Амулет XXI века

– ...а кота мы в итоге съели.
ДядьМиша подмигивает мне раскосым глазом, проверяя реакцию – верю или нет?
Я не верю, но киваю: очень, мол, увлекательно. Старый башкир удовлетворённо хмыкает и переходит к новой байке – как в голодные послевоенные годы варили крыс.
В деревушке Сарыкульмяк числятся 155 жителей, хотя жилых на вид зданий тут не больше десятка. Остальные или заброшены, или подвергаются редким набегам дачников. Так себе местечко, честно говоря. Рядом нет ни городов, ни предприятий, ни озёр – гостей здесь не бывает, разве что археологи и историки вроде нас. Пошёл слух, что кто-то из местных нашёл древние шаманские тотемы, вот и отправили студентиков на практику в глухую деревню, проверять.
ДядьМиша (а на самом деле Мушариф) вертит в узловатых руках кнопочный мобильный телефон – единственный атрибут XXI века. В остальном я как будто попал в прошлое: белёная русская печь, поверх весёленьких башкирских ковриков на стенах болтаются какие-то рассохшиеся пучки травы, полка завалена чугунными горшками. Так изба могла выглядеть и сто лет назад.
Скорей бы вернулись ребята! Археологи ушли в поля ещё утром, а я приехал днём и вот жду. Мне не нравится эта покосившаяся изба с мутными окнами, запах кисловатой гари от самокруток, которые ДядьМиша смолит одну за другой, да и сам ДядьМиша, честно говоря, тоже. Надо описать находки (если они вообще будут!), перекантоваться одну ночь в ожидании автобуса и домой, закрывать практику.
– Ай, какой у нас был клуб!
Мушарифу 86, но сходу не дашь. У него круглое хитроватое лицо почти без морщин и тонкая седая борода. И он второй час выдаёт мне байки о себе и Сарыкульмяке. Я поначалу пытался как-то сопоставить дедовы рассказы с известными мне фактами из жизни региона. Но когда в них начал фигурировать дракон, которого Мушариф лично достал за хвост из колодца, я перестал вникать. Старый башкир рад, что у него появился слушатель, вот и старается.
Раздаётся звонкая трель. Старик некоторое время смотрит на телефон, выдернувший его из приятных воспоминаний. Потом отвечает тирадой на башкирском, и из динамика доносится нечто неразборчивое. Я различаю лишь “хазина”, что вроде бы значит “клад, сокровище”. Неужели нашли?!
Мушариф гасит самокрутку прямо об стол. И вдруг начинает визгливо кричать в трубку, всё так же на непонятном мне башкирском языке. Я вновь слышу “хазина”, а также что-то, по интонации напоминающее ругательства.
– ДядьМиш, что случилось?
Хозяин дома смотрит на меня безумными глазами:
– Ювха пришёл. Разбудили!
Блин.
Не знаю, что ему сказали по телефону, но дед явно слетел с катушек. Я припоминаю услышанное за последний час:
– Это вроде какой-то дракон, да?
Старик больно хватает меня за локоть и чётким шёпотом безумца сообщает:
– Ай, плохой ты историк, Митя. Чему вас только учат. Ювха – оборотень. Это дракон-аждарха, который 40 лет не видел человека. От этого он стал ювхой. Ай, беда!
Накатывает паника – я в избе у сумасшедшего деда, что делать?! Мушариф тем временем запирает изнутри дверь.
Пальцы дрожат, но я набираю Ваню Королёва, командира студотряда археологов. Тот отвечает мгновенно:
– Привет. Мы уже возвращаемся. ТАКОЕ нашли!
Я прикрываю рот рукой и бормочу в трубку:
– Ванёк, тут ДядьМиша с ума сошёл, закрыл меня в избе. Кричит что-то про дракона.
Королёв не теряет самообладания:
– Он тебе угрожает? Не даёт выйти?
Я кошусь на Мушарифа. Тот тащит наши рюкзаки к дверям и кричит: “Пусть убираются! Шайтан их забери! И ты убирайся!”.
– Нет, кажется, он хочет выкинуть наши вещи на улицу.
– Тогда выходи и жди у дома. Рюкзаки прихвати.
Я пробираюсь к двери, стараясь не поворачиваться к ДядьМише спиной. Он кидает мне под ноги последний рюкзак, тычет пальцем на дверь и повторяет:
– Не гладь пери, не целуй пери, не обнимай пери! И не пускай её к воде! Бегите, балалар!
Я выбегаю на улицу, едва успев схватить куртку, вслед мне летят рюкзаки и какие-то слова про Аллаха и его милость. Хлопает дверь, слышен лязг засова – ДядьМиша забаррикадировался. “Вот тебе и пирожки с котятами”, – почему-то вертится в голове.
Апрельский вечер, темнеет. Деревенская дорога состоит из бурой жижи с островками исчезающего снега. Хорошо, что на мне резиновые сапоги. Сооружаю кучу из четырёх рюкзаков на ступеньках дома ДядьМиши и мрачно соображаю, что теперь делать – автобус только завтра, а больше мы никого в деревне не знаем. Где ночевать?

В сумерках видно плохо, но мне кажется, что вдалеке идут какие-то люди. В нашем студенческом отряде было трое археологов и историк, то есть, я. Всматриваюсь – этих четверо.
Ребята приближаются, и я вижу их всех: Ванька впереди, рядом Игорь, он самый высокий. За ними Илья, узнаю его оранжевую кепку. А с ним… Девушка. Похоже, в национальной одежде.
Подходят ближе. Красивая, очень – волосы цвета воронова крыла, сама статная. Аккуратный остренький носик, высокие скулы, миндалевидные глаза. Девушка одета в красное бархатное платье, отороченное мехом, сверху нагрудник с серебряными монетами. Наряд как из музея.
Незнакомка дружелюбно улыбается:
– Салям. Я – Малика.
На какое-то мгновение я забываю обо всём. Мне хочется потрогать Малику, ужасно интересно, какой на ощупь её костюм, как она пахнет. Ловлю себя на странном желании погладить её блестящие волосы, прикоснуться к нежной коже.
– Эээ, я Митя. Студент второго курса истфака.
Малика не говорит в ответ о роде своих занятий. Вместо этого она берёт меня за подбородок и смотрит прямо в глаза:
– Не бойся. Всё будет хорошо.
Невероятное блаженство разливается по телу, я чувствую, верю, знаю, что теперь-то всё действительно будет хорошо, что Малика обо всём позаботится. Мне больше не холодно, напротив, в животе зарождается приятное тепло. Пахнет полынью и ещё какими-то полевыми травами.
Гляжу на ребят. Игорь и Илюха не сводят глаз со спутницы и никак не реагируют на моё появление. Ваня с усилием произносит:
– Нашли. Клад.
И протягивает мне мешок. Я заглядываю внутрь и вижу металлические фигурки птиц. Хочу достать одну, но Малика мягко прикасается к моей руке:
– Не надо. Пойдём, ҡәҙерле. Пойдём ко мне, там со всем разберёмся.
Командир студотряда послушно опускает мешок. Мне теперь всё равно, что там за клад – к чему старые железяки, когда можно попасть в настоящий дворец! В голове почему-то дворец из мультика “Алладин”, мне кажется, что именно так должен выглядеть дом Малики.
Тоненький голосок внутри вопрошает, где это в Сарыкульмяке может быть дворец, но я давлю сомнения на корню – если пери сказала, значит, есть.
Пери. Красавица.
Откуда я знаю это слово?
Вчетвером мы идём за Маликой, прямо по лужам, не разбирая дороги. Фонари не работают, людей вокруг нет, но это никого не смущает – каждый из нас полон предвкушением неясного счастья. Минут через пять я вспоминаю, что мы не забрали рюкзаки от дома ДядьМиши. “Ещё можно вернуться!” – голосок в голове пытается пробиться сквозь пелену тягучих мыслей о сказочном дворце. Но зачем? Нам не нужны эти вещи, у Малики есть всё, что необходимо.
Она быстро идёт впереди, даже не идёт, а летит – на развевающихся красных одеяниях нет ни капельки грязи, хотя я уже по пояс в брызгах от весенних луж. Словно услышав мои мысли, наша спутница оборачивается, и кидает на меня лукавый взор. Я вновь забываю обо всём на свете и смотрю только на танец монеток на нагруднике пери.
Вот и озеро, закутанное в рыхлый, по-весеннему серый лёд. Я вяло удивляюсь, ведь ближайшее озеро находится в нескольких километрах от деревни. Мои одежда и сапоги покрыты грязью, будто я долго шёл по бездорожью, но воспоминаний об этом нет. Похоже, сейчас ночь. Невероятным усилием воли я заставляю себя посмотреть вокруг, и заполнившая меня радость несколько меркнет от тревожной мысли: “Что. Я. Тут. Делаю.” Оборачиваюсь к ребятам.
Малика целует Игоря. Они стоят у самой кромки воды, и девушка удивительным образом нависает над моим другом, хотя раньше она едва доставала ему до плеча. У Игоря подгибаются колени, но Малика не прерывает поцелуй, а склоняется всё ниже. Красное платье развивается, несмотря на полное безветрие, полы одежды удлиняются и становятся похожи на ленты. Сложно разобрать, что в этом клубке алых лент ткань, а что – изгибы змеиного тела.
“Обними меня”, – шепчет Малика и показывает раздвоенный язык. Её глаза такие же прекрасные, как и раньше, волосы сияют в лунном свете, а длинная шея нежно оборачивается вокруг Игоря – “Погладь меня, дотронься, обними”. Ваня, Илья и я смотрим на них, не в силах оторваться. Это одновременно притягательно и отвратительно. Игорь поднимает руки, чтобы обнять огромную серебристую змею с головой девушки. От неё разит падалью.
И тут у меня звонит телефон.
Бодрая мелодия разливается над озером, карман куртки знакомо вибрирует, и я словно пробуждаюсь ото сна. Змея вздымается метров на пять, лицо Малики искажает гримаса гнева:
– О шайтан, что это?
Я достаю смартфон, успеваю заметить, что уже 9 вечера, похоже, что мы тут (ходим? стоим?) несколько часов.
– Живые, слава Аллаху! Сбежали?
Крик ДядьМиши полностью возвращает меня в реальность. Я вижу Ваню и Илью, тоже покрытых грязью. Они стоят со стеклянными, ничего не выражающими глазами. В руках у Королёва мешок с железными артефактами с раскопок.
Пятиметровая змея с головой девушки удерживает Игоря в кольцах чешуйчатого тела и изгибается в мою сторону:
– Алтыным, ты прозрел, а значит, умрёшь без любви. Всё кончится быстро.
ДядьМиша в трубке вопит:
– Сожги её! Не пускай в воду и сожги! Прости меня, старика, не справлюсь я с ней второй раз!
“Нет сигнала”. Разговор обрывается.
Я чувствую отчаяние: как можно сжечь змею размером с двухэтажный дом, да ещё и на берегу озера, где мокрый песок чередуется с лужами? У меня даже зажигалки нет.
Малика больше не кажется прекрасной: чёрные лохмы торчат в разные стороны, черты лица заострились, губы исказила жестокая ухмылка. Змея, а точнее, дракон-оборотень ювха, бросает Игоря и приближается ко мне. Я цепляюсь за телефон, будто это спасительный крест, амулет или шаманский оберег и выставляю его на вытянутых руках. Зажмуриваюсь.
Палец попадает на иконку камеры.
Сердце отсчитывает последние секунды моей жизни.
Раз.
Два.
Три.
Ничего не происходит.
Я осторожно открываю один глаз. Чудовище заглядывает в смартфон:
– Это что за колдовство?
Случайные движения пальцев по экрану запустили камеру и сделали фото со вспышкой. Голова женщины-змеи уже на уровне моего плеча – Малика рассматривает свой фотопортрет:
– Ялған! Неправда! Твой камень врёт, я красивая!
По фото этого не скажешь. Ночные фото со вспышкой редко кого красят, и лохматая разъярённая змея выглядит на экране крайне несимпатично. В принципе, как и в жизни.
Краем глаза я замечаю, что Ваня вроде бы приходит в себя. Он переступает с ноги на ногу, протирает глаза. Видимо, когда Малика отвлекается, её чары ослабевают.
У меня появляется странная идея.
– А хочешь, сделаю твой портрет? Самый красивый в твоей жизни.
Змея прищуривается:
– Портрет в этом камне? Тут уже есть один.
– Да, но я сделаю новый. Другой. Лучше!
Малика задумывается. Позади неё Ваня на дрожащих ногах подходит к Илюхе и трясёт его за плечо, а вот Игорь так и лежит без движения. Наконец змея соглашается:
– Ну ладно. Если твой камень так умеет, тогда я хочу несколько портретов.
Минутка фантасмагории – ночь, озеро Куяш, я фотографирую пятиметровую змею с головой женщины. Малика вновь сладко улыбается, на этот раз, для портрета. При виде неудачных фото (а их немало) змея угрожает мне немедленной смертью. На хорошие она реагирует, как настоящая женщина – начинает выискивать недостатки (“тут один глаз больше другого! ну что ты мне говоришь, я же вижу, что я уродина!”). Параллельно я пытаюсь перезвонить ДядьМише, но связи нет, и помощи ждать неоткуда.
Наконец Малика довольна. Удачное фото есть. Она протягивает кончик хвоста:
– Отдавай свой камень, я в нём красивая.
Я развожу руками:
– Не получится. Камень умный, он только меня признаёт своим хозяином. Колдовство такое, называется “разблокировка экрана по лицу”.
Малика свирепеет:
– Но я хочу камень! Ты что, обманул меня?
Подходит Ваня. Он полностью оклемался и, похоже, понял мой план:
– Малика, всё нормально. Камень отдаст тебе портрет, но для этого нужно показать его магу… эээ… шаману. Колдуну. Все эти камни так работают, вот смотри, у меня тоже такой есть.
Ювха вновь замирает в сомнениях, изучая Ванин смартфон. Игорь на заднем плане шевелится – жив!
Змея уточняет:
– Ты отнесёшь камень к своему кара китабчи, он призовёт из него портрет и отдаст мне? Это правда?
Мы киваем уже втроём, Илья показывает на Игоря:
– Честное слово! И только вот этот парень знает, где искать нашего кара китабчи.
Малика молчит.
Наконец раздаётся хлопок, и перед нами вновь стоит девушка в красном платье. Губы у неё обиженно сжаты:
– Странное колдовство в этом веке. Ладно, проваливайте. А портрет принесите к колодцу старого Мушарифа. Я с ним давно знакома, загляну на днях.
Мы переглядываемся. Илья помогает Игорю подняться, тот ещё не совсем пришёл в себя после поцелуя со змеёй, но стоять может. Я осторожно делаю шаг назад:
– Ну, не будем терять времени. Мы пойдём?
Вдруг Малика одним прыжком оказывается перед Ваней и протягивает к нему руки:
– Обнимемся напоследок, ҡәҙерле?
Ваня нервно дёргается в сторону, чтобы уклониться от её объятий. Малика смеётся:
– Да шучу я. Не нужен ты мне больше. Клад мой только оставь, и уходи скорее, пока я не передумала.
Иван бросает к её ногам мешок с шаманскими артефактами, и мы что есть сил несёмся по собственным следам в сторону Сарыкульмяка. А вслед доносится звонкий хохот.