Добр только ко мне | Глава 83
Перевод выполнил ТГК 𝖒𝖆𝖗𝖎𝖘𝖘𝖘𝖍𝖆 𝖓𝖔𝖛𝖊𝖑𝖘
– Но, в любом случае, это давняя история… и сейчас я уже плохо помню. Сейчас… всё не так.
Я соврал, чтобы хоть немного разрядить обстановку. После моих слов, что сейчас всё не так, у дяди немного изменилось выражение лица.
Думаю, даже если бы я был на месте дяди, я бы сильно удивился. Дядя несколько раз повторил "Боже", подыскивая слова, и, наконец, наполнил свой бокал.
– Твой отец, наверное, перевернулся бы в гробу. Занимался вещами, которые даже животные не делают. Боже, ну ты и…
Мне с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица. Дядя, хмурясь морщинистым лбом, бросил на меня беглый взгляд и снова прищёлкнул языком.
Это не было сном. Я подумал, что это к лучшему. Даже если дядя и расскажет историю обо мне своей семье, эта короткая история, пересекая пространство и время, постепенно потускнеет и, в конце концов, исчезнет. Лёгкие истории легко заканчиваются. Если я больше не увижу тётю и двоюродных братьев и сестёр, на этом всё и закончится. Но я не мог лгать человеку, который носил рубашку Burberry и часами ехал из Сеула в Пусан. Я не мог солгать человеку, копавшемуся в мешке с мусором. Я не мог этого сделать.
Приложив все усилия, я сохранил непоколебимое выражение лица. Я поднял голову. Это было единственное, что я мог сделать.
Эта ложь была единственным щитом, который я мог поднять. Дядя не ответил на мои слова и, упрекающе, вздохнул. На этом несколько минут упрёков закончились. Душная атмосфера, наконец, рассеялась. Принесли ещё одну бутылку соджу.
– В любом случае, это дело закончилось тем, что прокуратура не нашла состава преступления и закрыла его...
– Это правда. А ещё. Твой отец обвинил другого парня в вымогательстве. А ещё иск о возмещении ущерба. Он же написал красными буквами всякую ерунду на стенах больницы твоего отца и пытался сломать дверь.
Как и ожидалось, надпись красными буквами "обманщик" была не от Со Хан Гона, а от Пак Сын Гю. Я в притворном удивлении замотал головой.
– Мы тогда не стали тебе говорить.
– Мы хотели сказать, когда тебе станет лучше.
Фраза "когда тебе станет лучше" ставит под сомнение то, что сейчас "лучше". Я легко пропустил эти слова мимо ушей.
– Нет. Было ещё одно дело. В то время перед клиникой Ли Гын У было три ученика. Один писал граффити, другой Со..., а третьего я не помню, кажется, другом был. В любом случае, тот, кто писал граффити и этот Со подрались перед дверью, они избивали друг друга. Посмотрев записи с камеры видеонаблюдения, я подумал: "Боже мой! Что за ужасное зрелище!". Кто-то из них даже размахивал камнем, оставив кровь на стене. Они дрались, как бандиты.
Я должен был вести себя как можно более естественно. Левой рукой крепко схватил колено, а правой взял кусок свиной шеи.
– Тогда тот, кто написал граффити на двери больницы, ударил этого Со ножом. Потом, он, вроде, попал в колонию для несовершеннолетних?
Кончики пальцев руки, держащей палочки, задрожали, и сила покинула их. Я положил мясо в рот, прожевал и спросил:
– Ранение в живот заживает шесть недель, так что да, довольно серьёзно пострадал. Ему просто не повезло. Всего один удар, и на это ушло около шести недель...
Мясо, которое якобы было хорошего качества, было жёстким, как сухая резина.
– Жаль, конечно, но если он себя так ведёт, то и такое может случиться. Этот Со Хан Гон, я слышал, угрожал, стуча в дверь машины твоего отца. Не бывает дыма без огня.
Искренность Со Хан Гона была похоронена под множеством трагедий, судебных процессов и недопонимания на бумаге и стала отклонением нормального поведения. Только я знал, какой была его искренность, какого она была цвета.
Отцу угрожал Пак Сын Гю, и Со Хан Гон пытался что-то защитить в то время. Затем отец был лишён жизни призмой света. Со Хан Гон получил ножевое ранение. Прошлые события оставили след в виде татуировки с тигром. Я столкнулся с правдой.
Я тосковал по тем дням, когда я снял с отца всю вину и только ненавидел его. Теперь же ничто не имело значения.
Дядя, который в одиночестве несколько раз наполнял и осушал свой стакан, вздохнул.
– Если бы твой отец был жив, он бы был в самом расцвете сил. Он бы сейчас сидел здесь с нами. Жаль… Если бы не эти ребята…
Я не мог понять сердце дяди, потерявшего брата. Я не мог понять страх юного Со Хан Гона.
В конце концов, моя голова опустилась вниз. Я сложил влажную салфетку до размера мини-ракушки. Глядя на пиалу с кунжутным маслом, которая почти не уменьшилась, чувствуя желудок, который был сыт, хотя я и не съел несколько кусочков моксаля, я снова кое-что осознал. Я не люблю свинину.
Прошёл май, и дни стали длиннее. Ранний ужин закончился, а небо всё ещё было сиреневого цвета. Дядя вызвал трезвого водителя. Глядя на почти скрывшееся солнце, я не хотел идти домой.
Я соврал, что собираюсь в театр с другом на спектакль. В последнее время я стал много врать. Дядя назвал водителю мой пункт назначения.
Водитель вёл машину плавно, не нажимая резко на тормоза. Но в целом скорость была высокой. Когда машина въехала в район Суён, у меня заболела голова. Промелькнуло много знакомых знаков и зданий. Глядя на пейзаж за окном, моё сердце забилось ещё быстрее. Чтобы скрыть тревогу, я крепко сжал сумку.
Машина остановилась перед небольшим театром. Я непрерывно кланялся, пока дядя не исчез в машине. С того момента взгляд дяди на меня изменился. Взгляд, которым он смотрел на меня почти 30 лет, с самого рождения, вдруг изменился в один момент. Это было невыразимое чувство дискомфорта.
Это было единственное слово, которым я мог это описать. Казалось, дядя воспринимает племянника, как совершенно другого человека.
Я должен был понять дядю. Даже если это была реакция на правду, сказанную вслух, ничего не поделаешь. Я стоял и смотрел, пока машина не скрылась вдалеке, когда ей загорелся зелёный сигнал светофора.
Ранний летний воздух был ещё прохладным. Если пройти несколько кварталов отсюда и повернуть, там будет пятиэтажное здание. Я шёл, восстанавливая в памяти воспоминания.
На месте, где раньше была клиника Ли Гын У, сейчас располагалось туристическое агентство.
Тонировка окон и вывеска были совсем новыми. Дерматологическую клинику рядом переоборудовали в образовательный центр для учёбы заграницей. Подумав, что им управляли те же люди, я подумал, что тоже становлюсь старше. Потирая локти, я шёл по переулку.
Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я вышел из машины, но мне всё ещё нужен был глубокий вздох. Неужели будет дождь? Я чувствовал влажность.
Я вдыхал и выдыхал влажный воздух. Как и следовало ожидать, стеклянная дверь туристического агентства была совершенно новой. Плоские буквы в готическом стиле были видны, перекрывая стекло.
Дверь резко открылась. Я смущённо обернулся и пошёл к лестнице. Достал свой телефон и сделал вид, что ошибся дорогой. Сотрудница турфирмы быстро прошла мимо меня и спустилась вниз. Вскоре послышались шумные голоса, и в переулке стало темнее. Свет в клинике Ли Гын У погас.
В последний раз взглянув вверх, я спустился по лестнице. В душе было неспокойно, ужасно захотелось покурить, но я просто продолжал идти. По пути к станции метро я ещё несколько раз оглянулся на окна. Солнце садилось.
К тому времени, как я добрался до дома, небо уже было чёрным. После прихода Пак Сын Гю, у меня появилась новая привычка. Я не заходил сразу в подъезд, а специально обходил дом стороной и, стоя в углу парковки, осматривал третий этаж. Предосторожность не помешает.
Сегодня на третьем этаже снова было спокойно. Всё равно, не теряя бдительности, я ещё минут пять наблюдал за входной дверью. Никаких подозрительных личностей не было видно. Успокоившись, я прошёл между машинами, и тут мне в глаза бросилась ярко-салатовая одежда. Мужчина в ветровке стоял возле зелёного "Купера". Он ждал, прислонившись к машине, ещё с того момента, как я пришёл на парковку.
Но даже по силуэту было ясно, что это не Пак Сын Гю. Казалось, он ждал кого-то из жильцов. Я постарался не привлекать его внимания и поднялся по лестнице. Сзади послышался голос, окликнувший меня.
– Здравствуйте! Вы, случаем, не двоюродный брат хённима Хан Гона?
Я замер и обернулся. Ко мне бежал мужчина в ярко-зелёной ветровке.
– Хан Гон хённим попросил меня охранять его двоюродного брата. Здравствуйте!
Он был высоким. С подозрением глядя на него снизу вверх, я почувствовал дежавю. Где-то я уже видел это лицо.
Это был именно тот угол обзора и то лицо, что я видел на открытии бара. Мужчина, стоявший у входа в бар. За ним в бежевом костюме появился Со Хан Гон.
Я не сразу узнал его, потому что он сильно отличался от того образа в чёрном костюме в день открытия бара. Он был ниже ростом, чем Со Хан Гон, и худощавого телосложения. Кивнув в знак приветствия, я всё равно не терял бдительности.
– Да. Сказал, что к вам привязался какой-то ростовщик!
На его лице появилась жизнерадостная улыбка. Несмотря на довольно тёплую погоду, он застегнул ветровку до самого подбородка.
– Вам не нужно выплачивать долги родителей, если вы не унаследуете их имущество. Приходить и требовать деньги, устраивая беспорядок – это незаконное ростовщичество! Теперь я буду работать частным охранником, так что вам не о чем беспокоиться, хённим. Вы же старше меня, верно?
– А! Хотя я таким кажусь, я и имею большой опыт подработок в охране, так что можете мне доверять!
Его учтивый и быстрый тон выдавал юный возраст. Почувствовав моё недоверие, он добавил одно слово и снова улыбнулся.
– А, и ещё мне сказали, что если у вас будет кислое выражение лица, отдать вам это. Это от хённима Хан Гона.
Из кармана его куртки выскочил чупа-чупс со вкусом ванильного крема. Видимо, он купил целую пачку. На заднем сиденье машины лежал пакет только что открытых сладостей. Принимая леденец, я вздрогнул.
На тыльной стороне руки мужчины был длинный шрам. Он, должно быть, тянулся и дальше, под рукав ветровки, это был след от пореза.
Отведя взгляд на конфету, я постарался скрыть замешательство.
– Если вам неспокойно, я могу позвонить ему прямо сейчас, чтобы вы убедились?
– Меня также попросили, чтобы я ещё кое-что спросил, подождите минутку.
Нахмурившись и быстро двигая пальцами, он расслабился.
– "Нужно выбрать между И́глу и лавой? Что это, вообще, такое?
Иглу это метафора. Теперь уже точно ясно, что Со Хан Гон его знает. Я ослабил бдительность и ответил:
Я ослабил бдительность, но на всякий случай подсмотрел в экран его телефона. Охранник набирал сообщение Со Хан Гону в KakaoTalk. В нём было написано: "Теперь иглу".
– Я буду выполнять кое-какие поручения, пока хённим Хан Гон занят. Я буду помогать вам до тех пор, пока всё не устаканится с тем ростовщиком.
Теперь у меня появилась ещё одна роль - двоюродный брат, страдающий от преследований ростовщика. Я тихонько усмехнулся и спросил:
– Конечно! Вы знаете, сколько платят частным охранникам?
– Хан Гон-и… Хён платит нормально?
– Да! Хённим в этом плане надёжный.
– В плане работы и денег. Он все делает чётко. Ничего просто так не получится.
Напульсник Nike снова валялся на полу. А ручку "Монами" с трудом нашёл под матрасом, её было трудно достать. Я навёл порядок в своём "ментальном хранилище" и долго копался в нём.
В выключенной комнате было душно. Я бросил сумку и сел на матрас. Потому что постоянный нарушитель моего "ментального хранилища" занимал стул. Я подняла лицо от рук. Мои глаза встретились с Джи Сиком.
– Джи Сик-а, почему ты постоянно разносишь моё ментально хранилище?
В темноте засветился маленький огонёк. Я безучастно смотрел в глаза, напоминающие бусинки.
В ответ мне вернулся резкий зевок. Я снова уткнулся лицом в руки и почесала носком ноги другую ногу. Хотелось о чём-то глубоко подумать, но я не мог вспомнить, о чём именно. Мне хотелось что-то посчитать, расставить по порядку от самого большого значения до самого маленького, но я как будто не видел проблемы. Это была сложная задача, требующая развёрнутого ответа.
Я блуждал в вакууме тьмы. В месте, где нет ни звука, ни света, висели обрывки воспоминаний. Фрагменты пролетали со скоростью в сотни миллиардов световых лет, оставляя после себя множество остаточных изображений.
Я представил, как Пак Сын Гю идёт в клинику Ли Гын У и протягивает фотографии с обнажёнными телами. Вскоре другой фрагмент разорвал эту сцену. В тот момент, когда я попытался взглянуть на него, темнота под мной озарилась. Загорелся экран телефона.
Я попытался пошевелить губами. Я хотел что-то сказать, но слова не шли. Время тянулось медленно, пока я смотрел на тёмный пол комнаты. Экран телефона снова загорелся. Пришло ещё одно сообщение.
[Нельзя ли получить специальнуюскидку на три дня?]
В сообщениях от "водителя Со" стали появляться ошибки в пробелах. Вероятно, это потому, что в одной руке у него сигарета. Я потёр глаза тыльной стороной ладони. В тихой комнате раздался звук моего шмыганья носом.
Среди уведомлений группового чата в аспирантуре пришло ещё одно сообщение.
[Нехочешь увидеть парня красивее того, которого видел сегодня?] [Разница довольнобольшая] [Очень большая.]
Таким образом Со Хан Гон меня утешал. Слова, которые размывали мысли и отвлекали от осколков памяти, которые крутились в вакууме. Неужели я полностью адаптировалась к его неизменному отношению?
С того момента, как я опустился на матрас, я хотел что-то сказать. Сильно пошевелив пальцами ног, я взял телефон. Мои запястья слегка дрожали. Я и сам не понимаю почему вздохнул. Открыв окно ввода текста, я принялся безжалостно кусать нижнюю губу, пока нажимал на клавиатуру.
Я вводил согласные и гласные по одной. Даже между всем этим мне продолжали приходить сообщения, которым было невозможно противостоять.
Когда мой ответ был наполовину завершён, Со Хан Гон снова написал моё имя.
Я не понимал, почему мои глаза наливаются тяжестью. Когда я, наконец, закончил ответ, пришло ещё одно сообщение.
Я сильно нахмурил брови. Мои щёки покраснели от смущения. Я яростно покачал головой, хотя никто не видел. Так я нажал кнопку отправки. Моё сообщение появилось справа.
Угостить переводчика шоколадкой: Сбер: 2202 2081 3320 5287 Т-банк: 2200 7013 4207 8919