Окрестности Невьянска. Кунара, Быньги, Таволги.
Оригинал взят у
...Знойным летом 2016 года, в екатеринбургском хостеле по дороге домой с затянутого дымом лесных пожаров Югорского Севера, я кинул клич - "пишите, встретимся!", да поделился планами того, куда хочу съездить из Екатеринбурга. Хотя по Горнозаводскому Уралу я ездил не раз и не два, пробелов в этом перенасыщенном стариной регионе у меня оставалось немало, и пожалуй самым досадным из них были окрестности Невьянска: в 2010-м я видел пол-города и половину села Быньги. Когда на связь вышел
Олег Никитин с предложением съездить куда-нибудь на машине, я уже знал, куда. И с моей стороны большое свинство, что с публикацией я тянул больше года, но "поздно" всё-таки лучше, чем "никогда". Поэтому в следующих трёх частях отправимся в горнозаводскую глубинку прошлогодней Свердловской области.
И начнём как раз-таки с бывшего Невьянского горного округа - дом в Кунаре, церковь в Быньгах, горшки в Таволгах и кладбище в Невьянске, словом - сердце "горнозаводской цивилизации Урала".
Невьянск стоит на трассе из Екатеринбурга в Нижний Тагил, второй по величине город области, но достопримечательности его окрестностей группируются вдоль Верхотурского тракта - не столь оживлённой, но более старой дороги через Шайдуриху. У развилки - город-спутник Екатеринбурга Верхняя Пышма, ради которой на самом деле я и заехал в тот год на Урал:
2.
Потому что главной целью того путешествия были Брошенные паровозы на реке Таз в глубинах Ямало-Ненецкого округа. До недавнего времени их посреди тайги стояло четыре, но два паровоза в 2013-15 годах увезли из дикой природы в зоопарк в молодой и чрезвычайно быстро растущий технический музей в этой самой Верхней Пышме, и я решил посмотреть, как им там живётся. Сама Пышма - крайне необычный для России город, выросший из татарской деревни маленький оплот большой промышленной компании, о многочисленных планах которой в Екатеринбурге говорят: "Эти - сделают!". По Пышме я прогулялся днём ранее, а с Олегом мы проскочили её по окраинам:
3.
А дальше - леса и увалы, пруды и карьеры, луга и деревни, незыблемые уральские избы с обильной резьбой наличников:
4.
И Кунара ничем особым на первый взгляд не выделяется среди других подобных сёл:
5.
Но вдруг за прудом в середине села по правую руку встречает ТАКОЕ, и мне оставалось лишь позавидовать тому, кто оставил чёрную полосу на асфальте - для него, в отличие от нас, это была неожиданность:
6.
Дом в Кунаре - в общем-то обычная изба, которой очень повезло с хозяином: в ХХ веке здесь кузнец Сергей Кириллов, однажды решивший украсить свой дом. И в 1954-67 годах, в самый разгар "борьбы с архитектурными излишествами" из тёмной и угрюмой дедовской избы Сергей Иванович сделал сказочный терем, да посвятил его 50-летию Октября.
7.
"...ощущение, что это индуистский храм. Вот и статуэтки богов на крыше – Шива, Вишну, Брахма. А между ними по контуру крыши написаны какие-то слова. Мантры, наверное.
Только почему-то у этих богов красные галстуки на груди. И мантры тоже какие-то странные. «Летите голуби, летите. Для вас нигде преграды нет» – первая мантра. «Пусть всегда будет солнце. Пусть всегда будет небо» – вторая мантра. «Пусть всегда будет мама, пусть всегда [будет мир]» – третья мантра.
Герб СССР, кресты и купола церквей, всадники на коне, женихи с невестами, дети, голуби, котята, сотни кованых цветов и тысячи каких-то симпатичных завитушек – такое ощущение, что этот дом создавала рука ребенка. Он глядел на мир свежими глазами и все, что в этом мире ему приглянулось, воспроизводил, а потом складывал в своем кармашке" - писал об этом доме в своей колонке на блиставшей в те уже далёкие годы газете "Взгляд" Дмитрий Соколов-Митрич.
7а.
Искусствоведы классифицируют избу в Кунаре как "наивное искусство", а по сути дела тут вышел целый эпос. Мир глазами простого человека - красивый, непонятный, яркий и очень-очень хрупкий.
8.
Большую часть своей истории дом Кириллова тихо стоял в глухой уральской деревне, и лишь в 1990-х, когда скорость распространения информации резко выросла, слава о нём быстро разнеслась сначала по всей Свердловской области, а дальше и по всей России. Он всплыл из небытия так внезапно, что я поначалу был уверен, будто бы это современный шедевр. А впрочем он и правда современный - это наив, но наив 21 века.
8а.
Первой на дом Кириллова ещё в 1996 году обратила внимания партия "Наш дом - Россия!", к выборам отпечатав тираж открыток и плакатов, а с хозяевами, по сведениям того же Соколова-Митрича, расплатившись обещаниями. В 1999 году Кунарский дом победил на всероссийскому конкурсе самодеятельного деревянного зодчества, а два года спустя 70-летний Кириллов умер. Кузнецом он стал не от хорошей жизни - его отец ушёл на войну и не вернулся; мать тоже умерла рано, и мальчик Серёжа остался единственным кормильцем для младших брата и сестры. Не вернулся с войны, видать, и кунарский кузнец, и Кириллов стал осваивать горн, наковальню и молот. Не от хорошей жизни он взялся и строить чудо-дом - просто изба покосилась, к тому моменту женатый Кириллов взялся её выправлять; приведя в порядок - решил украсить, ну а дальше процесс пошёл...
9.
На завалинке в палисаднике сидела похожая на привидение древняя старуха в белом, внимательная и молчаливая - с нас она не спускала глаз, но когда я поздоровался - не услышала. Или не захотела услышать: туристы - такая же обыденная часть пейзажа, как деревья, облака или вороны. Возможно, это вдова Кириллова Лидия; фотографировать её я постеснялся. Со смертью кузнеца дом начал ржаветь и ветшать, ветер то и дело срывал какие-то украшения с его крыши, и первую реставрацию провели сотрудники музея Невьянской иконы, который в этом посте я упоминаю не последний раз.
10.
Обойдя избу, можно увидеть, что под сказочным теремом скрыты тёмные брёвна... известно ли кому-нибудь, украшена ли изба внутри? И хочется верить, что после Лидии Кирилловой тут останется не бесхозная заброшка, а музей.
11.
Изба Кириллова давно уже вошла в число известнейших достопримечательностей Свердловской области. Но куда как менее известно, что она - не единственное наследие кузнеца-самородка в Кунаре. Только второй объект куда сложнее найти, и нам пришлось пересечь всё село по ухабам и рытвинам боковых улиц:
12.
Это могила Сергея Кириллова, которую он выковал, конечно же, заранее. Фантастическая пагода с крестом!
13.
И дом, и могилу сопровождают железные цветы - но удивительно живые, ажурные, тёплые. Всё тот же Соколов-Митрич в своей статье назвал Кириллова "цветком, доросшим до небес".
14.
Едем дальше. Вот уже Невьянский пруд, за которым на фоне синих гор пылит цементный завод. Ему не 300 лет, как большинсту градообразующих предприятий Урала, а лишь чуть больше сотни (основан в 1913 году), но с упадком прочей индустрии в Невьянске он остался за главного.
15.
Поодаль - необычайно породистая церковь Александра Невского (1906) в селе Шурала, в которой я, не зная даты, заподозрил бы 18 век.
16.
Сам Невьянск, довольно бедный и неухоженный городок (23 тыс. жителей), мы проскочили по окраинам, до которых однако доходят старые дома:
17.
И вездесущие избы с резными наличниками:
18.
В окрестностях Невьянска нередкость вот такие вот пейзажи, и как мне буднично пояснил таксист, в 2010 году возивший меня в Быньги, это "полигоны", на которых моют золото. К добыче золота в горнозаводском краю относятся примерно так же, как к добычи железа, цинка, меди, асбеста или извести - просто разновидность производства, да и пойдёт это золото не на кольца первых леди и часы министров, а на микросхемы и зубные коронки.
А отсутствие листвы - не результат экологического загрязнения, а просто ранняя весна. Это 2010-й год, Невьянск я тогда посещал в апреле:
19.
Но не так уж сильно с той поры изменился вид, открывающийся в нескольких километрах от Невьянска при въезде в большое и какое-то очень солидное село Быньги (2,5 тыс. жителей), старообрядческое предместье Невьянска:
20.
История Бынёг (так их название склоняют местные) началась в 1704 году с небольшой деревеньки, близ которой в 1718-м патриарх уральской металлургии Никита Демидов построил железоделательный завод, в 7 километрах выше по Нейве от своего "первенца" в Невьянске. Тогдашние заводы работали от плотин, приводивших в действие их механизмы, и часто строились такими вот группками на удобном участке реки, превращавшемся в натуральное ожерелье прудов. С рудниками, пристанями и лесными угодьями такая группка заводов слагала "горнозаводской округ", прототип советских "территориально-производственных комплексов", и более того - на Старом Урале заводы не продавались поштучно, сменить хозяина мог только весь округ целиком, что позволяло избежать разрывов производственных цепочек. Так и Невьянский округ в 1769 году от Демидовых, даром что был у истоков их империи, перешёл к Савве Яковлеву, крупнейшему русскому фабриканту екатерининских времён, который поднялся на текстильных мануфактурах, а затем, под влиянием престарелого Ломоносова, обратил взгляд на Горнозаводской Урал. Но дальше времена сменились, на смену водяным колёсам пришли паровые машины Ватта, на смену кричному железу - английская сталь, и не сумевший вовремя измениться Урал в 19 веке впал в безнадёжный упадок. В 1873 году Быньговский завод впервые остановили, заодну спустив его пруд, но и какая-никакая реконструкция помогла, видать, ненадолго - окончательно завод был закрыт в 1912 году, не оставив никаких очевидных следов в быньговском пейзаже.
21.
Но Никольская церковь (1789-97) в центре села была отнюдь не сельским храмом, а строилась на деньги Яковлева для жителей крепкого заводского посёлка. Архитектор её не известен, но получилось у него нечто удивительное, и даже архитектурный стиль церкви не имеет аналогов - этакое "яковлевское барокко" из одного-единственного памятника в горнозаводской глуши.
22.
Внешне церковь с 2010-го года не очень-то изменилась, лишь центральный купол вместо зелёного сделали чёрным со звёздами - но хоть не пошло-золотым. А стены всё такие же обветшалые, и боковые главки под медными листами - всё такой же уникальной формы чуть вогнутых пирамид:
23.
Куранты на колокольне вряд ли были нужны селянам, испокон веков жившим по солнцу - а вот для рабочих и мастеровых это был по сути дела заводской гудок. Не удивлюсь, если и стоят они с тех пор, как в Быньгах не стало завода.
23а.
О Быньгах у меня есть отдельный пост 2010 года, но тогда я не увидел главного - интерьеров Никольской церкви, не закрывавшейся при Советах. У меня не было возможности даже в окна заглянуть, потому что все ворота с железными солнцами в проёмах были заперты. В 2016-м же мы с Олегом увидели открытую дверь, и потому решили сделать остановку:
24.
Наглядный памятник Быньговского завода - чугунные плиты, которыми вымощены церковные крыльцо и пол. Чугун здесь был доступнее камня, да и дерева, в котором отчаянно нуждались заводские печи.
25.
В Никольской церкви было темно и ветхо, пахло пылью и сыростью. Одинокий мужик пропойного вида ходил туда-сюда, звучно целуя иконы, и когда я усомнился в подлинности (то есть - дореволюционности) одной из деталей интерьера, бросил нам хрипло и почти что с угрозой "Здесь всё - подлинное!".
26.
Дореволюционный центральный иконостас, и главное сокровище этой церкви - настоящие "невьянские иконы":
27.
Самым ценным работником на заводах Старого Урала был старовер - толковый и непьющий, да изгнанный властями с других мест. Горнозаводские округа были почти что феодальными княжествами с безграничной властью заводовладельцев, но так как последних прибыль интересовала больше, чем религиозные дрязги, для крестившихся двумя перстами бородатых людей это было скорее на руку, и на уральские заводы они стекались со всей страны. Тем более взлёт металлургии Урала примерно совпал по времени с "выгонкой" - разгромом Керженских скитов. Не вполне очевидно, что до в 19 веке больше всего староверов жило не на северных реках, не в казачьей вольнице Дона и Яика, не в болотах Латгалии и не в глухих долинах Забайкалья и Алтая, а именно в Пермской губернии, простиравшаяся тогда по обе стороны Уральских гор - только по официальным данным 218 тысяч человек. В Невьянске как старейшем городе-заводе сложилась и самая крепка старообрядческая община, бородатых статных людей с выражением лиц не из нашей эпохи здесь нередко можно встретить и сейчас. Ну а в 18 веке именно в Невьянске обосновались по-видимому тоже бежавшие с Керженца иконописцы, имён которых история так и не сохранила. С них началась уникальная традиция "невьянской иконописи", старейший образец которой датируется 1734-м годом, а последний - 1919-м. Оборванная при Советах традиция почти сразу продолжилась её изучением, первые доклады о невьянских иконах публиковались уже в 1923 году, ну а в наше время хранителем этого феномена стал небезызвестный Евгений Ройзман, и думаю, имя своё он обессмертил не как борец с наркоманией и колоритный екатеринбургский мэр, а именно этим. Сейчас существует, по сути дела, всего два собрания невьянских икон - ройзмановский музей в Екатеринбурге и Никольская церковь в Быньгах, да в Невьянске появилась мастерская, пытающаяся возрождать этот промысел. Его история делится на "высокий невьянск" 18 века, когда мастера-староверы старой закалки писали иконы лишь для своих, и "купеческий невьянск" 19 века, когда у их последователей появились заказчики среди богатых купцов внешнего мира. Вот одна из икон в церкви - все признаки "невьянска" налицо: белоликость (её, исходную, можно различить даже сквозь вековечную копоть, сделавшую святых похожими на негров), золотой фон с чрезвычайно тонкими резными орнаментами (что очень похоже на галицко-волынскую иконопись позднего Средневековья) и конечно же - уральский пейзаж на заднем плане (на иных иконах даже Наклонная башня просматривается!). Как я понимаю, это 19-й век, причём вряд ли даже начало, когда "невьянск" распространился за пределы потаённых староверческих общин:
28.
Ещё в церкви есть внушительных размеров чугунные печи, не знаю точно, когда поставленные - первоначально храм был "летним", то есть неотаплеваемым:
29.
А у печей, внезапно, утюги! Их коллекционирует местный батюшка отец Виктор Зырянов, настоятель Быньговской церкви с 1987 года, и по отзывам всех видевших его здесь туристов - просто очень хороший человек. К тому же - друг Ройзмана, в 2013-14 годах за это пострадавший: осенью 2013 года на батюшку завели уголовное - якобы, он передал Ройзману иконы в обмен на бесплатный труд наркоманов из реабилитационных центров "Города без наркотиков". Если я верно понимаю, в итоге обошлось, и отец Виктор - по-прежнему настоятель этого, пожалуй, самого необычного на всём Урале храма.
30.
На другом конце села - единоверческая Казанская церковь (1852), довольно неказистая, но напоминающая хоть как-то о старообрядческой истории. В основном староверы Урала - часовенники, "разочаровавшиеся поповцы", формально признающие переход священников из новообрядчества в староверие, но на практике считающие, что достойных - нет. Они служили в домовых моленных да в лесных часовнях, и в отличие от декоративно-прикладного искусства, в архитектуре Урала не оставили наследия.
31.
А между церквей - монументальные старые избы:
32.
Вид многих из них почти городской:
33.
А брёвна впитали копоть из труб Быньговского завода:
34.
В "пакетных" экскурсиях после Бынёг туристов обычно возят в Таволги - ещё два села (Верхние и Нижние) в нескольких километрах дальше по той же дороге. Решили туда заглянуть и мы:
35.
Избы здесь парой попадаются кирпичные, а на некоторых домах мелькают надписи, в которых глаз различает мобильный номер и непременное слово "ГОНЧАР". Таволги стоят у месторождений красной глины, шедшей ещё на строительство печей для демидовских и яковлевских заводов, ну а для своих нужд и уездных базаров крестьяне лепили из этой глины горшки.
36.
Жили здесь так же староверы, и даже новообрядческая Вознесенская церковь в Нижних Таволгах - лишь крупная изба, в наше время снабжённая крестом:
37.
У другой столь же монументальной избы мы свернули с Верхотурского тракта:
38.
В начале ХХ века в обоих Таволгах трудилось более 100 гончаров. При НЭПе они, по тогдашней традиции, стали объединяться в артели с названиями типа "Новый Путь", "Гончар" или "Керамик", и наконец в 1955 году все эти артели слились в Невьянский завод художественной керамики, едва не закрывшийся в 1990-х и вновь оживший в 2004-м. К его серым корпусам на окраине Нижних Таволог мы и держали путь:
39.
Но откровенно говоря, таволожская керамика после всяческих "творческих узбеков" (Риштан, Гиждуван) меня совершенно не впечатлила - это был уровень уезда, одно из многих производств царской России, работавших в те времена, когда ещё не было современных дорог, на нужды округи. Так и сейчас Таволги - достопримечательность скорее "внутреннего пользования", съездить из Екатеринбурга поглазеть на настоящих гончаров "с историей", для внешнего мира же в горнозаводском краю актуальнее металл и самоцветы. В туристах Таволги, однако, недостатка не испытывают, и почти сразу от входа - столы для мастер-классов и образцово-показательные гончарные круги:
40.
Уже не помню, сколько здесь стоит экскурсия - сразу поняв, что платить эти деньги я не готов, я ответил, что подумаю, и пока сотрудники фабрики отвлеклись на других туристов - быстро сделал в её помещениях несколько кадров. Заснял даже печь, более всего впечатлившис конструкцией её заслонки:
41.
Заготовки на фоне майолик:
42.
А готовые изделия попались мне на тележке-этажерке, которую куда-то везла фабричная работница. Самая интересная разновидность таволожской керамики - глазурованная "под малахит". Но дело в том, что смотреть на готовые изделия надо было ехать не сюда - достопримечательности два гончарных села разделили по-братски, и если в Нижних Таволгах фабрика, то в Верхних Таволгах - музей, куда мы почему-то так и не зашли, может быть и зря.
43.
Напоследок заехали и в сам Невьянск, где я в 2010-м видел также далеко не всё. Вот - нестандартные вид на его главные достопримечательности: построенный уже при Яковлевых (1824-26) Спасо-Преображенский собор и таинственная Наклонная башня, из которой взирал на свои владения ещё Акинфий Демидов в 1740-х годах. Башня о 7 ярусах - одно из самых интересных зданий в России, и дело даже не в наклоне (а она именно наклонная, а не "падающая" - такой и была изначально!), а в том, что у этой башни - первые в мире арматурный каркас, фермовая кровля и громоотвод. До всех этих технологий крепостные инженеры Демидовых додумались сами, и только часы "железный магнат" купил в Англии. О Наклонной башне я подробно рассказывал в 2010 году.
44.
Как и об отдельных домиках и храмах Невьянска. Но упустил я тогда городскую достопримечательность №2, расположенный за длинным заливом заводского пруда Невьянский некрополь. На его опушке, в окружении "северных" крестов, похожих на кажущие в небо стрелки - старообрядческая Крестовоздвиженская часовня (1815) с приделами 1860-х годов. Она была построена кержаками в недолгую "оттепель" староверия для отпевания умерших, да так и осталась единственным действующим старообрядческим храмом в округе, который даже при Советах не стали закрывать. Принадлежит часовня правда не "часовенникам", а Русской Древлеправославной церкви.
45.
В центре кладбища - "обычная православная" Вознесенская церковь (1871), однако - тоже не закрывавшаяся при Советах:
46.
А могилы вокруг - одна роскошнее другой, живое напоминание той концентрации людей с руками и художественным вкусом, что была в уральских городах-заводах. Расцвет декоративно-прикладного искусства, как часто бывает, сюда пришёл с упадком индустрии, когда мастеровым пришлось искать другое применением своим рукам.
47.
Хотя конечно это не Лычаков и не Александро-Невская Лавра - всё-таки шедевры надо выискивать среди невзрачных заросших могилок:
48.
Стоит ли говорить, что многим здешним надгробьям 150-200 лет?
49.
Самым впечатляющим надгробием, что мы здесь нашли, стала вот эта огромная железная плита 1855 года:
50.
А на иных могилах - такие вот железные венки. Потому что на Урале не завод был частью города, а город - лишь продолжением завода, а наследие местной металлургии простирается далеко за пределы плотин, печей и цехов.
50а.
Напоследок - пара кадров из советского Невьянска. Есть тут и внушительные довоенные сталинки, уж не знаю, для каких заводов начальства:
51.
И обростающие шерстью в краю суровых зим пятиэтажки:
52.
