Алхимик, рисующий Луну (новелла). Глава 28
Поднявшись на второй этаж своей лаборатории, Эннид сел за письменный стол. Необходимо было написать отчёт о промежуточных результатах. Исполнение данной задачи не представляло затруднений, поскольку достигнутых за это время пунктов было не так уж много. Однако дело касалось отправляемой в королевский дворец бумаги, и требовалось поспешить.
— Не торопись только. Он и несколько дней согласен ждать, — произнёс вошедший в комнату Глен.
Эннид отложил письменную принадлежность и пристально посмотрел на него. Алхимик испытывал смешанные чувства, и абсолютно точно среди них была благодарность. Но в то же время каждый раз, стоило ему посмотреть на герцога, юноша испытывал что-то, что было трудно описать. Возможно, стыд или неловкость.
— Да, я знаю, ты ведь говорил мне об этом ранее… И всё же…
Как много существовало тех, кто мог обращаться с королевским посланником подобным образом? Трудно было обезоружить противника всего несколькими словами, не говоря уже о том, чтобы поставить его на колени, при этом не раскрыв своей личности.
Несомненно, Глен использовал силу крови дракона, но не ведавший об этом Эннид продолжал задаваться вопросом, как такое возможно. Ему также было любопытно узнать, какое же положение занимает его собеседник, раз не может о нём рассказать.
— Мой однокурсник по Академии, Вараввос. Тот, о котором ты сказал, что он может быть королевской крови…
Алхимик вспомнил, как Глен вскользь упомянул о Вараввосе в присутствии гонца. Это озадачило и его самого. Он посмотрел на герцога.
— Возможно ли, что ты такой же, как он? — осторожно высказал свои предположения Эннид, подразумевая, не является ли Глен членом королевской семьи с выдуманным именем, как и Вараввос.
— Нет. Я не королевской крови, не пойми неправильно.
— Мне бы хотелось, чтобы ты не задавал слишком много вопросов, потому что сейчас я не смогу ничего рассказать, — ответил Глен и посмотрел на то, каким образом Эннид писал отчёт.
Зная его почерк, он забеспокоился, но на этот раз смог разобрать буквы. Почувствовав беспокойство герцога, алхимик усмехнулся и произнёс:
— Это ведь отчёт. По крайней мере, нужно написать так, чтобы его смогли прочесть.
Несмотря на это, Эннид нахмурился, глядя на получившийся текст:
— Что ж, вышло… не очень красиво. Я давно не писал в такой манере.
Хотя алхимик и дал понять, что несколько беспокоится по поводу изящности написанного, однако отчёт его был написан настолько небрежно, что читатель едва мог разобрать слова.
— Ну, в конце концов они же должны понимать, что этот документ написан простолюдином.
«Нужно заставить их думать, что я не смог правильно освоить науку письма», — подумал про себя Эннид, веселясь от вида своего почерка. Глен, стоявший рядом и читавший отчет, выглядел удивленным.
— Разве в твоём исследовании нет подвижек? Ну, в котором можно будет увидеть будущее.
— Почему в отчёте ты ни слова не написал о результатах?
— Потому что если напишу, то добьюсь только того, что мои старания пропадут зря, — Эннид посмотрел на отчет, в котором было много риторики и ни слова по существу, и продолжил. — Цель собирания промежуточных отчётов очевидна. Скорее всего, подобный приказ получили и придворные исследователи. Ведь королю не важно, кто именно завершит разработку. Вероятно, получив отчёты, их все направят в то отделение, где они, став основой, дадут толчок для дальнейшего изыскания.
Если бы человек, написавший отчет, был высокого ранга, он получил бы за это похвалу, но, будучи простолюдином, Эннид, скорее всего, остался бы ни с чем, кроме повысившихся за время исследования навыков.
— До официального извещения нужно сохранить проделанную работу в тайне, потому что если я раскрою её на полпути, то окажу услугу кому-то другому.
Поэтому его отчет был содержательно пуст и больше похож на дневниковые записи, которые были призваны свидетельствовать о том, как много он работал над исследованием. Вот почему Эннид сказал, что составление отчёта займёт несколько часов.
Алхимик учёл весь пережитый им опыт. Глен даже представить себе не мог, с каким объёмом несправедливости ему пришлось столкнуться до сих пор.
Таким образом, на написание документ ушло два часа. Эннид исписал восемь пергаментных страниц. Великий герцог, наблюдавший за этим со стороны, усмехался про себя. Он не ожидал, что тот заполнит столько страниц дневниковыми записями. Когда алхимик начал скреплять пергамент, Глен остановил его.
— Выдели мне новый пергамент, — сказал он, садясь за стол.
Эннид был озадачен, но передал пергамент. Глен отложил отчет алхимика в сторону и начал переписывать его содержание на новый пергамент.
— Сейчас увидишь, — ответил герцог.
И продолжил беззвучно переписывать документ. Его собеседник, наблюдавший со стороны, открыл рот, когда несколько строчек появились на странице.
— Знаешь, Гроу, у тебя... такой красивый почерк.
— Знаю, — прямо признался Глен. Эннид слегка улыбнулся его самодовольству. Хоть он и восхищался почерком герцога, но всё же не мог понять, зачем тот переписывает документ.
— Я, конечно, благодарен, но можно и без этого. Ничего ведь не поменяется, если красиво написать.
— Я переписываю не для того, чтобы он хорошо выглядел во дворце.
Его почерк был настолько аккуратным, что и незнакомый человек мог им восхититься. Даже интервалы между строчками были одинаковыми, как будто их измеряли линейкой.
— Манера написания похожа на ту, которую используют простолюдины?
В распоряжении простолюдинов находилось крайне мало возможностей научиться писать. А если таковые и были, то они редко брали в руки перо, поэтому научиться писать так же, как и Глен, было невозможно.
— Кажется, словно его написал дворянин. А если даже и простолюдин… то крайне образованный и богатый.
— Возможно, но этот отчет обязательно попадёт в руки того, кто за него заплатил. Например, человека по имени Вараввос.
— Как ты думаешь, что он решит, когда увидит этот отчет?
Эннид на мгновение задумался: они с Вараввосом были однокурсниками на протяжении одиннадцати лет. Тот тоже учился на факультете алхимии, и их комнаты в общежитии находились достаточно близко, чтобы они частенько пересекались. В таком случае, даже если не знаете друг друга лично, все равно услышите друг о друге от кого-либо.
— Он знает мой почерк, соответственно, сможет определить, что кто-то другой написал это...
Эннид замолчал на полуслове. Глен рассмеялся, переписывая второй лист.
— А, — коротко ответил алхимик.
— Разве существует на свете дворянин, что напишет отчет для простолюдина за плату?
— Когда он получит этот отчет, то будет думать, что ты нашёл дворянина, с которым сошёлся в достаточной мере для того, чтобы он написал его для тебя.
Вараввос воспользовался своим авторитетом, чтобы загубить Эннида в самом начале пути. Он издал приказ о запрете разглашения любой информации об алхимике, и дворяне послушались его.
Пусть многие и завидовали Энниду, желая присоединиться к нему, однако не посмели пойти против Вараввоса.
— Этот отчёт будет означать, что появился тот, кто проигнорировал его приказ. Соответственно, это будет служить объявлением войны, — продолжал Глен, обмакивая перо в чернила, — и знаком, что у тебя появился покровитель.
Алхимик улыбнулся его комментарию. Переписанный герцогом отчет не просто создавал иллюзию покровителя. Он также показывал, что именно с помощью этого таинственного персонажа удалось избежать подстроенной западни.
Вараввос использовал свой авторитет, чтобы отрезать Энниду путь в светлое будущее, а теперь появился кто-то еще, столь же влиятельный, что смог оградить алхимика от попадания в ловушку. Именно об этом сигнализировал документ, написанный дворянским почерком.
— Если Вараввос и впрямь из королевской семьи, то остро отреагирует на это донесение.
— Потому что он почувствует, что это подрывает его влияние. Вполне обычная черта среди королевских особ, живших под другим именем. Такие люди скрежещут зубами при малейшем намеке на неповиновение.
Годы лишения статуса сформировали их: все они были перфекционистами. И ими двигал страх, что если их поймают, то снова лишат личности.
Глен остановил перо, когда одна из гипотез промелькнула у него в голове:
«Неужели… он пытается продолжить то, что начал шесть лет назад?»
Шестью годами ранее Вараввос отрезал Энниду все дороги после окончания университета и тайно отправил письмо с предложением о работе. Герцог понял, что ход событий в случае с отчётом был точно таким же.
«Если бы Эннида доставили во дворец, там он столкнулся бы с Вараввосом».
В голове герцога появилась драматичная сцена того, как в королевском дворце Вараввос предстаёт перед алхимиком в роли спасителя от наказания.
— Раз метод один и тот же, то и причина одна и та же... — задумчиво произнёс Глен.
Герцог не ответил. Ему показалось, что этот инцидент мог бы служить Вараввосу отговоркой на случай, если поползут слухи о его отношениях с алхимиком. Конечно, все это было лишь предположением. Но Глен чувствовал, что такое вполне возможно.
«Какой же он глупый», — посмеялся про себя над этим человеком герцог. — Жизнь коротка, даже если у тебя есть все, чего ты хочешь. Так почему же ты ведёшь себя так вяло?»
Из-за того, что герцог был рождён в семье, чьи представители проживали крайне короткую жизнь, он считал поведение Вараввоса глупым и жалким.
— Ничего особенного. Думал о том, насколько же комично выглядит поведение этого Вараввоса.
Эннид посмотрел на бумагу, написанную герцогом. Вараввос будет в ярости от того, что кто-то обошёл его ловушку. Но ему негде было выплеснуть свой гнев. Алхимик написал и отправил отчет, как и полагалось по приказу короля, и ему не за что было ухватиться.
«Когда король получит этот документ, — подумал он,— то Вараввос будет в бешенстве и попытается найти дворянина, который стал моим покровителем. Однако отыскать его так и не сможет, зато выделит ряд предполагаемых кандидатов на роль патрона, каждый из которых будет обвинён и наказан».
И улыбнулся, представив себе эту картину.
Он посмотрел на Глена. Несомненно, юноша был благодарен герцогу, но в то же время беспокоился. Когда Вараввос узнает о роли герцога в этом действе, то отомстит ему.
Эннид схватил собеседника за руку, мешая переписывать документ дальше.
— Ценю твою помощь. Но, думаю, лучше представить отчет в том виде, в каком написал его я.
Алхимик испытывал невероятное удовлетворение лишь от фантазий, и этого было ему достаточно. Каким бы высокопоставленным дворянином ни был Глен, он не мог оставаться в безопасности, когда его заметит член королевской семьи.
«Я не могу подставлять его ради собственного развлечения», — подумал алхимик.
Однако в этот момент великий герцог убрал ладонь Эннида, лежавшую поверх его собственной, и произнёс:
— Раз благодарен, то просто прими. Мне в радость, так что доделаю.
Его тон был властным. Но смысл слов оставался таким же мягким, как и всегда. И он продолжил переписывание. Звук скрипучих движений пера отдавался тихим эхом. Глен дописал последнюю строчку и протянул документ Энниду.
— Напиши своё имя и поставь подпись.
Алхимик сделал так, как и было велено. Под аккуратно написанным отчетом, который выглядел так, словно его заполняли по линеечке, он вывел свое имя почерком, похожим на ползущего земляного червя. Это также было сделано напоказ, чтобы собеседник представил, как они сидят бок о бок и пишут документ.
«Крайне примитивно, но… на незрелый поступок отвечают так же незрело», — подумал Глен.
— Если Вараввос… Это просто на будущее… Если Вараввос разузнает о тебе, сразу сообщи мне, — произнёс алхимик, смотря на документ. — Я уже говорил об этом, и всё же напомню, что он человек с подлым характером. Ведь способен скидывать людей с лестницы... И если он узнает, что это ты написал данную бумагу, то представить не могу, что он с тобой сделает.
Глен ничего не ответил. Вараввос сталкивал людей с лестницы, герцог же сдирал с них кожу и развешивал на крепостных стенах. Если бы дело дошло до сравнения того, кто из них двоих более мерзкий, то герцог выиграл бы в этом соревновании с большим отрывом.
Конечно, он вешал на стены лишь наёмных убийц. Однако, даже если человек, проявивший к герцогу свою враждебность, не был ассасином, Глен так же легко с ним разбирался. Эннид, не знавший этого, с беспокойством смотрел на своего собеседника.
«Несмотря на то, что он крепок телосложением и высок, по природе своей он дружелюбен… Стоит ему попасть в лапы к таким же подонкам, как Вараввос… Исход очевиден».
Ни в коем случае не очевиден. Но мысленно алхимик представлял, как Глен, поддавшись на уловки Вараввоса, оказывается в ловушке.
— Так что обязательно расскажи. Я защищу.
— Если вдруг появится человек, который задумает что-то против тебя, я приду на помощь. Мне хватит для этого сил, так что не волнуйся, — произнёс алхимик.
И он не блефовал, ведь пережил одиннадцать лет в Академии, полной дворян, которые хотели его загубить. Так что спрятать человека с глаз дворян не представляло для него затруднений.
Когда Глен понял, что собеседник настроен серьёзно, лицо его помрачнело. Ощущать, что алхимик беспокоится о нём, было достаточно приятно. Но и привыкнуть к тому, что Эннид смотрит на него как на несамостоятельное животное, нуждающееся в помощи, он не мог.
— Что ж... спасибо за это... Буду иметь в виду, — кое-как выдавил из себя Глен.