Шлейф без запаха. Глава 1
Дыхание сбилось, лёгкие горели, казалось, грудь вот-вот разорвётся. Тело стало тяжёлым, а взгляд плыл, но ребенок, сжав зубы, продолжал смотреть на спину другого мальчика, который, держась за его руку, бежал впереди.
Совсем маленький, на вид гораздо слабее его, мальчик всё равно не отпускал своей ладошкой его руку. Сколько раз тот спотыкался, ноги подкашивались — но ребёнок ни разу не побежал один. Поднимал, поддерживал, изо всех сил тянул вперёд, будто только это имело значение.
В затуманенном сознании, отравленном наркотиком, он пытался уговаривать оставить себя, но мальчик решительно качал головой. Его губы безостановочно шевелились, выкрикивая что-то, но слов разобрать было невозможно. Слышалось всё — и шорохи в тёмном лесу, и стрёкот насекомых в траве, — только голос мальчика будто нарочно пропадал.
Зрение мутнело, лицо ребёнка не различалось, слух подводил, будто нарочно выбирая именно его слова, чтобы стереть их. И лишь одно не исчезало — сладковатый аромат, что обжигал лёгкие и выдавал его присутствие.
Вдали донеслись грубые мужские голоса. Голос мальчика был недоступен, зато эти, от которых мороз пробегал по спине, звучали пугающе ясно.
Мальчик вздрогнул и бросил взгляд назад, туда, где осталась тропа. Там уже слышались громкие шаги и треск разрываемого кустарника.
Мальчик снова тряс его за плечи и что-то говорил. Казалось, силы уже окончательно покинули тело, он вот-вот рухнет, но из последних сил пытался хотя бы по движению губ понять, что тот говорит. Бесполезно.
Почти волоком, наполовину таща за собой обессилевшего, мальчик довёл его до дерева. Там, среди густых зарослей, уложил в траву и снова что-то произнёс. В мутном взгляде промелькнула деталь — уголки губ ребёнка слегка приподнялись.
А потом он без колебаний развернулся и стрелой бросился прочь из чащи.
Голоса мужчин, что раньше звучали вдали, теперь приблизились и тут же начали удаляться, перемещаясь за мальчиком. Изнеможённый, он кое-как поднялся, упираясь ладонью в землю. Голова закружилась, перед глазами всё плыло, казалось, сознание снова ускользнёт.
Яростно тряхнул головой, он пытался удержать ясность разума и встать на ноги, когда вдруг…
Будто молния ударила прямо в череп. Голос мальчика, которого он до этого не мог слышать ни разу, пронзил барабанные перепонки, пробрался в мозг и расколол его изнутри.
Хотя тело всё ещё было отравлено усыпляющим наркотиком и не слушалось, какая-то неведомая сила подняла его на ноги. Стоило повернуть голову в сторону крика, как вдалеке показались силуэты — несколько мужчин окружали мальчика.
Расстояние было слишком велико, зрение подводило, но в одном не оставалось сомнений: они сжали его в кольцо.
Он яростно протёр глаза тыльной стороной ладони, пока их не защипало. Боль он проигнорировал — и благодаря этому наконец смог различить хоть что-то. Вдали, в круге света, один из мужчин грубо схватил мальчика за волосы и дёрнул голову назад, направив в лицо яркий луч фонаря.
Те, узнав его, заголосили что-то, перекрывая друг друга.
Мужчина, державший мальчика за волосы левой рукой, выругался. Ребёнок, оказавшийся в его захвате, отчаянно пытался освободиться, но сил явно не хватало — он не мог даже пошевелить рукой против этой хватки.
Раздражённый, мужчина поднял правую руку. В её свете блеснуло что-то металлическое, отражая луч фонаря.
«Опасно!» — губы беззвучно разомкнулись, но из горла не вырвалось ни звука. Будто кто-то сжал его связки, не давая ни крика, ни стона.
В следующее мгновение блеснувшее острие рванулось к шее ребёнка. Резкий взмах — и лезвие полоснуло с левой стороны к правой, словно намереваясь одним движением перерезать горло.
«Нет!» — его рот вновь открылся в беззвучном крике. В нос мгновенно ударил густой сладковатый запах, такой яркий и приторный, что кружилась голова. Но блаженный аромат длился лишь миг.
Из рассечённой шеи мальчика кровь ударила фонтаном, окатив его рубашку и руки. Ещё мгновение назад он вырывался, а теперь его руки безвольно опустились вниз.
Действие наркотика, цепями сковывавшее тело, будто растворилось. Зрение стало острым, непривычно ясным, словно он обрёл способность видеть дальше и глубже. Пусть всё остальное вокруг оставалось смазанным, мальчика он видел так отчётливо, словно тот стоял прямо перед ним. Алый поток, стекающий по его шее и пропитывающий ткань, предстал перед глазами во всей жуткой реальности.
Пальцы мужчины разжались, отпуская волосы. Хрупкое тело мальчика рухнуло на землю с глухим стуком. Мужчины, не задерживаясь, бросились в другую сторону и скрылись во мраке.
Когда они исчезли, он пошатывающейся походкой подошёл к мальчику. Лишь лунный свет, пробивавшийся сквозь облака, освещал всё вокруг, но и его хватало. С каждым шагом, приближавшим к распростёртому телу, сладкий аромат, исходивший от мальчика, становился всё гуще и сильнее.
В воздухе, наполненном сладким ароматом, будто сжимавшим и трясшим мозг, лежал мальчик, залитый собственной кровью. Он был повержен лицом вниз и больше не поднимался. Ни малейшего движения, ни признака жизни.
Он опустился рядом, словно ноги подломились, и рухнул на колени. Независимо от действия наркотика, глаза налились горячей влагой, и всё вокруг стало расплываться.
Не в силах справиться с рвущимся из груди отчаянием, он протянул руку к мальчику. Дрожащие пальцы коснулись неподвижной шеи. На ладонь тут же легла горячая, липкая влага. В бледном свете луны невозможно было различить цвет, но сомневаться не приходилось — это была кровь. А вместе с ней к нему снова донёсся тот сладкий аромат, обжигая нос.
И всё же было что-то странное.
С каждым мгновением аромат, заключённый в крови мальчика, становился всё слабее. Чистый, пьянящий запах феромонов, ещё недавно наполнявший воздух, постепенно растворялся в ночной прохладе и вскоре исчез окончательно.
Он закрыл рот дрожащей рукой, прекрасно зная, что голос его не слушается, но ощущая, что вот-вот закричит. Пальцы, перепачканные кровью, коснулись лица, оставив влажный след на щеке. И никакого запаха больше. Лишь пустота. Это было невыносимо.
Он зажмурился и беззвучно заплакал. Рыдания сотрясали его грудь, и он снова и снова повторял про себя одно и то же слово.
Ощущая на лбу тёплое прикосновение, он медленно приоткрыл глаза. Исчезли мрак и пугающая тьма леса, а вокруг был только холодный блеск искусственного света. Несколько раз моргнув, он заметил тёмные волосы, мелькнувшие перед взглядом.
Прозвучал знакомый, спокойный голос. Он повернул глаза в сторону и, узнав собеседника, тут же поморщился, резким движением смахнув руку, лежавшую у него на лбу.
Рука была оттолкнута грубо, слова прозвучали резко, но мужчина нисколько не изменился в лице. Его выражение оставалось всё таким же спокойным и собранным.
— Я же говорил — не прикасайся без разрешения.
Он заговорил холодно сказал, глядя прямо на того, кто стоял слишком близко.
Обычно люди под таким взглядом сразу теряли уверенность и отворачивались. Но этот мужчина и сейчас оставался спокойным и выдержанным, продолжая прямо встречать его глаза.
Именно это раздражало больше всего.
С самого их знакомства и до этого момента, почти за полгода, мужчина ни разу не отвёл от него взгляда. Ни угрозы, ни холодное презрение не могли поколебать этого — в его глазах неизменно ясно отражалось его собственное лицо.
Выпрямившись после того, как склонился, чтобы коснуться его лба, мужчина так же спокойно сказал, будто ничего не произошло:
— Прошу прощения, если доставил неудобство. Но уже пора выходить на осмотр, а вы всё не просыпались. Я лишь хотел проверить ваше состояние.
Он посмотрел на мужчину с раздражением и, с недовольным лицом, выдвинул верхний ящик стола. Достав металлический портсигар, вынул сигарету. Мужчина, словно это было чем-то само собой разумеющимся, приблизился и в следующее мгновение щёлкнул зажигалкой Zippo, поднеся к сигарете огонь.
— Сегодняшний осмотр, думаю, стоит провести по плану: с первого по пятый сектор. Вы хотите выдвигаться прямо сейчас?
На слова мужчины он глубоко затянулся дымом сигареты. Горький, едкий дым, наполняя лёгкие, будто прочистил голову и вернул ясность мыслей.
— Кажется, говорили, что вчера в пятом секторе был какой-то шум.
Он вспомнил о докладе, поступившем письменно. Как и в любом районе под снос, добиться стопроцентного согласия жильцов почти невозможно. Всегда находились те, кто жил там слишком долго и не собирался уходить. Такие иногда вламывались в офис и устраивали дебош. Он был уверен — и вчера произошло то же самое.
Секретарь и по совместительству телохранитель, Квон Лихен, ответил сразу.
— Некоторые жители устроили сидячую акцию протеста у офиса пятого сектора, но сейчас все уже разогнаны наёмниками.
Он скривился. Терпеть не мог лишнего шума. И всё же в такие моменты он радовался, что предусмотрительно подготовил достаточно жёстких людей для подобных ситуаций.
Сигарета была выкурена и наполовину не догоревшая без колебаний затушена в пепельнице. Длинный стержень сломался почти пополам.
Он поднялся с места и направился к вешалке. Лихен, шагнув вперёд, снял оттуда идеально сидящий пиджак и развернул его, предлагая надеть. Всё происходило так естественно, будто это было неизбежным ритуалом. Он просунул руки в рукава, поправил складки. Следом Лихен подал тяжёлое чёрное пальто.
Надев пальто он произнес приказ.
— Вечером вызови домой Сон Джихвана.
Наверное, на него повлиял старый сон. Настроение было отвратительное. Казалось, единственный способ избавиться от этого удушья — выплеснуть всё сразу после работы.
Ответ прозвучал с лёгкой заминкой, но он не обратил на это внимания. Да и когда он вообще обращал внимание на кого-то?
Холодно миновав стоявшего рядом Лихена, он почувствовал за спиной знакомый шаг, неотступно следовавший тенью. Когда-то он терпеть не мог, чтобы кто-то шёл позади. Но за полгода настолько привык, что теперь присутствие Квон Лихена казалось чем-то естественным.