А что ты сделал в свои годы для хип-хопа?!
Передвижники и раннее созревание.
Недавно зашёл разговор про возраст, в котором мне со снисхождением в голосе пояснили, что хотеть многого от 25-летнего человека бессмысленно: «Ну, человек же только-только вуз закончил». То есть этот возрастной порог, вроде как, не является поводом для предъявления каких-либо требований. Спустя буквально пару месяцев возникла обратная ситуация, когда мне в личном разговоре пояснили: «Ну, понятно дело, ему же за 40. Что ты уже хочешь?», намекая как бы на то, что обучаемость современным технологиям в этом возрасте будет уже на cпад.
И тут круг замкнулся: в 25 лет человеку еще рано выдавать результат, в 40 лет уже поздно выдавать результат. А когда можно? Выходит, что в 20 — студент еще, в 25 — закончил, но все равно рано, в 30 — я свое отучился, в 40 — не угнаться за новым технологиям. На этот счет мне припомнилась пара замечательных биографий отечественных мастеров композиции из числа передвижников. Интересно посмотреть, как там у них с ранне-поздним созреванием, захватывая анализ их композиции разумеется попутно. Такой небольшой срез с 1850-х по 1900-е года. Начнём.
Первый экземпляр — Иван Николаевич Крамской. Родился совсем не в Москве и не в Петербурге, а в городе Острогожске в абсолютно простой скромной семье обычного писаря. Заканчивает там уездное училище. И-и-и-и… погнали:
– с 16-ти лет становится ретушёром фотографии;
– в 19 лет переезжает в Петербург, занимался ретушированием фотографическом ателье Александровского (очень известное в то время);
– в 20 лет поступает в Академию Художеств;
– в 26 лет Академия художеств присуждает ему малую золотую медаль за картину «Моисей источает воду из скалы»;
– в те же 26 лет с бунтом валит из Академии, не закончив ее, прихватив с собой еще 14 человек и создает «Петербургскую артель художников»;
– с 26 лет и до 31 года преподает в Рисовальной школе Императорского Общества Поощрения Художников;
– в 26 лет пишет этюд «Голова Христа» (этюд к тому самому замыслу «Христос в Пустыне» 1872 г.) и кучу других портретов.
Помимо хорошей уверенной посадки в листе, у него еще и грамотная работа со светом. Не во всех портретах одно и то же освещение, чем часто грешат некоторые передвижники.
В 28 лет он расписывает (так на минуточку) Московский Храм Христа Спасителя (вместе с Венигом и Кошелевым).
А в 32 года получает звание академика. Раунд.
Неплохой темп, учитывая, что в 35 лет он уже напишет монумент своей собственной, русской и мировой живописи в целом — картину «Христос в Пустыне». Короткий разбор этой работы, кстати, уже был в моем телеграме-канале may composition.
Кроме Иисуса Христа кисти Крамского принадлежит и одна известная блудница. Предположительно блудница, не точно. Та самая Неизвестная с большой буквы. Вообще, так чтобы про картину ходили слухи это еще надо постараться. И Крамской постарался. Про слухи можно почитать — материалов достаточно и про то, что это была любовница императора, и про то, что это была любовница автора, и про то, что это просто дама легкого поведения, так как в то время… одна… без сопровождения… в открытом экипаже…Только если она хотела показать, что место рядом свободно и она ожидает клиента.Были и такие предположения, но только больно дороговато она была одета для обычной проститутки, простите за мовэтон.
На этой работе я бы приостановилась. Так как тут есть на что обратить внимание. Я субъективно склоняюсь к версии, что эта дама пинадлежала к числу содержанок. И исходя из этого сюжет раскрывается довольно тонкий. Она — естественно изгой общества, дама не принадлежащая к высшему сословию, в высшем свете она persona non grata. И никогда не станет вхожа в эти круги, её не примут. Да, может быть она — любовница высокопоставленного чиновника, но никогда не станет его законной супругой, никогда не выйдет в свет с ним, а он никогда официально не разведется. Мораль — дело сложное. Тут скорее не выводы, а вопросы ставит Крамской. Тонкое решение работы заключается в том, что тот кто ниже по социальной лестнице и с точки зрения морали, тот помещен с точки зрения композиции выше, а вот мы(как бы более высоко моральные, то есть судящие) напротив помещены как бы ниже с точки зрения композиции.
Драма ее надменности и вызова во взгляде в том, что презрение, которое она терпит каждый день, это плата за что, что она просто не рождена дворянкой. И ей просто не судьба стать законной женой, а быть вечной любовницей-содержанкой. Взаимные чувства (за деньги или не за деньги — мы не знаем) неприемлемы с такой как она. Хотя, как мы хорошо знаем, в романах Толстова дамы высшего света отнюдь не всегда блестали моралью. Все эти двойные стандарты рождают ее презрение. Психологичность этого портрета и переживаний героя доносится исключительно ракурсом. Всего один композиционный прием, а какой достигается эффект. Автор мог бы взять план подальше, например, не так крупно, поместить каких-нибудь людей, выражающих отвращение на лицах. Но нет! Именно одна фигура, именно крупно, и презрение только к нам. Она смотрит на нас. Немой вопрос к нам обращен и не переложен на кого-то постороннего: «А ты осуждаешь?»
От Христа и блудниц Крамского предлагаю передвигаться дальше к Василию Григорьевичу Перову (1834 –1882 гг.). Тоже не менее занимательный персонаж. Фамилия кстати не настоящая. Это прозвище «Перов» дал мальчику его учитель грамоты за усердие и владение пером для письма. Отнюдь не столичный франт, родился в Тобольске. А учился вообще где-то в селе Пиявочное, прости господи!
И уже в 18 лет переезжает в Москву и поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества сам, один, из села Пиявочное.
Учится-учится. И в 22 года пишет портрет Н. Г. Криденера, за который награждается малой серебряной медалью Академии.
Единственное жаль, что нет фото этого портрета в высоком разрешении. Хотелось бы рассмотреть как можно ближе. Но и без этого видно уже, что это, конечно, уровень.
В 25 лет пишет «Сцену на могиле», которая сейчас в Государственной Третьяковской галерее. Сюжет конечно немного в лоб, но Перов, кстати, это тоже отмечал.
В задумке этой работы были слова народной песни: «Мать плачет, как река льётся; сестра плачет, как ручей течёт; жена плачет, как роса падёт — взойдёт солнышко, росу высушит». Перов писал это как-то под руководством Е. Я. Васильева. Но для 25 лет все же отдадим должное, это весьма и весьма качественно.
Уже в 27 лет Перов пишет картины «Проповедь в селе» и «Сельский крестный ход на Пасхе», за которые удостоился большой золотой медали и права поездки в качестве пансионера за границу. Сегодня эти работы в собрании Государственной Третьяковской галереи.
Его особый свет, цвет и гамма уже формируются в этот период. А брейгелевское или босховское внимание к деталям это те нюансы, которые он расставляет по картине аккуратно и в то же время с их помощью множит смыслы. Пьяный под крыльцом, лужи и грязь, высокий-высокий скворечник, как святой дух над селом, нищий на ступеньках, свет далеко на горизонте. Поговаривали, что за эту работу как бы Перову «не попасть в Соловки». Сюжет был на грани.
А в 31 и 32 года пишет свои известнейшие работы «Проводы покойника» и «Тройка. Ученики мастеровые везут воду» .
Вообще с мастеровыми, которые везут воду, я помню как столнулась еще в раннем детстве — эта репродукция была у нас в учебнике по литературе. Меня тогда удивило то, что тут всего 3–4 цвета основных, а дальше оттенки. По сути в этой землистой гамме решена вся работа.
И эти сближенные тона отлично передают погоду, которая здесь играет роль фатума. Жизнь беспощадна и стихия тоже беспощадна. Контаст давал бы возможность отделить небо от земли, но он не введен намерено. Тона настолько сближены, что метель, сырость и непогода сливается во что-то единое. Как передать задумку, где маленькие дети тянут непосильную ношу, испытывая колоссальное напряжение? С помощью гипертрофированной перспективы, дать как можно больше динамики, как будто они тащят не только воду, а всю непогоду за собой. А какая фигура у нас самая динамичная? Верно, треугольник. Треугольников много в этой композиции. Они тянут ее в разные стороны, растягивая пространство по всем сторонам света.
Ужас сюжета хорошо передают эти диагонали. Точка схода всей этой «так себе» перспективы где-то там вглубоко в ненастье. Выходит бесперспективная перспектива. Отличная сильная композиция.
Не говоря уже о блестящем цветовом решении, которое мастерски передает название и замысел картины. Люди вместо лошадей. Маленькие дети вместо лошадей. Точнаяйшая гамма. Тот самый случай когда и замысел и композиционное исполнение одинаково сильные.
Также напомню, что руке Перова также принадлежит драгоценный портрет Ф.М. Достоевского 1872 года. Перову тогда правда было 38 лет. Да, уже зрелый человек не 25, но шедевральности портрету это не отбавляет. И тут тоже важно рассмотреть повнимательнее.
Одним приёмом, как Крамской, он выстраивает всю композицию за раз. Какие могли бы быть варианты композиции? Можно было бы сделать поясной портрет, можно более парадный, можно камерный, можно крупно голову. Вариантов было много. Какой выбрал Перов?
Перов выбрал наименее вальяжный, наименее романтичный, нименее высокопарный вариант. Психология позы говорит о том, что человек закрыт, замкнут, об этом нам говорят его скрещенные ноги. Руки, сцепленные в замок говорят о его скрытом напряжении. Даже если мы не знаем кто это, и никогда не читали ни одного его произведения, мы понимаем, что это явно не праздный оптимист. Человек вдумчивый, глубокий, обуреваемый мыслями, муками совести.
Он не сверху вниз смотри на нас, как Неизвестная Крамского. Мы смотрим сверху вниз на него. Он нам отдан на суд. При том его поза без осанки, чуть сгорбленная передает некую вину. Вина человека зависимостей, издалека намекающая на его игроманию и не только...
Примечательно, что Перов приспускает фигуру вниз намерено, чтобы еще больше подчеркнуть ракурс. Для сравнения рандомные портреты других авторов и их посадка в листе. Достоевский великий и могучий забился в угол, как маленький. И эта глубочайшая драматичность маленького человека (главного героя произведений Достоевского) профессионально передана Перовым, со знанием дела.
В 38 лет ты не напишешь такое произведение, вот так с места в карьер. К этому надо идти с 20-ти лет, чем усердно и занимался Перов.
Следующий пример раннего созревания — Валентин Александрович Серов. Вот это вишенка на торте, скажем сразу.Это экземпляр так экземпляр.
Этот красавчик на фото, в отличие от вышеупомянутых фигур, мальчик сильно столичный, из семьи композиторов, с достатком, связями. Но не спешите записывать в мажоры. У бедного Валеньки Серова на самом деле была такая мамаша, что уж лучше б было родиться подальше от столицы и не слишком в интеллигентных кругах, чем то что было у него... Про детство Серова можно вообще отдельный сериал Netflix снимать, но сейчас не об этом. Основные реперные точки его биографии берут начало аш с его пятилетия.
В 5 лет его помещают в странноватую коммуну Н. Н. Друцкой-Соколинской (мать тем временем свалила в Мюнхен). Там он начинает рисовать, рисует лошадок в большом количестве (что сильно отразится во всем его дальнейшем искусстве).
В 6 лет его отправляют учиться рисованию у немецкого гравёра Карла Кёппинга в Берлине. В 6 лет, еще раз.
А в 9 лет его перекидывают в Париж на попечение к И. Е. Репину (мать свалила — это нормально вообщем-то уже). Серову достался счастливый билет — не кислая учеба у великого и могучего. Повезло.
В 10 лет возвращается в Россию живет у Мамонтовых (мать снова свалила, уже не удивляемся). Он в это время рисует, готовится поступать в гимназию. Примерно вот так:
Это натюрморт «Синяя ваза» 10-ти летнего Серова, который он пишет маслом, здесь комментарии излишне. Помятую свою мазню в 10 лет, честно, даже смешно сравнивать.
В те же 10 лет мальчик поступает в гимназию Карла Мая в Петербурге. Потом с 11 до 13 лет катается по разным городам, без нормального систематического обучения. Вот так он рисует в 13 лет. Шах и мат.
И это мальчик у которого не было к 14-ти годам и 5-ти лет на одном месте. Он мотался по городам и странам, чужим семьям, при том с трудом говорил на русском, увереннее владея немецким и французским.
Шутки ради добавлю портрет того же Мамонтова, выполненный там же, в то же время, но уже учителем Серова И.Е.Репиным. Они вместе живописали, Репину на тот момент было 36 лет, Серову 13..
Страшно представить, что бы было, если бы мальчиком основательно занимались и он регулярно ходил бы в художественную школу с 6–8 лет. Полагаю, что к 13 годам он выдал бы и похлеще.
Это портрет Аделаиды (Ляли) Симонович кисти 15-летнего Валеньки Серова, который сейчас висит в Государственном Русском музее. Один белый чего стоит. У нас в Академии была серия заданий на «отработку сближенных». Ставился натюрморт, где все драпировки и предметы были черными. Следующий натюрморт — всё красное, следующий — всё синее. И в итоге натюрморт, где всё белое. Он был кульминацией. Самое сложное писать белое на белом с белым слева и с белым справа. Видя как 15-летный мальчик с этим справляется, нечего добавить.
Это две работы 1889 года. Слева 24-летний Валя Серов — Портрет С. М. Драгомировой. Справа 44-летний Илья Репин писал портрет той же барышни. Вместе этюдили. И портрет 24-летнего Серова мне даже импонирует больше.
Это Святой Георгий Серова 1885 года, соотвественно ему здесь 20 лет. Шах и мат снова. Эти блики — это отдельная тема разбора, там вообще что-то невероятное, хоть и чувствуется знакомство с Врубелем. Зауженный формат полотна выбран очень даже с умом. Глазу не нужно отвлекаться на горизонтали и всякие там пейзажи. Сюжет заключен в борьбе по вертикали: возвышенного и земного. И схлестнулись эти два мира ровно на горящей кромке горизонта. Борьба противоположностей — треугольник и круг.
Пылающая золотая голова Георгия — это просто шедевр. При этом по приему эта работа опережает школу, которую давали Серову в то время. Это не репинская техника уже, ученик превзошел учителя. Это уже ростки своего почерка. В этой работе 20-летнего Серова есть и свежий приём, и красивая концепция и уверенная композиция. Это искомое триединство, которого к примеру у Шишкина не случилось.
У Шишкина был блистательнейший приём, была техника на высочайшем уровне, но увы ноль концепции. Есть такие понятие как «мастерство исполнения». В случае Шишкина “мастерство исполнения” чего, возникает вопрос? Исполняем-то что? Важно не забыть об этом в погоней за приёмом.
Может быть мне не достает видения, какого-то понимания, я не под тем углом смотрю. Но увидеть здесь композицию мне не удаётся. Спустя множество попыток, удалось проследить какие-то отдельные связи, но не более… Симпатичное фото. Всё.
Чем фото отличается от живописного полотна? В живописи можно конструировать пространство, а не копировать его. Фото не имеет такой возможности, там из инструментария: угол, ракурс, резкость, экспозиция, фильтры. В основе живописи лежит передача замысла посредством двух инструментов композиции и техники (теплохолодности, тона, полоутона и так далее). Что передает эта композиция? Бор. Вижу. И всё?
Но надо отдать должное, есть одна отличная от всех остальных работа она называется «На севере диком».
Эта картина была написана в качестве иллюстрации для собрания сочинений Михаила Лермонтова к 50-летию со дня его гибели. В оформлении издания приняли участие самые-самые того времени Врубель, Серов, Васнецов и Поленов. За основу картины взято стихотворение «Сосна»:
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой она.
И снится ей все, что в пустыне далекой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.
Так вот мотив одиночества и даже время суток лермонтовское (если можно так выразиться) тут есть. То есть не ясная погода, не день деньской, как любит обычно Шишкин, а все таки передача, свойственных поэту мотивов. Луна очень красиво и немного ирреально освещает снег, при том сама она в кадрирование не включена. Появляется интрига, сложные оттенки, интимность пространства.
Как изобразить, что дереву горько, что дерево хочет расстаться с жизнью? Бред. Для неодушевленного объекта, да еще и такого статического, как дерево это невозможно. А автор доказывает, что возможно. Автор грамотно соединил две геометрии треугольник и овал и добился результата. Овал укатится с обрыва и конец всему. Округлый объект на диагональной плоскости сидит максимально не уверено. Вот и искомый эффект достигнут.
Добавим к общим массам деталей. Ветви справа будут массивнее, чем слева — это добавит эффетка нависания над обрывом. А освещение от луны переместим так, чтобы на сосне создавался только световой абрис. Тень будет спасать сосну, тащить обратно. И все это подкрепим инфернальным, безнадежным градиентом на фоне. Обычно Шишкин любит лес пописать вдалеке, но тут он удержался и оставил-таки сосну в полном одиночестве. И работу с цветом в ограниченной гамме он тоже здесь продемонстрировал. Плюс контрасты: контраст форм, контраст вертикалей и горизонталей, контраст светотеневой мощный.
А удалось это всё потому, что Шишкин отразил впервые то, что чувствует на самом деле в текущем отрезке жизни — потерю жены и сыновей, а также переезд дочери в Финляндию. Что такое одиночество он на тот момент знал как никто. От него, по всей видимости, требовалось слишком много душевных сил не зарываться в солнечные пейзажики для гостиных. Наверное поэтому таких работ у него мало.
Кстати, очень удачно был упомянут Михаил Юрьевич Лермонтов — он тоже блестящий пример одаренной юности. В свои 18 лет он написал знаменитый «Парус». Но есть и более раннее. Это стихотворение, которое Лермонтов написал в 15 лет…
К ГЕНИЮ
Когда во тьме ночей мой, не смыкаясь, взор
Без цели бродит вкруг, прошедших дней укор
Когда зовет меня невольно к вспоминанью, —
Какому тяжкому я предаюсь мечтанью!..
О, сколько вдруг толпой теснится в грудь мою
И теней и любви свидетелей!.. Люблю!
Твержу, забывшись, им. Но, полный весь тоскою,
Неверной девы лик мелькает предо мною…
Так, счастье ведал я, и сладкий миг исчез,
Как гаснет блеск звезды падучей средь небес!
Но я тебя молю, мой неизменный Гений:
Дай раз еще любить! Дай жаром вдохновений
Согреться миг один, последний, и тогда
Пускай остынет пыл сердечный навсегда.
Но прежде там, где вы, души моей царицы,[4]
Промчится звук моей задумчивой цевницы!
Молю тебя, молю, хранитель мой святой, —
Над яблоней мой тирс и с лирой золотой
Повесь и начерти: здесь жили вдохновенья!
Певец знавал любви живые упоенья…
. . . И я приду сюда и не узнаю вас,
О струны звонкие! . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но ты забыла, друг! когда порой ночной
Мы на балконе там сидели. Как немой,
Смотрел я на тебя с обычною печалью.
Не помнишь ты тот миг, как я, под длинной шалью
Сокрывши голову, на грудь твою склонял —
И был ответом вздох, твою я руку жал —
И был ответом взгляд, и страстный и стыдливый!
И месяц был один свидетель молчаливый
Последних и невинных радостей моих!..
Их пламень на груди моей давно затих!..
Но, милая, зачем, как год прошел разлуки,
Как я почти забыл и радости и муки,
Желаешь ты опять привлечь меня к себе?..
Забудь любовь мою! Покорна будь судьбе!
Кляни мой взор, кляни моих восторгов сладость!..
Забудь!.. Пускай другой твою украсит младость!..
Ты ж, чистый житель тех неизмеримых стран,
Где стелется эфир, как вечный океан,
И совесть чистая с беспечностью драгою,
Хранители души, останьтесь ввек со мною!
И будет мне луны любезен томный свет,
Как смутный памятник прошедших, милых лет!..1829
Если бы мне в 15 лет молодой человек такое написал, я бы упала без чувств. Пусть что-то наивно, пусть что-то из этого под впечатлением от пушкинского «Руслана и Людмилы», но тем не менее. В те же 15 лет он пишет «Думу» и приступает к тому самому «Демону».
Ребята. 15 лет. О каком выпускнике вуза мы говорим?
В 1837 году на смерть Пушкина Лермонтов пишет первые 56 стихов «Смерти поэта», ему тогда было 23 года. В 24 года он пишет «Герой нашего времени». Вообще молодец, хорошо, что начал пораньше. Ему в 26 уже умирать надо было. 26 лет— только вдумайтесь!
Зацеплюсь и за упомянутого Пушкина. В 19 лет он написал «Руслана и Людмилу», а в 24 года уже сел за создание «Евгения Онегина». Тоже знал, что надо поторапливаться. Сколько сделал Есенин всего за 30 лет жизни, можно даже не обсуждать. Завершая разговор о поэзии, нельзя не упомянуть Фета. Его все помнят седобородым старцем на портрете Репина, который у всех наверно висел в школе в классе русского и литературы.
Но никто не представляет Фета 12-летним мальчиком. Так вот маленький Афанасий в этом возрасте написал свои первые строки, которые дети теперь учат в школе, даже не подозревая, что это написал их сверстник! Сверстник!
* * * Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.
1832 г.
Афанасия Фет, 12 лет.
В 20 лет Фет уже выпустил свой первый сборник стихов «Лирический пантеон». И все те стихотворения «На заре ты ее не буди» и «Я пришел к тебе с приветом» — это вот всё, что мы учили в школе он написал как раз в свои 20—25 лет.
Ладно, впрочем речь не о поэзии. Заканчивая мысль, вернусь к изобразительному искусству. В финал заметки я вынесла Федора Александровича Васильева, потому как он будет звездой на этой в итоге на этой новогодней ёлке.
Чудный русский живописец-пейзажист Фёдор Александрович Васильев родился в 1850 году. В своей книге «Далекое близкое» Илья Ефимович Репин посвятил ему аш целую главу и писал о нём так:
«Как я уже рассказывал, около этого времени у И. Н. Крамского я познакомился с Федором Александровичем Васильевым.Это был феноменальный юноша. Крамской его обожал, не мог на него нарадоваться и в его отсутствие беспрестанно говорил только о Васильеве. Ему было всего девятнадцать лет, и он только что бросил должность почтальона, решивши всецело заняться живописью. Легким мячиком он скакал между Шишкиным и Крамским, и оба эти его учителя полнели от восхищения гениальным мальчиком.Мне думается, что такую живую, кипучую натуру, при прекрасном сложении, имел разве Пушкин. Звонкий голос, заразительный смех, чарующее остроумие с тонкой до дерзости насмешкой завоевывали всех своим молодым, веселым интересом к жизни: к этому счастливцу всех тянуло, и сам он зорко и быстро схватывал все явления кругом, а люди, появлявшиеся на сцену, сейчас же становились его клавишами, и он мигом вплетал их в свою житейскую комедию и играл ими.И как это он умел, не засиживаясь, побывать на всех выставках, гуляньях, катках, вечерах и находил время посещать всех своих товарищей и знакомых? Завидная подвижность! И что удивительно: человек бедный, а одет всегда по моде, с иголочки; случайно, кое-как образованный, он казался и по терминологии и по манерам не ниже любого лицеиста; не зная языков, он умел кстати вклеить французское, латинское или смешное немецкое словечко; не имея у себя дома музыкального инструмента, он мог разбирать с листа ноты, кое-что аккомпанировать и даже сыграть «Quasi una fantasia» Бетховена, — это особенно меня удивляло.
Я не раз был свидетелем его восторгов высшего порядка, поэтических вдохновений (но это было после, на Волге). В искусстве он отлично знал Кушелевскую галлерею, и все славные, модные тогда имена французских и немецких художников так и сыпались с его языка: Т. Руссо, Тройон, Добиньи, Коро, Рулофс и другие; разумеется, его как пейзажиста интересовали большей частью пейзажисты-немцы: Мунте, Лессинг, бр. Ахенбахи и другие.Несмотря на разницу лет, — ему было девятнадцать, а мне около двадцати шести, — он с места в карьер взял меня под свое покровительство, и я им нисколько не тяготился; напротив, с удовольствием советовался с ним.В этих случаях из беззаботного балагура-барина Васильев вдруг превращался в серьезнейшего ментора, и за его советами чувствовался какой-то особый вес. Откуда? Это меня не раз поражало. Я уже кончал академические курсы как конкурент на золотые медали и в продолжение четырех с половиной лет усердно слушал научные курсы, а он — вчерашний почтальон, юнец — цинично хохотал над Академией художеств и всеми ее традициями, а уж особенно над составом профессоров, не будучи никогда даже в ее стенах… Чудеса!»
Родился Ваисьев не в богатой и знаменитой семье композиторов, и в друзьях семьи не водилось купцов и меценатов. Он родился в Гатчине в семье мелкого почтового чиновника.
В 12 лет его отдали в главный почтамт. Парень на минуточку трудился аш с 12-ти лет сам. Будучи с этого возраста самостоятельным к 15-ти годам уже сам поступил в Общество поощрения художеств в Петербурге, и учился там до 18 лет. При том совмещал учёбу с работой по вечерам у реставратора из Академии художеств П. К. Соколова.
Это работа 17-летнего Васильева того периода. Работа сделана с умом. Почему? На первый взгляд просто природа. Да, но не совсем. Надо внимательно посмотреть направо, там батюшка и прихожанин. То есть это не просто этюд с одной голой зеленью и небом. Там заложена точная осмысленная взвешенная пропорциональная разница. Разница между людьми на земле и величиной зеленого массива. Природа необъятна, по сравнению с человеком. Божественно сотворенное, больше человечески сотворенного.
Для 17 летнего Васильева важным моментом в его биографии была поездка на остров Валаам, где вместе с Шишкиным он работал около пяти месяцев до 1867. По всей видимости он дал ему много техники, слава богу не переборщил.
В 1870 году Васильев вместе с художниками Репиным и Макаровым предпринял поездку по Волге. Именно этот момент и описывал в своей книге «Далекое близкое» Репин, когда рассказывал, что эту поездку организовал для него юный и шустрый Васильев. И именно в этой поездке Репин и написал своих знаменитых бурлаков.
По возвращении из поездки в том же 1870 году он приступает к работе над всем известной картиной «Оттепель». Он написал ее за 1 год. Картина сразу же стала событием и не только для русской художественной жизни, но и для мировой.
Весной того же года она была представлена на конкурсе Общества поощрения художников и была отмечена первой премией. В итоге полотно приобрёл сам Третьяков. Еще через год картина экспонировалась на всемирной выставке 1872 г. в Лондоне.
Еще в самом начале работы над этой картиной Васильев каким-то образом сильно простудился. У него был обнаружен туберкулёз. Общество поощрения художеств дало ему средства для поездки в Крым, где Васильев провёл 2 года. В этот период он создаёт множество и живописных этюдов и графики. И одну из своих самых главных работ на равне с «Оттепелью» картину «Мокрый луг» (1872 г.).
Тут Васильеву всего 22 года. Насколько шикарная работа! Вообще довольно сложно написать пейзаж из ничего. Ни гор, ни лесов, ни соснового бора, как у Шишкина, ни медведей. Кстати о Шишкине, он участвовал в конкурсной выставке с работой «Сосновый бор. Мачтовый лес в Вятской губернии», конкурируя с этой работой Васильева. Увы, Шишкин получил там почётную первую премию, а «Мокрый луг» получил вторую. Честно скажу, не понимаю, как можно вообще сравнивать эти работы. Ну да ладно, о Шишкине мы уже говорили.
На переднем плане в работе «Мокрый луг» у Васильева нет ничего. Хотя обычно пейзажная композиция строится кулисами: первая, вторая, третья. Деревья крупно на первом плане, второй план подальше и поменьше — самая распространенная история для пейзажей. Перспектива, многоплановость.
Васильев же пошел абсолютно другой дорогой. На первый план вышла перемена, смена погоды. Бег теней от туч по земле, когда они быстро скользят. Это сложно уловимая композиция, не в лоб. И это круто. Круче, чем фотографическое воспроизведение реальности.
К большому сожалению, эта двух годичная поездка в Крым никак не поспособствовала здоровью Васильева. Он умер 24 сентября 1873 года. Ему было ровно 23. Душераздирающе.
Вообще задаешься вопросом: от чего зависит, что я выдаю в свои первые двадцать лет жизни? Наверно, от того, на что я равняюсь. Если на условного соседа с первого этажа, который принимает по 7 литров беленькой в неделю и следит за аббревиатурами ОРТ, НТВ и ТНТ, то тут будет достижением изредка посещать какой-нибудь вуз, но никак не заиметь там реальные знания и навыки, для выдачи блестящих результатов в ближайшем будущем. Да можно равняться на то, что проще, но это не спортивно. Захватывает дух, когда мне двадцать, и я читаю сборник стихов своего сверстника. И мне так можно. И я могу так же. И это волшебно.
Скажу абсолютно честно, не буду даже делать вид, что знала. Главное открытие этой заметки я сделала в конце ее написания. Я давно хотела проверить самую последнюю свою теорию, но вечно что-то руки не доходили. Меня всегда волновало в каком именно возрасте было написано стихотворение «Уж сколько их упало в эту бездну» Марии Ивановны Цветаевой. Я была абсолютно уверена, что это написано зрелым, уже взрослым человеком, повидавшем виды и задумывавшемся о тленности бытия уже ни раз. Проверив, я была искренне поражена.
* * *
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.И будет жизнь с её насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всё — как будто бы под небом
И не было меня!Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
— Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!— К вам всем — что мне, ни в чём не знавшей меры,
Чужие и свои?! —
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто — слишком грустно
И только двадцать лет,За то, что мне — прямая неизбежность —
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
— Послушайте! — Ещё меня любите
За то, что я умру.
Всегда казалось, что строка « и только двадцать лет» — это просто условность, красивый ритмичный оборот. Она написала это в 21.
По мне так: с себя стоит спрашивать всегда. И в 20 лет тоже,
просто напросто потому, что 21-летия может и не наступить.