Шлейф без запаха. Глава 10.6
Ему велели лечь на кровать, на которой до этого Джухек, словно одержимый, занимался сексом с другими мужчинами.
Будто кто-то грубо сжал и выжал его изнутри — так сильно заболел желудок.
Внезапный спазм был мучительным, но боль в груди, будто разрывающая плоть, оказалась куда сильнее, и на её фоне это можно было стерпеть.
Из-за спазмов голос прозвучал дрожащим. Может, ответ внутри этих слов пришёлся по душе, но раздражение на лице Джухека чуть-чуть спало.
Пока Лихен встал с кровати и начал раздеваться, Джухек достал с прикроватной тумбочки сигарету. В пепельнице рядом торчало уже с десяток окурков, вонзившихся головой вниз, будто мёртвые.
Зажав сигарету губами и прикурив, он скользнул взглядом на Лихена. Тот скинул верхнюю одежду и только собирался расстегнуть пуговицы на рубашке.
Лихен резко остановился. Джухек вынул сигарету изо рта и, выпустив клуб серого дыма, сказал:
— Мне нужны только твоя дырка и лицо.
От холодных слов уголки глаз Лихена затрепетали. В этот момент он благодарил судьбу за своё лицо, которое редко выдаёт выражение. Если бы оно отражало его чувства, неизвестно, какую мучительную гримасу он сейчас бы корчил.
Лихен сразу перевёл руку с расстёгнутой на ключице рубашки к пряжке ремня.
Джухек с видом наблюдателя разглядывал, как тот спокойно начинает стягивать с себя брюки. Ремень был расстёгнут, пряжка щёлкнула, следом прозвучал тянущийся звук открывающейся молнии, странно возбуждающий слух.
Когда расстёгнутые брюки упали на пол, обнажились белые стройные ноги. Одного этого вида оказалось достаточно, чтобы внизу снова вспыхнула кровь, едва начавшая остывать.
Почему же это происходит? Он никак не мог понять. Холодно размышляя, Джухек пытался разобраться, каким образом в тот день у него получилось кончить. В голове роились догадки. Может, дело в стимуляторе, который он тогда принял? Или же его загадочная болезнь наконец прошла? А может…
Скользнув взглядом по Лихену, Джухек отбросил третью версию как наименее правдоподобную.
Сначала он сосредоточился на стимуляторе. Выследил бармена с бара, где пил вместе с У Джеджином, и выбил у него упаковку препарата, который тот подсыпал в бокал. Проверка показала — это был обычный стимулятор, ничем не отличавшийся от того, что прописывают в больницах. Раньше Джухек уже пробовал подобное и знал — вряд ли дело в этом.
Тогда он решил проверить вторую версию — неужели болезнь сама собой отступила? Для этого пригласил другого партнёра. Но всё повторилось. Та же мучительная близость, когда максимум, чего удавалось достичь, — это край оргазма, без разрядки. Три часа подряд — и ни малейших признаков семяизвержения. Будто кто-то загородил его мочеиспускательный канал каменной пробкой.
Однажды во время секса он специально позвал Лихена и поставил у двери. Хотел проверить: а вдруг, если видеть его перед собой, что-то изменится? Но всё было по-прежнему. То же скучное лицо без малейших эмоций. Как можно оставаться таким пустым, наблюдая в упор чужой откровенный секс?
Его член всё ещё долбил мужчину, оказавшегося снизу, но в голове уже вертелась иная картина — схватить Лихена у двери, раздвинуть и раскрыть его узкий вход. От этой мысли кровь тут же прилила вниз. Кончить он так и не смог, но возбуждение оказалось сильнее, чем когда-либо прежде с другими.
И тут он понял: самой нелепой казавшаяся гипотеза — третья — оказалась верной. Он выгнал мужчину и потащил Лихена к кровати, усадил и приказал лечь, раздвинув ноги.
Джухек, затягиваясь сигаретой, молча наблюдал, как тот раздевается. И вдруг ощутил, как внизу снова зарождается жар. Его тело, равнодушное к самым красивым мужчинам и женщинам, словно помнило ту ночь с Лихеном, и реагировало только на него.
В памяти всплыл недавний, безумный гон. Лихен, извивающийся под ним, искажённое болью и наслаждением лицо, раскрасневшиеся щёки, сдавленный, а потом сорвавшийся высокий голос. Стоило лишь представить, как та непроницаемая маска вновь рушится, как его захлестнула жгучая похоть.
‘Значит, мне нравилось то лицо?’
Красоту Лихена он отрицать не мог. Среди всех, кто когда-либо лежал под ним, это был самый красивый. И тело — стройное, подтянутое, без лишнего. Обычно Джухек предпочитал худощавых, а не мускулистых, но теперь понял — ему по вкусу именно такая тонкая мускулатура и упругая грация Лихена. Иначе чем объяснить такую реакцию собственного тела?
К этому времени Лихен уже полностью снял одежду и лёг на кровать, согнув ноги. Джухек, словно лишённый терпения, погасил наполовину докуренную сигарету в пепельнице и подошёл ближе.
Он схватил согнутые колени Лихена и развёл их в стороны так широко, что это выглядело почти унизительно. Перед глазами предстала вся его нагота — вялый член и обнажённый, покрасневший вход. Лицо Лихена, обычно лишённое эмоций, дрогнуло, он зажмурился и отвернулся.
Пальцы Джухека коснулись ещё припухшего отверстия. От ощущения оно вздрогнуло и сжалось. Проведя по краю, он медленно вдавил в него средний палец. В тишине отчётливо прозвучал судорожный вдох Лихена.
Он ведь говорил, что впервые тогда делал это?
Разорванное и истерзанное отверстие до сих пор оставалось красным и припухшим — должно было жечь невыносимо. Но Лихен не произнёс ни слова о боли, лишь слегка нахмурил брови, тяжело принимая в себя палец Джухека.
Плотный вход, который едва справлялся даже с одним пальцем, он выдернул наружу. Рядом валялся тюбик геля, который тот мужчина приносил заранее. Новый при входе, теперь почти пустой. Джухек выдавил остатки прямо на отверстие Лихена. От холодного прикосновения тот вздрогнул, его брови затрепетали.
И, покрыв всё гелем, он вогнал три пальца разом. Между губ Лихена тут же сорвался короткий стон.
— В следующий раз сам готовься. В последний раз я трачу время на то, чтобы разрабатывать твою дырку.
Правда, назвать это «разрабатывать» было трудно. Он просто вбивал и вытаскивал три пальца, едва смазав, так и не дав мышцам как следует раскрыться. И лишь когда ощутил приятное движение глубоко внутри, задержал пальцы и начал целенаправленно гладить внутреннюю стенку.
Глаза Лихена распахнулись. Джухек точно надавил на простату — и его нижняя часть тела вздрогнула, будто в судороге. Это зрелище моментально заполнило Джухека жаром внизу, он едва мог сдержаться. Желание кончить захлестнуло его так сильно, что он резко выдернул пальцы.
Лихен ощутил пустоту внутри, но в тот же миг перехватило дыхание: то, что стало входить в него теперь, и рядом не стояло по размеру с тремя пальцами. Внутренности, сопротивляясь, напряглись, мышцы бёдер и ягодиц непроизвольно свело.
От жгучей боли и громкого звука у Лихена сорвался застрявший в груди вдох. Джухек снова хлестнул его по ягодице, ещё больнее.
— Квон Лихен, разве ты не способный ученик?
На этот раз удар пришёлся по другой стороне. Напряжённые до каменной твердости мышцы чуть ослабли от боли. В тот самый момент член Джухека, с трудом прорываясь, начал входить внутрь.
— Хуу…, расслабься. Если порвешься - больно будет только тебе.
Не успели эти слова прозвучать, как отверстие пронзила резкая боль. Ещё не зажившая ткань снова разорвалась под натиском члена.
Джухек входил и входил, заполняя всё больше. Казалось, вот-вот должен остановиться, но этот размер будто не имел конца. На самом деле вошла лишь половина, но Лихен ощущал это так, словно в него пытались затолкать руку целиком — слишком длинным казался чужой член.
И вдруг он упёрся в самый конец, в глубокую стенку внутри. До основания Джухек ещё не вошёл, но одного этого касания оказалось достаточно, чтобы внизу мгновенно вспыхнула дикая жара.
Едва он глубже толкнулся, как член самовольно дёрнулся и налился. И, не дав ни секунды удержаться, из него рванула сперма.
Горячая жидкость стремительно наполнила живот Лихена.
Джухек долго кончал, будто захватывая его внутренности, и тонул в безумном удовольствии, одновременно ощущая сильное разочарование. С другими он мог трахать по три часа подряд и так и не дойти до оргазма. А здесь стоило лишь войти в Лихена — и оргазм нахлынул слишком легко, слишком неудержимо. Это было так просто, что он не только удивился, но и испытал раздражённое изумление.
Жар, разливавшийся по животу, и трепет от того, как Джухек кончал, усиливали пламя в теле Лихена. Лицо начало раскаляться, выражение едва не сорвалось.
Оргазм альфы — это пугающе сладкое ощущение. Лихен не имел опыта с другими, но мог поклясться: именно потому, что это был Джухек, все чувствовалось так сильнее.
Ему вовсе не тыкали в особо чувствительные места, не ласкали и не трогали член — тем не менее само осознание того, что в нём находится Джухек, доводило тело до кипения. Если дать волю напряжению, мёртвый сейчас член мог бы встать так же рьяно, как и прежде.
Ему нужно отвлечься. В прошлый раз, когда он был в отключке от гона и долгое время смешивался с партнёром, возможно, всё прошло бы незаметно, но сейчас любая капля смазки могла выдать его. И хоть запах от неё не исчезал бы просто так, страх быть пойманным первым возник в голове — и тогда его сразу же выгнали бы прочь.
Лучше уж терпеть боль и ничего не чувствовать, чем быть разоблаченным и насильно прогнанным он Джухека.