Они не люди! Глава 33: Семинария 09. Что за система, которая играет словами! Часть 2.
Выбор благоприятного времени в храме завершился. Верховный жрец стоял на постаменте, его лицо было скрыто за маской, и нельзя было разглядеть выражение его лица.
Игроки не осмеливались разговаривать вполголоса или даже громко вздыхать, опасаясь, что следующими, кто умрёт, будут они.
Другие студенты из уважения к Богу даже не отводили глаз и продолжали сосредоточенно молиться Богу.
Только с наступлением темноты все покинули храм.
Восторженные выражения лиц студентов исчезли и постепенно стали нормальными, они смеялись и обсуждали по дороге в столовую:
— Этому человеку по имени Цянь Ганфэн тоже очень повезло!
— Да, он только недавно перевёлся сюда!
— Если бы я знал, я бы пошел в школу позже.
Услышав это, Вэнь Цин пришёл в замешательство: чему же они завидовали Цянь Ганфэну?
Вы завидуете ему за его раннюю смерть и раннюю реинкарнацию?
Ли Цзинцзин тоже ничего не поняла. Она шагнула вперёд, схватила за руку одного из своих одноклассников и напрямую спросила: «Одноклассник, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Цянь Ганфэну повезло? Я тоже недавно переведённый студент, и я не понимаю».
Одноклассник взглянул на неё и объяснил: «Он тот, кого лично избрал Верховный жрец».
Вэнь Цин ошеломлённо моргнул: он был тем, кого Верховный жрец избрал на смерть.
Он не удержался и спросил: «Ну и что?»
Одноклассник повернул голову, посмотрел в лицо Вэнь Цина, его глаза загорелись, и он взволнованно воскликнул: «Ты тоже был выбран Верховным жрецом!»
«Ты, кажется, тоже переведённый студент, да? Это правда, что дым поднимается над могилами наших предков*. Прошло всего несколько дней с тех пор, как ты поступил в школу».
* «дым поднимается над могилами наших предков» (кит. идиома) — означает, что он получил благословение своих предков.
Вэнь Цин промолчал, ему явно не везло на протяжении восьми жизней.
Его одноклассники сказали несколько слов зависти, а затем вернулись к теме и сказали: «Человек, выбранный Верховным жрецом, может непосредственно стать слугой Бога, и нет необходимости сдавать выпускной экзамен».
Услышав новый термин, Вэнь Цин решил пояснить его: «Что значит «слуга Бога»?»
Одноклассники странно посмотрели на него: «Учителя, они все слуги Божьи».
«Учителя раньше тоже были обычными людьми, выбранные Верховным жрецом в прошлом. Под руководством Верховного жреца они отвечают за наше обучение и распространение теологии».
Вэнь Цин был ошеломлён: «Но разве сердце Цянь Ганфэна не было вырвано? Неужели слуге Бога нужен труп?»
«Какой ещё труп», — рассмеялся одноклассник и с видом всезнающего ответил: «Бог даст ему новую жизнь».
Вэнь Цин нахмурился, увидев выражение лица одноклассников, стоящих рядом с ним.
У каждого из них одинаковое выражение лица, как будто это нормально, что человек остался жив после того, как ему вырвали сердце.
Конечно, в остальное время они были нормальными, но пока речь шла о Боге, каждый из них выглядел так, словно им слишком промыли мозги, как сектантам.
Ли Цзинцзин вдруг неожиданно задала интересующий её вопрос: «Учителя, у всех ли из них вырвали сердца?»
Одноклассник посмотрел на неё: «Не думаю, я не уверен. Но каждый из них — человек, избранный Верховным жрецом для возрождения».
Вэнь Цин был сбит с толку, когда это услышал.
Когда Бай Тун и Ли Цзинцзин начали задавать наводящие вопросы, то эти одноклассники тоже не смогли внятно объяснить, как будто тоже слышали об этом только понаслышке.
Видя, что Вэнь Цин так заинтересован этим, один одноклассник очень дружелюбно сказал: «Через два дня узнаем. Ты — избранный. Ты можешь почувствовать это сам. В отличие от нас, мы можем только беспомощно наблюдать».
Сказав это, одноклассник утешил его: «Не волнуйся».
Вэнь Цин опустил голову и дёрнул уголком рта.
Во время ужина Вэнь Цин всё ещё не видел Цзи Цзюньфэна в столовой, и когда он вернулся в общежитие, там тоже никого не было.
Не только Цзи Цзюньфэна, но и Оза нигде не было видно.
У них троих не было другого выбора, кроме как отказаться от идеи расспросить Цзи Цзюньфэна.
Бай Тун подошёл к двери, обернулся и напомнил ему: «Если то, что сказал Цзи Цзюньфэн, правда и он не солгал нам, то мы продолжим изгонять злых духов, сжигать благовония и молиться, а он продолжит приносить в жертву игроков».
«Сейчас здесь семьдесят три студента и девять игроков. До часу ночи до воскресенья умрут ещё четыре игрока».
Ли Цзинцзин долго размышляла, а потом спросила: «Почему сегодня Вэнь Цин и Цянь Ганфэн?»
«Есть ли какие-нибудь правила?»
Она покосилась на Вэнь Цина, и на ее лице отразились сомнения.
Вэнь Цин моргнул и сказал правду: «Когда Верховный жрец назвал моё имя, я случайно в это время посмотрел на него».
Точно так же, если бы учитель случайно проверял домашние задания на уроке: как только ты встречаешь его взгляд, учитель называет твоё имя.
«В случае с Цянь Ганфэном, — Вэнь Цин сделал паузу, — потому что он поднял руку».
«Он вызвался добровольцем, разве вы этого не видели?»
Вэнь Цин был немного озадачен, ему всё было хорошо видно со сцены.
Бай Тун и Ли Цзинцзин одновременно покачали головами.
Бай Тун поджал губы: «Он стоял в конце группы, и я его не видел».
Ли Цзинцзин кивнула: «Я тоже этого не видела».
Вэнь Цин был в замешательстве: «Почему он взял на себя инициативу умереть?»
Бай Тун задумался и медленно сказал: «Кто-то должен был сообщить ему неверную информацию».
И Цянь Ганфэн не сомневался в том, что сказал этот человек.
Существует большая вероятность, что Цянь Ганфэн намеренно занял последнее место, надеясь получить какую-то выгоду для себя, но в итоге погиб.
Ли Цзинцзин поправила причёску, налила себе воды и сделала несколько глотков, немного успокоилась и сказала: «После сегодняшнего инцидента ни один игрок завтра не перехватит инициативу. Кто может гарантировать, что они не встанут на позицию Вэнь Цина? Или превратятся в следующего Цянь Ганфэна».
«Если мы не проявим инициативу, — нахмурилась Ли Цзинцзин, немного волнуясь, — будет ли это случайность?»
«Я вижу, что этот Верховный жрец даже не осмеливается показать своё лицо, это определённо нехорошо. Если бы это было случайно, такой простой человек, как я, мог бы сделать шаг в сторону, и нашей дружбе с товарищами по команде пришёл бы внезапный конец...»
Бай Тун уже собирался что-то сказать, как вдруг за дверью послышался разговор.
«Это только что был Чэнь Цян? Он вернулся?»
«Да, он настолько сошёл с ума, что его уже никто не узнаёт».
«Думаю, в таком месте, как это, он всё ещё очень хорош».
Услышав это, Бай Тун встал и сказал: «Пойдёмте сначала проверим Чэнь Цяна».
Чэнь Цян живёт в одной комнате с Бай Туном и Ли Цзинцзин.
Вэнь Цин последовал за ними вниз по лестнице.
Толкнув дверь, они увидели, что в углу стоит человек с опущенной головой и продолжал биться ею о стену, издавая глухой звук.
Приблизившись к нему, Вэнь Цин услышал, как он бормочет про себя, благодаря Бога и Господа.
Бай Тун окликнул его по имени: «Чэнь Цян».
Тело Чэнь Цяна напряглось, и он машинально произнёс: «Благодарю Бога за то, что он дал мне имя, позволяющее мне ходить по земле».
Бай Тун молчал, он не ожидал такой реакции от Чэнь Цяна.
В комнате воцарилась тишина, и Чэнь Цян снова начал биться головой о стену.
Ли Цзинцзин осторожно спросила: «Чэнь Цян, есть ли что-нибудь в комнате заключения?»
Чэнь Цян выпрямился, уставился на белую стену и медленно произнёс: «Боже, пожалуйста, помилуй меня, падшего грешника, и спаси меня от бездны греха и своенравия».
«Я хотел бы посвятить Тебе всё, что у меня есть: мой разум, моё тело и мою душу. Пожалуйста, очисти меня и прости мне все мои грехи...»
Зрачки Чэнь Цяна были расширены, и он выглядел ошеломлённым, но слова, которые он произносил, были чёткими, с выразительными паузами, как будто он повторял эти слова тысячу раз, прежде чем сформировался условный рефлекс, благодаря которому он неосознанно всё сказал.
Бай Тун попытался заговорить с ним снова, но в ответ Чэнь Цян ограничился молитвами и больше ничего не сказал.
Когда его не спрашивали, он начинал бормотать под нос молитву и снова бился о стену.
Ли Цзинцзин вздохнул: «Из уст этого парня мы больше точно ничего не узнаем».
«Тогда, пойдёмте и спросим Чжан Чэнжуна. В любом случае, он пробыл в заключении гораздо меньше времени. Возможно, его разум более ясный».
Все трое направились к комнате Чжан Чэнжуна. Как только они подошли к его двери, изнутри донесся громкий шум, сопровождаемый криками Чжан Чэнжуна.
Они ворвались внутрь и увидели, что дверь ванной распахнута настежь.
Оз, стоя около стены и держа в руке насадку для душа, и без всякого выражения поливал Чжан Чэнжуна, словно моя мусор.
Чжан Чэнжун сидел на полу, промокший до нитки, его руки и ноги продолжали махать в воздухе, как будто он что-то отгонял.
Он кричал, постоянно ползя по полу: «Не подходи, а-а-а-а-а».
Слушая его крики, Оз нахмурился: «Что?»
«Змеи, змеи... здесь змеи... и жуки», — Чжан Чэнжунь широко раскрыл глаза и в ужасе уставился в пустоту перед собой, — «Много жуков...»
После некоторого бормотания, его щеки задергались, и он медленно произнёс: «Нет, это не ошибка, это мой грех, это мой грех».
Он наклонился вперёд, быстро принял молитвенную позу, сложил руки вместе, опустил голову и сказал: «Боже, пожалуйста, помилуй меня, падшего грешника...»
Оз выключил душ, развернулся и вышел из ванной.
Он спокойно взглянул на Вэнь Цина, согнул указательный палец, но ничего не сделал, и сразу покинул комнату.
Вэнь Цин не заметил его взгляда, он всё ещё смотрел на Чжан Чэнжуна.
Были ли в комнатах для наказаний змеи?
Выражение лица Вэнь Цина изменилось. Он тоже очень боялся этих вещей.
Ли Цзинцзин появилось выражение отвращения: «В камере заключения держат змей?»
«Чёрт возьми, я терпеть не могу такого рода вещи».
Бай Тун посмотрел на Чжан Чэнжуна и нахмурился: «У него и Чэнь Цяна нет никаких травм».
Вэнь Цин замер, а затем внимательно посмотрел на тело Чжан Чэнжуна.
Его одежда промокла насквозь, белая школьная форма стала прозрачной, поэтому он мог хорошо рассмотреть, есть ли на его теле какие-нибудь раны.
На нём не было ни ран, ни даже ссадин и царапин.
Не похоже, чтобы его скармливали змеям и насекомым.
Вэнь Цин тихо спросил: «Змеи и жуки просто для того, чтобы его напугать?»
Бай Тун опустил глаза, посмотрел на сумасшедшего Чжан Чэнжуна и произнёс: «Это не змеи и не жуки, это его грех».
Вэнь Цин ничего не понял, на его лице отразилось замешательство.
Ли Цзинцзин тоже ничего не понимала и настаивала: «Пожалуйста, перестань умничать!»
Бай Тун поджал губы и проанализировал ситуацию: «Может быть, это иллюзия, фантазия или что-то в этом роде».
«Пусть они увидят людей и вещи, которых они боятся. И единственный, кто может их спасти, — это Бог».
Поэтому они продолжали молиться, прося Бога простить их грехи...
Мысли Вэнь Цина внезапно прояснились.
После того, как Чжан Чэнжунь нарушил школьные правила, и после очищения своего тела и разума, его отнесли к местным одноклассникам. И следующие несколько дней он провёл в безопасности.
Нарушение школьных правил, изоляция, безопасность…
Вэнь Цин внезапно понял: «Когда система говорит, чтобы мы обращали внимание на школьные правила, это не значит, что мы должны следовать школьным правилам».
Вместо этого она позволяет им нарушать школьные правила.