Алхимик, рисующий Луну (новелла). Глава 37
— Нгх… — тихонько застонал Эннид. Во влажном воздухе тело его задрожало. Откуда-то слышался непрерывный звук капающей воды.
«А-а, точно… Карета упала в реку. Потому-то я и замерз во сне», — подумал он.
Алхимик издал болезненный звук и открыл глаза. Он был уверен, что проснулся, но перед ним оставалось все так же темно и ни зги не было видно.
Тело его пребывало в какой-то неопределённой позе, которую можно было описать, скорее, как «полулежа». Все оно было мокрым, и алхимик периодически дрожал, так как температура организма существенным образом понизилась. С влажных волос его капала вода. Воздух вокруг был холодным, плечи дрожали. В этот момент кто-то крепко обнял его. Он не сразу понял, что его точно так же обнимали и тогда, когда проснулся.
Эннид понял, что находится в объятиях Глена. Тело дрожало от холода, и лишь спина была теплой. Когда сознание прояснилось, он ясно почувствовал соприкосновение их обнажённых кожных покровов.
— Гроу... Темно, ничего не вижу... Я раздет?
— Да. Одежда намокла, поэтому я ее снял.
— Угу. Похоже, ты тоже обнажён, — сказал Эннид, нащупывая руку, обхватывавшую его тело. Крупные, мускулистые руки герцога тоже были мокрыми. К спине алхимика, по всей видимости, также прикасались оголённой кожей.
— Конечно, тоже пришлось раздеться. Я ведь намок.
— Ах да. Точно. Мы же вместе упали, — пробормотал Эннид, похоже, не до конца проснувшись. Он огляделся. По-прежнему ничего не было видно. И с открытыми, и с закрытыми глазами было одинаково.
«Где же мы?..» — подумал алхимик.
Рука Эннида нащупала что-то на земле. Что-то твердое и широкое.
«М-м… Какое приятное ощущение», — удовлетворенно заметил он.
Алхимик начал гладить этот предмет, двигаясь вверх и вниз, гадая, что это такое. На ощупь оно было приятным, и в какой-то момент он обнаружил, что начал разминать его.
Глен начал что-то говорить, но остановился на полуслове. Через мгновение взял руку Эннида и убрал ее от того, к чему алхимик прикасался.
Эннид не видел ничего перед собой, поэтому, как оказалось, забавлялся с ногой Глена.
— О, это была твоя нога? Извини. Мне показалось, что она приятная на ощупь. Просто что-то с чем-то.
Глен не ответил. Он зажал рот, боясь, что издаст непозволительный звук. Не выдержав молчания, Эннид открыл рот, чтобы сказать хоть что-то:
— У тебя очень красивые бедра.
Тело герцога напряглось при этих словах. Почувствовав это спиной, алхимик осознал странность своих слов и поправил себя:
— Нет. Они приятные на ощупь. Такие твердые.
«Это тоже прозвучало странно», — понял Эннид и снова добавил:
«А это ещё страннее, да?..» — тихонько застонал алхимик, чувствуя себя все более непривычным образом. — «Кажется, мы уже проходили через это…»
Но он так и не смог придумать, что сказать. Как только мужчина осознал это, нервы его окончательно сдали. Он тихонько кашлянул, чтобы прочистить горло.
— Эм, ну… Я уже проснулся, так что, думаю, можем держаться подальше.
— Тебе лучше оставаться рядом. Замёрз ведь, — сказал Глен, не отпуская тело в своих объятиях. Отчасти это оправдывалось его личной заинтересованностью, но и львиная доля истины в этом тоже была.
Температура окружающей среды была достаточно низкой, чтобы заставить тело леденеть. Из-за холодной воды, пропитавшей всю поверхность кожи, и температуры воздуха Эннид уже проявлял признаки переохлаждения. Даже с учетом того, что Глен держал его в своих объятиях, плечи алхимика периодически вздрагивали.
— Ещё даже не зима... Так почему настолько холодно? Я ничего не вижу. Где мы?
— Это подземная пещера, которая проходит под рекой, если быть точным. Нас вынесло сюда течением.
— Подземная… Поэтому-то здесь так холодно.
Под землей температура и так достаточно низкая, но эта пещера, вдобавок ко всему, находилась под холодной рекой. Неудивительно, что воздух был ледяным.
— Она на полу, промокла. То же самое с сумкой.
— А, ты про сумку, которую вытащил из кареты...
Лицо Эннида бросило в жар. Он вспомнил, что среди поклажи находились инструменты для разжигания огня. Глен, почувствовав направление его мысли, заговорил:
— Я уже пробовал. Здесь слишком сыро, чтобы использовать их. Придется обходиться так, как есть, пока всё не высохнет.
Пещера находилась под землей, поэтому дров для костра не было. Несомненно, существовал вариант сжечь их запасную одежду, но и она промокла насквозь, так что им ничего не оставалось. Плечи Эннида поникли от разочарования.
— Как думаешь, мы сможем выбраться отсюда?
— Выберемся без проблем, не переживай. Раз кто-то искусственно выкопал эту пещеру, значит, и выход имеется.
— Проход разветвляется в нескольких направлениях. Это не естественное образование. Кто-то, зверь или человек, должен был путешествовать в этом месте и выходить из него.
Ответ Глена озадачил Эннида. Он огляделся по сторонам. В темноте подземелья ничего нельзя было разглядеть. Не представлялось возможным рассмотреть даже собственную руку, и ему показалось любопытным, что брюнет мог описать окружающую обстановку так, словно мог всё видеть.
— Я ощупал стены, пока ты спал.
Герцог почувствовал подозрение алхимика и придумал разумный ответ. Конечно, это была ложь: в отличие от Эннида, у него не было ограничений на то, что он мог видеть. Правда, не всегда это ощущалось лишь как плюс.
Так, прямо сейчас герцог сопротивлялся желанию смотреть на тело алхимика. Он заставил себя повернуть голову и уставиться в стену, но это все равно не помешало оголенным нервам переместить всё его внимание на Эннида, располагавшегося прямо между его ног.
— Там есть извилистый проход... и если пойдем по нему, то найдем выход на поверхность, — продолжил Глен, пытаясь придумать что-нибудь еще. При упоминании о выходе напряжение алхимика ощутимо спало: раз это проветриваемое место, по крайней мере, они не задохнутся. Если брюнет прав и пещера была рукотворной, то выход окажется достаточно большим, чтобы человек смог выбраться наружу.
Эннид расслабился и потянулся. Герцог крепче обнял его, намереваясь поделиться теплом своего тела, но не мог не напрячься от лишённых всякого стеснения неожиданных прикосновений. Алхимик продолжал ворочаться, пытаясь найти удобное положение. С каждым его движением выражение лица Глена становилось все более растерянным.
«Что… что он вообще делает?.. Почему так небрежно прижимается к нижней половине моего тела? Разве сам он обычно не отстраняется, стоит только прикоснуться к нему?» — мысленно простонал Глен. — «Может быть, температура его тела упала настолько, что и чувствительность снизилась до нуля?»
Это было вполне возможно. Дрожащее тело Эннида было холодным как лед, а центры чувств, чья работа притупилась из-за низкого уровня теплообмена, не могли функционировать должным образом, поэтому восприятие его неизбежно ухудшилось.
«Просто невыносимо…» — подумал герцог.
Телу Глена приходилось невероятно тяжело. Казалось, что из одной части его туловища, плотно прижатой к ягодице Эннида, кто-то настойчиво пытался извлечь белёсую жидкость. Было тяжело и мучительно. Но вместе с тем значительная часть существа герцога наслаждалась этим.
«Как же приятно. Да прекрати уже притворяться, что это не так. Ну же, выгни спину еще немного. Подвигайся, чего стесняешься, м? Всего-то «двиг-двиг», хотя бы немного. Давай, ну же, — ворчливо раздавался слабый голос в его голове. Игнорировать его крайне утомляло.
Глен не удержался и схватил Эннида за плечо.
— Ой, прости. Просто камешек постоянно колется, — ответил алхимик.
Когда сидишь обнаженным на неровном каменном полу, невозможно не сутулиться. Эннид потянулся вниз и тыльной стороной ладони с силой толкнул «камень», который упирался ему в бедро. Тяжёленький предмет был отброшен. И хорошо, что алхимик лишь пихнул его ладонью. В противном случае, попытайся он выдернуть его и отбросить, Глен закричал бы благим матом.
Алхимик сел несколько боком. «Камень», который он убрал ранее, теперь прилегал к его бедру, и все же это было лучше, нежели тогда, когда тот непрестанно утыкался ему в ягодицу.
«А вот это уже удобно», — улыбнулся Эннид.
Глен плакал. Вернее, на самом-то деле он не проронил ни слезинки, но ощущения от «камня», зажатого между бедром алхимика и его собственным, казалось, вот-вот заставит его плакать.
«Почему… я так страдаю из-за своего же поведения?..»
Поль Гроу Глен, крепкий мужчина, который вот уже 27 лет шёл по пути девственности, зажмурил глаза и попытался вернуть себе самообладание, но Эннид не давал ему этого сделать.
Заняв более удобное положение, алхимик прислонился к груди Глена. То было вполне естественное движение, когда ищешь спасения от холода. Вот только «камень», зажатый меж их бедрами, в результате этого перемещения снова потёрли.
Глен не мог выдавить из себя ни звука. Рот его, сомкнутый в одну линию, не открывался. Позабыв о должном дыхании, он уставился в потолок.
«До ста… до ста пятидесяти досчитаю», — подумал герцог, глядя на сталактиты, что висели на потолке. Он уставился вверх, намереваясь все их пересчитать.