Как передвигают дома

Перемещение Дома Сытина в 1979 году

Продолжаем изучать темы, предложенные френдам в мартовском столе заказов. Сегодня она звучит так (к сожалению автор — аноним, ну может быть представится):

«Хотелось бы почитать о том как перевозят частные дома целиком. Особенно если они древние. То есть не разбирая — ставят ли на временный фундамент и на колеса или кранами переносят. Ну в общем есть такая тема. Отдельный вопрос — вроде бы на улице Тверской в Москве отодвинули какое-то здание, т.к. оно единственное мешало расширению проезжей части. Тоже — КАК это возможно?»

Очень популярная тема в интернете, но раз спрашивают, давайте еще соберем побольше информации в одном месте.

Вы когда-нибудь видели, как едет дом? Буквально — как многоэтажное здание вместе с жильцами переезжает на десятки метров? Скорее всего, уже и не увидите: несравненные навыки отечественных специалистов давно не используются, а ведь когда-то они сохранили для Москвы множество исторических зданий. Надеемся, что наш рассказ о грандиозных переездах поможет по-новому взглянуть на ставшие давно привычными дома и улицы.

Перемещение зданий на десятки метров — зачем это нужно? Что ж, иногда действительно требовалось сохранить ценное строение, но не менее важным было показать западным инженерам, что двигать дома мы умеем не хуже их! В итоге, конечно, отечественные специалисты опередили иностранных, кто бы сомневался. А началась эта история в далеком 1898 году…

О передвижках архитектурных сооружений известно многое. В том числе, о далекой предыстории, когда в 1455 г. Аристотель Фьораванти перенес колокольню церкви Санта-Мария Маджорне со всеми колоколами более чем на 10 метров.

И о предыстории отечественной, когда в 1812 г. в Моршанске местный умелец Дмитрий Петров передвинул деревянную церковь.

Самый первый

В 1898 году встал вопрос о расширении товарной станции Николаевской (теперь Октябрьской) железной дороги. Под столь нужное дело землю на Каланчевской улице выкупили у владелицы цементного завода, почетной гражданки Москвы Евгении Ивановны Мак-Гиль (она же — подданная Британской короны Джейн Макгилл).

На участке находилось несколько зданий, которые предстояло снести. Одно из них — совсем новое, двухэтажное из красного кирпича — обошлось казне в 65 тысяч рублей. Разобрать по кирпичику тоже не получалось, а сносить добротное строение жалко. Вот и решил инженер Осип Маркович Федорович, руководивший работами, дом «переселить», используя опыт коллег из Соединенных Штатов и свои наработки.

Деньги на невиданное дело попросили у… самой Мак-Гиль, и она, как ни странно, согласилась. Дальновидная бизнесвумен понимала, что в случае успеха ее предприятие получит лишнюю рекламу.

Рабочие вынули оконные рамы и дверные косяки, разобрали печи, стянули здание весом 1840 тонн обручем из рельсов, срезали с фундамента и за неделю, конной тягой, по рельсам, передвинули на сто метров западнее, обогнув при этом другое строение и преодолев глубокий ров. Канаты для этого одолжили на соседнем колокольном заводе.

Газета «Русский листок» от 12 августа 1898 года отметила событие задорным стишком:
Нельзя сказать, чтобы проворно,
Но все ж — единственный пример!
Дом продвигается упорно,
И торжествует инженер…

Приемы, которые использовал пытливый инженер, сохранились в истории техники как «Метод передвижки Федоровича», а сам дом и сейчас можно отыскать во дворах недалеко от площади «Трех вокзалов», его современный адрес — Каланчевская улица, 32/61.

В 1899 г. при строительстве костела на М.Грузинской улице инженер Ростен передвинул два небольших дома.

Но все же передвижка домов в дореволюционное время широкого распространения не получила. Эта практика возобновилась позднее , когда в 1934 г. инженер Кирлан передвинул в Макеевке каменное двухэтажное здание почты весом 1300 тонн. Предварительно он проделал опытную передвижку небольшого одноэтажного домика весом 70 тонн. Годом позже на руднике в Кривом Роге передвинули жилое здание весом 1500 тонн на расстояние 240 м. К тому же Генеральный план реконструкции Москвы, утвержденный в 1935 году заставил вспомнить эти приемы.
В Москве в середине 1936 г., была создана контора, куда перешли специалисты и рабочие из Метростроя, уже опробовавшие свои силы в новом деле. В начале своей деятельности она переместила 6 небольших кирпичных зданий, отрабатывая приемы работ, испытывая оснастку, оборудование.

Перемещение Саввинского подворья 1938 год

Два — из одного

Дом на Садовнической, 77 оказался несчастливым с самого начала. Архитектор П. Яньковский спроектировал его в форме буквы «Г» на слиянии улицы с Садовым кольцом. Фундамент начал давать просадку еще при строительстве, так что пришлось забивать сваи и завозить грунт.

Угловую пятиэтажку достроили в 1929-м, а уже через семь лет году она оказалась на месте, выделенном для подъезда к Большому Краснохолмскому мосту. Здание решили не сносить, а подвинуть. За работу взялся инженер-строитель Эммануил Матвеевич Гендель, до этого руководивший укреплением фундаментов зданий на трассе первой линии метро.

«Передвижнический» опыт у Генделя уже был — в 1935 году под его начальством была успешно «задвинута» с улицы Горького (сейчас 1-я Тверская-Ямская) на 2-ю Брестскую подстанция весом 320 тонн, снабжавшая электричеством все окрестности.

В 1936 году решением Моссовета был создан Трест по передвижке и разборке зданий, главным инженером которого и стал Эммануил Матвеевич. Дом на Садовнической стал первым масштабным заданием для новой конторы.

Ситуацию осложняло то, что построен он был на болотистой почве острова Балчуг, образованного Москвой-рекой и Водоотводным каналом.

Перемычку между корпусами разделили по всей высоте отбойными молотками. Выходящий на Садовническую «хвостик» остался на месте, а длинную часть по криволинейным рельсам сдвинули в сторону и повернули на 19 градусов при помощи 28 электрических домкратов, причем каждый из них настроили так, чтобы кирпичная махина равномерно повернулась по вертикальной оси.

Вся операция была проделана настолько хорошо, что из перемещаемого корпуса не отселяли жильцов! Все коммуникации при этом продолжали работать, водопровод и канализацию подключили через широкие резиновые трубки.

Впоследствии между разделенными корпусами построили дугу шестиэтажки. Вечером 25 декабря 1967 года под этой встройкой раздались два взрыва. Погибли 147 человек (по неофициальным данным — около 200). Скорее всего, произошла просадка ненадежного грунта, вызвавшая утечку газа.

После инцидента жильцов выходящего на Садовое кольцо корпуса расселили, сейчас его занимает Институт повышения квалификации госслужащих, а на печально известное место, пустовавшее несколько десятилетий, втиснут безвкусный офисный уродец.

Почитаем подробнее как это было:

В январе 1937 г. был передвинут домик лаборатории завода грампластинок в Апрелевке, весом всего в 690 тонн. За ним последовали пять небольших строений, мешавших спрямлению русла Москвы-реки в районе Серебряного Бора. Здесь специалисты конторы осваивали сложные трассы перемещения зданий — изменение направления движения, развороты. Впервые на этих работах применили гидравлические домкраты, с которыми связана курьезная история. Передвижка происходила зимой, и домкраты залили дешевым денатуратом, у которого температура замерзания довольно низкая. Как известно, на строительстве канала и гидротехнических сооружений работали заключенные, причем не только политические, но и уголовники. В первую же ночь, несмотря на усиленную охрану и строгий режим, денатурат слили со всех домкратов. Пришлось заливать их дорогостоящим глицерином. Первый этап деятельности новой конторы закончился успешно, и ее преобразовали в Трест по передвижке и разборке зданий, управляющим которого назначили И.Т. Иванова. И первым серьезным испытанием стала передвижка дома № 77 по улице Осипенко (сейчас Садовническая ул.) на углу с Нижне-Краснохолмской. Это было Г-образное в плане здание, «ножка» которого оказалась в середине съезда нового Краснохолмского моста. Было решено разделить этот дом на две части. Короткую оставить на месте, а длинную (88 м) передвинуть и развернуть на 19 градусов. Здание было новым, постройки 1929 г., но конструктивная жесткость его оставляла желать лучшего; кроме того, само здание стояло на заболоченном грунте, в бывшей пойме реки. Тем не менее главный инженер треста Э.М. Гендель решил передвигать дом.

Начальник участка, которому поручили работу, опытный инженер-практик, написал докладную записку в Управление жилищного строительства Моссовета, в которой назвал передвижку в таких условиях авантюрой. Но Гендель стоял на своем, остальные специалисты его поддержали, и начальнику участка пришлось уволиться. Дом двигали без отселения людей; работали все инженерные системы здания: электроснабжение, водопровод, канализация, телефон. Передвижка закончилась успешно. Похожая ситуация сложилась и при строительстве Большого Каменного моста — мешал дом № 5/6 по улице Серафимовича. Условия, правда, были получше, хотя грунт также ненадежный, но дом был выстроен добротно. Особенностью здесь была необходимость подъема здания (вес 7500 тонн) на высоту 1,87 м. Передвижка также происходила без отселения жильцов. Следующая передвижка была серьезным испытанием для всего коллектива треста. При реализации Генерального плана реконструкции Москвы оказалось, что многие дома выступают за «красные линии». Часть домов уничтожили, но некоторые уцелели. Жители дома № 24 по улице Горького (бывшее Саввинское подворье), узнав, что их дом подлежит сносу, написали письмо Булганину, занимавшему кресло председателя Президиума Моссовета, с просьбой сохранить дом. Письмо попало к Хрущеву, и он, в силу некоторых обстоятельств, согласился. Трудность была в том, что все предыдущие дома были в несколько раз легче, чем дом Саввинского подворья, весивший около 23 тысяч тонн. И едва ли не решающим обстоятельством было то, что в Америке к середине 1930-х гг. самым большим перемещенным зданием была 8-этажная телефонная станция в Индианаполисе, весившая «всего» 11 тысяч тонн. Как тут не воспользоваться случаем, чтобы переплюнуть Америку. Никита Сергеевич одобрил инициативу и даже лично осмотрел намеченный к передвижке дом. Он выдвинул лишь одно условие: окончание работы в марте 1938 г. Времени оставалось в обрез. И уже на следующий день началась подготовка, длившаяся более четырех месяцев. В подвале застучали отбойные молотки. По линии среза дома с фундамента были пробиты «дорожки», в которые завели мощные двухтавровые балки, впоследствии сваренные между собой. Таким образом, дом оказался в прочной стальной раме. Одновременно готовили территорию, по которой намечалось путешествие дома; подвал засыпали щебнем, чтобы установить там рельсы. Когда эти работы были выполнены, под стенами начали пробивать гнезда (отверстия), которые потом превращались в длинные коридоры под домом. Вначале пробили 12 таких коридоров. В них уложили шпалы на твердом бетонном основании, а затем и рельсовые пути. После этого на стальных катках по рельсовым путям были уложены ходовые двухтавровые балки, которые приварили к стальной раме. Дом оказался уже стоящим частью на стальных катках, а частью на фундаменте. Затем прорубили еще 12 коридоров и операцию повторили. После того как пробили третью очередь коридоров, дом сняли с фундамента, и он оказался на 2100 катках.

После укладки 36 рельсовых путей, монтажа лебедок и домкратов дом был готов к передвижке. Жильцы, зная, что их дом передвинут, волновались и просили предупредить о начале передвижки, чтобы успеть переселиться к родственникам. Но им указывали заведомо ложные сроки, и, как позднее вспоминал Э. Гендель, руководитель работ, делалось это сознательно. Ночью 4 марта 1939 г. в 2 часа 03 минуты 20-тонная лебедка плавно сняла дом и покатила его на новое место. Водопровод, канализация, электричество, телефон, радио и прочие коммуникации были присоединены к зданию с помощью гибких временных связей. Дом действительно передвигался очень плавно, и многие жильцы узнали об этом лишь утром. В одной из квартир шестилетняя девочка Инна Розанова накануне играла в кубики и строила из них башни. Заигравшись, она уснула, оставив башни на столе. Наутро башенки уцелели, не рассыпались. Передвижку закончили в три дня, передвинув дом на 49 м 86 см. Сейчас он стоит во дворе дома № 6 по Тверской. Как правило, при передвижке все коммуникации работали исправно, а вот после подключения их к стационарным сетям начинались перебои. Жильцы перемещенного дома на Садовнической улице сообщали с горечью в 1939 г., что спустя полтора года после передвижки их дом так и не подключили к газовой сети.
Следует отметить, что этому дому вообще не везло. Еще когда строили дом, а возводили его на топком болоте, засыпанном песком, здесь было много неприятностей. Не успели заложить фундамент, как он стал оседать и проваливаться. Забили мощные сваи, навезли еще многие кубометры земли, но и тогда строительство шло с большими приключениями.
(А в 1967 г., в канун ноябрьских праздников(?)*, здесь произошел взрыв. Трагедия случилась поздним вечером, когда москвичи уже спокойно укладывались спать. Со всего города примчались машины «скорой помощи», которые, погрузив раненых, с воем уносились прочь. Их место сразу же занимали другие. Страшный конвейер работал методично и спокойно, без лишней суеты и крика. Дым от огня, который гасили десятки пожарных машин, смешивался с паром от водяного отопления, которое все еще не могли перекрыть, и застилал всю округу. Вовсю работали не только спасатели, медики и пожарные. Целые батальоны саперов, сменяя друг друга, голыми руками разбирали завалы. Чуть позже пришла мощная техника — краны, бульдозеры, самосвалы…

Готовились основательно и ответственно, поскольку это было не рядовое здание. Но не без влияния идеологических структур сумели и здесь установить рекорд. Ведь надо было «утереть нос» Америке. Перед инженерами заранее поставили задачу — передвинуть дом вместе с людьми. Но мало того: в фаворе было так называемое стахановское движение. И скоростные методы внедрялись повсюду, без разбора — была ли это добыча угля или выращивание коров, строительство домов или обучение студентов. Применили стахановский метод и к передвижкам зданий, причем без учета технических особенностей. Но именно в случае с Моссоветом этот метод был наиболее опасен. Старое здание, построенное М.Ф. Казаковым, было поставлено «покоем», то есть в виде буквы «П», и нагрузка по фронту здания при движении распределялась неравномерно. Кроме того, дом имел большой двухсветный зал, то есть огромное пространство без жестких перегородок; и в случае малейшего перекоса мог сложиться как карточный домик, причем вместе с людьми. Осторожные американцы использовали для передвижек даже простых зданий ручные механизмы, в крайнем случае лошадей, и двигали здание с небольшой скоростью. Наши инженеры, разумеется, предвидя все возможные последствия, не могли возражать партийному руководству, но все же предприняли некоторые меры, позволяющие хотя бы немного обезопасить себя от случайностей. Основной тяговой силой были две лебедки. На начальном этапе им помогали 25 домкратов. Скорость вращения барабанов лебедок регулировалась, и ее можно было легко уменьшить. Кроме множества телефонных розеток, к которым легко было подключиться (радиотелефонов тогда еще не изобрели), на всем пути следования стояли десятки аварийных кнопок, позволяющих мгновенно остановить передвижку. На работе был задействован весь инженерный состав треста. При огромном стечении народа здание передвинули на 13,65 м за 41 минуту. Рекорд установили. Правда, в стенах и перекрытиях возникли деформации, появились трещины. Позже, при надстройке и реконструкции, пришлось встраивать в здание 24 металлические колонны.

В 1937 году на Балчуге переместили еще один дом — построенный в 1928-м по проекту В.Н.Юнга первый в Стране Советов кооперативный. Он также помешал мосту, на этот раз — Большому Каменному. Здание выходит одной стороной на Болотную площадь, считаясь по ней 16-м номером, а другой — на улицу Серафимовича (по которой кроме него, пятого, числится лишь второй, — легендарный Дом на набережной). Постройку не только отодвинули на 74 метра, чтобы обеспечить съезд под мост, но и водрузили на новый фундамент, подняв на два метра. «Увековечила» его поэтесса Агния Барто, описав в детском стихотворении «Дом переехал»:

…Вот знакомый поворот -
Но ни дома, ни ворот!
И стоит в испуге Сёма
И глаза руками трет.

Дом стоял
На этом месте!
Он пропал
С жильцами вместе!

Передвижка жилого дома. Фото 1938 г.

Подворье во дворе

И всё же «чемпион» столицы по количеству передвинутых зданий — главная улица города, Тверская, носившая в советское время имя писателя Горького. Когда заходишь в арку громоздкого дома № 6 в самом начале магистрали, натыкаешься на богато украшенное орнаментами «а-ля рюс» строение с огромными окнами и башенками по торцам, которому самое место не на задворках, а на красной линии. Так когда-то и было…

Архитектор Иван Сергеевич Кузнецов получил в 1905 году заказ на строительство в подворье звенигородского Саввино-Сторожевского монастыря здания архиерейского представительства с конторами для сдачи в аренду и гостиничными номерами.

Всего два года спустя стройка была завершена, а «мега-хоромы» оказались самой массивной постройкой на участке от Охотного ряда до Скобелевской (Тверской) площади. Поражало Саввинское подворье не только размахом, но и декором — фасад облицевали глазурованной керамической плиткой Абрамцевской гончарной мануфактуры, соединив мотивы древнерусской архитектуры и новомодного модерна. Среди арендаторов была и одна из первых кинофирм России, принадлежавшая Александру Ханжонкову.

После Октябрьской революции дом превратился в большую коммуналку. По сталинскому Генплану 19-метровая в самом просторном месте улица Горького должна была превратиться в магистраль шириной до 60 метров — проект разработал Аркадий Мордвинов. Остальные строения по четной стороне снесли, пожалели лишь Саввинское подворье. Почему? Помогли, как ни странно, масштабы здания, а весило оно аж 23 тысячи тонн.

Согласно городской легенде, которая не так уж далека от правды, жильцы бывшего подворья, прознав, что оно идет под снос, написали письмо председателю президиума Моссовета Н.А.Булганину, в котором напомнили ему об успешном переносе домов на Садовнической и Серафимовича. На сторону обитателей дома даже встал Хрущев, который был тогда еще первым секретарем московского горкома ВКП(б).

Видимо, уже тогда Никите Сергеевичу хотелось обойти США хотя бы в вопросе передвижки зданий — Штаты на тот момент могли похвастаться перемещением восьмиэтажной телефонной станции в Индианаполисе весом «всего» 11 тысяч тонн.

Переносом на полсотни метров занялся всё тот же трест. Технология была отработана: сначала под дом подвели по линии среза двухтавровые (то есть в форме перевернутой буквы «Н») балки, которые сварили друг с другом, подвал же заполнили щебнем. Вслед за этим пробили под домом 12 коридоров с бетонным основанием, в которые поместили шпалы и рельсы. Операцию повторили трижды — в общей сложности, уложили 36 рельсовых путей, а сам дом, снятый с фундамента, оказался на 2100 катках. После этого установили лебедки и домкраты.

Переезд начался в два часа ночи 4 ноября 1939 года и продолжался трое суток. Жильцов, как повелось, предупреждать не стали, причем сделали это сознательно — чтобы обошлось без паники. Реакцию обитателей «поехавших» домов сатирически изобразили в фильме «Новая Москва», восхвалявшем Генплан, но так и не вышедшем на экраны.

Указом президента России от 20 февраля 1995 года здание по Тверской улице, 6, стр. 6 признано памятником архитектуры федерального значения.

Задвинутые дворцы

Обновленной улице Горького мешало не только Саввинское подворье, но и знаковое для города здание — Моссовет, ранее — резиденция московского генерал-губернатора, творение Матвея Федоровича Казакова, возведенное в 1782 году. При расширении проезжей части дворец оказался почти посередине — его предстояло отодвинуть назад на 13,6 метра.

Готовили переезд Моссовета в 1940 году целых четыре месяца, а осуществили всего за 41 минуту. Операция уникальная вдвойне, так как дом передвигали вместе с подвалом. Во дворе вырыли четырехметровый котлован, на дне которого и уложили пути. Отцы города попадали в здание по временным деревянным настилам. Старому дому подобный рекорд на пользу, конечно, не пошел, трещины не заставили себя ждать. В 1944-46 годах трехэтажное здание надстроили еще двумя, чтобы не затерялось на фоне «сталинок». При этом его пришлось укреплять 24 металлическими колоннами.

Старейшая в Москве Глазная больница, располагавшаяся с 1830 года в каменном доме Нарышкина на углу Тверской и Мамоновского, в ходе реконструкции главной улицы в том же 1940-м не только была отодвинута глубоко в квартал, ее еще и повернули на 97 градусов — фасадом к переулку. На новом месте, чтобы была незаметна разница в уровнях, соорудили цокольный этаж, на который и «надвинули» здание. Во время переезда в офтальмологической клинике продолжали находиться врачи и пациенты, даже проводились операции. Новый адрес старого дома — Мамоновский, 7.

До войны передвинули 22 каменных здания и несколько десятков деревянных. В послевоенное время система ценностей изменилась. Даже исторические памятники объявляли «малоценной постройкой» и пускали под бульдозер или сжигали. Тем не менее и в застойные времена было произведено несколько передвижек, в том числе и уникальных. Среди них передвижка дома № 24 по Люсиновской улице. На самом деле под этим номером было расположено несколько зданий. Это были не такие тяжелые «монстры», как в центре города. Но одно из зданий было построено на более древней, сводчатой палате, практически вросшей в землю. Решили ее также передвинуть. Для этого пришлось отрывать глубокую траншею на всю длину передвижки — 42 метра. Работа длилась несколько месяцев.

В 1941 году убрали во дворы еще четыре здания с улицы Горького. Всего до начала Великой Отечественной трест успел передвинуть 22 каменных здания, число деревянных исчислялось десятками. После — приоритеты поменялись, но несколько ценных строений удалось сохранить благодаря переносу.

Фасад главного дома усадьбы Иконниковых-Бажанова (Садовническая, 42) изначально был обращен к Москве-реке, но его место должна была занять помпезная многоэтажка. По проекту Генделя особняк XVIII века повторил в 1951 году маневр избушки на курьих ножках — повернулся к улице «передом».

В 1975 году на 22 метра с подъемом уклоном в семь градусов был передвинут павильон «Октогон» из усадьбы Студенец на Новомантулинской улице — он мешал строительству Центра международной торговли на Красной Пресне.

В 1979 году поменял дислокацию Сытинский дом рядом с Пушкинской площадью — его подвинули на 33 метра в сторону Настасьинского переулка, чтобы освободить место для огромной коробки издательского комплекса «Известий» и площадки перед выходом из метро.

«В пять утра, когда рассвет только намечался над городом,
были закончены последние приготовления и дана команда
включить компрессоры. Стрелки на приборах показали
усилие 170 тонн. Мощные блестящие цилиндры четырёх
домкратов упёрлись в стальные балки, на которых покоился
готовый к передвижке дом, и он медленно покатился по
рельсам вдоль главной улицы Москвы. Со скоростью секундной
стрелки вращались толстые стальные катки, и почти незаметно
глазу махина здания уплывала в сторону площади Маяковского».
Газета «Труд» от от 11.04.1979

33 метра с небольшим здание преодолело за три дня и примкнуло к строящемуся тогда конференц-залу редакции «Известий». На Пушкинской площади у входа в метро сразу стало свободнее.

В 1981 году усадьбу Игнатьевой–Белкина на Люсиновской, 8 переместили на 42 метра. Чтобы сохранить древнюю сводчатую палату, которая вросла в землю, на всё расстояние пришлось рыть глубокую траншею. Сейчас здесь находится Центр археологических исследований городского Комитета по культурному наследию.

Не менее интересной была передвижка и в Камергерском переулке. При реконструкции МХАТа в начале 1980-х гг. старое здание разделили вертикально по линии театрального занавеса. Сценическую коробку отодвинули от зрительного зала и в образовавшемся промежутке поставили новые стены. Таким образом здание театра удлинили в глубь квартала, сохранив основные части. Но расчетное 12-метровое пространство оказалось слишком мало для проведения монтажных работ. Пришлось бы отказаться от строительных механизмов и использовать только ручной труд (а высота стен достигала 33 метров). Поэтому коробку сцены вначале отодвинули на 24,7 м, а затем вернули назад, на 11,9 м. Передвижка при реконструкции МХАТа в 1983 г. была последней. При перестройке и в сменившую ее эпоху демократических реформ стало не до передвижек. И хотя страна разрушалась, Москва строилась. Правда, не всегда понятно, как и зачем. Стоило ли передвигать на 33 метра сытинский особняк на Тверской, чтобы поставить на его месте очередной убогий «фанерный» супермаркет. И это в центре столицы!

Хорошо бы еще раз передвинуть бывшую генерал-губернаторскую резиденцию. Хотя бы на десяток метров влево, чтобы загородить ту невыносимую «силосную башню», что поставлена во дворе. Несомненно, это сооружение сделало бы честь какой-нибудь захолустной деревушке на далекой Техасщине (там все деревни гордо именуют себя городами). Но в центре Москвы пресловутая башня, как, впрочем, и все остальное здание, не только не гармонирует с классическим домом, но не сочетается даже со «сталинской» громадиной (Тверская, 11) и совершенно не вписывается в московский облик. Невольно вспоминаются архитекторы, осмелившиеся прикоснуться к казаковскому творению. Вряд ли кто отличит пристройку к основному зданию, выполненную И. Фоминым (петербургским мастером). И даже чечулинская надстройка воспринимается естественно. Они сумели сохранить казаковский дух и достаточно бережно отнеслись к классическому наследию. А в наше время архитектурного беспредела и вседозволенности мало кто удивится, если на крыше бывшего Моссовета появится итальянская мансарда.

С тех пор — почти 30 лет — дома по Москве не «гуляли».

«Все технологии, которые придумали наши инженеры, сейчас активно используются за границей», — говорит директор информационного агентства «Архитектор» Екатерина Чугунова. Например, немцы не боятся переносить на новое место старинные церкви. На родине же разработки, формировавшиеся десятилетиями, не используются — здание легче снести и построить «такое же», вместо того, чтобы аккуратно его «переселить».

ВОТ ТУТ подробный пост Злята про перемещение зданий в Москве.

Перемещения зданий осуществлялось не только в СССР. А в некоторых странах осуществляется и в наши дни. В 1996 г. в Берлине «Императорский зал» передвигали на воздушной подушке. Двигать пришлось на 75 м из–за ошибки в планировании. Когда начали строить, поняли, что он там мешается. Но здание — памятник архитектуры, поэтому сносить не разрешили. А вот другую часть здания разобрали, перенесли и собрали.