Глава 3. Часть 1
Многие уже ушли спать. А я остался сидеть здесь по неведомой причине. Видать, задумался… Леонид вздохнул и положил руку мне на плечо.
Я повернулся к нему и заметил, как его обычно холодный взгляд смягчился. Он погладил мою щёку рукой.
— Довольно необычно видеть, как ты плачешь.
— Плачу? Ты чего? Конечно я не…ХАХАХАХАХА! — я расхохотался, а потом ощутил во рту солёный привкус слёз, и замолк. Неужто я не замечаю того, что плачу? — Да брось! Мне всего лишь что-то в глаз попало.
По лицу Леонида видно, что он в такую тупорылую отмазку не поверил. Но, к моему счастью, не стал лезть не в своё дело.
—Уверен? Ну ладно. Твоё дело. Советую надолго не задерживаться на улице. Мои слуги не настолько дружелюбны в темное время суток.
Он развернулся и тоже ушел. Да и мне тут делать нечего. Но и спать идти мне не хочется. Думаю, небольшая прогулка, чтоб успокоиться, не повредит.
Стало так тихо… Кое-как я нашёл дорогу обратно в лагерь. Чтоб не было так страшно, я напевал какие-то песни. С ними веселее в этом унылом месте. И вот что я подумал: я хочу хоть что-то оставить себе от Мияко на память. Зайдя к ней, я решил забрать сигаретки. Вообще, я не курю. Но похоже, что хотя бы попробую. Просто чтоб унять съедающую меня изнутри пустоту. Я так и остался ночевать в её комнатушке. Прилег на кровать, обнял подушку, свернулся в калачик. Тот самый сладкий запах стал каким-то чужим, неживым. Или он всегда был таким, а я не замечал? Я уткнулся носом в подушку и очень скоро уснул.
Поверить не могу, что мне на самом деле тоскливо. Но об этом вряд ли кто-то узнает. Выйду отсюда я снова размалёванным клоуном с улыбкой до ушей. Такая сучка, как я, не должна грустить. Какая жалость, что тушь потекла от слез. О! У неё есть водостойкая. И вот, будучи уже при полном параде, я вышел в утро, готовый к приключениям.
Новые места открыты. Что тут у нас? Пляжик, кинотеатр? Нет! Самое лучшее место, которое можно было только придумать! Караоке-бар! Бухлишко! Я подскочил на носочки и захлопал в ладоши от радости, мигом оказываясь в баре.
—Хе-хе. Радуешься, как малое дитя. — услышал я из-за спины прокуренный голос Ярахасе. Не удивлен, что здесь я встретил именно его. — Чего стоишь? Садись, и выбирай, что пить будем.
Я прошел вглубь бара, жмурясь от пьянственно-блядских огней, и занял местечко у барной стойки. Пальчиком кокетливо указал на вискарик. Якудза сделал заказ у робота, что стоял за барной стойкой. Кажется, на его бейджике было написано «Рафик». Рафик очень скоро поставил перед нами стаканы со льдом, и налил нам.
— Неплохой вкус. Кстати, я тут кое-что нашёл… — он достал из внутреннего кармана кассету, и запустил её. Помехи… И голос. Я не знаю, кому он принадлежит. Но голос звучит удивительно знакомо. И я слышу плач. Хотя погодите-ка. Это же голос Монокумы!
«Я устал! Я хочу домой! Мне уже не нравится эта игра! Я не хочу больше быть убийцей! Это уже не весело! — всхлип. — Только ты меня понимаешь, Монокума. Хехе… У-пу-пу!»
— Да вот в мусорке тут. Уж чего, а нытья от кукловода я услышать не ожидал уж точно. Знаешь, я ведь подозревал тебя после вчерашнего. Но сейчас сомнения отпали полностью. Это точно не ты.
— Ну спасибо, зай! — я одарил его пассивно-агрессивной улыбкой в стиле «пошел ты нахуй» и опустошил половину стакана.
Между нами возникла неловкая пауза. Я попросил Рафика включить музыку. На весь бар заиграл приятный джаз, где пелось что-то типо «Two’s a party but three is a crowd, my daddy told me that three's not allowed». Я как-то даже начал подпевать, что вызвало улыбку на лице Ярахасе.
— А ты неплохо поёшь. Кстати, я вот тут порылся в своём ментальном справочнике тем для разговоров… И вот вспомнил одно. Вот представь, что ты убийца, и убивал не единожды. Каким было бы в таком случае твоё первое убийство?
Я немного завис. Это довольно необычная тема для разговора. Даже не так. Это очень странная тема для разговора.
— Ээээ… Ну я никогда об этом не думал... Сходу представить сложно такое. Я и знаю-то про маньяков только из фильмов. Ммм… — Я начал что-то фантазировать. — Наверное, всё началось бы с того, что я занимался проституцией, чтоб накопить Дахефурю на подарок, который был бы для него сюрпризом. И вот. Моим клиентом был бы какой-то красавчик. И вот, он бы воспользовался моими услугами, но не заплатил бы, а потом признался, что он маньяк, и начал бы мне описывать то, что он со мной сделает, а потом напал. А я бы смог от него отбиться, и убить его в процессе самозащиты. И вот после этого мне бы снесло крышу, и я бы сделал с ним то, что он описывал. А потом я бы побоялся звонить в полицию, и замел следы. Меня бы не нашли после первого убийства. И ощущение безнаказанности заставило бы меня убивать всё больше и больше. Так бы я убеждал себя в том, что я силен, что имею власть над своей и чужими жизнями, что бессмертен, и что удача на моей стороне. Я бы убивал плохих дядь, переняв стиль того первого. И убеждение в том, что я делаю благое дело, позволяло бы мне не испытывать угрызений совести.
— Воу… Интересный ответ. А знаешь, что он говорит о тебе, как о человеке? Он говорит о том, что ты пытаешься строить из себя невинную овечку и оправдывать свои действия, но не раскаиваться. А ещё я не уточнял, что именно маньяк. Но ты не первый, кто говорит именно с точки зрения маньяка. На самом деле это был выдуманный мною психологический тест. Я его использую частенько на моих подчинённых-новичках. Да и на некоторых здешних опробовал. — он опустошил свой стакан.
— Прикольно! И что там у других? — я подпёр ладошкой подбородок и замотылял ногами.
— На самом деле, результаты во многом такие, какие я и ожидал. Тарекио описывал суто механический процесс, то есть организацию убийства и сокрытие следов. Химико тоже, но она ещё и мотив описала. А вот Дахефурю в этом плане самый интересный, и неожиданный. Он описал то, что он сделает с жертвой в довольно кровавых подробностях. Мне даже жутковато стало. И он тоже говорил с точки зрения маньяка.
— А что же насчёт тебя самого, Хасе-чан?
— А? Никогда не слышал, чтоб меня так называли, да и я никогда не позволял. Пожалуйста, не коверкай моё имя, и называй меня всё-таки Ярахасе. Кхм! В общем, не суть. В моем случае это не совсем корректный вопрос, ведь мне фантазировать не надо. Я убивал. И, буду честен, порешал я довольно много людей. В основном, конечно, не своими руками. Но мои убийства начались ещё в детстве. Это было частью моего обучения, как наследника клана. Хоть обычно мы не мараем руки и лишь отдаём приказы, но кровь вкусить должны. Должен признать, ничто не дарит такое чувство власти, как убийства. И порой становится потехой наблюдать за теми, кто совершает своё первое убийство. Прямо как Кэритаки и Мияко.
— Погоди… А разве в случае с Тарекио не то же самое? Он ведь тоже убивал. Это же его работа.
— Ахаха! Точно! Как же я об этом не подумал? Хотя… Может и в твоём случае описанная тобой ситуация выдумкой не является?
— Нет уж! Это точно выдумка. Я никогда не убивал.
Ярахасе хитро улыбнулся, будто совершенно мне не верит и уличает меня во лжи.
— Странно. По твоему поведению я чётко вижу, что ты со смертями сталкиваешься не впервые. Если не сам убиваешь, так трупы видишь точно частенько.
От его слов по коже пробежали мурашки. Повеяло холодом. И не самыми приятными воспоминаниями. Я не хочу об этом думать. Не хочу вспоминать. Не хочу снова грустить.
— Сомбра? Эй, ты в порядке? — Ярахасе немного забеспокоился и потрогал меня за плечо.
— Ах! Да… Пожалуйста, давай не будем об этом говорить.
Якудза с сочувствием вздохнул, и погладил меня. Наверняка он догадывается, почему мне неприятна эта тема, и меня от неё кидает в дрожь.
— Я понимаю. Если захочешь всё же об этом поговорить, я всегда за. Со мной ты можешь быть честным.
Даже несмотря на вчерашнее, когда, казалось бы, от меня отвернулись почти все, Ярахасе ко мне остается добрым. Только он не осуждает, и относится с пониманием, если не считать Дахефурю, и моего соседа по комнате, которому ни холодно, ни жарко. Он с теплотой мне усмехается, и достает сигару и зажигалку. Точно! У меня же тоже сигарета есть. Я достал пачку и захлопал ресничками.
Ярахасе удивлённо пожал плечами и зажёг мою сигаретку.
— Не помню, чтоб ты курил. Будь осторожнее, и не делай… — он не успел закончить реплику.
Я сделал одну затяжку. Сильный поток дыма вызвал у меня рвотный рефлекс и жжение. Я чуть не блеванул, и начал сильно кашлять. Какая же это гадость!
— Кха-кха! Как вы вообще это курите?
— Да ты не спеши так. Тихонько, делай небольшие затяжки, и выпускай дым. Вдох, и выдох.
Я отдышался и сделал ещё одну. Вроде как нормально начал делать выдох, но всё равно закашлялся.
— Ну вот! Уже получше. Давай выйдем на свежий воздух.
Он вывел меня из бара. Со свежим воздухом и правда стало легче. Ну и гадость же эти ваши сигареты. Больше никогда не буду курить. Но я попробовал сделать ещё затяжку. А затем ещё. Потихоньку я наловчился и больше не кашлял, хотя меня слегка подташнивало. Всё ещё дерьмо редкостное.
— По лицу вижу, что тебе совсем не понравилось. А знаешь, оно и к лучшему. Дрянь это. Дай мне возможность отмотать время назад, я бы никогда не начинал курить. А сейчас вот уже не могу бросить.
— А чего ж ты меня тогда не отговорил с самого начала?
— А смысл? Сам ведь уже понял, что тебе это не по вкусу.
И правда. Для себя я понял, что больше никогда не закурю. Даже если это один из способов вспомнить о ней…Я выбросил сигарету на землю и втоптал ногой. Ну нахер. Ярахасе кивнул, и начал уходить.
— Было приятно с тобой провести время. А сейчас извини, дружок, у меня есть дела.
Он ушёл прочь. А я остался стоять возле бара. Снова потерялся в своих мыслях, каких уже не помню. Я достал ту пачку сигарет, и смотрел на неё. Если ночью она вызывала во мне грусть и служила напоминанием о той, к кому я испытывал симпатию, то сейчас эти чувства превратились в отвращение. Почему мне грустно из-за той, которая меня обманывала? Или может дело просто в том, что стало слишком пусто и тихо?
Внезапно сзади меня обнял Дахефурю и уткнулся носом мне в шею. Его руки сковали меня. И от этих объятий я не ощутил комфорта.
— Наконец её нет… Ты мой… — бормотал он. — Ты пахнешь по-другому. Ты курил?
Я застыл на месте. По его тону я понял, что он этим фактом очень недоволен. Я даже не знал, что ему ответить. Он выхватил из моих рук ту злосчастную пачку, а потом толкнул меня к стене.
— Это ведь ЕЁ сигареты, да? Вот скажи, ты издеваешься надо мной? Ты меня позлить хочешь, да!? — его лицо исказилось в ярости. Я уже и не помню, когда видел его таким злым. Не помню, когда он так повышал на меня голос.
— Эй, ты чего? Ты действительно взбесился из-за какой-то блядской пачки сигарет? Ну попробовал один раз. Я больше не буду. Честное слово. Я просто немного начал скучать за Мияко-чан…
— Ты хоть знаешь, как я хотел, чтоб она наконец сдохла? О, ты и не представляешь! Ты и не представляешь, как я ликовал, когда её казнили. Я думал «Наконец ты принадлежишь только мне!». А что же ты делаешь сейчас? ТОСКУЕШЬ ТАК ПО НЕЙ?! О НЕТ! ТЫ ТАК СПЕЦИАЛЬНО МНЕ ПОКАЗЫВАЕШЬ, ЧТО ЛЮБИШЬ ЕЁ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЕНЯ, ДАЖЕ КОГДА ЭТА СУКА СДОХЛА!
Я перестал узнавать Дахефурю. Мне стало страшно. Я, конечно, понимал, что, даже несмотря на то, что мы лучшие друзья, но не более, он меня ревнует к ней, но чтоб из-за какой-то мелочи так на меня повышать голос… Это впервые.
— Да что на тебя нашло?! Ты же прекрасно знаешь, что мы друзья, и ничего больше между нами и быть не…
Я не успел договорить. По моему лицу прилетела очень сильная пощёчина, от которой я пошатнулся. Погодите… Ко мне пришло ужасающее осознание.
Дахефурю испугался. На его глазах появились слезы.
— Нет… нет, нет, нет… Прости меня… Я не хотел! Пожалуйста! Прости меня! Это вышло случайно! Я… я просто потерял над собой контроль… Это в первый и последний раз! Клянусь! Умоляю, прости меня!
Я крутил в голове эту мысль. Дахефурю меня ударил. Он поднял руку на МЕНЯ. Уж этого я точно не ожидал от него. Неприятное удивление переросло в сильную обиду.
— ДА ЧТО С ТОБОЙ ВООБЩЕ ТВОРИТСЯ?! ТЫ СОВСЕМ С КАТУШЕК СЛЕТЕЛ?! Да ты уже совсем неадекватный какой-то! — я сорвался, и поднял на него голос. — Да иди ты в жопу! Поднял один раз на меня руку, значит поднимешь и второй. А я СЕБЯ бить не позволю!
Он бросился мне в ноги и начал рыдать. Пф, будто это поможет загладить его вину. Пусть на других руки распускает. Не на меня.
— Оставь меня в покое. Я не хочу тебя видеть.
Он отпустил меня. Всё ещё глядел на меня с отчаянием, будто не понимал, что я не приму его с распростёртыми объятиями. Его поведение перешло абсолютно все границы.
Я развернулся и ушёл. Мне нужно побыть в одиночестве. Я ушёл в сторону воды, на пляж. Взяв в будке уличной еды шашлычок и жареную кукурузу, я присел на шезлонг. Чтоб отвлечься от противных мыслей, я уставился на грязно-зелёную муть и берег на той стороне, что полностью зарос рогозом и камышом. Без понятия, куда ведёт это течение. Но одно я чувствовал точно. Вода может стать счастливым билетом отсюда. Как бы мне тут ни нравилось, я должен сбежать.