Не хочу участвовать в этом дерьме, но придется
Мир борьбы: зачем все гонятся за куском
Недавно смотрел видео про причины деглобализации.
- В современном мире главное — наличие дешёвого производства, а не запасы сырья и золота.
- Идёт конкуренция за рынки сбыта. Новых рынков нет, потому что Земля уже вся исследована. Поэтому страны начали «передел» рынков.
Предполагаю, что всемирных конфликтов, возможно, удалось бы избежать, если бы уровень жизни во всех странах был примерно одинаковым. Это бы привело к однородности рынка, и размещать производство стало бы, по сути, всё равно где — ведь труд стоил бы примерно одинаково и в Китае, и в США.
Отсутствие такой «разницы» создало бы эффективный рынок с высокой конкуренцией — как это сейчас часто бывает среди мелкого бизнеса (магазины, кофейни). Но пока что мир остаётся крайне неоднородным.
Но у меня тут скорее вопрос в другом — а зачем вообще «отжимать» себе кусок? Ради чего? Ради выгоды? Почему государство или крупный игрок пытается подмять других и уничтожить конкуренцию?
У меня, например, были мысли о том, что можно было бы стать таким себе «робин гудом», который забирает деньги у форекс-брокеров, CEX/DEX криптобирж и раздаёт их бедным. Или не можно?
Да не получится. И не только потому, что это сложно, но и потому, что поток денег в торговлю идёт от кого?
От тех, кто мечтает приумножить и в итоге теряет. Эти деньги основаны на чужих страданиях. Какой в этом смысл — получать их от тысячи проигравших людей, которые страдают, чтобы потом осчастливить нескольких своих близких? Это ведь совсем не похоже на план «сделать всех счастливыми и чтобы никто не ушёл обиженным».
Окей, может, стоит сделать «нормальный бизнес»?
Но и там та же херня: если это крупный бизнес — война с конкурентами (а почему именно ты должен заработать, а не они?), обдиралово покупателей, экономия на сотрудниках. И снова — не похоже на «всеобщее счастье».
Получается такая система: либо ты наёбываешь, прямо или косвенно, либо тебя съедают. И как люди это решают для себя?
Предполагаю, что большинство просто считает: его жизнь ценнее всех остальных вместе взятых. Потому что мы ощущаем себя наблюдателями мира, и нам кажется, что мы — центр. Потому что мы — точка «наблюдения». И так думает каждый. На первом месте — всегда «Я». Не по логике, не по рассуждению, а просто потому, что мы так чувствуем.
И на этом играют. Например, есть видео: двум провинившимся солдатам в яме говорят — кто убьёт другого, тот останется жив. И они начинают друг друга мутузить на смерть.
Так и в жизни «на гражданке» происходит нечто похожее. А хочется ли мне в этом участвовать?
Вообще — нет, не хочется. И окажись я в том окопе, я, наверное, бы сказал брату по несчастью, чтобы он не парился — я себя сам убью.
А в обычной жизни что делать? Делать вид, будто всё чисто и безобидно?
У меня нет желания, нет мотивации делать ради «себя». Я не стараюсь выживать — тело само это делает. Вот, например, за два дня я спал всего 3.5 часа, а спать не хочется. Видимо, на стрессе. Но разве это мой выбор? Нет. Это тело так реагирует, а не потому что «я хочу урвать кусок пирога» и считаю свою задницу самой важной в мире.
Иными словами — я бы выбрал не участвовать во всём этом дерьме, а просто сдохнуть.
Тогда почему я этого не делаю? А потому что это ничего не изменит.
Проблема рождения
Вы когда-нибудь задавались вопросом, как создать конкретного человека? Допустим, у вас есть молекулярный принтер или супертехнология выращивания человека в колбе. И вот «простая» задачка: нужно собрать конкретного Васю Иванова. Что может быть сложно при таких возможностях?
А сложность начинается с того, что Вася Иванов — это не конкретный набор атомов. Материя во Вселенной не закреплена за личностью. Личность — это не конкретные атомы. Уже тут проблема: просто взять нужные атомы и получить «того самого» Васю не выйдет.
Может тогда Вася Иванов — это как «Корабль Тесея»? Не конкретная материя, а то, как она структурирована — то есть информация: особенности личности, воспоминания, навыки, IQ?
И снова не сходится. Если Вася Иванов — это просто структура, то тогда мы можем сделать несколько «Вась». А это противоречит интуиции: Вася — один-единственный. А тут выходит, что не единственный? Какая-то фигня.
К тому же, ни качества личности, ни IQ, ни воспоминания — ничто из этого не является постоянным. Память искажается, забывается, переписывается. Личность меняется. Всё меняется. Мы можем разве что в общих чертах описать Васю, но не зафиксировать что-то конкретное.
Может, Вася Иванов — это душа? Просто некая субстанция, ответственная за точку зрения? Индивидуальность в чистом виде?
Допустим. Но если бы мы заменили душу у Васи на чужую, сам Вася бы этого не заметил. Воспоминания и черты личности остались бы те же. На практике мы бы не почувствовали разницы.
Более того, если у каждого нейрона было бы своё сознание, то мы всё равно бы не почувствовали этого. Потому что запоминается «результат» — то, что в итоге стало выбором «большинства» нейронов. И поэтому все нейроны «помнят» одно и то же. Мы не можем почувствовать, сколько в нас на самом деле «Я».
Так что на вопрос — как создать того самого Васю Иванова — ответ: никак. Потому что Вася как индивидуальность, как душа, как внутреннее «Я» — не рождается.
Вообще, сама идея «рождения» в контексте вопроса «почему я родился собой» уже предполагает, что можно было родиться кем-то другим. То есть допускается, что «Я» существует ещё до рождения — как душа, участок материи или некая конфигурация. Тогда возможны альтернативы: это «Я» либо помещают в конкретное тело, либо создают внутри него. Но если тело и дата рождения могли быть другими, значит, «Я» должно было существовать заранее — хотя бы как идея. Иначе сам вопрос теряет смысл.
Но в этом и проблема: самого «Я» как идеи не существовало до рождения. Не было объекта, с которым можно было бы проводить какие-либо операции — выбирать тело, время или обстоятельства. А значит, и альтернатив «рождения» не могло быть. Мы говорим о выборе и уникальности по отношению к тому, чего ещё не существовало. И тем более не можем требовать от такого «Я» уникальности или некопируемости — ведь ни одно из этих свойств мы не можем ни воспроизвести, ни гарантировать.
Выходит, нам только кажется, что мы — центр восприятия Вселенной. На деле все восприятия существуют одновременно. Поэтому смерть ничего не меняет. Да, это тело исчезнет — и что? Существование в целом останется, потому что оно не завязано на наше конкретное «Я». Восприятие происходит само по себе — не от нас, не для нас. И это существование всегда было и будет в виде бытия, просто не как фокус в одной точке, а как множество точек одновременно.
И ещё раз: как бы вы поняли, что ночью вас заменили на точную копию? Никак. Потому что не будет ни воспоминаний об этом, ни органа, способного «почувствовать самого себя». Копия человека не может понять, что она копия. Во-первых — с чем сравнивать? Во-вторых — чем? А если так, то на чём вообще основана наша уверенность, что мы могли бы заметить, если бы «Я» — это не тот самый Я, что вчера лёг спать?
Идею «всё существует сразу» мы не воспринимаем всерьёз потому, что нам кажется, что если бы это было так, мы бы чувствовали единство всех сознаний. Что мы — нечто одно.
Но именно из логики нереальности «Я» вытекает невозможность почувствовать чужой опыт. А чем его чувствовать? Само представление о том, что можно ощутить «переход» из одного тела в другое, уже противопоставляет «Я» — телу, мыслям, чувствам, материи. Это и есть установка: «Я — не часть реальности».
Поэтому странно ожидать, что если где-то существует не только наше «Я», но и чужой опыт одновременно с нашим, то мы могли бы это как-то ощутить. Такая идея ставит личное восприятие выше самой реальности — как будто ты сам решаешь, что существует, а что нет. Это и есть эгоцентризм в чистом виде.
Смерть ничего не решает
Вот почему я не могу умереть. Потому что это ничего не изменит. Смерть имела бы смысл только в том случае, если бы существовала душа как нечто отдельное от мира. Тогда — да, можно было бы «уйти навсегда», лишив себя навсегда страданий. Это требует существования после смерти, чтобы было для кого эти страдания отсутствуют. Но вы сами-то верите в эту чушь, что вы — не часть реальности? И что есть куда уйти — например, в какой-нибудь «мир иной»?
К тому же, сама идея смерти как выхода снова отсылает нас к внутреннему «Я», которое якобы не является частью мира и может выбирать, в каком из миров ему быть — в этом или в каком-то лучшем. Но если мы — часть реальности, то существует только то, что существует. Никаких альтернатив нет. Так зачем мучиться, заставляя сознание сравнивать текущую реальность с неким выдуманным, более комфортным миром? Это всё равно что расстраиваться, что детская фантазия оказалась (надо же) фантазией.
Даже если бы существовала кнопка, которая могла бы «отключить» весь мир и избавить всех от страдания, мы бы не могли «выбрать» её нажатие. Мы — часть системы, а не внешние по отношению к ней. Поэтому нельзя ни сказать, что мы «нажмём», ни что «не нажмём». Произойдёт то, что произойдёт. Это не свобода воли, но и не её отсутствие. Это — никак.
Свобода воли подразумевает, что есть нечто внешнее по отношению к миру, контролирующее происходящее. Но если мы — часть реальности, то разделение на «контролирующего» и «объект контроля» теряет смысл, потому что это одно и то же. Однако и идея несвободы воли тоже несостоятельна: она всё ещё исходит из представления, что есть некто, кому «не дали» силу влиять, кто пострадал от обстоятельств и просто наблюдает. А значит, снова предполагается, что есть отдельное «Я», просто бессильное. Но и это — подмена. Идея несвободы воли лишь меняет вывеску, не разрушая саму структуру иллюзии.
Поэтому говорить о свободе или несвободе воли — всё равно что спорить, какого цвета крокодил в Москве-реке. Крокодила там нет. И цвета у него нет. А значит и сам вопрос — бессмысленен.
И вот что важно: ощущать мир и понимать его — разные вещи. Хоть я и критикую саму идею «Я», я всё равно продолжаю ощущать мир так, будто «Я» существует по-настоящему. Поэтому цена моих слов невелика: мной, как и всеми, движут чувства. А чувствую я себя — пока что — не как «не-центр» мира.