Ты хочешь, чтобы я тебя съел?

— Дуглас.

Маленький, щуплый. Тростиночка, можно сказать.

— Ду-углас…

Голубоглазый, светловолосый. Весь в ссадинах и синяках.

— Отдай. Мне. Ключи. От. Машины.

Джек смотрит на него, строго так — настоящая мамочка. Устало поводит плечами, вздыхает и расправляет галстук (совсем чуть-чуть, ему бы уже на собеседование выходить).

— Послушай меня, — Джек приседает, опирается рукой о пол, — если я не пойду на работу, то нам нечего будет есть.

Ребенок под газетным столиком, забился в угол, всхлипывает, а у Джека сердце сжимается.

— У нас есть еда! Есть арахисовое масло, тосты… А ещё тостер! Жареные тосты, арахисовое масло. Это еда! И не говори мне, что это не так. Если что-то можно съесть, то это — еда!

Старший брат вздыхает.

— Когда у нас закончатся тосты и арахисовое масло, то я съем тебя. Ты хочешь, чтобы я тебя съел?

Костюм велик Джеку: пиджак длинный и широкий в плечах, брюки пришлось подворачивать и туго затягивать ремень. Костюм был отцовым.

— Ты… Нет! Что ты такое говоришь?

— Я сильнее тебя, Дуг. Мне не составит это труда.

Ребенок заревел, а Джек понял, что его методы воспитания… на троечку.

Отец погиб три месяца назад, в автомобильной катастрофе, и восемнадцатилетний Джек чуть ли не сразу вышел на поиски работы — всю жизнь на пожертвования сердобольных соседей не проживешь.

Опекунство над Дугласом оформил их дядя (Джеку еле удалось его уговорить), которому, очевидно, было отчасти наплевать, ну, и немного все равно. Оставлял он на пропитание ребенку не так много, как стоило бы, а работодатели не спешили брать Джека под свое крыло. Все было как нельзя плохо.

Мужчина с китайским акцентом из лавки с чаем на развес на другом конце города — вот первый, кто в итоге перезвонил Джеку, и он не хотел упускать этот шанс.

— П-папа тоже… — вздыхает ребенок, — на работу ходил, и что с ним стало?

— Со мной такого не случится, — заверил его Джек, хотя сам особо не верил в свои слова, — через полчаса должна прийти старушка-соседка, посидишь с ней?

Джек нанял семидесятилетнюю Нэнси и пообещал, что выплатит все с первой же зарплаты, на что она ответила: «Ну, милок, ты идиотина. Лучше мальчику мороженого на эти деньги купи». Джек, конечно, был рад этим словам, но любой труд должен оплачиваться.

Старший брат молчал долго и угрюмо, и Дуга это напугало, видимо, больше, чем угрозы съесть.

Он выполз, вручил ключи брату в руку и тут же повис на шее, буквально запрыгнул на старшего. И помял пиджак. Джек удрученно вздохнул и приобнял мальчика, но почти тут же начал отстраняться.

— Ты же не умрешь, да? — Дуг утер костлявыми пальцами слезы и нос, — Пообещай мне.

Джек слишком долго медлил с ответом.

— Обещаю, конечно.

Дуглас остался один совсем ненадолго. Старая Нэнси пришла через полчаса после ухода Джека, и мальчик все это время, которое находился один, сидел у окна.

Старшему брату он отчего-то совсем не поверил.