Решение по Lido DAO. Полный текст и важные нюансы

Перевод

Это вольный перевод важного прецедента, изучить который в оригинале можно здесь, а найти полную развёртку по датам - по этой ссылке. Дополнительно рекомендую к изучению: статью о построении ДАО и правовому статусу.

Введение

Эндрю Сэмюэлс — инвестор, купивший (криптовалютные) токены на бирже. Эти токены изначально были выпущены организацией под названием Lido DAO.

Сэмюэлс потерял деньги на своих инвестициях и подал иск, чтобы возместить свои убытки. Он утверждает, что токены являются «ценными бумагами» в значении федерального закона (США), что означает, что Lido DAO была обязана зарегистрировать их в Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC).

Сэмюэлс (также) утверждает, что из-за того, что Lido DAO не зарегистрировала (токены как) ценные бумаги, она несёт ответственность за его убытки в соответствии с Разделом 12(a)(1) Закона о ценных бумагах.

До настоящего момента никто серьёзно не оспаривал, что (криптовалютные) токены действительно являются ценными бумагами. И все согласны с тем, что Lido их не зарегистрировала. Поэтому на первый взгляд это кажется довольно простой ситуацией. Но это не так.

Дело затрагивает несколько новых и важных вопросов о способности участников криптовалютного мира избегать ответственности, создавая новые правовые конструкции для получения прибыли от экзотических финансовых инструментов.

Первый вопрос — можно ли подать иск против Lido DAO.

В иске (жалобе) утверждается, что она была основана тремя инвесторами, местонахождение которых либо удалено, либо неизвестно, и которые, по-видимому, не могут быть вызваны в суд США.

«DAO» означает Децентрализованная Автономная Организация — тип организации, который, по крайней мере частично, кажется разработанным для избегания юридической ответственности за свою деятельность.

Как обсуждается в Разделе II этого постановления, Сэмюэлс адекватно утверждает, что Lido DAO не обладает иммунитетом от судебных исков. В частности, он утверждает, что Lido является полным товариществом в значении закона штата Калифорния.

Второй вопрос заключается в том, являются ли четыре крупных институциональных инвестора Lido — Paradigm Operations, Andreessen Horowitz, Dragonfly Digital Management и Robot Ventures — членами полного товарищества. Если да, то они могут быть признаны ответственными в соответствии с законодательством Калифорнии за деятельность товарищества, включая невыполнение Lido обязанности регистрировать свои криптовалютные токены как ценные бумаги.

Как обсуждается в Разделе III, Сэмюэлс адекватно утверждает, что все инвесторы, кроме Robot Ventures, являются полными партнёрами и, следовательно, несут ответственность за действия Lido.

Третий вопрос касается того, может ли Lido (и, соответственно, партнёры) быть ответственными за конкретные убытки, понесенные Сэмюэлсом.

Как уже упоминалось, очевидно, что Lido была обязана зарегистрировать свои (криптовалютные) токены как ценные бумаги. Но в соответствии с Разделом 12(a)(1) ответственность за убытки от покупки незарегистрированных ценных бумаг возлагается только на того, кто «предлагает или продает» эти ценные бумаги.

Lido фактически не «продавала» токены Сэмюэлсу; он купил их на вторичном рынке, на криптовалютной бирже Gemini.

Однако суды трактовали термин «предлагает или продаёт» широко, чтобы включить того, кто «содействует» покупке ценных бумаг. Как обсуждается в Разделе IV, Сэмюэлс адекватно утверждает, что Lido действительно содействовала покупке этих токенов на криптовалютных биржах.

Четвёртый вопрос связан с третьим. Ответчики утверждают, что лицо может нести ответственность в соответствии с Разделом 12(a)(1) за продажу незарегистрированной ценной бумаги только в случае, если продажа произошла в рамках публичного предложения.

Они утверждают, что, поскольку Сэмюэлс купил свои токены на вторичном рынке, это означает, что он не купил их в рамках публичного предложения.

Но, как объясняется в Разделе V, Раздел 12(a)(1) не ограничивается продажами, осуществленными только в рамках публичных предложений. Таким образом, даже если продажа на бирже, как эта, по определению не попадает под понятие «публичного предложения», ответчики ошибаются, утверждая, что это выходит за рамки Раздела 12(a)(1).

Результатом является то, что ходатайство о прекращении дела, поданное Robot Ventures, удовлетворено, так как Сэмюэлс не представил достаточно обоснованных утверждений, что Robot Ventures является членом полного товарищества Lido. Все остальные ходатайства о прекращении дела отклонены.

Фактология

Факты, изложенные в этом разделе, основаны на утверждениях, изложенных в иске (жалобе), которые суд обязан считать истинными для целей вынесения решения по ходатайствам об отклонении, а также на материалах, подлежащих судебному рассмотрению.

Ходатайства Andreessen Horowitz и Dolphin о принятии судебного уведомления удовлетворены.

A. Стейкинг криптовалюты и происхождение Lido DAO

Сервис Lido DAO работает на блокчейне Ethereum.

Блокчейн Ethereum представляет собой, по сути, цифровую бухгалтерскую книгу, которую люди могут использовать для записи и выполнения определённых финансовых транзакций без участия центрального органа, такого как банк.

Информация в бухгалтерской книге хранится в виде «блоков», которые связаны с предыдущими и последующими блоками, образуя (неразрывную) «цепочку».

Транзакции проверяются с помощью процесса, называемого «доказательством доли» (proof-of-stake), в котором люди, называемые валидаторами, запускают компьютерные программы для подтверждения достоверности новых блоков.

Валидаторы получают вознаграждение в виде ETH — криптовалюты, связанной с блокчейном Ethereum и торгуемой через него. Однако для участия в процессе proof-of-stake и получения этого вознаграждения валидаторы должны внести в качестве залога — «стейка» — свои собственные средства в ETH.

Валидаторы соревнуются за возможность участвовать и получают вознаграждение пропорционально количеству вложенного ими ETH. В обмен на вознаграждение валидаторы рискуют потерять свой залог, если они недобросовестно и/или неправильно подтвердят транзакции.

Так как участие в proof-of-stake может быть технологически сложным и требует минимального залога в 32 Ether (по состоянию на ноябрь 2024 года это более $99,000 по данным Google Finance), некоторые компании начали предлагать услуги стейкинга, в рамках которых они объединяют криптовалюту пользователей, делают стейкинг, получают выплаты, оставляют себе комиссию и передают оставшуюся часть прибыли пользователям.

В 2020 году Василий Шаповалов, Константин Ломашук и Джордан Фиш создали Lido, один из таких сервисов стейкинга.

Шаповалов живёт на Кипре, Ломашук — на Кокосовых (Килинг) островах, находящихся под внешним управлением Австралии, местоположение Фиша неизвестно. Хотя эти основатели учредили «некоторые юридические лица» для работы сайта, чтобы «облегчить создание Lido», эти компании, по-видимому, не контролируют сам Lido, что они «усердно подчёркивают в своей юридической документации»…

Как Децентрализованная Автономная Организация, Lido не имеет формальной корпоративной структуры или централизованного руководства. Вместо этого держатели криптовалютного токена Lido, называемого «LDO», обладают правом голоса пропорционально количеству их токенов и могут принимать управленческие решения, предлагая и голосуя за действия, которые будет предпринимать Lido.

Наиболее важным является то, что держатели токенов LDO голосуют за выбор тех, кто будет выступать в качестве валидаторов для ETH, который ставится Lido.

После выбора валидаторы размещают объединенные Lido средства в виде Ether и выполняют валидацию. Вознаграждения в ETH поступают обратно в Lido, которая оставляет себе 5%, передаёт 5% валидатору и возвращает оставшиеся 90% пользователям.

Операция (ликвидного) стейкинга Lido оказалась успешной: по данным жалобы, Lido размещает более $30 миллиардов одновременно, что означает, что она могла бы зарабатывать примерно $50 миллионов в год на комиссиях за стейкинг.

Эти средства используются для покрытия операционных расходов, и Lido DAO также заявила о своём намерении обновлять и развивать технологии, нанимать и оплачивать сотрудников и подрядчиков, а также проводить маркетинговые кампании (помимо различных промо-активностей, которые уже были предприняты).

Хотя это пока не произошло, средства, которые Lido DAO сохраняет, также могут быть распределены между держателями токенов LDO как прибыль.

B. Инвестиции венчурных компаний в Lido DAO

Когда основатели Lido создали DAO в 2020 году, они выпустили один миллиард токенов LDO.

Они поместили 36% этих токенов в казну Lido и передали оставшиеся 64% себе и ранним инвесторам.

В последующие годы различные инвестиционные фирмы также стали инвестировать в проект. В апреле 2021 года криптовалютная инвестиционная компания Paradigm Operations приобрела 10% токенов (или 100 миллионов LDO).

Примерно через год венчурная компания Andreessen Horowitz купила неизвестное, но, предположительно, значительное количество токенов LDO за $70 миллионов, а венчурная фирма Dragonfly Digital Management приобрела аналогичное неизвестное количество LDO за $25 миллионов.

В другой сделке было продано еще 30 миллионов LDO покупателям, в том числе Robot Ventures (инвестиционное объединение двух соучредителей, далее - RV), хотя детали этой сделки остаются неясными.

По-видимому, эти компании, являющиеся ответчиками в данном судебном разбирательстве, не являются единственными институциональными инвесторами в Lido DAO: в жалобе отмечается, что «группа других венчурных капиталистов» купила 3% от тогдашнего объёма токенов LDO в апреле 2021 года, а также упоминаются другие «инсайдеры» (см. id. ¶¶ 38, 110).

Тем не менее, неизвестно, кто ещё может обладать крупными пакетами LDO, сколько они могут держать (в тайне), когда и/или как они могли приобрести свои доли.

Хотя жалоба не содержит всех подробностей об операциях DAO и взаимодействиях с этими инвестиционными компаниями, предполагается, что каждая из них, за исключением, возможно, Robot Ventures, принимала активное участие в управлении или имела такие намерения.

Согласно публикации отдельной криптовалютной инвестиционной компании, Paradigm «влияла на направление развития Lido Finance по ключевому вопросу децентрализации Lido Finance» (id. ¶ 40).

Согласно записи на сайте Lido, Paradigm имела «уникальную возможность предоставить свой опыт для управления LidoDAO и выступить связующим звеном с другими командами проектов [децентрализованных финансов], которые могут помочь в дальнейшей децентрализации сообщества LidoDAO», а также «активно участвует в исследованиях протокола, ... написании кода и, в некоторых случаях, аудите баз кода» (id. ¶ 41).

Andreessen Horowitz также планировала играть активную роль.

Когда компания объявила о своём инвестиционном участии в Lido DAO, она заявила, что «активно участвует в сетях и сообществах» из своего портфеля и будет «вносить свой вклад как участник стейкинга и участник управления» (id. ¶ 43).

В одном случае она также выразила мнение о том, на чём должно сосредоточиться Lido. В общем, компания заявила, что оказывает поддержку крипто-компаниям, в которые она инвестирует, в таких вопросах, как исследования, инженерия, безопасность, правовые и регуляторные вопросы, а также подбор персонала.

Хотя жалоба содержит меньше деталей об участии Dragonfly, она также, по-видимому, активно участвовала в Lido DAO хотя бы в какой-то степени.

В июле 2022 года, «после обсуждения с командой Lido», Dragonfly «использовала свои токены LDO, чтобы проголосовать за продажу себе ещё большего количества» токенов, отметив, что она «с нетерпением ждёт возможности более активно участвовать в управлении» (id. ¶¶ 46–47).

В соответствующем предложении на сайте Lido DAO было сказано, что Dragonfly, как и Paradigm, имеет «уникальную возможность предоставить свой опыт для управления LidoDAO и выступить связующим звеном с другими командами проектов [децентрализованных финансов], которые могут помочь в дальнейшей децентрализации сообщества LidoDAO».

Утверждения о причастности RV гораздо скуднее. В жалобе отмечается лишь, что Lido «публично назвала» е\ «ключевым „стратегическим партнёром“»; что один из основателей Robot похвалил Lido за «секьюритизацию» перед запуском; что Lido DAO выбрала Robot в качестве партнёра по «ряду причин», включая её «опыт в успешной разработке распределённых протоколов»; и что она участвовала - наряду с другими организациями - в продаже 30 миллионов LDO. Id. ¶¶ 9, 34, 45, 96.

C. Листинг LDO на публичных биржах

Основатели и ранние инвесторы были единственными держателями токенов LDO недолго.

В феврале 2022 года один из держателей токенов разместил на сайте Lido DAO предложение о листинге LDO на криптовалютных биржах. (Криптовалютная биржа позволяет пользователям торговать криптовалютами или другими криптоактивами через централизованную платформу, и использовать биржу технологически проще, чем торговать криптоактивом напрямую через его собственный блокчейн.)

Два представителя Lido DAO ответили на это сообщение. Один из них работал как в Lido, так и в Paradigm.

Другим был Джейкоб Блиш, руководитель отдела по развитию бизнеса Lido DAO, который отметил в своём ответе, что он «ищет способы взаимодействия с биржами и был бы рад услышать любые мысли на этот счёт» (id. ¶ 52).

Блиш также поощрял общественность обращаться к биржам с просьбой о листинге LDO и принимал запросы от бирж, которые обращались к Lido.

Эти усилия принесли плоды. В течение 2022 года LDO был добавлен на несколько крупных бирж, включая Gemini, Coinbase, Crypto.com и Kraken. Позже он также появился на Binance и FTX.

Хотя требования бирж различаются, многие из них требуют от эмитентов криптовалют активного участия в процессе листинга, например, предоставления информации о криптоактиве и подлежащей его технологии или содействия в процессе проверки биржи.

По мере добавления LDO на новые биржи, Lido DAO — через Блиша, главу отдела маркетинга Каспера Расмуссена и некоторых из более чем 70 других сотрудников DAO — продвигала новые листинги в публичных публикациях на Discord (мессенджер и социальная платформа) и в официальном аккаунте Lido в Twitter.

Эти публикации обычно информировали о возможности покупки LDO на соответствующей бирже; например, в одной публикации было объявлено: «LDO добавлен на Coinbase… Депозиты/выводы активны, торговля начнётся в 9 утра по Тихоокеанскому времени 17 ноября» (id. ¶ 59).

Lido также публиковала информацию о росте цены на LDO и высоких объёмах его торговли.

Сайт Lido также продвигает возможность участия держателей LDO в управлении Lido DAO (что возможно только при наличии токенов LDO) и поощряет такое участие.

Например, на сайте указано, что владение LDO «даёт участникам DAO право голоса в будущем Lido, позволяя каждому члену DAO лично влиять на сообщество» и «направление и развитие Lido DAO» (id. ¶ 69).

Однако, согласно жалобе, основатели и ранние институциональные инвесторы владеют большинством токенов LDO, что делает их решения определяющими.

D. Покупки LDO Самюэлсом и этот иск

В апреле и мае 2023 года Самюэлс приобрёл примерно 132 токена LDO через криптобиржу Gemini.

Он продал эти токены с убытком в июне 2023 года. В декабре 2023 года он подал иск против Lido DAO, утверждая, что DAO нарушило Раздел 12(a)(1) Закона о ценных бумагах 1933 года, продавая LDO, незарегистрированную ценную бумагу, в межгосударственной торговле.

Он также подал иск против Paradigm, Andreessen Horowitz, Dragonfly и Robot (вместе именуемых как ответчики-инвесторы), утверждая, что они являются членами Lido DAO в качестве товарищества и, следовательно, несут солидарную ответственность за его неправомерные действия.

Он стремится представлять группу всех, кто приобрёл или получил LDO начиная с 16 декабря 2022 года.

В апреле 2024 года ответчики-инвесторы подали ходатайство об отклонении иска.

Lido DAO не ответило на иск и не явилось на слушание.

Таким образом, Самюэлс подал ходатайство о вынесении заочного решения против Lido DAO или об альтернативной процедуре уведомления. В июне суд провёл устные слушания по ходатайствам ответчиков-инвесторов об отклонении и по ходатайствам Самюэлса, удовлетворив просьбу Самюэлса об альтернативной процедуре уведомления.

После этого в иске появилась компания Dolphin CL., LLC, которая подала ходатайство об отклонении от имени Lido DAO, заявив, что выступает в целях предотвращения вынесения заочного решения против Lido.

Как будет рассмотрено позже, неясно, каким образом Dolphin имеет правовые основания для представления интересов Lido DAO.

Однако Самюэлс не возразил против этого для целей слушания по ходатайству об отклонении, и суд согласился рассмотреть ходатайство Dolphin, отложив рассмотрение ходатайств ответчиков-инвесторов.

В сентябре, после завершения обсуждения ходатайства Dolphin, суд провел дальнейшие устные слушания.

II. Процессуальная дееспособность Lido DAO

Dolphin утверждает, что Lido не является юридическим лицом и поэтому не может быть привлечено к суду.

Ответчики-инвесторы утверждают, что, независимо от того, чем является Lido, оно не является товариществом, что означает, что инвесторы не могут нести ответственность как его участники.

Dolphin заявляет, что Lido — просто автономное программное обеспечение, работающее без управления со стороны человека.

В частности, по мнению Dolphin, Lido представляет собой набор исполняемых программ, доступных на конкретных публичных адресах в блокчейне Ethereum и не принадлежащих какой-либо конкретной организации или группе.

Исходный код Lido — это «протокол Lido», доступный по лицензии с открытым исходным кодом на GitHub, и любой может развернуть копии этого исходного кода, создавая инстансы Lido, аналогичные описанному в иске.

Хотя в иске утверждается, что конкретное развёртывание Lido управляется Lido DAO, не указано, кто именно развернул эту систему, и Dolphin заявляет, что Lido DAO не могло этого сделать, поскольку является системой смарт-контрактов, а не юридическим лицом или физическим лицом.

Однако предполагаемые действия Lido в иске не являются действиями автономного программного обеспечения — это действия организации, управляемой людьми.

В иске утверждается, что Lido принимает решения путём голосования держателей токенов, содержит казну, в которой удерживаются проценты от вознаграждений за стейкинг, и наняло более 70 сотрудников.

Dolphin отвечает, что голосования — это просто «опросы» и что Lido не может иметь сотрудников, так как оно не является юридическим лицом, однако эти утверждения противоречат фактам, изложенным в иске.

Более того, даже если Dolphin права, что Lido — это «протокол», который может быть развернут кем угодно, Самюэлс не подаёт в суд на сам протокол — он подаёт в суд на организацию, управляющую «конкретным развертыванием Lido», описанным в иске.

И Dolphin ошибается, утверждая, что в иске не указано, кто развернул эту систему: в иске утверждается, что это сделали основатели Lido, создав Lido DAO. Ответ Dolphin о том, что Lido DAO не могло развернуть программное обеспечение, так как оно не является юридическим лицом, аналогично её аргументу о невозможности наличия сотрудников, что также противоречит утверждениям, изложенным в иске.

Поскольку в иске достаточно обоснованно утверждается, что Lido является юридическим лицом, неясно, оправдано ли появление Dolphin от имени Lido.

Dolphin утверждает, что её ограниченное участие оправдано тем, что Lido — это просто программное обеспечение и не может самостоятельно присутствовать в суде.

В поддержку этого аргумента Dolphin ссылается на дело Banks.com против Keery, где ответчики ходатайствовали об отклонении иска против доменов, указанных как ответчики.

Однако, в отличие от Keery, в данном случае Самюэлс адекватно утверждает, что Lido является юридическим лицом (а не просто программным обеспечением). Кроме того, лица, ходатайствующие об отклонении иска против доменов в деле Keery, были связаны с этими доменами, тогда как Dolphin, похоже, не имеет никакой связи с Lido, утверждая, что оно было создано «независимыми держателями LDO».

Раздел B

Хотя ответчики-инвесторы не осмеливаются утверждать, что Lido — это просто программное обеспечение, они (вместе с Dolphin) настаивают на том, что Самюэлс недостаточно обоснованно заявил, что Lido является общим товариществом.

Калифорнийское право применяется к этому вопросу, поскольку право штата, в котором расположен федеральный суд, определяет способность быть привлечённым к суду стороной, которая не является физическим или юридическим лицом.

Никто не утверждает, что должно применяться право другого штата или страны: Самюэлс приводит доводы как по «законам Калифорнии, так и по законам других юрисдикций о товариществе», Dolphin заявляет, что применимо калифорнийское право, Paradigm предполагает это, и остальные ответчики-инвесторы также ссылаются на прецеденты, применяющие его (хотя в некоторых случаях также ссылаются на Единообразный закон о товариществах или указывают, что Самюэлс не уточнил, какое право применимо).

Согласно законодательству Калифорнии, «объединение двух или более лиц для совместного ведения бизнеса с целью получения прибыли формирует товарищество, независимо от того, намеревались ли лица создать товарищество».

Существование товарищества — это вопрос факта.

В иске утверждается, что основатели Lido DAO создали его для работы службы стейкинга Ethereum, которая удерживает процент от наград за стейкинг, и что они намерены в конечном итоге распределить этот доход между собой и другими держателями токенов, то есть совместно вести прибыльный бизнес.

На данный момент неясно, кто именно может быть членом товарищества. Теория Самюэлса состоит в том, что Lido DAO «совместно управляется ‘крупными’ держателями LDO, которые используют эти токены для принятия бизнес-решений DAO», так что «партнёры Lido DAO — это те, кто имеет возможность существенно участвовать в бизнесе Lido DAO».

Иными словами, Самюэлс утверждает, что только те лица, которые могут существенно участвовать в управлении DAO, были приняты в качестве партнёров основателями (а для более поздних партнёров — другими уже существующими партнёрами) и совместно ведут сервис стейкинга Lido DAO с целью получения прибыли.

В ходе дальнейших разбирательств могут быть раскрыты дополнительные факты, которые помогут уточнить состав товарищества Lido DAO — он может быть как уже, так и шире (например, включать всех, кто голосовал по управленческим предложениям или кто обладает LDO).

В иске утверждается, что группа людей объединилась и согласилась создать и управлять службой стейкинга Ethereum, потому что считала, что на этом можно заработать. Самюэлс, таким образом, привёл достаточно фактов, позволяющих разумно предположить, что было образовано общее товарищество Lido DAO.

Поскольку это всё, что требуется на данной стадии, доводы ответчиков-инвесторов, что Самюэлс «не предъявляет последовательной теории о создании товарищества, включая время, способ его создания или причины, по которым ответчики являются единственными ‘партнёрами’ в нём», не выдерживают критики.

Из иска не следует, что ответчики-инвесторы являются единственными членами общего товарищества Lido. Скорее, утверждается, что основатели объединились и сформировали товарищество Lido.

Позже ответчики-инвесторы «присоединились к [этому] общему товариществу» и начали совместно вести бизнес с уже существующими партнёрами. Возможно, к товариществу присоединялись и другие лица.

Однако не все держатели LDO автоматически присоединились к товариществу, так как они не обязательно имеют возможность участвовать в управлении DAO и, следовательно, не обязательно начали совместно вести бизнес DAO.

Ни один из ответчиков не приводит прецедента, в котором бы от истца требовалось определить, когда именно ответчик якобы присоединился к товариществу, или что истец, стремящийся привлечь членов товарищества к ответственности за иск к товариществу, должен указать каждого партнёра в качестве ответчика.

Если существуют и другие партнеры Lido, они также будут нести солидарную ответственность за любой судебный вердикт против товарищества, а ответчики-инвесторы могут привлечь их для совместного участия в деле или, если кто-либо из ответчиков-инвесторов будет вынужден выплатить вердикт против DAO, позднее взыскать с них компенсацию.

Однако то, что Самюэлс не указал каждого партнёра Lido и время их присоединения, не означает, что он недостаточно обоснованно заявил о существовании товарищества.

Ответчики также утверждают, что Lido не может быть товариществом, так как его структура и деятельность противоречат различным аспектам товариществ по законам Калифорнии.

Например, они отмечают, что любой человек может купить токены LDO и таким образом участвовать в управлении бизнесом Lido, в то время как закон Калифорнии гласит, что «лицо может стать партнёром только с согласия всех партнёров».

Точно так же любой человек может продать свои токены на открытой бирже, тогда как в соответствии с законом Калифорнии товарищество должно выкупить долю уходящего партнёра.

Однако эти правила являются лишь дефолтными и могут быть изменены соглашением о товариществе, которое может быть устным или подразумеваемым.

Структура Lido позволяет каждому держателю LDO участвовать в управлении DAO.

Это возможно только потому, что основатели (возможно, в сотрудничестве с другими ранними участниками) настроили его таким образом. Следовательно, можно сделать вывод, что в какой-то момент основатели DAO или ранние партнёры заключили соглашение (письменное, устное или подразумеваемое) для изменения этих стандартных правил, позволяя людям становиться партнерами через покупку LDO и предоставляя уходящим партнёрам возможность продать свою «долю» в форме LDO.

Прим. №04. Довод некоторых ответчиков о том, что иск Самюэлса отклоняется на основании доктрины in pari delicto («в равной вине») не принимается по аналогичным причинам. Эта доктрина предоставляет защиту, если истец, «активный, добровольный участник незаконной деятельности», несёт равную или большую ответственность за незаконность (деяний).

Ответчики утверждают, что эта доктрина применима к Самюэлсу, поскольку он стал партнёром Lido DAO, купив LDO, и, следовательно, несёт равную ответственность за неправомерные действия товарищества.

Однако в иске нет утверждений, свидетельствующих о том, что Самюэлс совместно вёл бизнес Lido, так что, как обсуждалось ранее, нет оснований считать его партнёром на данном этапе.

Более того, нет никаких признаков, что он «несёт хотя бы равную ответственность за действия, которые сделали продажу незарегистрированных ценных бумаг незаконной».

То же самое верно, если рассматривать товарищество более узко, как только тех, кто может существенно участвовать в управлении Lido, так как у них есть крупное количество токенов (в отличие от всех держателей LDO, которые голосуют или имеют возможность голосовать).

В этом случае можно предположить, что в какой-то момент основатели — возможно, вместе с другими ранними партнёрами — согласились структурировать DAO так, чтобы позволить новым партнёрам присоединяться через покупку достаточного количества токенов LDO.

Или, возможно, основатели решили продать крупные партии LDO определённым отобранным организациям, обеспечив (тем самым факт того), что основатели и эти избранные организации будут владеть достаточным количеством токенов, чтобы самостоятельно контролировать голосования.

Опять же, на данном этапе неясно, на что именно могли согласиться основатели, и точные границы общего товарищества Lido лучше определять «на основе полного доказательного материала на стадии вынесения решения по делу или судебного разбирательства».

Но Самюэлс привёл достаточно доводов, чтобы сделать разумный вывод, что основатели Lido (и, возможно, другие ранние инвесторы) договорились изменить стандартные правила товарищества Калифорнии, регулирующие вход и выход партнёров.

Далее Dolphin, Dragonfly и Robot утверждают, что Lido не может быть общим товариществом, поскольку истец не утверждает о наличии явного соглашения о разделе прибыли и убытков.

Однако по законам Калифорнии раздел прибыли является «доказательством существования товарищества, а не необходимым элементом его определения».

Хотя Dragonfly ссылается на дело Simmons vs. Ware, где говорится, что «соглашение о разделе прибыли и убытков предприятия является необходимым для совместного предприятия», это касается только совместных предприятий.

Хотя товарищества и совместные предприятия могут быть схожи, если между ними есть различие, то оно заключается в значении раздела прибыли: раздел прибыли является необходимым элементом для совместных предприятий, в то время как для товариществ он является лишь доказательством их существования, но не обязательным элементом.

Скорее, «основное требование для товарищества» — это «объединение с намерением вести бизнес с целью получения прибыли». Здесь, как уже обсуждалось, Самюэлс адекватно заявил об объединении для ведения бизнеса с целью получения прибыли.

Наконец, Dolphin и Paradigm выдвигают аргументы, основанные на принципе, что осознанный выбор иной организационно-правовой формы говорит против существования товарищества.

Например, Dolphin отмечает, что отдельные организации были «созданы для содействия работе программного обеспечения Lido DAO». Однако в иске утверждается, что эти отдельные организации были созданы только для ведения сайта и не контролируют сам Lido — и более того, что в их «юридической документации» явно указано отсутствие контроля над DAO.

Paradigm утверждает, что выбор других организационных форм самими ответчиками-инвесторами говорит о том, что они не являются членами товарищества. Но законодательство Калифорнии прямо предусматривает, что корпорации и другие организации могут быть членами общих товариществ.

При этом бизнесы ответчиков-инвесторов отличаются от бизнеса, который они якобы совместно ведут как Lido.

Прим. №05. Даже если Lido DAO не является общим товариществом, его всё равно можно было бы привлечь к ответственности по другим основаниям — например, как не-корпоративное объединение...

III. Иски Самюэлса против инвесторов-ответчиков

Самюэлс признаёт, что инвесторы-ответчики не нарушили напрямую Закон о ценных бумагах.

Вместо этого он пытается привлечь их к ответственности как членов общего товарищества Lido. Согласно законодательству Калифорнии, общие партнёры «несут солидарную ответственность по всем обязательствам товарищества, если не согласовано иное».

Таким образом, инвесторы могут считаться надлежащими ответчиками, только если Самюэлс достаточно обоснованно утверждает, что они являются общими партнёрами Lido.

Иск легко предполагает, что Paradigm и Andreessen Horowitz являются партнёрами. В нём говорится, что Paradigm помогал «влиять» и «направлять» развитие Lido и что сайт DAO рекламировал способность Paradigm «предоставлять свою экспертизу для управления LidoDAO».

Со стороны Andreessen Horowitz было объявлено, что компания будет вносить вклад в Lido DAO в качестве «участника управления» и, по крайней мере, один раз выразила свое мнение по вопросам управления DAO. Учитывая также утверждение, что компания приобрела токены LDO на сумму $70 млн, можно сделать вывод, что она была способна существенно участвовать в управлении DAO.

Поскольку в иске утверждается, что Paradigm и Andreessen Horowitz участвовали в управлении Lido DAO, можно обоснованно предположить, что они (возможно, наряду с другими) совместно вели бизнес DAO с целью получения прибыли.

Хотя это более спорный случай, в иске также содержатся достаточные утверждения, поддерживающие предположение о партнёрстве со стороны Dragonfly. После первоначальной покупки токенов LDO на сумму $25 млн, Dragonfly приобрела ещё больше токенов, отметив, что «с нетерпением ждёт более активного участия в управлении» и что у компании есть «уникальная возможность предоставить свою экспертизу для управления LidoDAO».

И она смогла приобрести эти токены, так как проголосовала за их продажу себе.

Таким образом, делая разумные выводы в пользу Самюэлса, можно предположить, что Dragonfly также существенно участвовала в управлении Lido DAO и, следовательно, вела его бизнес с целью получения прибыли.

С другой стороны, в иске недостаточно утверждений, чтобы предположить, что Robot значимо участвовал в управлении Lido DAO.

Отмечается лишь, что один из партнёров Robot высоко оценил Lido DAO, что Robot был выбран для участия в DAO, так как он мог добавить свою «экспертизу в успешном развитии распределенных протоколов», и что компания участвовала в продаже, в ходе которой она, наряду с другими компаниями, приобрела 30 миллионов LDO.

В иске не утверждается, что Robot участвовал в управлении Lido DAO или делал какие-либо заявления об этом. Самюэлс утверждает, что разумно предположить, что Robot, будучи привлечен по аналогичным причинам, что и другие инвесторы-ответчики, будет играть аналогичную роль и активно участвовать в управлении.

Таким образом, на данном этапе Самюэлс не доказал, что Robot является членом товарищества Lido DAO; если в процессе раскрытия информации выяснится, что Robot фактически активно участвовал в управлении, Самюэлс вправе запросить разрешение добавить его в качестве ответчика.

Несмотря на утверждения иска о вовлечённости инвесторов-ответчиков в Lido DAO, Dragonfly и Robot утверждают, что инвесторы-ответчики не могут считаться партнёрами, поскольку партнёрами являются те, кто «имеет конечный контроль» над бизнесом, а в иске не утверждается, что инвесторы полностью контролируют Lido DAO или «постоянно голосуют единогласно».

Они отмечают, что пересмотренный Единый закон о товариществах, на котором основано законодательство Калифорнии о товариществах, предполагает это требование.

Однако ответчики не ссылаются на какие-либо положения калифорнийского закона, где было бы указано, что каждый партнёр должен иметь «власть конечного контроля».

И партнёрам, очевидно, не нужно всегда соглашаться во всем, чтобы быть партнёрами. Напротив, как сама Dragonfly отмечает, закон Калифорнии требует, чтобы каждая сторона имела «право совместного участия в управлении и контроле бизнеса».

Именно товарищество в целом должно в конечном итоге контролировать бизнес, как утверждает Самюэлс, что делает товарищество Lido DAO. Следовательно, вопрос о том, достаточно ли обосновано Самюэлс утверждает, что инвесторы-ответчики являются членами этого товарищества, зависит не от того, утверждает ли он, что каждый из них контролирует Lido, а от того, достаточно ли он утверждает, что каждый из них согласился совместно участвовать в его управлении вместе с другими партнёрами.

Paradigm и Andreessen Horowitz утверждают, что, даже если они и являются членами общего товарищества Lido, они не могут быть надлежащими ответчиками в этом деле по другим причинам.

Во-первых, обе компании утверждают, что партнёры не могут нести ответственность за нарушение Раздела 12 — того самого раздела Закона о ценных бумагах, на основании которого подан этот иск.

В поддержку этого аргумента они отмечают, что Раздел 12 подразумевает ответственность для «любого лица», которое «предлагает или продаёт ценную бумагу» (15 U.S.C. § 77l(a)).

Между тем, Раздел 11 Закона также распространяет ответственность на «каждое лицо, которое было» «партнёром эмитента» ложного регистрационного заявления (15 U.S.C. § 77k(a)(2)).

По мнению ответчиков, тот факт, что партнёры были прямо включены в Раздел 11, но не в Раздел 12, свидетельствует о том, что Раздел 12 исключает ответственность партнёров.

Действительно, партнёр не может нести прямую ответственность за нарушение Раздела 12 исключительно по тому факту, что он является партнёром в организации, нарушившей этот раздел (как это возможно для нарушения Раздела 11).

Однако Закон чётко определяет «лицо» как «партнёрство» (15 U.S.C. § 77b(a)(2)). А согласно законодательству Калифорнии, общие партнёры несут солидарную ответственность за обязательства товарищества (Cal. Corp. Code § 16306(a)).

Поэтому, хотя партнёр не может быть напрямую ответственным за нарушение товариществом Раздела 12, само товарищество может быть солидарным должником по его обязательствам в соответствии с законодательством штата.

С другой стороны, если бы Раздел 12 предусматривал ответственность партнёров, как это делает Раздел 11, то партнёры могли бы подлежать искам по Разделу 12, независимо от того, как их товарищества были структурированы по законодательству штата.

Также решение в деле Schneider vs. Traweek, на которое ссылаются ответчики, не изменяет этого вывода. В этом деле суд пришел к выводу, что предполагаемый статус одного из ответчиков, Файнсберта, как «вторичного общего партнёра» не делает его статутарным (формальным) продавцом, подлежащим ответственности по Разделу 12. Однако в этом деле иск по Разделу 12 был отклонен против самого Файнсберта.

Впрочем, кажется, что истцы не подавали иск по Разделу 12 против того партнёрства, членом которого был Файнсберт. Это решение не утверждает, что ответчик не может нести солидарную ответственность по законодательству штата за предполагаемое нарушение Раздела 12 товариществом; оно вообще не рассматривает этот вопрос и не обсуждает партнёрскую ответственность по закону Калифорнии.

Andreessen Horowitz также утверждает, что оно не является надлежащим ответчиком, потому что солидарная ответственность относится только к «распределению убытков, когда сторона была признана ответственной».

Это верно, что Andreessen Horowitz будет нести ответственность, только если это сделает Lido. Но согласно Федеральному правилу гражданского судопроизводства 20(a)(2), несколько сторон могут быть привлечены к ответственности, если «права на возмещение заявлены против них совместно [или] солидарно».

Также см. Sarcuni v. bZx DAO, 664 F. Supp. 3d 1100, 1125 (S.D. Cal. 2023) (позволяя иски против ответчиков, которые якобы были членами общего товарищества DAO, на основании того, что эти ответчики могут быть солидарно ответственными за небрежность DAO).

Andreessen Horowitz может быть привлечено к ответственности как ответчик, поскольку Самюэлс достаточно обоснованно утверждает, что компания является общим партнёром Lido, солидарно ответственным за любой судебный приговор против DAO.

IV. Lido DAO как формальный продавец (токенов)

Раздел 12(a)(1) гласит, что любое лицо, которое «предлагает или продаёт ценную бумагу с нарушением» Раздела 5 Закона, «несёт ответственность» перед «лицом, купившим такую ценную бумагу у него, которое может подать иск» для «возмещения уплаченной суммы за такую ценную бумагу». 15 U.S.C. § 77l(a).

Раздел 5 указывает, что «не является законным» для любого лица продавать ценную бумагу в межгосударственной торговле, если «регистрационное заявление не действует для» этой ценной бумаги. 15 U.S.C. § 77e(a); см. также Pinter v. Dahl, 486 U.S. 622, 627 n.4 (1988).

Таким образом, Раздел 12(a)(1) и Раздел 5(a)(1) вместе позволяют тому, кто покупает незарегистрированную ценную бумагу, подать иск о расторжении контракта против продавца этой ценной бумаги.

Paradigm, Andreessen Horowitz и Dolphin утверждают, что Самюэлс не доказал, что Lido DAO является статутарным продавцом (то есть тем, кто «предлагает или продает ценную бумагу» согласно Разделу 12).

Однако судебная практика даёт широкое определение этому статутарному термину.

Ответчик может быть ответственным как продавец по Разделу 12, «если он либо передаёт право собственности или иной интерес на ценную бумагу непосредственно покупателю, либо если он «успешно заманивает» другого человека купить ценную бумагу, частично мотивируя это желанием служить своим или владельца ценной бумаги финансовым интересам». Houghton v. Leshner, No. 22-cv-7781, 2023 WL 6826814, at 2 (N.D. Cal. 20 сентября 2023 г.) (цитируя Pinter, 486 U.S. at 646).

Лицо «заманивает» покупку ценной бумаги, если оно «просит, заманивает, привлекает или побуждает другого человека купить ценную бумагу». In re Genius Brands International, Inc. Securities Litigation, 97 F.4th 1171, 1182 (9-й округ, 2024 г.) (доп.).

«Заманивание трактуется широко»… Houghton, 2023 WL 6826814, at 3, и может включать «различные механизмы, используемые для того, чтобы «побудить или уговорить другого человека купить конкретную ценную бумагу»», Genius Brands, 97 F.4th at 1182 (цитируя Pino v. Cardone Capital LLC, 55 F.4th 1253, 1258 (9-й округ, 2022 г.)).

Наиболее актуальные для данного случая решения в этом округе установили, что истец адекватно утверждает «заманивание», если он заявляет, что ответчик «был всесторонне вовлечён в разработку, операционное управление и монетизацию криптовалютного предприятия». Houghton, 2023 WL 6826814, at 3 (ссылаясь на In re Tezos Securities Litigation, No. 17-CV-6779, 2018 WL 4293341, at 9 (N.D. Cal. 7 августа 2018 г.)).

В деле Tezos, например, главный судья Сиборг постановил, что утверждения о том, что ответчик «создал [соответствующую] технологию, создал юридическое лицо для монетизации [его] интереса в этой технологии, разработал платформу для содействия этой монетизации и осуществлял повседневный контроль за процессом монетизации», сделали этого ответчика не просто «побочным участником» в продаже криптоактивов, а потенциально ответственным как формальный продавец. 2018 WL 4293341, at 9. Точно так же в Houghton судья Оррик установил, что многочисленные утверждения истцов о ролях ответчиков с [DAO и его основателем], включая их решения по проектированию и управлению, усилия по успешной монетизации [токена этого DAO] и его продвижению на вторичных рынках, а также их публичные комментарии, правдоподобно заявляют «заманивание». 2023 WL 6826814, at 3.

Здесь Самюэлс также утверждает (наличие) заманивания, потому что Lido DAO был всесторонне вовлечено в создание и выпуск LDO и в усилия по привлечению людей к его покупке.

Он утверждает, что Lido работал над тем, чтобы криптовалютные биржи начали листить LDO; что Lido продвигал эти листинги и рост цены LDO через публикации в социальных сетях; и что Lido побуждал людей участвовать в управлении Lido, что требует от них покупки LDO.

Утверждения о цене LDO и его доступности на биржах, а также о его участии в управлении DAO правдоподобно являются побуждениями к покупке LDO. Эти утверждения почти идентичны тем, которые были признаны достаточными для «заманивания» в деле Houghton, где истец утверждал, что ответчики «были вовлечены в создание, проектирование и открытие рынка для [бизнеса DAO, аналогичного Lido], включая усилия по убеждению бирж предложить [токен DAO], оплату биржам за размещение рекламных видео и побуждение инвесторов покупать [токен] и играть роль в управлении». Id. at 5.

Ответчики утверждают, что Lido DAO не могло заманить Самюэлса (на покупку токена), потому что он не указывает конкретно, что видел какие-либо рекламные публикации в социальных сетях Lido DAO.

Но (суд) постановил, что заманивание не должно быть «непосредственным или личным для конкретного покупателя», или быть аналогичным «договорному». Pino, 55 F.4th at 1259–60. Более того, истец не обязан доказывать ни зависимость, ни причинно-следственную связь для подачи иска по Разделу 12. См. id. at 1260; In re Daou Systems, Inc., 411 F.3d 1006, 1029 (9-й округ, 2005 г.), отменено по другим основаниям Matrixx Initiatives, Inc. v. Siracusano, 563 U.S. 27 (2011)); Houghton, 2023 WL 6826814, at 4 n.5.

Поскольку зависимость не требуется, «успешность» заманивания лучше понимать как требование, что «сделка состоялась». Pinter, 486 U.S. at 644.

Таким образом, если заманивание может быть достигнуто через массовые коммуникации, а индивидуальные истцы не обязаны полагаться на эти коммуникации или быть подвержены их воздействию, неясно, почему истец должен был их видеть. См. также Tezos, 2018 WL 4293341, at 3, 9–10 (постановив, что истец адекватно утверждает заманивание в отношении некоторых ответчиков, даже если он не утверждает, что был «осведомлён о каких-либо рекламных или процедурных действиях ответчика»).

Прим. №06. Dolphin ссылается на дело Hollifield v. Resolute Capital Partners Ltd., в котором окружной суд постановил, что истцы не доказали факт заманивания, потому что они не утверждали, что посещали какие-либо семинары или ужины или слушали радиошоу, через которые некоторые ответчики якобы занимались заманиванием. No. 22-cv-7885, 2023 WL 4291524, at 6 (C.D. Cal. 12 мая 2023 года). Однако в Hollifield не рассматривалась и не различалась практика Pino при достижении этого вывода, поэтому этот Суд решает не следовать этому примеру.

Затем Andreessen Horowitz и Paradigm утверждают, что Lido DAO не мотивировано желанием служить своим финансовым интересам.

Andreessen Horowitz утверждает, что прецедент Верховного суда ограничивает виды финансовых интересов, которые достаточны для заманивания, утверждая, что ответчик должен конкретно получать финансовую выгоду от продажи истцу (например, (через) комиссию), чтобы квалифицироваться (в нужном ракурсе). Andreessen Horowitz’s Mot. to Dismiss 5, ECF No. 61 (ссылаясь на Pinter v. Dahl, 486 U.S. 622, 654–55 (1988)).

По их мнению, покупка Самюэлса не подходит (для этого), потому что финансовый интерес Lido заключается в цене токена в целом, а не в его конкретной сделке. Но хотя Верховный суд, возможно, использовал комиссионные и схемы распределения прибыли как примеры финансовых интересов, которые может иметь продавец, занимающийся заманиванием, он не утверждал, что это единственные достаточные (инструменты заманивания). См. Pinter, 486 U.S. at 654.

Хотя эти интересы могут быть единственными, которые имеют смысл для определённых брокеров, это не означает, что они являются единственными, которые имеет смысл иметь для эмитента, обвиняемого в заманивании, при продаже своей собственной ценной бумаги.

И хотя финансовый интерес Lido может не проявляться в каждой сделке так, как это делается (через) комиссию, тем не менее, оно имеет финансовый интерес в каждой сделке, потому что каждая покупка способствует спросу, создавая, в совокупности, рынок для LDO и повышая его цену.

Paradigm аналогично ссылается на Risley v. Universal Navigation Inc., утверждая, что интерес в повышении цены ценной бумаги не является основанием для заманивания. 690 F. Supp. 3d 195 (S.D.N.Y. 2023).

Но это не то, что сказал Risley. В Risley ответчики управляли криптовалютной биржей, на которой можно было торговать криптовалютой без посредников. Id. at 200, 205. Как и Lido DAO, биржа имела «токен управления». Этот токен можно было купить на бирже, и его владельцы могли принимать решения по управлению биржей. Id. at 208–09.

Истцы потеряли деньги на «мошеннических токенах», которые они купили на бирже. Id. at 200. Не сумев идентифицировать эмитентов мошеннических токенов, они подали иск против разработчиков и инвесторов биржи. Id.

Суд постановил, что истцы не доказали, что ответчики заманивали их к покупке мошеннических токенов. Id. at 221–23.

Помимо того, что суд установил, что ответчики фактически не заманивали покупателей к покупке мошеннических токенов, суд также постановил, что истцы не адекватно доказали, что ответчики были мотивированы перспективой финансовой выгоды. Id.

Истцы утверждали, что ответчики «в конечном итоге получили выгоду, по крайней мере, от увеличения стоимости» токена управления. Id. at 223. Суд постановил, что этого недостаточно, заявив, что «ссылка истцов на заключительное утверждение председателя SEC Генслера о том, что «[существует некая структура стимулов для этих промоутеров и спонсоров» децентрализованного программного обеспечения, не может поддержать утверждение, что ответчики имели финансовый интерес в конкретных сделках, рассматриваемых (в деле)...

Вместо этого, утверждения истцов о том, что [ответчики] либо напрямую заманивали (в) сделки, либо делали это с целью получения прибыли… лишены фактической поддержки». Id. (Внутренние цитаты опущены).

(Дело) Risley таким образом отличим в двух аспектах.

Во-первых, суд не постановил, что повышение стоимости ценной бумаги никогда не может быть достаточно для того, чтобы считаться финансовым интересом, подходящим для заманивания.

(Суд) постановил (более) узко, что истцы не объяснили, каким образом ответчики в этом деле действительно получат выгоду от покупок истцов.

В отличие от Risley, Самюэлс достаточно ясно объясняет, как Lido получит выгоду от продаж LDO и не опирается на заключительные утверждения о криптовалютных биржах в целом.

Во-вторых, и что более важно, ценная бумага, чью стоимость ответчики в Risley якобы пытались увеличить — токен управления биржи — была другой ценной бумагой, чем те, которые приобрели истцы.

Токены, которые фактически купили истцы, тем временем не были выпущены ответчиком биржи. Поэтому, как отметил суд, иск истцов был схож с иском против Нью-Йоркской фондовой биржи после потерь, «вызванных мошенническими схемами эмитента». Id. at 222.

Здесь же, наоборот, предполагаемая ценная бумага, которую купил Самюэлс, — это та же самая бумага, в цене которой он утверждает, что Lido имеет финансовый интерес: LDO.

И он подаёт иск (именно) против эмитента LDO, а не против биржи, на которой он её купил.

V. Вторичные сделки на (открытом) рынке

Ответчики утверждают, что даже если Lido «заманивало» покупку токенов Самюэлсом, их действия выходят за рамки Закона о ценных бумагах по другой причине.

Напоминаем, что раздел 12(a)(1) Закона возлагает ответственность на лицо, которое «предлагает или продаёт» ценную бумагу с нарушением раздела 5. 15 U.S.C. § 77l(a)(1).

Как это применимо в данном случае, раздел 5(a)(1) делает продажу ценной бумаги незаконной, если она не зарегистрирована. Id. § 77e(a)(1).

Запрещение продажи незарегистрированных ценных бумаг распространяется на продажи, сделанные «через использование … любого проспекта и/или иным образом». Id.

Ответчики придают значение слову «проспект» в разделе 5: они утверждают, что использование проспекта подразумевает первоначальное публичное размещение (IPO), и что Конгресс, использовав фразу «проспект или иным образом», имел в виду только проспект или другие виды коммуникаций, которые обычно используются в связи с IPO.

Ответчики также утверждают, что Самюэлс не покупал свои токены в ходе публичного размещения, и поэтому действия Lido выходят за рамки применения разделов 12(a)(1) и 5(a)(1).

Однако с точки зрения текста фраза «проспект или иным образом» кажется направленной на то, чтобы обеспечить, что продажа любой незарегистрированной ценной бумаги подпадает под действие раздела 5(a)(1): независимо от того, через какой канал продаётся ценная бумага, её можно продать только в том случае, если она была зарегистрирована.

Это подкрепляется анализом раздела 4 Закона, который освобождает от требований раздела 5 определенные продажи. Это включает освобождения для «сделок, проводимых лицом, не являющимся эмитентом, андеррайтером или дилером» и «сделок, проводимых эмитентом без публичного предложения». Id. § 77d(a)(1)–(2).

Если бы раздел 5(a)(1) был ограничен продажей ценных бумаг в публичных предложениях, то, вероятно, не было бы необходимости включать эти исключения. Но ответчики не утверждают, по крайней мере на этом этапе, что их действия подпадают под одно или несколько исключений, предусмотренных разделом 4. Вместо этого они утверждают, что разделы 5(a)(1) и 12(a)(1) применяются только к публичным предложениям с самого начала.

В поддержку своей позиции ответчики ссылаются на Gustafson v. Alloyd Co., Inc., 513 U.S. 561 (1995).

В Gustafson Верховный суд рассмотрел объём применения положения, которое непосредственно следует за разделом 12(a)(1) и создаёт ответственность для людей, продающих ценную бумагу «с помощью проспекта или устной коммуникации», которая содержит существенное искажение или упущение информации. 15 U.S.C. § 77l(a)(2).

Суд постановил, что это положение — раздел 12(a)(2) — ограничено заявлениями, сделанными в публичных предложениях.

«Проспект», как пояснил Суд, «ограничен документами, связанными с публичными предложениями эмитента или его контролирующих акционеров». Gustafson, 513 U.S. at 569. Фразу «или устная коммуникация» следует понимать в контексте как коммуникацию, которая не является проспектом, но сделана в связи с публичным предложением.

Таким образом, поскольку вторичные рыночные сделки не происходят с использованием документов, связанных с публичными предложениями, Суд постановил, что они не являются продажами, «осуществляемыми с помощью проспекта или устной коммуникации», и не могут привести к ответственности по разделу 12(a)(2). Id. at 567–73, 576–78, 584.

Неясно, соответствует ли подход к интерпретации законов, использованный большинством в Gustafson около тридцати лет назад, текущему подходу Суда.

В любом случае, из Gustafson не следует, что разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) применяются только к продажам, сделанным в публичных предложениях.

Во-первых, с точки зрения простого текста (Прим. Menaskop: то есть формального толкования), разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) предполагают более широкий охват, чем раздел 12(a)(2). Раздел 12(a)(2) охватывает продажи «с помощью проспекта или устной коммуникации». 15 U.S.C. § 77l(a)(2). Разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) охватывают продажи «через использование или средство любого проспекта или иным образом»... Id. §§ 77l(a)(1), 77e(a)(1).

Во-вторых, с точки зрения структуры, раздел 4 освобождает многие вторичные рыночные сделки — включая сделки с участием лиц, не являющихся эмитентами, андеррайтерами или дилерами, и сделки эмитента, «не связанные с публичным предложением» — от применения раздела 5, а следовательно, и ответственности по разделу 12(a)(1). Однако раздел 4 не освобождает эти сделки от ответственности по разделу 12(a)(2).

Прим. №07: Ответчик несёт бремя доказывания, что исключение по разделу 4 применяется; истцу не нужно доказывать, что такого исключения нет. См., например, Western Federal Corp. v. Erickson, 739 F.2d 1439, 1442 (9-й округ, 1984). Самюэлс, по-видимому, готов утверждать в ответ на ссылку на любое исключение по разделу 4, что его покупка токенов была частью публичного предложения. Но в ответ на ходатайство об отклонении иска он просто утверждает (что является правильным), что разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) не ограничиваются продажами в рамках публичных предложений.

Таким образом, как отметил судья Томас в своём несогласии с мнением большинства в Gustafson, ограничение разделов 12(a)(1) и 5(a)(1) только публичными предложениями «сделает § 4 излишним»: если бы разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) были ограничены только публичными предложениями, «это исключало бы необходимость включать § 4». Gustafson, 513 U.S. at 591 (Томас, J., dissenting).

Судья Томас также предложил бы применить этот принцип и к разделу 12(a)(2). Однако большинство судей сочло, что ограничение раздела 12(a)(2) только публичными предложениями не создаст такой (избыточности), потому что раздел 4 не применяется к разделу 12(a)(2). Id. at 573 (мнение большинства).

Учитывая этот обмен мнениями, нет оснований полагать, что кто-либо из членов Суда в Gustafson — будь то в большинстве или в несогласии — считал, что разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) ограничены только публичными предложениями.

Чтение этих положений, как применимых к вторичным рыночным сделкам (в той степени, в которой эти сделки не освобождены по разделу 4), обеспечивает выполнение роли раздела 4 и придаёт смысл использованию слова «или иным образом» в разделе 5(a)(1); в то время как чтение ответчиков делает раздел 4 избыточным и практически исключает слово «или иным образом» из закона.

Таким образом, даже если ответчики в конечном итоге правы, что сделка Самюэлса на вторичном рынке не была частью публичного предложения (или, на языке раздела 4(a)(2), была сделкой «не связанной с публичным предложением»), им «следует обратиться к разделу 4, а не к Gustafson», чтобы отклонить его иск на этом основании. Owen v. Elastos Foundation, No. 9-cv-5462, 2021 WL 5868171, at 14 (S.D.N.Y. 9 декабря 2021 года).

Ответчики настаивают, что в их трактовке раздел 4 не является избыточным, а является частью подхода, основанного на принципе «пояснительных и дополнительных мер» (belt and suspenders).

Согласно их теории, истец, предъявляющий иск по разделу 12(a)(1), несёт первоначальное бремя (в соответствии с разделами 12(a)(1) и 5(a)(1)) доказательств (того), что он приобрёл незарегистрированную ценную бумагу в рамках публичного предложения, после чего бремя переходит к ответчику, чтобы доказать, что сделка не включала публичное предложение (в соответствии с разделом 4).

Ответчики правы, что исключения из раздела 4 являются активными возражениями, которые должны быть доказаны ответчиком.

Однако, тогда становится ещё менее вероятным, что покупка ценной бумаги в публичном предложении является элементом иска по разделу 12(a)(1): если бы покупка в публичном предложении была элементом иска, не было бы необходимости устанавливать подобное требование как отдельное активное возражение.

Сделать что-то одновременно элементом и активным возражением — это не «пояснительные и дополнительные меры». Это иррационально, и нет причин приписывать такую иррациональность Закону о ценных бумагах.

(Также) тветчики утверждают, что «или иным образом», как (оно) использовано в разделе 5(a)(1), должно толковаться узко и с учётом слова «проспект», которое предшествует ему.

В целом верно, что «или иным образом» должно толковаться в контексте предшествующих ему слов. Однако определение «проспекта» в законе уже включает «любой проспект, уведомление, брошюру, рекламу, письмо или сообщение, письменное или по радио или телевидению, которое предлагает любую ценную бумагу на продажу».

Таким образом, если бы Конгресс хотел просто охватить «документы, подобные проспекту», в случаях, когда не был подан формальный проспект, не было бы необходимости добавлять «или иным образом». Он мог бы просто использовать, как это сделано в разделе 12(a)(2), выражение «проспект или устное сообщение». Это охватывало бы любое «уведомление», «рекламу» или «устное сообщение», предлагающее ценную бумагу на продажу в рамках публичного предложения.

Однако поскольку раздел 5(a)(1) вместо этого говорит о продажах через «проспект или иным образом», это указывает на то, что он имеет более широкий смысл, чем просто охват того, что включено в определение «проспекта» — другими словами, более широкий, чем то, что «описывает публичное предложение ценных бумаг», как было определено в Gustafson, 513 U.S. at 584 — и, следовательно, более широкий, чем раздел 12(a)(2).

Ответчики ссылаются на дело Kainos Laboratories, Inc. v. Beacon Diagnostics, Inc., в котором суд постановил, что раздел 12(a)(1) ограничивается только публичными предложениями.

Однако, во-первых, как минимум два других окружных суда позже пришли к выводу, что разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) охватывают сделки на вторичном рынке.

Более того, в деле Kainos вывод был сделан на основании сноски в (мнении) судьи Гинсбург в деле Gustafson, в которой говорилось, что «нет спора в том, что» раздел 12(a)(1) применяется «только к публичным предложениям — или, точнее, к сделкам, подлежащим регистрации».

Однако судья Гинсбург также поддержала (особое мнение) судьи Томаса, который подчеркивал, что раздел 5 (и, следовательно, раздел 12(a)(1)) ограничивается только начальными предложениями разделом 4 и отмечал, что «Конгресс оставил задачу освобождения некоторых типов сделок для разделов 3 и 4».

Таким образом, в контексте очевидно, что судья Гинсбург имела в виду, что разделы 12(a)(1) и 5(a)(1) ограничены разделом 4. Также решение в деле Kainos ослабляется заявлением Девятого округа, сделанным в другом контексте, о том, что «по своей сути раздел 5 ... устанавливает ответственность за любую продажу ценных бумаг, для которой „заявление о регистрации не в силе“; он не ограничивает ответственность только начальными распределениями» — другими словами, любые ограничения для раздела 5 (и, следовательно, для раздела 12(a)(1)) должны исходить из раздела 4.

VI. Заключение

По изложенным причинам ходатайство RV об отклонении иска удовлетворяется.

Ходатайства об отклонении исков от Dolphin, Paradigm, Andreessen Horowitz и Dragonfly отклоняются.

Открытие дела против оставшихся ответчиков может быть продолжено немедленно.

Установлена дата (по делу) на 10:00 6 декабря 2024 года для назначения графика дальнейшего разбирательства дела. В связи с праздником Благодарения стороны не обязаны подавать совместное заявление по управлению делом до 3 декабря.

Суд так решил.

Заключение от Menaskop

См. дополнительные комментарии на канале https://t.me/web3news...