Шлейф без запаха. Глава 10.4
После долгого секса, и потери сознания, Лихен с трудом приоткрыл затекшие глаза. Всё перед глазами было мутным, будто на зрачках что-то осело. Лишь несколько раз моргнув и сфокусировав взгляд, он понял, где находится.
Тело не слушалось, будто парализованное. Даже пальцем пошевелить было тяжело, словно всё его тело лишилось чувствительности. Медленно моргая, он с усилием повернул голову.
Рядом спал кто-то, упрямо отвернувшись. Он лежал с обнажённым торсом, прикрыв поясницу и ноги одеялом. Лихен молча уставился на него.
То, что он и Джухек вообще могли заняться сексом, казалось немыслимым. Пусть тот и принимал его за бету, но всё же не ожидал, что мужчина отзовётся на его истинную природу — омеги — и доведёт дело до конца, до кульминации.
Даже если Джухек не узнал его настоящего, может быть, дело в том, что он всё же особенный для него? Может, теперь тот хотя бы стал видеть в нём нечто большее, чем пустое место — хотя бы одного человека? Эта наивная мысль невольно закралась в голову. Но он тут же постарался её вытравить.
За полгода, что он был рядом с Джухеком, Лихен понял одно: тот всегда видел в нём лишь инструмент, сторожевого пса. Ему было всё равно, что чувствует он сам, и уж точно Джухек не собирался считаться с его эмоциями.
Изначально Лихен вовсе не ждал, что Джухек проявит к нему интерес. Он находился рядом лишь для того, чтобы сдержать обещание, данное в детстве. И это было то единственное, о чём он не имел права забывать.
Он осторожно поднялся, стараясь не издать ни звука. Всё тело ныло, будто его избили дубинками — не осталось ни единого места, где бы не ощущалась боль. С трудом подавив рвущийся наружу стон, Лихен опустил взгляд на свои запястья. Они всё ещё были крепко стянуты его же галстуком. Осознание этого вызвало острую жгучую боль, словно кожу прорезали лезвием.
Он заставил себя игнорировать боль и медленно спустился с кровати. В этот момент ноги подкосились, и мышцы на пояснице невольно напряглись.
Он зажал рот связанными руками, чтобы не вырвался звук. Всё тело дрожало — от поясницы и до самых ступней, а низ живота болезненно тянуло. Сзади оставалось чувство жжения, и вместе с липкой влагой вытекала тягучая смесь — спермы с прожилками крови и его собственной смазки, медленно скользя по бёдрам вниз.
Тяжело и часто дыша, он собрал остатки сил в ногах. Хоть и медленно, но идти он был способен.
Опираясь плечом о стену, Лихен направился в ванную. Хотя расстояние было небольшим, оно казалось бесконечным.
Почти целые сутки. Лихен помнил, что однажды потерял сознание, а очнувшись, обнаружил себя в перевёрнутой позе — лежащим на животе, с Джухеком, навалившимся сверху и вбивавшимся так яростно, будто хотел сломать его пополам. Тогда с губ его слетали почти крики. В какой-то момент удовольствие стало таким пронзительным, что из глаз потекли слёзы. Но, стиснув зубы, он не опустился до жалобных мольб, как делали другие партнёры Джухека.
Добравшись до ванной, Лихен лишь тогда смог выдохнуть сдерживаемый до этого воздух и аккуратно прикрыл за собой дверь, стараясь не издать ни малейшего звука.
Лихен, опустившись спиной к стене ванной, тяжело осел на пол. Часто и мучительно дыша, он поднёс к лицу галстук, стягивавший его запястья, и зубами стал дёргать узел, пока челюсти не заныли. С трудом освободившись, он увидел покрасневшие запястья, исчерченные, словно широкими браслетами, следами от трения. Поднеся их к губам, он коснулся их бледными холодными устами, и от этого разгорячённая кожа будто чуть успокоилась.
Подняв голову, он заметил своё отражение в большом зеркале ванной.
Истощённый, в израненном теле — на нём не осталось живого места, всё было покрыто следами. Засосы и укусы выглядели слишком откровенно, почти вызывающе. На животе запёкшиеся следы спермы заставили его вспомнить прошлую ночь, и в глазах появилось глухое затмение.
Секс с Джухеком действительно приносил удовольствие. Но вместе с тем и жестокую боль.
— В конце концов, можно же просто заплатить тебе достаточно.
Джухек считал, что он остаётся рядом лишь из-за денег.
Если бы дело действительно было только в них, не было бы причин терпеть всё это и оставаться рядом.
Он подтянул колени к груди и обхватил их руками. Даже это простое движение отзывалось болью во всём теле.
Уронив лоб на колени, Лихен положил ладонь себе на шею. Там, на затылке, оставался тонкий горизонтальный шрам от давнего пореза. Прикрыв его рукой, словно пряча, он медленно закрыл глаза. Между тем изнутри его всё ещё медленно вытекала сперма Джухека — тяжёлая и слишком явная, чтобы спутать с чем-то иным.
Вдали послышался слабый голос. Точнее, на самом деле он звучал совсем рядом, но из-за того, что уши плохо воспринимали звуки, а голова была в полном хаосе, Лихен понял его слова лишь с запозданием.
Голос становился всё яснее. Расплывшееся зрение понемногу прояснялось.
Хотя он всё ещё не видел перед собой отчётливо, но смог понять, где находится. Это был лес — тот самый, который мельком запомнил, когда его тащили сюда похитители.
И тут он осознал: это снова тот сон, что снился ему так часто.
Стоило понять это, как звуки вокруг стали отчётливее.
Неподвижное тело резко подняли. Мальчик услышал, как запыхавшийся мальчишка, поддерживавший его, с трудом дышит.
Он повернул голову, чтобы разглядеть его, но из-за мутного зрения лицо расплывалось. Вдруг в нос ударил сладковатый аромат, и сердце предательски дрогнуло.
Этот запах невозможно забыть. И забывать нельзя.
Глядя на того, кто из последних сил пытался его спасти, он ощутил тяжесть в груди. Если бы это было реальностью, он бы нашёл в себе силы, чтобы подняться и сбежать вместе с ним. Но это был сон. А значит, он ничего не мог сделать. Всё, что оставалось — вдыхать этот запах, запечатлевая его в глубине лёгких.
Какое бессилие… И всё же сейчас, когда он понимал, что это сон, было куда мучительнее, чем в прошлые разы, когда он не осознавал этого.
Если этот сон снова показывал ту же сцену, что и тогда, то хотелось бы, чтобы он поскорее закончился. Он уже знал, чем всё это обернётся.
Но в то же время не хотел просыпаться. Только здесь он мог ощущать этот упоительный сладкий аромат, который, словно силой, удерживал его сознание в плену и не отпускал.
‘Если бы я тогда остался и умер, было бы лучше’.
Пусть он погиб бы, зато его омега остался бы жив. Несбыточная мечта, но хотя бы во сне хотелось, чтобы она исполнилась.
Мутное зрение резко содрогнулось. Голос мальчишки, чистый и звонкий, прозвучал куда отчётливее.
— Ты думал, если скажешь, что умрёшь вместо меня, мне станет приятно?! Ты с ума сошёл?!
Он опешил. Причина была не в грубости тона, а в том, что мальчишка говорил так, будто читал его мысли. Может, потому что это был сон?
— Я же сказал, что буду защищать тебя. Что я тебя защищу!
Голос, надломанный от злости, срывался с губ мальчишки, который, хоть и был куда меньше и слабее, тащил его почти волоком.
— Так что держись. Я ни за что не позволю тебе умереть…
Звук постепенно начал удаляться. И вместе с голосом слабел и тот сладостный аромат, от которого сжималось сердце.
Губы мальчишки зашевелились. Он явно что-то говорил, но слов уже не было слышно.
Зрение всё сильнее затуманивалось, но он всё ещё мог различать его силуэт. Он хотел удержать его. До сих пор у него не получалось ничего — но хотя бы рукой он смог пошевелить.
Он протянул руку к мальчишке, который поддерживал его, поднял тяжёлую ладонь, чтобы дотянуться до лица… но расплывающееся зрение исказило его фигуру, и силуэт начал рассыпаться.
Глаза резко распахнулись. Задыхавшееся дыхание вернулось, а зрение постепенно прояснилось.
Он лежал на боку, вытянув руку в пустоту. На простынях рядом оставался след, словно там только что кто-то лежал. Сразу вспомнить, кто именно, он не смог, поэтому опустил руку и тяжело вздохнул. Но в тот же миг в сознании всплыло лицо мужчины — и он широко раскрыл глаза.
Рывком поднявшись, он се на кровати. Нащупав рукой холодное место рядом, почувствовал лишь ледяную пустоту.
Джухек, заметив, что его нет, со скривившимся лицом спустился с кровати. Мысль о том, что Лихен куда-то ушёл, вызвала у него раздражение, настолько сильное, что все образы мальчишки из сна в одно мгновение стерлись из головы.
Он накинул халат, небрежно запахнув его спереди. Собираясь выйти, Джухек только тогда заметил разгром в комнате. Разбросанная одежда — его и Лихена, засохшие пятна спермы на кровати и полу, вперемешку с кровавыми следами.
Постепенно вспоминались события прошлой ночи. Из-за внезапно накатившего цикла гона он был наполовину без рассудка. Едва повалив Лихена и начав, тут же кончил, а упоение этим ощущением заставило его вновь и вновь овладевать им. К тому же образ того, как строгие черты лица Лихена искажались от страсти, до сих пор стоило лишь представить — и внизу снова болезненно ныло от желания.
Сжавшись от злости, Джухек уставился на дверь. Неужели тот решил уйти после всего, что было? Вряд ли — из-за неустойки ему это не позволено. Но тяжёлый камень в груди не давал покоя.
Лихен ведь всегда оставался рядом, даже когда на кону стояла жизнь, когда его били или резали ножом. А теперь он мог уйти из-за того, что произошло ночью? Эта мысль довела Джухека до ярости.
Как он мог отпустить его? Те оргазмы, тот экстаз, испытанный накануне, до сих пор пробирали до мурашек.
Резко направившись к двери, Джухек схватился за ручку и распахнул её, решив первым делом отправиться в комнату Лихена.
И как раз в этот момент сам Лихен, уже подняв руку, чтобы постучать, застыл на пороге и в немом оцепенении встретился с его взглядом.