Легенда чеченского спорта Вася Ахтаев
Я уже вам рассказывал про самого высокого украинца и о том, что оказывается Самый высокий человек в мире жил в РОССИИ. Но сейчас о гиганте в спорте.
Этот человек не имеет громких титулов. Он не выигрывал Олимпиады, чемпионаты мира, Европы, СССР. И тем не менее он был одной их самых примечательных личностей всего отечественного спорта 50-х годов, и мало кто мог соперничать с ним в необыкновенной популярности.
Речь идет об уникальном баскетболисте Увайсе Ахтаеве, которого без преувеличения можно было назвать в ту далекую пору подлинным любимцем всей огромной страны под названием СССР. Вряд ли нашелся бы в Советском Союзе человек, который не слышал об этом удивительном великане – самом высоком баскетболисте мира своего времени, занесенном в Книгу рекордов Гиннесса (его рост, составлявший 236 см, поражал воображение, особенно если учесть, что к моменту появления Ахтаева в нашей стране не было игроков выше 190 см).
Его настоящее имя было Увайс, но публика, которая сразу прониклась симпатией к баскетбольному Гулливеру, любовно переименовала Ахтаева на русский манер в Васю. Он родился в Чечне в 1930 году и был в числе других чеченцев депортирован в 1944-м в Казахстан. 14-летним парнишкой оказался Ахтаев в Караганде, где поступил в местный техникум физкультуры. Перепробовал за 2-3 года многие виды спорта — в частности, бокс, борьбу, легкую атлетику (толкание ядра) и даже, если верить слухам, хоккей с шайбой, прежде чем отдать сердце баскетболу. Открыл Васю тренер Исаак Копелевич, который, заметив как-то гиганта, предложил ему переехать в тогдашнюю столицу Казахстана — Алма-Ату и серьезно заняться баскетболом.
В августе 1947 года в составе сборной команды алма-атинского техникума физкультуры Ахтаев приехал в Ленинград на Всесоюзную Спартакиаду институтов и техникумов физической культуры. Его появление на стадионе стало сенсацией – таких гигантов советские любители спорта еще не видели. Матчи с участием Ахтаева вызывали невиданный ажиотаж, баскетбольные площадки не могли вместить всех желающих увидеть новоявленного Гулливера. Толпы народа собирались вокруг Васи после игры, каждый хотел сфотографироваться с этим открытым и дружелюбным парнем, которого совсем не озлобили сложные перипетии его судьбы.
Этот 17-летний гигант производил колоссальное впечатление. Экспансивный, общительный, он всегда был в окружении болельщиков, которых интересовало все – и сколько этот человек-гора пьет, и сколько ест, и какого размера носит обувь. А обувь для такого гиганта сшить было совсем непросто. Он играл, как правило, в огромных черных ботинках-самоделках 58 (!) размера на микропористой подошве. Они часто рвались, не выдерживая нагрузки, ведь вес Ахтаева достигал 160 килограммов, и приходилось снова искать сапожника, который мог бы «обуть» гиганта. Выспаться как следует он мог только дома – ему кровать по заказу сделали. А каково ему было в гостинице или поезде? Мучился, но терпел – ради баскетбола. Однажды Увайса пригласили сниматься в фильме «Гулливер и лилипуты», но он отказался от заманчивой возможности попасть на киноэкран, чтобы не пропустить из-за съемок игры всесоюзного чемпионата. Его долго уговаривал режиссер картины, но безуспешно – Вася был непреклонен. Изменить спорту, баскетболу хотя бы на короткое время Ахтаев не мог.
В 1950 году 20-летний гигант, стремительно ворвавшийся в баскетбольную жизнь страны, стал выступать за команду «Буревестник» (Алма-Ата), а еще через год впервые приехал в ее составе на первенство СССР. Алма-атинская команда была «середнячком» и не могла играть на равных с лучшими клубами страны, но появление Ахтаева заставило противников казахстанских баскетболистов решать сложные задачи. Ведь Вася, получив мяч, даже не прыгая, без труда «клал» его в кольцо, находящееся на высоте 305 сантиметров от земли.
Что только ни придумывали соперники, значительно уступавшие Ахтаеву в росте, чтобы помешать ему! Мой покойный брат Эдуард Асриянц, бывший судьей-информатором на всех крупных баскетбольных турнирах 50-х годов и хорошо знавший Ахтаева, рассказывал, например, что игрок московского «Динамо» и сборной СССР Виктор Власов в одном из матчей не нашел ничего лучшего, как незаметно от судей щекотать Ахтаева в момент получения им мяча. Естественно, Увайс, не выдерживая щекотки, выпускал мяч из рук. Такие, мягко говоря, совсем не джентльменские проделки приводили к тому, что добродушный гигант терял терпение и тоже начинал «шутить». Однажды во время матча с тбилисским «Динамо» Васю долго выводил из себя «опекавший» его Абашидзе. И тогда Ахтаев, будто бы невзначай, наступил ему на ногу. Абашидзе упал и потерял сознание! После этого он с Ахтаевым был всегда на площадке предельно вежлив и никаких вольностей себе не позволял. Одного судью, который, как считал Ахтаев, слишком придирался к нему, Вася внушительно предостерег: «Еще раз ни за что свистнешь пробежку, посажу на щит и не сниму!» И пальцем для убедительности показал, куда он его посадит. Судья от испуга сразу как-то сжался: угроза была реальной…
И все же, несмотря на огромное преимущество в росте над соперниками, которое давало алма-атинскому гиганту несомненные плюсы, включать Ахтаева в сборную СССР тренеры не решались. Уж слишком экзотичным он казался, да и требовал изменения всей тактики игры. К тому же кое-кому из «больших начальников» не нравилась и его чеченская фамилия. Ходили тогда слухи (похожие, правда, на анекдот), что сам всемогущий шеф советских карательных органов Лаврентий Берия, руководивший, кстати, депортацией чеченцев в 1944 году, предложил Ахтаеву поменять фамилию на Копелевич, гарантируя тогда место в сборной СССР, готовившейся к Олимпийским играм в Хельсинки в 1952 году. Ахтаев фамилию не поменял и на Олимпиаду не поехал.
А в сборную его включили в 1954 году. Но пробыл он в ней недолго. Первое же поражение советской команды в Москве в товарищеском матче с Болгарией привело к тому, что Ахтаева обвинили в плохой игре и вывели из сборной. Такая же участь постигла и Арменака Алачачяна, который впоследствии стал одной из самых ярких звезд советского баскетбола. И тогда оба обиженных (не они одни были виноваты в проигрыше болгарам, но именно они стали «стрелочниками») решили объединиться и показать свою силу. Алачачян по приглашению Ахтаева переехал в Алма-Ату. Интересно, что, как вспоминает Алачачян, он, собираясь ехать в Алма-Ату и желая известить Ахтаева о своем приезде, оказался в затруднительном положении, ибо не знал, куда давать телеграмму – адреса Ахтаева у него не было. И тогда Алачачян решил послать телеграмму, не указывая адрес: «Алма-Ата, Ахтаеву». И популярность Увайса была настолько велика, что телеграмма до него дошла! Более известного человека в Казахстане в те годы просто не существовало.
Улыбающийся Ахтаев радостно встречал Алачачяна на перроне алма-атинского вокзала. Начались упорные тренировки, и очень быстро скромный алма-атинский «Буревестник» стал одной из лучших команд страны, а сборная Казахстана заняла почетное пятое место (а могла быть и третьей) на первой Спартакиаде народов СССР в 1956 году, обыграв москвичей, ленинградцев, украинцев. Ахтаев доказал, что его сила не только в гигантском росте. Он хорошо видел площадку, быстро и правильно оценивал ситуацию, отлично принимал мяч и сам давал великолепные пасы, в том числе и скрытые. Не раз и не два, сняв со щита мяч, он тотчас отправлял в быстрый прорыв кого-нибудь из своих партнеров. Тандем, в котором соединились блестящая техника и незаурядный тактический талант Алачачяна с фантастическими физическими возможностями Ахтаева, был едва ли не самой грозной силой советского баскетбола середины 50-х годов.
Вспоминает Игорь Попов – заслуженный тренер России и Казахстана, игрок, а впоследствии тренер алма-атинского «Буревестника» той далекой поры:
- Элитные клубы откровенно побаивались нашу команду. Перед соперниками «Буревестника» вставала проблема: как нейтрализовать Ахтаева – самого высокого баскетболиста страны, башней возвышающегося над всеми игроками и умело взаимодействующего с Алачачяном, который был великолепным диспетчером и умело снабжал мячами уникального центрового. А уж когда мяч попадал к Ахтаеву, он знал, как им распорядиться. Помешать супергиганту забросить мяч в кольцо было практически невозможно. К тому же Увайс был очень хитер и техничен. И тогда, и сегодня мало кто из центровых мог похвастать такими передачами, какие делал Ахтаев. У Васи, по-моему, был лишь один недостаток – медлительность… Повышенное внимание соперников к лидерам нашей команды развязывала руки остальным игрокам – мне, Платонову, Джиимбаеву, Калюжному, что и делало алма-атинский «Буревестник» чрезвычайно опасным. Старались мы все, но погоду делали, конечно, Алачачян и Ахтаев. Я считаю большим счастьем то, что играл рядом с этими выдающимися баскетболистами.
А я счастлив оттого, что мне довелось видеть игру этих замечательных мастеров. Алачачяна я видел много раз, а Ахтаева лишь однажды. Было это в 1956 году, когда по окончании спартакиадного турнира сборная Казахстана приехала на товарищеские матчи в Баку, где я тогда жил. Динамовская площадка, на которой гости встречались со сборной Азербайджана, была переполнена – такого количества зрителей она до этого еще никогда не собирала. Всем хотелось посмотреть игру команды, которая произвела такой фурор на Спартакиаде, но главное — увидеть своими глазами чудо-великана по имени Увайс. На «Динамо» пришли даже далекие от спорта люди – такой интерес вызвал приезд самого высокого баскетболиста планеты. Помню, даже папа мой, не очень интересовавшийся спортом и всегда перегруженный своей работой, изъявил желание вместе со мной пойти на «Динамо», тем более что за судейским столиком в качестве судьи-информатора, как и обычно в те годы, сидел мой брат Эдуард. Гости легко выиграли оба матча (с Ахтаевым не могли справиться три двухметровых бакинца – ни совсем еще юный Александр Петров, ставший в первой половине 60-х годов лучшим центровым страны, ни Юрий Наумцев, ни Владимир Рыбалко, которые рядом с Увайсом казались просто малышами), но зрители вовсе не были огорчены. Они ведь пришли на спектакль, где главными героями были Алачачян и Ахтаев, и были вознаграждены, получив истинное удовольствие.
Прошло более полувека, но те две игры на динамовской площадке в Баку остались в моей памяти навсегда, я думаю, как и в памяти всех других побывавших на матчах бакинцев.
…Несмотря на великолепную игру в составе казахстанской команды в 1956 году на Олимпиаду в Мельбурне в конце того же года тандем двух «А» вновь не попал. Тренеры сборной СССР не решились сделать на них ставку. Александр Гомельский вспоминал, что он советовал тогдашнему старшему тренеру сборной СССР Степану Спандаряну взять в Мельбурн Увайса, и, по его мнению, пара наших сверхвысоких центровых Ахтаев – Круминьш могла бы успешно противостоять американцам. Но мне кажется, что Гомельский преувеличивает возможности этого тандема. Бороться на равных с лучшим игроком олимпийской сборной США, ее центровым, легендарным Биллом Расселом, который стал впоследствии одной из самых ярких звезд НБА, ни Ахтаев, ни Круминьш не смогли бы. Рассел, правда, уступал им значительно в росте, хотя был достаточно высок – 205 см, зато намного превосходил в прыгучести (он демонстрировал на Олимпиаде эффектнейшие блок-шоты, накрывая практически любые броски), подвижности, быстроте реакции и технике.
И все же обидно, что Ахтаев не поехал на Олимпиаду, где был бы полезен, наверное, нашей команде. Жаль, что не стал участником этого праздника мирового спорта, жаль, что мир не увидел этого феномена. Арменаку Алачачяну повезло больше. Впрочем, нет, «повезло» – не то слово. Просто своей выдающейся игрой (американцы, видевшие его, говорили, что он может играть в любой из команд НБА, даже в составе ее тогдашнего чемпиона – «Бостон Селтик») Алачачян спустя пять лет все же заставил наставников сборной СССР опять и уже надолго пригласить его в главную команду страны. А вот Ахтаева к тому времени в большом баскетболе уже не было. В 1957 году у гиганта обнаружился диабет, а вскоре он заболел и воспалением легких. Могучий организм с трудом, но победил эти болезни, однако играть врачи Васе запретили. В 1959 году он уже не играл, но приехал в Москву на вторую Спартакиаду народов СССР. Смотрел матч за матчем, а потом с тоской сказал Алачачяну, игравшему тогда за сборную Москвы: «Я еще вернусь в баскетбол, Арменак, обязательно вернусь…» А был он уже тяжко болен, ходил с палочкой. И все же из баскетбола Ахтаев не ушел, став тренером в родном Грозном, куда ему, как и другим чеченцам, разрешено было вернуться во второй половине пятидесятых годов.
Здесь Ахтаев и умер в 1978 году, когда ему было всего 48 лет. С тех пор минуло уже четыре десятилетия. Старшее поколение любителей спорта, те, кому посчастливилось видеть Ахтаева на площадке и вне ее, конечно же, навсегда сохранят в памяти и его удивительный облик, неповторимую манеру игры, по-детски добрую улыбку. Это был уникальный спортсмен, который имел немало соперников на площадке, но зато великое множество друзей в жизни – друзей, живущих в самых разных уголках великой страны. Вася Ахтаев легко покорял сердца советских людей. Людей, интернациональных по духу и воспитанию, видевших в этом скромном, на редкость обаятельном парне, наделенном от природы необыкновенными физическими данными, не только чудо-гиганта, но и своего, родного и близкого человека, чья улыбка радовала не меньше, чем приносимые им на площадке очки.
А вот как вспоминает об Увайсе Ахтаеве наш знаменитый, ныне ушедший из жизни, баскетбольный тренер Александр Гомельский.
Я впервые увидел настоящего гиганта, рядом с которым все остальные, даже самые до него высокие игроки, казались обычными людьми. Я же был просто лилипу- том. Вася (по-моему, его никто не называл Увайсом) поразил, но и заставил меня задуматься. С появлением таких игроков баскетбол должен был измениться, что давно уже поняли американцы, предпочитавшие высокорослых центровых. Наши центровые Куллам, Конев, Путмакер, Силиньш, Серцявичюс, Ульяшенко были прек- расными мастерами, но это были центровые в нашем нынешнем понимании этого слова. Ахтаев таким центровым был. Больше того, я уверен, что играй он и сегодня, приносил бы пользу любой, даже самой классной команде. Конечно, он просто физически не мог бы так бегать весь матч по площадке, как это делают Сабонис, Гришаев, Гоборов — центровые 80-х. Но Ахтаев не потерялся бы среди своих наследников, можно даже сказать потомков, поскольку у него была хорошая техника — техника владения мячом, техника паса, техника броска. А техника во все времена была и остается главным козырем в арсенале любого баскетболиста. Он был мягок в обращении с мячом, даже ласков с ним, Вася действительно играл. И не надо думать, что Ахтаев был ограниченным в игровом плане человеком. Отнюдь. Конечно, прежде всего он использовал свой рост и старался забить, вернее, запихнуть мяч в корзину. Но у него был неплохо поставленный бросок, особенно со штрафных. Он прекрасно играл в защите, ставя такую «крышу», что выбраться из-под нее было неимоверно трудно. Если Вася успевал к своему щиту, то забить ему оттуда становилось проблемой. Это был умный, смышленый игрок, любящий, чувствовавший, понимавший баскетбол.
Безусловно, Васе не хватало атлетизма, хотя в юности он увлекался боксом и легкой атлетикой, метал диск. И все же он был рыхловат, не слишком вынослив: как-никак вес 160 кг давал о себе знать. Однако самое главное, что для нашего баскетбола он сделал: показал, насколько необходим рост в этой игре. Это его игра, его задачки, которые он задавал уступающим ему в росте другим центровым, заставили тренеров всерьез заняться поисками центровых ростом далеко за два метра. Он так и не стал заслуженным мастером спорта, но заслуг у него в советском баскетболе более чем достаточно.
Одна из самых популярных личностей в 40—50-х годах, Ахтаев перед широкой публикой впервые появился летом 46-го во Львове, где проходила спартакиада институтов и техникумов физической культуры. Тогда он еще метал диск, но внимание к себе привлекал необычайное. В первое послевоенное время спорт был так притягателен, что трибуны стадионов заполнялись даже на относительно скромных соревнованиях. Спартакиада во Львове — не исключение. Вокруг Ахтаева и вовсе собирались толпы народа. Впечатление этот гигант производил действительно колоссальное. Молодой (ему еще не было и 18 лет), экспансивный, несмотря на громадный рост, общительный (что редкость для высокорослых), он всегда был в окружении болельщиков. За ним ходили толпами, а он был ужасно рад, когда вдруг резко оборачивался — и толпа в испуге откатывалась. Вася хохотал во всю мощь своих легких и горловых связок, довольный произведенным эффектом.
Когда мы обедали в небольшом ресторанчике, к стеклам приникали любопытные. Всех интересовало, сколько этот человек-гора ест и пьет. А надо сказать, что, как и большинство других великанов, ел Вася не так уж и много, хотя за его плечами было голодное военное детство. А вот воду пил действительно взахлеб, что тоже характерно для гигантов. Тот же Отар Коркия всегда на сборах держал под кроватью ящик боржоми и за день выдувал более десяти бутылок. Одно время врачи противились такому увлечению жидкостью, но потом поняли: гиганты на играх и тренировках теряют очень много влаги, поэтому их водяной запас должен постоян- но восполняться.
Сколько помню, появление Ахтаева на улице ли, на стадионе всегда вызывало ажиотаж. Он мгновенно попадал в какой-то людской водоворот. Естественно, тут же слышалось и «дядя, достань воробушка», и «дядя Степа», что поначалу очень смущало Васю. Так что в первое время он, по свидетельству тех, кто знал его по Алма-Ате, заливался краской стеснения, пытался спрятаться от назойливого внимания окружающих, но потом, пообвыкнув, наоборот, стал гордиться такой популярностью и ходил с высоко поднятой головой. Ему, как мальчишке, льстило такое внимание публики. Правда, на его игре это никак не отразилось. В игре Вася забывал обо всем, кроме товарищей, команды. Алма-атинский «Буревестник» был середнячком, хотя играли в нем и интересные, даже незаурядные баскетболисты. Достаточно назвать Бахвалова, Нелидова, Платонова, Седристого, Джиимбаева. И все же «Буревестник» чаще находился в нижней части турнирной таб- лицы всесоюзных турниров — один Ахтаев погоду еще не делал. Тем не менее для любой, даже самой классной команды встреча с алмаатинцами превращалась в муку мученическую. И тренеры ломали себе голову, как победить Ахтаева и К°, как нейтрализовать грозного центрового. Кстати, появлением приличной команды, долгое время выступавшей в высшей лиге чемпионата СССР, алмаатинцы обязаны именно Ахтаеву. Он многое сделал, чтобы такая команда просто появилась, стала крепким коллективом, серьезным соперником для сильнейших клубов страны, хотя до Васи баскетбол в Казахстане не очень жаловали. Любопытно, что впоследствии там появился и еще один классный центровой — Владимир Андреев. Сам Ахтаев очень трогательно, внимательно, заботливо относился к молодым, выискивал способных игроков, опекал их, поддерживал. Валерий Платонов, работающий ныне в Госкомспорте СССР, вспоминает, как 16-летним мальчишкой попал в «Буре- вестник», куда его привел Вася, которому он сначала просто подавал мячи, затем стал носить за ним сетку с мячами, а там и заиграл в основном составе. И все время рядом с ним был Ахтаев — большой и добрый человек, настоящий друг и старший товарищ.
К баскетболу Васю приобщил карагандинский тренер Исаак Калелевич, уговоривший его переехать в Алма- Ату и заняться спортом. А в 1947 году в Ленинграде Вася на спартакиаде институтов и техникумов физкультуры уже выступал как баскетболист. Умел он еще совсем мало, но проблем у противников с ним хватало — впрочем, своим он трудностей доставлял тоже немало. Правда, трудности эти были не и^ разряда игровых. Скажем, нужно было обеспечить Васю формой. А где достать на такую махину трусы, майку, а главное — обувь? Сколько помню, Вася всегда играл в огромных черных ботинках-самоделках на толстой микропористой подошве. Эти «кеды» часто рвались, не выдерживая нагрузки, и приходилось снова искать сапожника, материал, чтобы обуть Ахтаева.
С появлением Ахтаева начались сложности буквально у всех, даже ведущих команд. Тогда ведь не было правила трех секунд и лимита 30 секунд. Так что задача алмаатинцев была проста: завладеть мячом, держать его, пока Вася своим шагом цапли или гусака-великана перемещался от своего щита к кольцу соперников, дать ему высокий пас, а там уж он заложит мяч в корзину. Естественно, все мы искали противоядие. А как его найдешь? Что придумаешь? Заставил он нас поломать головы… Наша команда Ленинградского Дома офицеров считалась вполне приличной, занимала пятые-шестые места в чемпионатах страны и других крупных всесоюзных тур- нирах, по классу мы явно превосходили алмаатинцев, но это ни о чем не говорило, когда приходилось решать проблему Ахтаева. В одном из матчей он заду- мал просто поиздеваться над нами: поймал мяч, прижал его к щиту и, довольно улыбаясь, сказал нам с Влади- миром Желдиным (а мы с Володей были самыми маленькими в команде, нас и называли ласково «чижи»): «Ну, ребятки, прыгайте, прыгайте, может быть, и достанете…» Ну что ты будешь делать? Вот и борись с ним…
Или обидится на судью и выкинет какое-нибудь коленце: хоть стой, хоть падай, а что делать — не знаешь. Был такой замечательный арбитр международной категории Михаил (Мика) Левин. Так вот, он почему-то вдруг вызвал раздражение Ахтаева. Подошел Вася к Левину и с высоты своего огромного роста грозно, медленно выговаривая слова, пообещал: «Вот посажу на кольцо — и будешь сидеть, пока правила не выучишь…», а ведь мог бы…
Да, таких легенд, баек вокруг Васи ходило множество, что тоже свидетельство любви к нему, свидетельство фантастической популярности. Закономерное свидетельство… Читать все это, наверное, смешно, но нам, играющим против Васи, было отнюдь не до смеха. И баскетболистам, и тренерам. В 1956 году в Волгограде на зимнем матче восьми городов (был такой престижный турнир) наша рижская команда впервые на матч с командой Алма-Аты выставила Круминьша. Опытнейший, все знающий в баскетболе Ахтаев — или молодой, начинающий, еще немногое умеющий Круминьш? Единственно, в чем Ян тогда превосходил Васю, так это атлетизм: длительный физический труд на свежем воздухе закалил латыша. Сложилось так, что мы, проиграв в подгруппе одну встречу, тем не менее были вынуждены оспаривать лишь седьмое место.
Ситуация была прямо-таки катастрофическая. А тут еще играть с Ахтаевым. Что же делать?
Я решил построить игру в расчете на контратаку, в которой должен был участвовать… Круминьш. Да, да, медлительный по сравнению с нашими «маленькими», Ян все же значительно быстрее Ахтаева передвигался по площадке. На это и делался весь расчет: Круминьш из-под своего кольца отдает мяч Хехту, Валдманису или Муйжниексу, а сам перемещается к кольцу соперников, стараясь непременно опередить Васю, обязательно успеть туда, пока не пришел Вася. И когда это получалось, мы забивали и забивали. Но если Вася успевал вернуться, в дело вступали его почти двадцать сантиметров преимущества в росте и кольцо оказывалось перекрытым. Да и один на один Вася переигрывал Яниса.
Был такой эпизод. Вася сымитировал бросок, Круминьш среагировал, подпрыгнул, взлетел вверх, а Вася прошел к щиту и со смехом направил мяч в кольцо. Или делал так: просто шагнет под корзину и вколотит мяч. И обязательно добавит: «Ничего, ничего, научу вашего лесника играть…» Да, то была запоминающаяся дуэль. Причем, что любопытно, в зале, где встречались команды, боровшиеся за медали, зрителей было немного, а на нашей встрече — Ахтаев против Круминьша — собрались толпы болельщиков.
В том же 1956 году сложилась аналогичная ситуация, только на этот раз победа над алмаатинцами нам была во много раз нужнее: в таком случае мы выходили бы в финал и оспаривали у москвичей «золото» Спартакиады народов СССР. И тогда я в первый и последний раз в своей тренерской жизни решил сначала провести дипломатические переговоры. Пошел к Ахтаеву, который хоть и не был формальным капитаном команды, был в ней, по существу, лидером, оплотом, настоящим хозяи- ном, и спросил Васю: «Если игра сразу пойдет в нашу пользу и счет будет большим, может быть, дадим отдох-нуть основным игрокам, пусть поиграют запасные?» Вася ухмыльнулся, зыркнул глазищами и пробурчал: «Поживем — увидим…» Малая спортивная арена Лужников была забита до отказа. Такой аудитории на баскетболе я у нас раньше не видел. И зрителям было на что посмотреть. Игра выдалась такой тяжелой, что и не знаю, как нам удалось все же буквально на последних минутах вырвать победу. — Ну, как там насчет запасных? — не преминул спросить меня Вася, блаженно отдуваясь. И его можно было понять: как же, средненькая в общем-то команда, а дала такой бой фаворитам и едва не преподнесла сенсацию…
Больше я такие эксперименты не проводил. А Васин урок мне запомнился надолго. Тогда Ахтаев всех поразил длинным первым пасом через все поле. У нас так и сегодня-то пасуют лишь Ткаченко и Сабонис, а тогда это вообще было открове- нием.
Мяч, кажущийся маленьким шариком в руках Ахтаева, пушечным ядром проносился через всю площадку и попадал к его партнеру, уже занявшему удобную позицию под нашим щитом. В тактическом плане такая контратака тоже была новым словом. Хотя в остальном алмаатинцы действовали традиционно. Спокойно располагались в зоне соперника, выстраивали позиционное нападение, дожидались, пока подтягивался Вася, отдавали мяч ему, а он сверху одной или двумя руками всаживал его в корзину. Никто у нас так тогда делать не умел, это было в диковинку. Другим центровым просто не хватало роста, прыгучести, атлетизма, чтобы заложить мяч сверху. Это сейчас даже «маленькие» умеют выполнять такой эффектный и такой любимый всеми баскетболистами и зрителями прием, а в те годы его демонстрировал только Вася. Повторил его уже через несколько лет эстонец Март Лага, чей рост был 198 см. Но главное—Лага был быстрым, резким, прыгучим и хорошо координированным… Как ни печально, но Ахтаеву так и не довелось сыграть за сборную СССР, хотя в середине 50-х он был, безусловно, сильнейшим центровым страны. Наверное, и поэтому так и не стал он заслуженным мастером спорта. Но надо сказать, что при подготовке к чемпионату Европы 1953 года возглавлявший тогда сборную замечательный тренер Константин Иванович Травин (КИТ, как называли его по первым буквам имени, отчества и фамилии) пробовал привлечь Васю в команду, хотя по не зависящим от него причинам Ахтаев все равно не смог бы поехать на чемпионат. Однако перед Олимпиа- дой в Мельбурне уже я в качестве тренера юношеской сборной страны и члена всесоюзного тренерского совета убеждал наставника первой сборной Степана Суреновича Спандарьяна непременно взять Ахтаева на Олимпийские игры. Я был уверен (и до сих пор убежден в этом), что в паре с Круминьшем они могли бы составить такой тандем, с которым можно было бы побеждать американцев, давно уже вводивших в состав трех, а то и четырех гигантов. И дело даже не в росте Ахтаева. Тренировки под руководством такого думающего, ищущего специалиста, как Травин, безусловно, обогатили игру Васи, расширился диапазон его действий. Травин даже заставил Васю быстрее передвигаться, научил отменно играть в позиционный баскетбол. В общем, он бы наверняка пригодился нашей сборной в Мельбурне… Ахтаев играл до 1959 года, женился, уехал в Грозный, И оставался опорой своего «Буревестника» до последнего матча. По-прежнему на игры с его участием собирались полные трибуны, на которых всегда находилось местечко для его мамы. Да, мама Васи, маленькая полная женщина, к которой он относился с удивительной нежностью и почтительностью, постоянно сопровождала сына в поездках на игры. Сидела на специальном стульчике и внимательно наблюдала за игрой.
По городу Вася возил ее на «Москвиче». Правда, свое сиденье он отодвинул к заднему стеклу, иначе просто не мог бы вытянуть ноги. А поскольку Вася никому ни в чем отказать не мог, то помимо мамы в машину набивалось еще человек шесть-семь. И когда он купил «Победу», ничего не изменилось. Вася был очень коммуникабель- ным, общительным парнем, любящим компании, веселье. На турнирах его номер в гостинице становился своеоб- разным клубом. Для каждого у него находилось и доброе слово, и кусок хлеба, и лишняя десятка. Ни для кого ничего не жалел. Пользуясь своей фантастической популярностью, известностью, авторитетом, проходил в любые кабинеты, открывал любые двери, где решал вопросы быта, материального благополучия своих партне- ров, никогда ничего не требуя для себя. Тогда в моде были ковры, так и, извините за невольный каламбур, ковры эти для ребят «выбивал».
Он был простодушен, Вася Ахтаев, добр, широк. Его нетрудно было обмануть. Некоторые пользовались его наивностью, открытостью. Но как только он чувствовал фальшь или ловил кого-то на лжи, — все, такой человек становился его личным врагом. Обмана он не прощал. В его ранней смерти (ему было пятьдесят) зачастую винят баскетбол. Ведь была такая медицинская теория, что очень высоким людям движение противопоказано, что им нужен чуть ли не постельный режим. А в баскет- больных кругах существовала тенденция искусственного ограничения роста игроков. Но и то и другое, на мой взгляд, неверно, а последнее еще и антигуманно. Гиганты не виноваты, что родились такими. На их счастье, появилась такая замечательная игра — баскетбол. И именно здесь великаны нашли себя. В баскетболе им не нужно было избегать окружающих, не нужно было стыдиться огромного роста. Наоборот, как раз рост и делал их заметными, привлекательными, интересными для остальных людей. И Вася Ахтаев—не исключение. Скорее, он даже наиболее яркий пример того, как баскетбол сотворил личность.
источники
http://www.sport-express.ru/basketball/reviews/792868/
http://www.slamdunk.ru/others/literature/center/center2/
http://www.slamdunk.ru/history/legends.html?PlayerId=4293
http://worldgiants.narod.ru/index/uvajs_akhtaev_2_36/0-35
Вот кстати, почему негры хорошо играют в баскетбол :-)
Вот вам еще немного Баскетбол в гифках, а вот знаменитый Майкл Джордан (Michael Jordan) от которого я просто фанател в свое время и Баскетбол, который живет на крыше. Вот еще Этот человек не фотошоп - это баскетболист.
Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия - http://infoglaz.ru/?p=75286