"Ошибка Декарта" (версия для озвучки)

Канал Сила Знаний желает вам приятного прослушивания!

Антонио Дамасио – «Ошибка Декарта»

Введение

Автор книги долгие годы занимался поиском ответов на многочисленные вопросы нейрофизиологии. В его поисках ему помогала его жена – Ханна.
В своё время даже сам Чарльз Дарвин проявлял интерес к вопросам человеческих эмоций и переживаний, а Фрейд исследовал психические расстройства на основе эмоциональной сферы жизни человека. Чарльз Шеррингтон – известный нейробиолог и физиолог, во время своих исследований синаптических связей в человеческом мозге, отмечал, что эмоции вызывают крайне интенсивное и обширное влияние на мозг.

Нейробиология делала большой упор на изучение физиологии человека, игнорируя его эмоции. Всё это происходило до самого 1994 года, а именно до того момента, когда свет увидело первое издание книги «Ошибка Декарта».

Дамасио ожидал, что его книгу раскритикуют и поднимут на смех, однако такого не произошло. Напротив, книга вызвала жаркий интерес не только нейробиологов, но и широких масс читателей, после чего работы в области изучения эмоций человека закипели с новой силой.

В «Ошибке Декарта» автор исследует отношения между эмоциями и разумом. Дамасио изучал неврологических пациентов, имеющих дефект в отношении принятия решений и расстройства эмоциональной сферы. В отличие от Декарта, которому принадлежит известное утверждение «Я мыслю, следовательно, я существую», являющееся выражением рационализма, Дамасио предположил, что эмоция принимает самое активное участие в работе разума и помогает процессу рассуждения, а не нарушает его. Эмоции не заменяют разум, а дополняют его. Правда, не всегда — например, такая эмоция, как страх, может запустить цепь реакций, помогающих человеку успешно и быстро избежать опасности на уровне инстинкта, так, как это делают животные. Иногда быстрая реакция лучше, чем долгое размышление.

Конечно же, эмоции никогда не противоречат разуму и не выключают его из работы. Эмоции позволяют нам действовать без размышлений, являясь как бы активаторами определенных шаблонных реакций, что не только значительно облегчает принятие решений, но и уменьшает энергетические траты мозга. Где-то нам необходимо долго размышлять, и тогда эмоции отходят далеко на второй план, но в каких-то ситуациях на размышления просто нет времени, а потому здесь за нас действуют эмоции, моментально перебрасывая нас на инстинктивное и рефлекторное поведение.

Так или иначе, эмоции не выходят за пределы мышления, они, напротив, являются самой неотъемлемой его частью. Дамасио называет эмоции соматическим маркером. Он считает, что они являются частью интуиции, когда к выводам приходят быстро, не осознавая последовательных логических шагов. Эти шаги известны, но эмоция помогает проскочить через них, не тратя усилий на раздумья. Но качество интуиции зависит от того, насколько хорошо развит и привычен к размышлениям наш ум. Полученный в прошлом опыт так или иначе связан с определенными эмоциями, а память фиксирует, была ли успешной наша интуиция в том или ином случае.

Автор книги твёрдо уверен, что наши эмоции – это и есть то, что мы называем своим «Я» и своей душой. Без этой важной части жизни мы бы не могли понять разницы между своими ощущениями, а главное – не могли бы отличать более тонкие и эфемерные понятия, такие как «плохое» и «хорошее», «доброе» и «злое», ведь в сущности, если смотреть вглубь вещей, все эти понятия не существуют в мире природы в таком виде, в каком они существуют в мире людей.

В нашем мире эта оценка возможна именно благодаря эмоциям, которые являются очень важной и неотъемлемой частью нашей жизни, достойно более глубокого изучения.

Часть первая: «Личность человека – это отражение состояния его мозга»

В 1848 году с американским рабочим Финеасом Гейджем произошёл один удивительный, но вместе с тем крайне ужасный случай – его череп насквозь пробило железным прутом во время того, как мужчина работал на стройке.

Войдя в левую щеку, прут пронзил основание черепа и вышел из верхней части головы, однако мужчина каким-то чудом выжил и даже смог дотерпеть до приезда в больницу.

Умер ли он после приезда в больницу? Нет!
Мужчина был прооперирован, при том не очень успешно, так как в рану была занесена приличная инфекция, но и это не убило мужчину. Он реабилитировался и встал на ноги, хотя изначально, ещё до операции, выглядел скорее, как живой труп: его раны даже просто визуально были не совместимы с жизнью.

Мужчина не потерял ни способность говорить, ни способность мыслить. Рассуждение, ориентация в пространстве – всё осталось при нём, и с виду только страшный шрам давал понять, что с ним что-то случилось. Его тело было полностью здорово во всем остальном и функционировало так, как и функционировало до инцидента.

Но тело – это тело, а личность – это личность, и вот именно личность Финеаса пострадала гораздо более заметно. Гейдж превратился из рассудительного и доброго человека в вечно ругающегося невротика, который постоянно прибегал к непристойной ругани, демонстрировал явное неуважение к людям, а также не мог сдерживать даже малое раздражение.

Гейдж умер в 38 лет в конвульсиях и эпилептическом припадке в Чили, где оказался из-за постоянной смены места работы. К концу своей жизни этот мужчин уже не имел ни семьи, ни друзей. Какое-то время до своей кончины он проработал в цирке уродов, демонстрируя публике свой шрам.

До несчастного случая мужчина имел прекрасные навыки общения в социуме, он знал, как и что нужно говорить людям, прекрасно понимал, как нужно общаться с начальством, но после несчастного случая его будто бы подменили. Повреждение мозга привело к утрате всех его навыков, хотя вместе с тем ни интеллект, ни речь никак не пострадали.

Изучив описания повреждений, оставленных после случая с Гейджем, Ханна Дамасио пришла к выводу, который заключался в том, что избирательное повреждение префронтальной коры головного мозга Гейджа нарушило его способность планировать будущее и вести себя в социуме. Эти выводы подтверждаются наблюдением за современными пациентами со схожими проблемами.

Часть вторая: «Утрата эмоций»

Антонио очень много времени в своей жизни посвятил изучению повреждений префронтальной коры и их воздействием на поведение пострадавшего. Однажды его попросили посмотреть на пациента, чья личность полностью трансформировалась после удаления доброкачественной опухоли мозга. Врачи, обратившиеся к Дамасио, хотели знать, является ли его новое состояние болезнью. Пациенту по имени Эллиот было тридцать с небольшим. Он не мог работать и жил под присмотром родных, но ему отказывали в инвалидности и соответственно в пособии. И действительно, трудно было поверить, что этот обаятельный и умный человек, некогда хороший профессионал, не способен самостоятельно позаботиться о себе. Первое, на что обратил внимание Дамасио при знакомстве с Эллиотом, — его эмоциональная сдержанность. Врачи полагали, что его интеллектуальная сфера ничуть не пострадала после операции по удалению опухоли, и он просто симулирует или ленится.

Эллиот был совершенно спокоен, лишь изредка иронически улыбался. Его холодную невозмутимость и отстраненность ничто не могло нарушить, даже когда он рассказывал о собственных несчастьях. При этом он хорошо ориентировался в окружающем мире, следил за новостями, обсуждал политические и экономические вопросы, мог долго рассказывать о той сфере бизнеса, в которой когда-то работал. Он прекрасно помнил все подробности своей жизни, как те, что случились давным-давно, так и совсем недавние.

У Эллиота была семья, он был заботливым отцом и мужем. На работе он был идеальным сотрудником, его карьера стремительно двигалась вверх. Но несколько лет назад у него стала сильно болеть голова, а при обследовании диагностировали доброкачественную опухоль, которую следовало немедленно удалить.

Опухоль удалили с частью ткани лобной доли, которая уже была повреждена. Повторного роста опухоли никто не прогнозировал, удаленные менингиомы больше не растут. Но когда Эллиот начал выздоравливать, обнаружилось, что его личность изменилась, несмотря на сохраненный интеллект.

Когда он вернулся к работе, обнаружилось, что он не знает, с чего начать свой день. Он потерял способность распоряжаться своим временем, не мог придерживаться расписания. Он не понимал, чему нужно уделять внимание в первую очередь, а что может и подождать. Он мог бросить подготовку пакета документов для важного клиента и, забыв обо всем, начать вдумчиво и с удовольствием читать газету.

Память молодого человека осталась на месте, он по-прежнему мог выполнять много отдельных действий. Но порядок и важность этих действий больше ничего для него не значили. Какое-то время коллеги и начальство терпели нового Эллиота, затем его уволили. Он сменил несколько рабочих мест, но работа всегда заканчивалась увольнением. Эллиота, казалось, это ничуть не трогало. Он затевал деловые предприятия, которые ничем не кончались, и так же, как Гейдж, увлекался коллекционированием всякого хлама. Он вкладывал деньги в заведомо нестоящие предприятия, несмотря на предупреждения друзей. Им казалось странным, что такой опытный и дальновидный человек может принимать настолько глупые решения.

Вскоре брачный союз Эллиота очень быстро распался по желанию его жены. За ним последовал другой союз, такой же необъяснимый, как последние его предприятия, который тоже кончился разводом. В итоге он оказался без средств, без работы и к тому же без официально признанной инвалидности. Дамасио помог ему выбить пособие, доказав, что состояние Эллиота вызвано неврологическим заболеванием.

Физически и умственно он был здоров, но его способность принимать верные решения куда-то улетучилась вместе с эмоциями. Он не мог планировать свою жизнь не то что на несколько лет вперед, но даже на несколько часов. Он не контролировал эти новые свойства своей личности, и они никуда не собирались исчезать. Катастрофические последствия его странных решений нисколько не волновали Эллиота. При этом он прошел нейробиологические тесты, показав отличный результат. Необычным было только его бесстрастие, с которым он рассказывал о своих несчастьях, — по словам автора, он сочувствовал Эллиоту больше, чем тот сочувствовал себе.

Один из приятелей, а по совместительству – один из сотрудников Дамасио предложил Эллиоту тест, в котором показывали картинки, вызывающие гнев, сочувствие, страх или печаль: горящие дома, пострадавших людей, тонущие корабли. После просмотра этих картинок, которые длились по несколько часов, Эллиот отметил, что ничего не чувствует. Он даже знал, что обычно ощущают люди при виде трагедии, но сам испытывал такое только до операции.

Дальнейшее исследование Эллиота показало, что утрата эмоций и чувств пагубно сказалось на его способности принимать решения. Причем в тестах на решение логических и этических задач Эллиот показывал отличные результаты. Но когда дело касалось его самого и нужно было выбрать между разными вариантами, Эллиот понятия не имел, какой из них правильный.

Принято считать, что избыток эмоций мешает мыслить здраво и толкает на необдуманные поступки, но случай с Эллиотом показывает, что отсутствие эмоций приводит к не менее иррациональному поведению. Изучение 12 пациентов с таким же префронтальным повреждением мозга, как у Эллиота, показало, что утрата эмоций сказывается на силе разума и принятии решений. При этом внимание, память, интеллект и речевые навыки работают, как и прежде. Но нарушения в эмоциональной сфере оказывают негативное влияние на рассудок.

Часть третья: «Травмы и отклонения в социальном поведении»

Но не только повреждение префронтальной коры чревато последствиями в виде утраты эмоций или ухудшения принятия решений. Вообще весь мозг человека – орган довольно-таки хрупкий, поэтому существует ещё много его частей, повреждая которые, можно повредить эти качества нашей личности.

В этой части книги автор начинает рассказ о «Пациенте А.», который пережил такую же операцию, что и Эллиот.

К несчастью, менингома задела куда большее количество тканей мозга, нежели у Эллиота, но при этом ни речь, ни интеллект не пострадали, более того – пациент А. хорошо выполнял расчеты, играл в шашки и проходил множество тестов подряд на высшие баллы. Но тесты-тестами, а вот восстановление в реальной жизни он совершить так и не смог. Его планы ограничивались только планами, а основную часть своего времени он начал посвящать лживым историям, в которых он воспевал вымышленные подвиги.

Из скромного и вежливого человека пациент А. превратился в нахала, который был способен сказать что угодно и кому угодно. Он безудержно хвастался, воспевал вслух свои невероятные достижение, которые, разумеется, в определенный момент он стал просто выдумывать. В реальной жизни его сексуальная и профессиональная жизнь была на уровне «ниже ноля».

При всём этом пациент А. был полностью безразличен к кому угодно, помимо себя-самого. Он полностью утратил эмпатию. Если такие повреждения происходят в детстве или в подростковом возрасте, социальное развитие останавливается, а социальное поведение сильно ухудшается. Больные не испытывают ни печали, ни счастья, они безразличны к своей жизни и к другим. Такой же эффект когда-то вызывала лоботомия, пока ее не запретили.

Повреждения префронтальной коры оставляют свой след не только на людях, но и на их предках – обезьянах. Именно исследования повреждений их мозга окончательно укоренили теорию о том, что повреждения префронтальной коры напрямую влияет на эмоции и вызывает отклонения в социальном поведении человека, а также вызывает нарушения в планировании и реализации будущих целей.

Часть четвертая: «Тело и мозг – это целостный и неразделимый организм»

Тело и мозг зачастую рассматривают как бы в отдельности друг от друга, но это абсолютно неверный подход!
Их связывает огромное количество биохимических и нервных цепей. Например, сенсорные и моторные периферические нервы несут сигналы от каждой части тела к мозгу и обратно, а по кровотоку до мозга доходя уже сигналы другого характера – химические сигналы, в виде гормон, нейромедиаторов и модуляторов.

Каждая часть тела направляет свой сигнал в нужную часть мозга, а мозг способен действовать через нервы на всё тело.
Мозг и тело – это единое целое, и именно это самое «единое целое» и взаимодействует с окружающей средой, а не только лишь одно тело в отдельности, как принято считать.

При этом взаимодействии во всем организме рождаются не только физиологические реакции, но и психологические отклики на всё происходящее вокруг. Эти реакции порождают образы зрительного, слухового, соматосенсорного характера, которые в свою очередь используются как основа для работы разума в принципе.

Поведение есть и у одноклеточных организмов, которые в принципе не имеют мозга. Так, некоторые одноклеточные бактерии ярко реагируют на изменение количества света вокруг них, они что-то хватают, куда-то ползут или даже пытаются что-то удержат возле себя. Это поведение по сути своей не отличается от человеческого, просто имеет меньший набор эмоций и функций. В остальном такая «отработка» образов, по мнению автора, и есть тот самый «процесс мышления».

Образы нужны для рассуждения и принятия решения. Когда человек смотрит в окно, или слушает музыку, или трогает что-то, или читает, он воспринимает и формирует разные образы. Образ, создающийся в результате восприятия, называется перцептивным. Перцепция — это и есть восприятие, то есть отражение в сознании человека предметов, явлений, ситуаций при их воздействии на органы чувств. 

Когда органы чувств работают совместно над формированием какого-то образа, отдельные ощущения объединяются в сложные комплексные системы. Образ, полученный от одного органа чувств, объединяется с другими — так, при восприятии яблока или другого фрукта человек объединяет ощущения, поступающие от зрительных, вкусовых, осязательных рецепторов и добавляет к этим ощущениям то, что он уже знал о яблоке. Так с помощью образов рождается целостное восприятие на основе отдельных признаков. 

Часть пятая: «Влечения – это не порывы души, как утверждал Декарт, а биология организма»

Антонио Дамасио считает, что эта биология не менее сложна и возвышенна, чем нематериальная душа, о которой говорил Декарт.

Автор предлагает вспомнить историю Тристана и Изольды. Тристан приехал за Изольдой, чтобы отвезти ее к королю Марку, женой которого она должна была стать. На корабле оба случайно выпивают любовное зелье, приготовленное служанкой Бранжьеной, и между ними вспыхивает безумная страсть, которую не могут остановить никакие соображения долга, чести и здравого смысла. Похожая страсть одолевала и Рихарда Вагнера, создателя оперы «Тристан и Изольда». Что за скрытые и необъяснимые силы подчиняют волю человека? Магия ли это или предначертания судьбы?

Автор считает, что любовные зелья не приходят к нам извне. Они живут в наших собственных телах и мозге и воздействуют на наше поведение так сильно, что воля не может ничего с этим поделать.

Главное из этих веществ — гормон окситоцин, его производит и мозг, и яичники или семенные железы. Мозг производит его для регуляции метаболизма, тело — во время родов, сексуальной близости, стимуляции гениталий или сосков. Его возможности ничем не отличаются от возможностей любовных эликсиров.

Окситоцин облегчает социальные взаимодействия и усиливает влечение между партнерами. И действует он не только на людей, которым приписывают наличие души. Степная полевка тоже может испытывать сильную страсть к одному партнеру. Самец и самка после быстрого ухаживания и многократного спаривания в первый же день становятся неразлучными на всю жизнь. Самец больше ни на кого не смотрит, кроме своей ненаглядной, и помогает ей ухаживать за потомством. Такая связь очень полезна для многих видов, она сохраняет «семью», и тогда о малышах заботятся и самец, и самка.

Нейробиология секса уже изучена, теперь пришло время нейробиологии привязанности. То, что мы зовем любовью или привязанностью, на деле представляет собой набор петель прямой и обратной связи в нашем мозгу, влияющих на наше поведение. Некоторые из этих петель чисто химические. Структуры мозга, участвующие в биологической регуляции, отвечают и за регуляцию поведения, и за функционирование когнитивных процессов. Гипоталамус, ствол мозга и лимбическая система принимают участие в регуляции тела и во всех нервных процессах. На этих нервных процессах основаны все психические явления — эмоции, чувства, восприятие, обучение, воспоминания, а также рассуждение и творчество.

Регуляция нашего тела, выживание и ум тесно связаны. Эта связь включает биологическую ткань, химическую и электрическую сигнальные системы. Декарт делил мир на две сферы: протяженную (Res extensa) и мыслящую (Res cogitans).

К протяженной относились тело и окружающая среда, к мыслящей — душа, Бог управляет взаимодействиями этих сфер как их создатель и высшая субстанция. Душа, как утверждал Декарт, обитает в шишковидной железе.

Декарт считал, что со страстями борется воля. Дамасио полагает, что и сама воля тоже структурируется в человеческом организме, регулируя поведение для лучшей адаптации, социализации и выживания, и нейробиология должна эту регуляцию изучать. Социальные и биологические явления тесно связаны между собой.

Часть шестая: «Эмоции часто ошибаются, но разум без них ошибается ещё чаще»

Иррациональность – это нормальное качество, присущее в принципе каждому человеку, каким бы гением мысли он ни был. Иррациональность заложена в нас природой, и её влияние мы изменить не сможем.

Исходя из этого факта в наш организм и была добавлена возможность испытывать эмоции, ведь этот механизм помогал бы нам принимать правильные решения в моменты, когда наша иррациональность завела бы нас в тупик.

Физиология – это инструмент холодного расчета, чистого интеллекта, но при этом некоторые телесные сигналы могут ухудшить качество рассуждений.

Вот к примеру, многим из нас кажется, что куда более безопаснее путешествовать на машине, чем летать, хотя статистические данные говорят о том, что вероятность умереть в авиакатастрофе намного меньше, чем в автомобильной аварии. Однако образ авиакатастрофы во всем ее ужасе слишком сильный для бесстрастного рассуждения и склоняет нас к неправильному выбору. Но такой ли уж он неправильный? Если в автомобильной аварии у человека есть хоть какие-то шансы выжить и как-то повлиять на ситуацию, то в авиакатастрофе практически ни одного. Эмоции могут подталкивать к иррациональному поведению в одних обстоятельствах, но быть необходимыми в других, особенно в личной и социальной сфере.

Так, автор книги рассказывает о своём пациенте, который имел повреждения префронтальной коры головного мозга, и который приехал к нему на приём в ледяную погоду во время проливного дождя. Вождение в таких условиях было опасным, о чем Антонио и напомнил своему подопечному, на что тот с безразличием ответил: «Опасно – это если не следовать правилам, а если следовать, то ничего страшного». Тут же пациент рассказал, что перед ним женщина слетела прямо с дороги в кювет, но сам он не остановился – продолжил движение, при этом даже не подумав остановиться и как-то помочь пострадавшей.

Ситуация выглядит абсолютно ужасна, но здесь отсутствие соматического маркера сыграло на пользу подопечному Антонио. Пациент не проявлял альтруизма и эмпатии, а значит не стал останавливаться, а значит – не рисковал попасть в ту же самую ситуацию самостоятельно в моменте торможения. В теории его возможный альтруизм сам бы довел его до аварии, но поврежденная префронтальная кора просто не дала его мозгу функционировать нормально.

Так и что же в итоге? Полезны эмоции или вредны?
Всё зависит от обстоятельств, в которых мы их проявляем. Пилот, который садит самолет в плохую погоду, должен быть холоден и трезв рассудком, не позволяя чувствам отвлекать себя. Но всё же в остальные моменты он должен проявлять эмоции, чтобы помнить о жизнях пассажиров на борту и важности каждой из них.

Как недостаток, так и избыток эмоций и чувств может иметь крайне тяжелые последствия.

Данный конспект был подготовлен специально для вас каналом «Сила Знаний!»

Мы благодарим вас за то, что вы остаётесь вместе с нами! Спасибо за прослушивание!