Жорж Батай «История глаза»

Жанр экстремальной литературы появился, пожалуй, в XVIII веке. Тогда мир впервые прочитал сочинения Маркиза де Сада, переполненные немотивированной жестокостью, садизмом и другими насильственными элементами, противоречившими законам литературной морали и этики. В те времена книги с подобным содержанием по-настоящему не допускались к публикациям и были вынуждены ждать своего выхода в свет десятилетия, если не столетия. Сегодня преувеличенное насилие - обязательный атрибут современной литературы. Напиши главу, содержащую сцены отсылающие к альтернативным событиям Содома и Гоморры, и успех обеспечен. Бесконечные выпуски ток-шоу, на которых книжное насилие будет осуждаться десятком заунывных экспертов, несколько вспышек гнева власть имущих: немотивированное насилие в литературе уже давно превратилось в маркетинговый/рекламный ход. То, что раньше было смелым творческим вызовом, сегодня не несёт никакой угрозы для тщеславия очередного писаки. Люди повозмущаются, а в конце концов купят новую книгу, ибо они ведомы желанием иметь мнение о всём "скандальном" и псевдопрокационном. В этих условиях гораздо сложнее найти достойного представителя экстремальной литературы, переворачивающей ваши представления о художественной форме и допустимых темах. Результатом таких поисков стало наше знакомство с Жоржем Батаем - писателем, философом и одним из главных любителей жесточайшего блуда в мире искусства.

Начнём с главного конфликта в жизни Жоржа Батая - дуальное существование между религиозностью и атеизмом. Уже в подростковом возрасте Батай принимает католичество и мечется между мечтой стать священником и писательской карьерой. Но в 1920-е года будущий философ знакомится с рядом сочинений, среди которых было «По ту сторону добра и зла» Ницше, из-за чего окончательно осознаёт поражение католических идей в современном мире, но не бросает религиозную тематику в будущих произведениях. Однако религия в книгах Батая предстаёт в своём, специфическом виде. Хтонические боги, языческие символы, выглядывающая из-за угла, скрытая дьявольщина и инфернальность: Батай заваливает человечество трупами, блудом и грехом, не оставляя место для Бога. В 30-е годы Батай основывает ряд обществ идеологически левой направленности: движение «Контратака» и «Ацефал». В частности, встречи тайного общества «Ацефал» проводились в лесу у большого дуба, деформированного ударом молнии, а участники проводили на своих собраниях нечто похожее на психические ритуалы, на таких мероприятиях часто зачитывались тексты Маркиза де Сада и вышеупомянутого Фридриха Ницше. Жоржа Батая, как вы могли заметить, сильно тянуло к самым потаённым, монструозным проявлениям человечества. Так, например, Батай дал главному герою романа «Небесная синь» фамилию Жана Батиста Тропмана - знаменитого французского убийцы, а имя досталось от одной из жертв, символизируя одновременно и виновность, и жертвенность. Однако, о романе «Небесная синь» мы напишем потом, а сегодня - самое знаменитое произведение Батая - «История глаза».

«История глаза» появилась, прежде всего, как психоаналитический эксперимент. Во время создания рукописи Жорж Батай проходил курс психотерапии, а «История глаза» была подобием экспериментального лечения, с помощью которого писатель анализировал собственные ассоциации и травмы. Главной метафорой книги стал "глаз", символизирующий сложную связь "яйца", сексуальных извращений и маргинальных девиаций. Сам Батай описывает книгу, как рефлексию собственного детства, в частности, образа отца, болевшего сифилисом. Воспоминания о слепых белых зрачках, обращённых в потусторонний мир, немощь, из-за которой отец мочился под себя: всё это легло в основу большой метафоры. Главные герои «Истории глаза» - подростки, погрязшие в разврате и инфернальном бреду. Настоящий Ад на Земле растёт с помощью деяний двух детей - безымянного рассказчика и малолетней Симоны. Сквозь ширму детского греха проглядывают образы древних жертвоприношений, распутника Дон Жуана, Бога Митры и мифической природы Солнца. Жорж Батай вытащил из собственного сознания самые уродливые и пугающие символы за всю историю литературы XX-го века. Ведь главным героям всегда мало, они постоянно преодолевают границы собственного греха, доходя до изощренного убийства. И никто не знает, где находится конец иррационального греха и жертвенности.

Произведение Батая легло в основу европейского сюрреализма. Андре Братон - один из основателей французского сюрреализма, тесно общавшийся с Жоржем Батаем, называл «Историю глаза» одной из обязательных книг для понимания целей нового направления. Примечательно, что уже через год мир увидел короткометражку «Андалузский пёс», где Луис Бунюэль, фактически, в точности цитировал Батая в сцене с глазом и бритвой.