Низшее существо. Глава 82
Джегю по-прежнему молчал. Себин, осторожно наблюдая, оттолкнул его и выскользнул. Почему-то тот легко позволил ему это сделать. Себин, неуклюже двигаясь, забился в угол дивана. Когда спина коснулась подлокотника, по телу прошла странная волна облегчения. Хотя толку-то — стоило Джегю лишь протянуть руку, и он снова оказался бы пойман.
Джегю уставился на Себина. Потом сам сел прямо на диван. Кожа противно скрипнула и натянулась.
— Что именно ты не будешь делать?
— Я больше не хочу этим заниматься.
Как только Себин договорил, он крепко зажмурился. Он был уверен, что сейчас получит удар. А потом всё пойдёт по старому — пока задница не распухнет, пока ещё не зажившая дыра не начнёт сочиться кровью, он будет вынужден принимать его. И уж тогда в присутствии Джегю он никогда больше не сможет сказать, что не хочет или что хочет всё прекратить. Может, ему даже язык вырвут.
Ужасные картины сменяли друг друга, но боли всё не было. Только тишина. Неужели он уже получил удар? Может, барабанные перепонки лопнули, и он ничего не слышит?
Себин с недоумением открыл глаза — и увидел, как Джегю достаёт сигарету и закуривает. Прикурив, он небрежно швырнул зажигалку на столик перед диваном. Закинув ногу на ногу, он спокойно посмотрел на Себина.
— У тебя же нет денег. Как ты собираешься каждый месяц отдавать 14 миллионов?
Вопреки ожиданиям, Джегю не взорвался. Даже не вспылил — наоборот, выглядел равнодушным. Будто всегда знал, что однажды этот день наступит. И в этом равнодушии Себин увидел надежду.
Надежду на то, что можно сбежать.
Надежду на то, что можно вырваться.
Он поспешно накинул на себя кофту, прикрывая обнажённую грудь, и, запинаясь, сказал…
— Как-нибудь… попробую справиться.
— Что именно ты собираешься делать?
— Снова придёшь со своим жалким миллионом вон, извиняться, просить прощения, умолять?
Рот Себина тут же захлопнулся. Он попал в точку.
Да. Скорее всего, так всё и будет. У денег, что он зарабатывал на репетиторстве и подработках в учебных центрах, был предел. Ему едва хватало даже на лечение матери. Если удастся принести Джегю хотя бы миллион вон — уже счастье. А может, придётся ещё и просить одолжить.
Себин резко выдохнул носом, а Джегю тем временем выпустил длинную струю дыма. Белый дым скользнул по челке Себина и растворился.
— Думаешь, раз я к тебе хорошо отношусь, значит, долг можно не воспринимать всерьёз?
Голос его звучал спокойно, хотя слова были больше похожи не на насмешку, а на предупреждение.
«Хорошо относится» — на первый взгляд звучало как полная чушь. Но если смотреть только как на отношения кредитора и должника, Джегю и правда был мягким.
Стоило лишь вспомнить того мужчину, которого из офиса Джегю выволакивали, всего в крови. Себина, кроме секса, ни разу не ударили. Он не требовал вернуть деньги, не устраивал сцен, как другие ростовщики, не приходил в университет или домой, не блокировал счета.
Он всего лишь требовал от Себина продавать себя. Во всём, что касалось денег, Джегю оставался довольно корректным.
Значит, Себин и вправду начал относиться к долгу легкомысленно? Нельзя было сказать, что нет. По шкале приоритетов долг Джегю всегда стоял последним. Даже когда он приносил сущие крохи, Джегю ни разу не сказал ни слова. Видимо, Себин и расслабился.
Но как бы там ни было, он больше не хотел продавать себя. Лучше уж побои, чем это. Он устал от кошмаров, в которых мать и Чонхо осуждают его. Устал дрожать от страха, что узнают друзья. Последние дни его жизнь перестала быть жизнью.
Себин глубоко вдохнул. Задержал дыхание и чётко произнёс:
Себину показалось, что сказал он это довольно твёрдо. Но Джегю вдруг усмехнулся. В этой усмешке намешалось столько всего, что трудно было разобрать: и недоумение, и жалость, и что-то почти нежное, и смешок, и пустота, и насмешка.
— Ты ведь сейчас вообще не думаешь ни о чём, да?
Худые, обнажённые плечи Себина дёрнулись. Стыдно, но это была правда. Точнее, не то чтобы он совсем не думал — просто у него не было никакого плана. Он выкинул своё «не хочу» наугад, а как возвращать деньги Джегю — понятия не имел. Впрочем, даже если бы у него было время всё обдумать, вряд ли он сказал бы что-то другое.
Себин ощутил жар на скулах — от стыда. За всю жизнь он так редко бывал по-настоящему глупым.
Джегю вытянул руку и слегка постучал указательным пальцем Себину по подбородку. Лёгкие тычки не были больными.
— Умный парень, а зачем влез в это, даже не подумав?
— Хотя… дурацкая мордашка тебе к лицу.
Но настроение это не поднимает. Джегю большим пальцем сильно надавил Себину на нижнюю губу. Порванная кожа отозвалась жгучей болью. Себин вздрогнул и отпрянул назад, и тогда Джегю убрал руку.
— Ну так что. Считаем, что я этого не слышал?
Он сказал это удивительно мягким голосом.
Рот Себина приоткрылся. «Считаем, что не слышал». Сделать вид, что ничего не было. Можно ли так? Это ведь облегчило бы всё. Джегю и дальше будет давать ему по двадцать миллионов в месяц, а Себину останется только подрабатывать в учебном центре и брать репетиторство. Не нужно идти на стройку, не нужно в ресторан, мать будет под присмотром сиделки днём и ночью, а у него останется время на учёбу.
Но… можно ли? Допустимо ли продолжать так жить?
Он ведь за последние несколько дней до костей прочувствовал это. Возврата не было. Это могла быть его последняя возможность сбежать. Себин прикусил губу, потом отпустил её и выпрямился.
— Я смогу расплатиться. Буду… работать больше.
Это было всего лишь расплывчатое оправдание, но в нём была уверенность. Уверенность в том, что он сможет работать до изнеможения. До того как стал продавать себя Джегю, он ведь и так работал — значит, сможет и снова. Но Джегю начал настойчиво допытываться.
— Кроме продажи себя, что ты ещё умеешь?
— Всё, что угодно. Всё, кроме продажи себя. Больше я этим не занимаюсь.
Джегю усмехнулся. Ещё бы — как будто перед ним какой-то девственник. Прошло-то всего десять минут с тех пор, как он пришёл сюда с намерением продать себя. Себин, который вёл себя так, будто ничего подобного никогда не было, казался ему смешным. И нелепым. И раздражающим. И даже противным — теперь он решил строить из себя молодого господина?
Джегю свободной рукой, в которой не было сигареты, обхватил Себина за щиколотку. Сила в его пальцах не была ужасающей, но вырваться из этой хватки было невозможно.
— Столько времени всё шло как шло, а теперь вдруг что за ветер переменился?
Себин не смог сразу ответить. Мыслей было много. Страх, что его раскроют. Страх чужих взглядов. Ужас от того, что если всплывёт, что он был проституткой, его жизнь разрушится.
Хотя все эти причины вроде бы звучали веско, на самом деле ни одна из них не была по-настоящему весомой. Всё это — вещи, в которых нельзя быть уверенным, случатся они или нет.
Джегю, глядя на сосредоточенное лицо Себина, большим пальцем легко гладил его щиколотку и снова спросил.
— Это важнее, чем больничные счета твоей матери и учеба брата?
Себин с силой сжал челюсти. Это была правда. Настолько точная, что даже соврать «нет» он не мог. И от этого становилось только злее.
Как Джегю может знать его так досконально? Себин же сам не знает о нём ничего. Ни чем тот занимается днём, ни что делает по ночам, когда не встречается с ним, ни почему платит такие деньги за его тело, ни что о нём думает. Ничего. А Джегю знает всё.
Почему разница между ними так отчётлива?
Себин с застывшим лицом резко оттолкнул его руку.
Джегю чуть приподнял одну бровь. Себин зло уставился на него.
— Потому что мне это противно.
— Потому что ты слишком плохой человек… поэтому ты мне противен.
Противно, что он всё глубже скатывался по пути, с которого нет возврата.
Себин, тяжело дыша, выплеснул наружу всю чёрную массу своих чувств. Ещё пару минут назад у него не было к Джегю почти никаких эмоций, но, произнеся это вслух, он вдруг по-настоящему возненавидел его.
Во всём этом виноват Джегю. Как ни крути — он.
Зачем он так поступил? Зачем он разбудил в нем реальность и заставил сделать такой выбор?
Даже если бы был очень зол, сделал бы как обычно, в <Мэ Дэбу>, в том месте, где никто не видит и не слышит, если бы он его там растоптал — Себин бы просто один раз тяжело пережил это и всё.
Зачем же он специально растоптал его там, где все могли видеть? Чтобы в тот момент он услышал голоса друзей? Чтобы его, тихо тонувшего, вытащили на берег?
Себин, выдавив это наружу, тяжело задыхался, а Джегю, словно приняв на себя всю ругань, оставался спокойным.
Он прищуренно смотрел на Себина и лишь курил. Иногда проводил рукой по бедру, где была опущена рука Себина, иногда подкатывал блестящий носок туфли. Потом чуть откинул голову назад и, с глазами ещё более тёмными, уставился прямо на него.
Грубый низкий голос осел, как туман. Глаза Себина распахнулись — он совсем не ожидал такого ответа.
— Иди. Ты же говоришь, что не хочешь?
Джегю отвернулся от Себина и глубоко затянулся сигаретой. Кихик — сигарета быстро сгорела.
Себин моргнул с глупой растерянной улыбкой. «Иди»? Он действительно собирался так просто отпустить? Правда? Словам Джегю трудно было поверить — они противоречили всем его предыдущим действиям.
Что это за уловка? Притвориться, что отпускает, а потом схватить за волосы и швырнуть на пол? Сказать «иди» и тут же шлёпнуть по щеке? Использовать это как предлог, чтобы повысить проценты по долгу?
Пока у Себина носились всевозможные домыслы, профиль Джегю оставался мёртвенно тихим. Губы не дергались от гнева, в уголках глаз не мелькало раздражение. В выдыхаемом дыме не было никакой эмоции.
Себин, весь на нервах, осторожно следил за Джегю и натянул свитер через голову. Несколько секунд, пока горловина закрывала глаза, он боялся, что, сняв её, обнаружит лицо Джегю прямо перед собой. Но даже после того, как оделся, тот по-прежнему смотрел только вперёд.
Себин застегнул расстёгнутый ремень брюк. Потом медленно скользнул одной ногой с дивана на пол. Джегю всё так же не шелохнулся. Он продолжал двигаться тихо и бережно, словно старался не разбудить спящего хищника. Наконец, Себин натянул пальто и взвалил сумку.
За это время Джегю достал новую сигарету и закурил. Остановить Себина он даже не собирался.
От этого у Себина возникло странное чувство. Он задумался о том, что же это такое, и вскоре понял. Это было чувство вины.
Если бы Джегю схватил его за волосы, если бы отругал за неблагодарность — он бы ушёл, испытывая только облегчение. Но когда тот так спокойно отпустил его, Себину показалось, будто он сам бросает Джегю.
А ведь в жизни он никогда ничего не бросал. Ни друзей, ни животных, ни даже растения. Сейчас он впервые что-то оставлял. И этим «чем-то» был Джегю.
Хотя между ними не было никаких настоящих отношений, кроме денег. Почему же тогда на сердце так тяжело?
Он удивился этой мысли, но тут же оттолкнул её. Сейчас главное — как можно скорее уйти отсюда. Собрав руки перед животом, Себин остановился перед Джегю. Опустил глаза и пробормотал:
На это взгляд Джегю скользнул к Себину. Он выпустил дым и коротко кивнул.
— Ага. Не забудь в конце месяца прийти в Кэпитал.
Себин низко поклонился. Джегю снова взял сигарету в рот. На этом их разговор закончился.
После этого Себин ещё несколько раз оглянулся на Джегю, робко крадучись к выходу. Перед тем как взяться за дверную ручку, он снова бросил взгляд в его сторону, но тот даже не посмотрел на него. Себин сжал губы, потом отпустил, открыл дверь и вышел.
Скрип — дверь закрылась. Он пересёк коридор, спустился по лестнице и всё это время находился в каком-то оцепенении.
А когда вышел из здания. Когда холодный ветер резко ударил в лицо. Тогда он понял: всё действительно закончилось.
Собравшись по привычке достать маску, Себин резко опустил руки вниз. После этого наполнил лёгкие свежим ночным воздухом.
Весь мир засиял. Губы непослушно расползлись в улыбке. Смяв маску и сунув её как попало, он достал телефон и набрал номер в ресторан.
— Нуна, я могу сейчас выйти на работу?