Они не люди! Глава 36: Семинария 12. Почему всё ещё не так?
Вэнь Цин проигнорировал Оза и отступил, держась подальше от Оза.
Периферийным зрением он увидел, что Оз не последовал за ним, и они оба сохраняли нормальную социальную дистанцию.
Вэнь Цин вздохнул с облегчением.
Изгнав так называемый злой дух, Верховный жрец величественно попросил всех начать молиться.
В отличие от вчерашнего дня, сегодня в храме был только один учитель, господин Чэнь, и никто из других преподавателей не появился.
Вэнь Цин стоял посреди толпы и открыто рассматривал всё.
После целого утра молитвы, только до обеденного перерыва всем разрешили покинуть храм и пойти в столовую.
Вэнь Цин быстро нашёл Бай Туна и Ли Цзинцзин.
Бай Тун наклонился к уху Вэнь Цина и прошептал: «Сначала иди к Цзи Цзюньфэну, у него проблема».
Вэнь Цин прошептал в ответ: «Последние два дня он не ходит на занятия, и я не видел его в общежитии».
Он как будто исчез, и никого из других одноклассников и учителей… не волновало его исчезновение.
Если подумать, то только в первый день их приезда Цзи Цзюньфэн находился в классе на занятиях.
Ли Цзинцзин пробормотала: «Хороший парень, эта подсказка на самом деле играет с нами в прятки».
Она оглянулась и увидела, что вокруг нет учителей, поэтому она протянула руку и схватила одноклассника, притворяясь свирепой: «Эй, ты видел этого мальчика Цзи Цзюньфэна?»
Одноклассник не испугался её вида, а лишь подозрительно спросил: «Зачем ты его ищешь?»
Ли Цзинцзин усмехнулась: «Мы собираемся избить его! Скоро наступит день рождения Бога».
Избить кого-то – вполне разумное оправдание.
Одноклассник спокойно выдохнул «о», указал на одноклассников вокруг себя и сказал им: «Видите, вот все люди, которые тоже его ищут. Мы все хотим избить его в последние дни, чтобы Верховный жрец обратил на него внимание, но, вероятно, у этого парня что-то есть в сердце, и он где-то прячется, не осмеливаясь выйти».
Рука Ли Цзинцзин дрогнула, похоже, оправдание исчезновения Цзи Цзюньфэна было более разумным.
Одноклассник одёрнул её руку с одежды, прошёл два шага и с улыбкой обернулся к ним: «Братья, найдите ещё кого-нибудь, чтобы побить вместе».
Подойдя к менее людному месту, Вэнь Цин приблизился к уху Бай Туна и негромко спросил: «Что случилось с Цзи Цзюньфэном?»
Бай Тун негромко ответил: «Похоже, что Цзи Цзюньфэн нам не соврал: перед Днём Рождения Бога нужно выбрать благоприятное время, изгнать злых духов, сжечь благовония и помолиться, и эти действия фиксированы».
«Изначально я думал, что изгнание злых духов — это что-то вроде молитвенного танца... А теперь кажется, что Верховному жрецу просто нужен повод, чтобы просто кого-то убить».
Бай Тун негромко сказал: «Цзи Цзюньфэн уже пережил День рождения Бога. Он знал об этом, но Верховный жрец позволил ему остаться в этой школе».
Вэнь Цин поджал губы и напомнил, что вначале Цзи Цзюньфэн всем очень нравился.
Если Цзи Цзюньфэн говорил так в то время, то должны были найтись одноклассники, которые поверили его словам.
Ли Цзинцзин нахмурилась: «Разве он этого не говорил? Или он не мог этого сказать?»
«Есть ли вероятность того, что, например, Верховный жрец ещё в прошлом году был нормальным? И изгнание злых духов тоже было обычным занятием, так что с Цзи Цзюньфэном всё в порядке?»
Вэнь Цин надолго задумался из-за слов Ли Цзинцзин, а затем спросил: «Может ли быть так, что Бог решил, что Цзи Цзюньфэн хорошо выглядит, и поэтому оставил его?»
Он чувствовал, что именно это и сделал бы Юй Син.
Ли Цзинцзин задумчиво кивнул: «Возможно, возможно, так что это… это садомазохистский треугольник?»
Бай Тун на мгновение замолчал и не удержался от напоминания: «Вы все придумываете ему оправдания».
Ли Цзинцзин улыбнулась и сказала, не меняя выражения лица: «Он действительно очень красивый».
Вэнь Цин опустил глаза и прошептал: «Я тоже надеюсь, что он хороший человек».
Бай Тун поджал губы: «Цзи Цзюньфэн подвергается буллингу и насилию в этой школе, его присутствие слабое, учителям и ученикам на него наплевать. Если посмотреть на это с другой стороны, то слабая личность может заставить всех ослабить бдительность, к тому же он может перемещаться по школе, как ему заблагорассудится. Он может не ходить в столовую, не участвовать в мероприятиях по выбору благоприятного времени и изгнанию злых духов...».
Бай Тун уставился вперёд перед собой и безучастно произнёс: «Он может открыто и свободно избегать тех случаев, когда появляется Верховный жрец».
Вэнь Цин замер, эти слова были очень знакомыми.
Подобное часто встречалось в сериалах и фильмах.
Как правило, результатом такой постановки был...
Цзи Цзюньфэн и Верховный жрец — одно и то же лицо?
Вэнь Цин был сбит с толку: «Если Цзи Цзюньфэн действительно тот же человек, что и Верховный жрец, то почему его продолжают избивать?»
Бай Тун задумчиво посмотрел на него: «Может, потому что ему это нравится».
Вэнь Цин был в шоке, вспоминая те несколько раз, когда он контактировал с Цзи Цзюньфэном. Казалось, что он действительно не испытывал такого отвращения или отвращения от боли.
Если Цзи Цзюньфэну так нравится, что над ним издеваются, не означает ли это, что он напрямую намекал, что он хулиган?
Вэнь Цин просто напрямую спросил систему: [Система, является ли секретом семинарии то, что Цзи Цзюньфэн и Верховный жрец — один и тот же человек?]
Вэнь Цин был немного озадачен.
Бай Тун, увидев, что он только что сделал и теперь у него абсолютно растерянное выражение лица, рассмеялся и сказал: «Это не обязательно неправильно. Есть и другой вариант, но мы ещё его тщательно не проанализировали».
Вэнь Цин задумался на мгновение и спросил: «Речь идёт о студентах, которых исключили?»
Бай Тун не мог этого гарантировать и сказал ему: «Может быть. За вопрос в сто баллов мы можем получить только тридцать».
Вэнь Цин был ещё больше озадачен: «Разве тридцать баллов не дают подсказки?»
Ли Цзинцзин иронично хмыкнула, и с большим опытом сказала Вэнь Цину: «Не дают. Тридцать очков, согласно логике системы, округление в большую сторону не даёт очков».
Ли Цзинцзин ухмыльнулась: «Поэтому в такие моменты многие игроки чувствуют, что они неправильно проанализировали ситуацию. А затем направляются к неправильному ответу без оглядки, я уже однажды так поступила, и меня чуть не забили до смерти».
Вэнь Цин не мог не сказать: «Эта система слишком расчётлива!»
В следующую секунду в его голове раздался холодный смех 001.
Выражение лица Вэнь Цина стало жёстким.
Увидев это, Бай Тун нахмурился: «Что случилось?»
Вэнь Цин прошептал: «Кажется, моя система немного недовольна».
Ли Цзинцзин замерла и рассмеялась: «Значит, у твоей системы довольно вспыльчивый характер».
Она ткнула Вэнь Цина в плечо и указала ему в грудь: «Мы не говорили, что ты замышляешь интриги».
Вэнь Цин молча похвалил главную систему в своём сердце. Какая нестандартная система, позволяющая тренировать игроков, чтобы придумать такой гениальный способ начисления очков…
После обеда наступил двухчасовой перерыв.
Они втроём бродили по школе, заходили в общежитие и библиотеку, но так и не нашли и тени Цзи Цзюньфэна.
После обеда ещё был урок молитвы, поэтому они могли вернуться только в класс.
Пока они шли, Ли Цзинцзин поглядывала на здание первосвященника издалека, и прошептала: «Как вы думаете, Цзи Цзюньфэн не мог быть заключён в тюрьму верховным жрецом, верно?»
«Если бы они не были одни, то в этот момент произошла бы сцена заключения всех игроков в карцер, а затем расправа над Семинарией из-за любви».
Ход мыслей Вэнь Цина сразу же сбился с пути. Но, похоже, в этом есть какой-то смысл?
Бай Тун не мог не рассмеяться и сказал ему: «Не верь её словам».
«Но..., — Бай Тун сделал паузу и посмотрел на здание Верховного жреца, — вполне возможно, что Цзи Цзюньфэн действительно находится там».
Это было единственное место, которое они ещё не обыскали.
Они втроём обсудили это и решили найти возможность проникнуть в здание первосвященника после ужина, а затем вернулись в класс.
Не успели они дойти до двери класса, как увидели двух оставшихся игроков, сидящих на корточках в углу коридора и о чём-то шептались.
Увидев их, игроки посмотрели друг на друга и поспешно прошли прочь.
Дойдя до другого укромного уголка, невысокий игрок прошептал: «Сегодня только среда, до Дня рождения Бога ещё три дня. Нас сейчас семьдесят два человека. Если мы трое погибнем — останется ровно шестьдесят девять человек».
Лицо другого игрока изменилось: «Что нам делать?»
Чжао У стиснул зубы: «Возможно, эти ребята не лгали нам. Сначала мы должны нарушить школьные правила».
Сунь Синь (коротышка) поспешно спросил: «Но если мы нарушим и школьные правила, как тогда люди будут умирать в последующие дни?»
Чжао У пристально посмотрел на него: «Если мы сейчас нарушим школьные правила, мы будем равны с другими игроками. Что ты выберешь: один к двум или один к восьми шанс умереть?»
Сунь Синь: «Один к восьми, один к восьми».
Чжао У встал и сказал ему: «Дождёмся комендантского часа».
Вэнь Цин и Ли Цзинцзин последовали за Бай Туном и медленно приблизились ко входу в здание Верховного жреца.
Было пять тридцать вечера, было непонятно, связано ли это со временем суток, но довольно много учителей входили и выходили из здания, входили, выходили, входили, выходили...
Здание Верховного жреца выглядело очень оживлённым, и несколько человек не смогли проникнуть внутрь.
Ли Цзинцзин нахмурилась: «Что же нам делать?»
Бай Тун прислонился к стене и прошептал: «Подождём ещё немного».
Вэнь Цин немного нервничал и тихо спросил: «Что, если мы позже столкнемся с учителем? Что мы скажем? Что нам делать?»
Ли Цзинцзин поспешно ответила: «Ба-ба-ба*, мы же не будем такими невезучими».
* Ба-ба-ба — это разговорное выражение, выражающее отвращение или неудовлетворенность.
Бай Тун рассмеялся и сказал ему: «Сейчас ещё не комендантский час. Для нас нормально появляться, где бы мы ни находились».
Ли Цзинцзин коснулась подбородка и продолжила: «Если нас действительно поймают, то мы можем притвориться, что очарованы Верховным жрецом, и что мы не можем противостоять ему, поэтому и пришли лично».
У Вэнь Цина всегда было плохое предчувствие, и он снова спросил: «А что, если мы столкнёмся прямо с Верховным жрецом?»
Ли Цзинцзин ответила: «Тогда скажем ему, что он нас очаровал, и мы хотим с ним сблизиться».
Вэнь Цин слабо спросил: «Вдруг он прикажет лозам съесть нас?»
Выражение лица Ли Цзинцзин слегка изменилось: «Ба-ба-ба, ты поторопись, ба-ба-ба».
В ожидании с полшестого до полседьмого небо становилось всё темнее и темнее, а в школе постепенно наступила тишина.
Силуэты учителей в холле на первом этаже постепенно исчезали.
Бай Тун посмотрел на время и прошептал: «Теперь заходим».
Первый этаж представлял собой самый обычный зал. Вчера вечером они проходили здесь, прежде чем их сопроводили к карцерам. Они сразу же нашли лестницу в углу и поднялись на второй этаж.
Поднявшись, они увидели огромную прозрачную комнату, полностью в цветах. Этот зимний сад был расположен прямо посреди второго этажа, занимая почти всё свободное пространство, заполненное всевозможными цветами, растениями и деревьями, буйно растущими под светом.
Несмотря на отсутствие виноградных лоз, Вэнь Цин всё равно держался настороженно, опасаясь, что в какой-то момент из почвы вырвется лоза.
Бай Тун огляделся по сторонам, заметил единственную дверь сбоку от зимнего сада и негромко произнёс: «Давайте поглядим».
Подойдя к двери, Бай Тун повернул ручку с замком.
Со щелчком весь замок вывалился из двери.
Вэнь Цин на мгновение замер: неужели кто-то добрался сюда раньше них?
Бай Тун поджал губы, открыл дверной замок и толкнул дверь.
Это был совершенно обычный кабинет: столы, стулья, книжные полки и даже статуя бога такого же роста.
Бай Тун посмотрел на отвалившийся дверной замок в своей руке, слегка нахмурился, шагнул к столам и сразу же открыл ящики.
Неудивительно, но он был пуст.
Как и в кабинетах преподавателей в учебном корпусе.
Вэнь Цин ошарашено моргнул и в недоумении спросил: «Не может быть, чтобы все кабинеты были поддельными».
Бай Тун нахмурился: «Это должно быть скрыто. Раз есть ежегодники и история школы, значит, семинария функционирует нормально, и там должны быть личные дела учеников за предыдущие годы».
Вэнь Цин размышлял: всего в семинарии было несколько зданий.
Если не считать столовой, общежития и учебного корпуса, то оставались только библиотека и здание первосвященника.
В библиотеке, по которой они бродили в полдень, они не нашли ни кабинетов, ни других помещений.
Бай Тун опустил глаза и проговорил: «Здесь только второй этаж. Первый — это зал, а второй — зимний сад».
Если исключить первый и второй этажи, то оставался только...
Веки Вэнь Цина подскочили, и он хрипло произнёс: «Подвал?»
Услышав эти три иероглифа, Ли Цзинцзин побледнела и выругалась: «Проклятье, похоже, это в подвале. Там находятся только одиночные карцеры, никто не хочет сюда добровольно попадать. Хотя здесь очень безопасно».
Бай Тун взглянул на часы на стене: «До комендантского часа ещё двадцать минут. Давайте спустимся вниз».
Они были хорошо знакомы с дорогой в подвал.
Подойдя к статуе, они остановились на перекрёстке.
Вэнь Цин посмотрел на статую, которая была намного выше его самого, и по его телу необъяснимо пробежал холодок.
Не удержавшись, он приблизился к Бай Туну и посмотрел на два коридора, расходящиеся в разные стороны перед ними.
Один был тот, по которому они с Озом шли прошлой ночью, а другой — тот, по которому увели Ли Цзинцзин и Бай Туна прошлой ночью.
С обеих сторон коридора стояли мрачные железные ворота. Просторная дорога, способная вместить трёх идущих рядом человек, чрезвычайно угнетена этими железными воротами.
Ли Цзинцзин указала на коридор справа и, понизив голос, сказала: «Это тупик, вчера меня заперли в самой дальней комнате».
Вэнь Цин задумался и прошептал: «Тогда идём налево?»
«Кажется, там был поворот, но вчера меня туда не водили».
Ли Цзинцзин, у которой была психологическая тень от пребывания в карцере, покрылась мурашками и она потёрла руки, сказав: «Давайте подойдём и посмотрим».
Бай Тун шёл впереди, а они пошли за ним следом вперёд. Пройдя за угол, перед ними появилась дверь.
Эта дверь сделана из дерева, массива коричневого дерева, и выделялась среди множества железных дверей.
Бай Тун шагнул вперёд, какое-то время прислушивался, а затем попытался толкнуть дверь.
Это была архивная комната, не очень большая, всего с тремя книжными полками, заставленными папками, на каждой из которых был указан год.
Ли Цзинцзин оглядела комнату: хотя в ней горел свет, со всех четырех сторон на неё давили тёмные стены, что вызывало у неё неприятные ассоциации.
Она быстро сказала: «Я не хочу заходить в эту комнату. Вы идите и ищите, а я буду стоять и следить за окружением».