он плотно сжал губы.
Цзи Цзюньфэн узнал об этом ещё вчера, возможно, сразу же вскоре после того, как они с Озом покинули подземелье.
Бай Тун был заключён намеренно, и порция блюд сегодня была специально уменьшена…
Вэнь Цин выдохнул, понимая, что сегодня ему точно не удастся уйти отсюда.
Он отпустил руку Ли Цзинцзин: он не мог выбраться отсюда, но Ли Цзинцзин могла.
Увидев это, Цзи Цзюньфэн мягко улыбнулся и обратился к Ли Цзинцзин: «Комендантский час начнётся через пять минут».
Подразумевалось, что если вы не вернётесь в общежитие в течение пяти минут, то вас заключат в карцер.
Уголки рта Ли Цзинцзин дрогнули, и она почти выругалась: «Я боюсь твоего заключения?!»
Как только она произнесла это, кто-то потянул её за рукав и нежно похлопал по тыльной стороне руки.
Вэнь Цин побледнел и едва заметно покачал головой.
В этом не было никакой необходимости.
Он не мог уйти, Ли Цзинцзин всё ещё имеет такой шанс, нет никакой необходимости, чтобы их обоих схватили.
Ли Цзинцзин стиснула зубы и сказала Цзи Цзюньфэну: «Я ухожу! Чёрт».
Она тихо выругалась и быстро побежала к зданию общежития.
Цзи Цзюньфэн с улыбкой подошёл к Вэнь Цину, последовал примеру Ли Цзинцзин и взял его за руку: «Мы тоже уходим».
Его голос был весьма интригующим, и если внимательно прислушаться, то можно было заметить, что он очень похож на голос Верховного жреца.
Кончики пальцев Вэнь Цина слегка задрожали, и он про себя подумал, почему он не заметил этого раньше!
Цзи Цзюньфэн смотрел на белые и нежные руки Вэнь Цин и, не удержавшись, невольно ущипнул их.
Вэнь Цин напрягся, не решаясь сопротивляться.
Цзи Цзюньфэн нежно погладил его кончиками пальцев, словно ребёнок, получивший новую игрушку, и продолжал трогать её.
Через некоторое время Цзи Цзюньфэн перестал играться с его рукой.
Он с трепетом взял его руку, медленно опустил голову, глубоко вздохнул и сказал, изогнув брови: «Это всё в моём вкусе».
Пальцы Вэнь Цина напряглись, а по спине пробежал холодок.
Ему хотелось плакать без слёз, и он не понимал, почему он так привлекает извращенцев.
Цзи Цзюньфэн взял его за руку и повёл в подвал, направляясь прямиком в одну из комнат для заключения.
Веки Вэнь Цин дёрнулись: это была тропа, ведущая под землю.
Цзи Цзюньфэн хочет вернуть его обратно в то логово.
Дверь карцера медленно закрылась, и свет постепенно погас.
Перед ним была кромешная тьма, и он не мог даже видеть своих пальцев.
Глаза Вэнь Цина, которые долгое время не плакали, в одно мгновение покраснели.
Он был напуган, он злился, он не хотел входить…
Перед глазами Вэнь Цина всё затуманилось, слёзы навернулись на глаза и закапали на землю.
Шаги Цзи Цзюньфэна остановились.
Вэнь Цин не мог его разглядеть, он только чувствовал, что Цзи Цзюньфэн стоит рядом с ним.
Неожиданно в его ушах раздался щелчок.
Сразу же после этого перед Вэнь Цином появилось небольшое горящее пламя, освещающее дорогу.
Цзи Цзюньфэн слегка наклонил голову, его брови и глаза были полны тревоги, его холодная белая кожа, согретая светом от пламени, стала менее яркой и более нежной.
Но страх в сердце Вэнь Цина нисколько не уменьшился.
Со слезами на глазах он подумал про себя: «Это виноградная лоза в человеческом обличье. Он — не человек».
Цзи Цзюньфэн непонимающе моргнул и осторожно спросил: «Ты боишься темноты?»
Вэнь Цин поджал губы, не решаясь сказать, что он боится его.
Не дождавшись ответа, Цзи Цзюньфэн счёл это само собой разумеющимся. Он поднял правую руку, и на его ладони появилась ещё одна виноградная лоза.
Цзи Цзюньфэн спокойно поднёс кончик лозы к языку пламени.
Верхушка виноградной лозы загорелась, ещё больше освещая небольшое пространство.
Если не обращать внимания на то, что это виноградная лоза, то она выглядела как свеча.
Вэнь Цин был поражён, и в следующую секунду Цзи Цзюньфэн вложил лозу ему на ладонь.
Тепло пламени коснулось его лица, источая слабый аромат, который был точно таким же, как вчера, когда жгли благовония.
Вэнь Цин немедленно отреагировал на то, что все палочки благовония, на которых они молились вчера, исходили от Цзи Цзюньфэна.
Его ресницы затрепетали, когда он заметил, что другой конец лозы высунулся из рукава Цзи Цзюньфэна.
Одежда Цзи Цзюньфэна слегка оттопыривалась со спины и приобрела зелёный оттенок.
Эта виноградная лоза принадлежала собственному телу Цзи Цзюньфэна.
Вэнь Цин плотно прикусил губы, его одолевали смешанные эмоции.
Цзи Цзюньфэн даже не моргнул глазом, как будто эта лоза не была частью его тела.
С улыбкой на губах он посмотрел в лицо Вэнь Цина: «Так не будет темно».
Взгляд Вэнь Цина невольно упал на отпечатки пальцев на шее Цзи Цзюньфэна: шокирующий фиолетовый цвет сильно поблек, оставив лишь слабый синяк.
Он открыл рот, не в силах произнести ни слова, и дунул прямо на лозу.
Задув пламя на кончике лозы, вокруг её кончика можно было увидеть красные искры.
Вэнь Цин подсознательно сжал руки и прикрыл их рукавами.
Цзи Цзюньфэн с сомнением посмотрел на него.
Вэнь Цин некоторое время сдерживался, затем поперхнулся и прошептал: «Я не боюсь темноты».
Цзи Цзюньфэн многозначительно промолчал и снова чиркнул зажигалкой.
Вэнь Цин прищурился и увидел, как из кончика лозы медленно пробивается зелёный бутон, а через мгновение он превратился в маленький белый цветок.
Цзи Цзюньфэн спокойно зажёг маленький цветок.
Перед Вэнь Цином появилось пламя в форме цветка.
Цзи Цзюньфэн наклонил голову и спросил: «Разве это не выглядит лучше?»
Цзи Цзюньфэн передал зажигалку Вэнь Цину, а сам взял в руки виноградную лозу, и с улыбкой сказал: «Если тебе скучно, ты можешь сжечь это просто ради развлечения».
Сказав это, он повёл Вэнь Цина вперёд.
Вскоре в конце дороги показался яркий свет.
Вэнь Цин вернулся на то место, где в ту ночь он увидел Цзи Цзюньфэна.
Просто на этот раз в огромном виноградном бассейне было больше матрасов, одеял и подушек.
Похоже, что Цзи Цзюньфэн уже давно был готов запереть его.
Цзи Цзюньфэн подвёл Вэнь Цина прямо к кровати, положил его и укрыл одеялом, похлопав по подушке: «Уже поздно, пора ложиться спать».
Услышав слово «спать», Вэнь Цин осторожно сказал: «Я не хочу спать».
Цзи Цзюньфэн постучал кончиками пальцев по подушке, его глаза хитро прищурились, и он посмотрел на Вэнь Цина: «Ну что, хочешь заняться этим? Физические упражнения помогают уснуть».
С этими словами он откинул одеяло и начал раздеваться.
Вэнь Цин в панике ответил: «Конечно, нет!»
Опасаясь, что Цзи Цзюньфэн применит силу, он инстинктивно сделал шаг назад, а затем снова остановился: повсюду были виноградные лозы. Если бы Цзи Цзюньфэн захотел, он бы вообще не смог этого избежать.
Вэнь Цин пристально смотрел на Цзи Цзюньфэна, и его глаза снова начали краснеть.
Цзи Цзюньфэн на некоторое время задумался, а затем спросил: «Ты хочешь меня ударить?»
Он выглядел серьёзным, как будто действительно переживал из-за сна Вэнь Цина.
Вэнь Цин беспокоился, что если он снова откажет, Цзи Цзюньфэн позволит ему попробовать первым…
После долгого колебания он, заикаясь, сказал: «Я... я не привык спать с другими».
«И всё?» — Цзи Цзюньфэн моргнул, медленно выбрался из-под одеяла, лёг рядом с ним на виноградные лозы, наклонил голову и посмотрел на Вэнь Цина: «Теперь всё в порядке?»
Вэнь Цин знал, что именно в этой кровати спал Цзи Цзюньфэн, и для него было невозможно предоставить всё пространство самому себе.
Через некоторое время Вэнь Цин наклонился, отодвинул матрас подальше от Цзи Цзюньфэна, после чего медленно лёг на него.
Цзи Цзюньфэн заинтересованно посмотрел на него: «Спокойной ночи».
Вэнь Цин молчал, ничего не ответил, посмотрел на него широко раскрытыми глазами и, убедившись, что Цзи Цзюньфэн действительно не собирался ничего с ним делать, плотно завернулся в одеяло.
Он не решался заснуть и не мог уснуть, ошеломлённо глядя на виноградные лозы на потолке.
Внезапно он почувствовал прикосновение прохлады к своей шее.
Вэнь Цин вздрогнул и резко сел.
Виноградная лоза, добравшаяся до его плеча, хрустнула и упала ему на руку, после чего стала интимно тереться об его ладонь.
Цзи Цзюньфэн открыл глаза, его угольно-черные зрачки были полны сонливости.
Вэнь Цин: «Ты…, разве ты не спишь?»
Цзи Цзюньфэн взглянул на виноградные лозы, затем на изящные белые руки Вэнь Цина и глухим голосом объяснил: «Это инстинкт».
Вэнь Цин на мгновение был ошеломлён, решив, что ослышался: «Что?»
Цзи Цзюньфэн медленно объяснил: «Я инстинктивно хочу сблизиться с тобой».
Вэнь Цин осторожно отложил виноградную лозу в сторону, и спустя долгое время, не удержавшись, сказала Цзи Цзюньфэну: «Это не инстинкт. Это мой...» — он сделал паузу, вспомнив, что 001 запретил говорить о баффе, проглотил вторую половину предложения и изменил слова: «Это мой реквизит».
Глаза Цзи Цзюньфэна слегка расширились, он был несколько озадачен: «Реквизит?»
Через некоторое время он неопределённо ответил: «Да, у тебя есть всё это».
Вэнь Цин снова лёг, и виноградная лоза, которая была раньше на нём, снова приподнялась и легла на его грудь поверх одеяла, как маленький зверёк.
Он встряхнул одеяло и стряхнул виноградную лозу.
Цзи Цзюньфэн снова повторил: «Это точно не из-за реквизита. Это мой инстинкт, я хочу быть рядом с тобой...»
Вэнь Цин укрылся одеялом до подбородка, вспоминая свой опыт детства и взрослой жизни. Не было ни растений, ни животных, которые были бы слишком близки к нему.
Он подумал про себя, что, похоже, баффы и реквизит — это разные вещи.
Бафф уровня бога всё ещё очень сбивает с толку.
Цзи Цзюньфэн на самом деле знал, что он не использовал никакого реквизита.
Пока он размышлял, лоза снова медленно взобралась на одеяло и, похоже, почувствовав неприятие Вэнь Цина, наполовину поднялась в воздух, медленно покачиваясь, и на вершине появился маленький розовый цветок.
Увидев этот цветок, Вэнь Цин по непонятной причине не смог рассердиться.
Виноградная лоза тут же воспользовалась этим и снова забралась на одеяло ему на грудь и затихла.
Вэнь Цин опустил глаза, уставился на лепестки и спросил: «Как долго ты собираешься держать меня взаперти?»
Цзи Цзюньфэн честно ответил: «До дня рождения Бога. Он очень умный. Ты не сможешь его увидеть».
Вэнь Цин не удержался и спросил: «Вы говорите о Бай Туне?»
Цзи Цзюньфэн улыбнулся: «Да. Но он слишком умён и бдителен. В противном случае, я бы уже давно забрал тебя...»
Вэнь Цин прикусил губу: «Значит, ты тоже хочешь держать его взаперти до дня рождения Бога?»
«Нет, — Цзи Цзюньфэн закрыл глаза, его голос становился всё тише и тише, казалось, что он скоро уснёт, — в этом нет необходимости...»
Ли Цзинцзин прибежала обратно в общежитие и поднялась на четвёртый этаж, чтобы как можно скорее найти Оза.
В общежитии было пусто, ни единого человека. Она долго ждала, но не увидела и тени Оза, поэтому вернулась на третий этаж с грустным лицом.
Как только она открыла дверь, то увидела сидящего на диване Бай Туна. Его лицо было немного бледным, но глаза ясными, и в нём не было ничего необычного.
«Брат Бай, мой брат Бай», — Ли Цзинцзин бросилась к Бай Туну и обняла его, громко плача: «Тебя, наконец, освободили».
Бай Тун взглянул на дверь, но так и не увидел фигуры Вэнь Цина, и его лицо постепенно потемнело: «Где Вэнь Цин?»
Ли Цзинцзин горько улыбнулась: «Его забрал Цзи Цзюньфэн. Вэнь Цин и Оз обнаружили, что Цзи Цзюньфэн, Верховный жрец и те...»
Прежде чем она закончила говорить, Бай Тун перебил её: «Я знаю. Что произошло за последние два дня?»
Ли Цзинцзин на мгновение растерялась, а затем вкратце описала, что произошло за последние два дня.
Бай Тун вздохнул и без выражения посмотрел на часы на стене.
Он не проронил ни слова, Ли Цзинцзин немного забеспокоилась и тихо спросила: «Брат Бай, что мы будем делать?!»
Бай Тун спокойно сказал: «Подождём до двенадцати часов».
Ли Цзинцзин была в растерянности: «А что потом?»
Бай Тун: «Суббота — день карнавала».
Ли Цзинцзин некоторое время пристально смотрела на него: «Могу ли я делать в день карнавала всё, что захочу?»
Бай Тун опустил глаза и сказал без всякой теплоты в голосе: «Празднование этой недели — это полный процесс жертвоприношения. Пост и воздержание, выбор благоприятного времени, изгнание злых духов, сжигание благовоний и молитвы, веселье и, наконец, жертвоприношение».
Ли Цзинцзин изменилась в лице: «Неужели нас принесут в жертву в День рождения Бога?!»
Бай Тун поправил: «Всех студентов. В первый же день, когда мы приехали, мы подписали соглашение перед статуей».
Эта выгравированная каменная табличка.
Лицо Ли Цзинцзин стало ещё мрачнее, и она недоверчиво спросила: «Неужели мы все умрём в день рождения Бога?»
Бай Тун покачал головой: «Я не знаю. Вопрос о жертвоприношениях не является секретом для остальных пятидесяти процентов учащихся».
Ли Цзинцзин не удержалась и пожаловалась: «В этой дерьмовой копии слишком много секретов».
Бай Тун посмотрел на неё и медленно произнёс: «В день карнавала не должно быть никаких правил. Даже если он меня не выпустил бы, я всё равно смог бы покинуть карцер в двенадцать. День карнавала — это карнавал для игроков, а также для Цзи Цзюньфэна».
В этот день игроки могут свободно передвигаться в поисках секретов, а босс также может убивать людей по своему желанию, чтобы количество жертв стало равно шестидесяти девяти».
Ли Цзинцзин была немного озадачена услышанным, она встала: «Нет, я сначала пойду умоюсь, чтобы успокоиться».
Бай Тун угукнул и уставился прямо на часы.
Девять часов, десять, одиннадцать, двенадцать часов.
В тот момент, когда секундная стрелка показала двенадцать часов, по радио зазвучало: «Пост окончен, начинается карнавал! Давайте вместе поприветствуем наступающий День рождения Бога!»
Как только прозвучал этот голос, всё здание общежития закипело.
Вскоре со всех сторон послышались всевозможные крики и вздохи самых разных людей, мужчин и женщин.
Бай Тун и Ли Цзинцзин переглянулись, затем вышли из здания общежития и направились к зданию Верховного жреца.
Ли Цзинцзин тихо спросила: «Сможем ли мы вдвоём победить Цзи Цзюньфэна?»
Бай Тун посмотрел в темноту ночи и прошептал: «После семи часов вечера он очень слаб».
Именно поэтому третье правило школьных правил запрещало им покидать общежитие после семи часов вечера, и они редко видели учителей по ночам.
Если не удастся спасти Вэнь Цина сегодня, то днём будет ещё сложнее.
Ли Цзинцзин выглядела очень обеспокоенной: «У лозы Цзи Цзюньфэна так много приспешников».
А ещё есть личность Верховного жреца, а другие студенты так фанатично относятся к нему.
Если они действительно примут меры, они обязательно одержат верх.
Игроки могут сражаться со странными монстрами, но они не могут убивать местных жителей, которые также являются людьми.
Ли Цзинцзин некоторое время сомневалась, а затем предложила: «Как насчёт того, чтобы пойти и поискать... Оза?!»
Заикнувшись о дьяволе, Ли Цзинцзин повернула голову и увидела его, который стоял перед ним под деревом, прикрыв глаза, она не знала, о чём тот думает.
Услышав своё имя, Оз поднял веки, окинул взглядом Бай Туна, немного помолчал, и его взгляд внезапно стал холодным.
Видя, что Бай Тун молчит, Ли Цзинцзин отбросила мысль о том, чтобы поприветствовать Оза.
Когда она проходила мимо Оза, в её ушах прозвучала насмешка.
Бай Тун на мгновение остановился, а затем быстро вошёл в здание Верховного жреца и направился прямо в подвал.
Бай Тун быстро осмотрел камеры заключения с обеих сторон. Вскоре он обнаружил, что одна из дверей немного отличалась от других.
Он остановился и указал Ли Цзинцзин: «Сюда».
Ли Цзинцзин уже собиралась кивнуть, как вдруг рядом с ней появилась холодная рука.
Оз действительно всё время следовал за ними.
Он встал рядом с Ли Цзинцзин и равнодушно открыл дверь.
Дверь была забита слоями виноградных лоз, которые переплетались и перекрывали друг друга, заполняя всю комнату так плотно, что невозможно было увидеть путь за ней.
Бай Тун с мрачным лицом развернулся и направился в архивную комнату за углом.
Стена, с которой Вэнь Цин упал раньше, уже снова была покрыта виноградными лозами, зелёными и кристально чистыми, и выглядела очень плотной.
Бай Тун протянул руку, чтобы прикрыть виноградную лозу, и его лицо изменилось: «Реквизит не работает».
Ли Цзинцзин была шокирована и попыталась наступить на лозу и, конечно же, тоже услышала свой звуковой сигнал системы.
Нет никакого способа использовать реквизит на виноградных лозах.
Бай Тун нахмурился, достал зажигалку и попытался поджечь ветки и листья виноградных лоз.
Зелёные листья устойчиво стояли в огне без малейших изменений, они не боялись огня.
Ли Цзинцзин была немного удивлена: «Огнеупорная?»
Оз слегка нахмурился и достал кинжал.
В тот момент, когда кинжал полоснул по виноградной лозе, раздался лишь слабый звук, а на лезвии появилось дополнительное отверстие, но сама лоза осталась целой.
Ли Цзинцзин была ошеломлена: «Неужели эта лоза такая твёрдая?»
Она выглядела мягкой, но оказалась такой прочной?
«Разве Вэнь Цин не будет сильно страдать?»
В следующую секунду она интуитивно почувствовала, что температура вокруг неё сильно упала.
У двух мужчин рядом с ней были мрачные лица и холодные глаза.
Ли Цзинцзин сухо сказала: «Это виноградная лоза, у Цзи Цзюньфэна она, возможно, не такая уж твёрдая».
После того, как она это произнесла, лица Бай Туна и Оза стали ещё мрачнее.
Ли Цзинцзин поняла, что снова сказала что-то не то, и быстро исправилась: «Цзи Цзюньфэн такой красивый, даже если это правда, Вэнь Цин не пострадает».
Оз холодно выплюнул два слова: «Заткнись».
Ли Цзинцзин, молча, шла позади Бай Туна.
Оз серьёзно произнёс: «Мы не можем войти».
Ли Цзинцзин хотела спросить, что делать дальше, но, увидев зелёные, как виноградные лозы, глаза Оза, не осмелилась заговорить.
Бай Тун прислонился к стене и закрыл глаза: «Просто дождёмся дня рождения Бога. У нас ещё есть двадцать пять часов».
Они не могли войти внутрь, они могут только ждать, пока люди оттуда выйдут.
С Вэнь Цином всё будет в порядке.
Бай Тун медленно открыл глаза и посмотрел на Оза, который развернулся, чтобы уйти: «Ты знаешь этот уровень?»
Шаги Оза слегка затихли, и он, не оборачиваясь, ответил: «Кто-то прошёл его».
Бай Тун поджал губы и, молча, посмотрел на стену из виноградных лоз. Через некоторое время он медленно произнёс: «В День рождения Бога ничего не случится».
Ли Цзинцзин замерла от неожиданности: «Что?»
«Те, кто прошёл уровень, выполнили основную миссию. Причина, по которой Оз остался, — разгадать секрет продвинутой миссии».
«История школы гласит, что ученики, поступающие в школу, находятся под защитой Бога и замаливают грехи в одиночной комнате. От начала и до конца Бог не готов действовать против человечества».
«В День рождения Бога можно совершить шестьдесят девять жертвоприношений».
Вэнь Цин не знал, что Бай Тун и Ли Цзинцзин хотели спасти его. Он лежал на мягком матрасе, и вскоре почувствовал сонливость, а затем уснул в оцепенении.
Он не знал, как долго он проспал, когда вдруг услышал лёгкое движение.
Вэнь Цин немедленно открыл глаза, всё ещё немного дезориентированный, увидев ошеломляющую зелень.
«Я принесу тебе завтрак», — прозвучал в его ушах хриплый голос Цзи Цзюньфэна.
Вэнь Цин повернул голову и, встретился взглядом с чёрными, как смоль, глазами Цзи Цзюньфэна, медленно вспомнил, почему он здесь.
Цзи Цзюньфэн лежал на боку, ворот его одежды свободно лежал на плече, брови и глаза всё ещё носили оттенок сонливости, как будто он только что проснулся.
Словно дружелюбный сосед по комнате, готовый принести еду другому соседу по комнате.
Цзи Цзюньфэн потянулся, с ленивой грацией поднялся и пошёл по тропинке.
Вэнь Цин посмотрел ему в спину и молча засёк время.
Прикинув, что Цзи Цзюньфэн уже должен был покинуть подвал, он тут же встал и быстро зашагал в сторону тропинки, по которой тот только что ушёл.
У Вэнь Цина всё ещё была зажигалка, которую вчера Цзи Цзюньфэн подарил ему, и он быстро направился к выходу.
После того, как он увидел виноградные лозы, покрывающие всю стену, радость в его сердце полностью исчезла.
Выхода не было, он не мог даже войти в эту комнату.
Вэнь Цин был так зол, что не удержался и пнул стену из лиан.
Лоза вздрогнула и медленно поднялась по его ноге, ласково поглаживая его по лодыжке.
Как только Цзи Цзюньфэн вышел из здания Верховного жреца, он увидел двух игроков, вбежавших в здание школы с окровавленными руками.
Он отвёл взгляд и направился прямо в кафетерий.
Шум ветра доносил диалог между ними:
— Чэнь Цян и Чжан Чэнжунь мертвы, и в живых осталось семьдесят студентов.
— Ли Цзинцзин следует везде за Бай Туном, так что сделать ход не так-то просто.
— Осталось восемнадцать часов, и у нас всё ещё есть шанс.
Услышав имя Ли Цзинцзин, Цзи Цзюньфэн приподнял одно веко, слегка пошевелил кончиками пальцев и сразу же привязал двух игроков виноградными лозами к дереву.
Подумав об этом, Цзи Цзюньфэн улыбнулся, лёгким движением руки отвёл марионетку в столовую за завтраком, затем развернулся и вернулся в подвал.
Виноградные лозы, которыми был полностью заполнен карцер, медленно раздвинулись, открывая проход, по которому мог пройти только один человек.
Яркий свет неожиданно озарил лицо человека, стоявшего за лианами.
Вэнь Цин широко раскрыл глаза от удивления, глядя на внезапно появившегося Цзи Цзюньфэна.
Неужели прошло всего несколько минут?!
Как он мог так скоро вернуться?
Выражение лица Цзи Цзюньфэна не изменилось, он с улыбкой подошёл к Вэнь Цину и спросил: «Хочешь выйти?»
Цзи Цзюньфэн поднял руку, и виноградные лозы снова выросли, заполнив проход.
Цзи Цзюньфэн опустил глаза, взглянул на зажигалку в руке Вэнь Цина и беззаботно сказал: «Если ты подожжёшь её, то сможешь выбраться».
Вэнь Цин плотно сжал губы и промолчал.
Увидев это, Цзи Цзюньфэн наклонился и встал перед ним, глядя на красивые брови Вэнь Цина: «Почему бы тебе не сжечь меня? Тебе что, жаль меня?»
Голос Цзи Цзюньфэна слегка повысился, и он казался очень счастливым.