Алхимик, рисующий Луну (новелла). Глава 19
Карета прогрохотала по лесной дороге, и Эннид выглянул в окно, разбуженный этим звуком. Глен спустился по лестнице и тоже посмотрел наружу. Повозка ехала по туманному утреннему лесу.
— Её что… феодал прислал? — пробормотал алхимик в полудрёме.
Как и ожидалось, карета остановилась перед входом в дом.
— Это такими каретами дворяне любят прикрывать свои промахи?
Повозка была невероятно роскошной, и алхимик улыбнулся, заметив контраст между ней и той ветхой телегой, в которой они ехали прошлой ночью. В то же время он подумал, что феодал наконец применил свою голову по назначению.
Вот только то, что отправили ее рано утром, когда все еще спят, показывало, что лорд этих земель не хотел, чтобы кто-то узнал, что в замок везут алхимика.
— Есть ли кто-то дома? Господин феодал приглашает вас на утреннюю трапезу, — в уважительной манере объяснился слуга, постучав в дверь.
Завтрак был всего лишь предлогом. Лорд хотел доставить их во дворец до того, как проснутся местные. Эннид посмотрел на Глена и сказал:
— Нет. Нет смысла угождать им, — ответил герцог.
— Для начала… следует позавтракать. И часиков через пять открыть им дверь.
У Эннида от удивления приоткрылся рот. Пять часов. Именно столько лорд заставил их ждать в приемной прошлым вечером, и это была их расплата.
— А что, если карета просто уедет?
— Не уедет. У тебя есть противоядие, которое разбудит работорговцев. И феодал постарается доставить тебя к себе любыми способами.
Слуге снаружи было приказано привезти Эннида, сколько бы времени это ни заняло.
— После того, что случилось прошлой ночью, они не рискнут забрать снадобье силой. Так что поедем лишь спустя пять часов, — твердо сказал Глен.
Алхимик захихикал, представив себе сцену того, как, ожидая прибытия кареты, беспокойно ерзает в своем кресле лорд этих земель.
«Никогда не думал, что доживу до того дня, когда дворянин окажет мне ответную услугу», — восторженно подумал Эннид. Он чувствовал, как его переполняют эмоции. Однако среди них было не только счастье и радость.
— А точно всё будет нормально, если мы так обойдемся с феодалом?
— Даже если и нет, то что? Я приготовлю завтрак, а ты пока подожди, — безэмоционально ответил Глен и направился на кухню.
Накануне он запомнил, что и где располагается в этой комнате. Зайдя в помещение, он сразу же достал из шкафа хлеб и масло, а также нашел бумажный пакетик с ароматным порошком для супа и отложил его в сторону.
Затем разжег огонь на плите, поставил на него металлическую миску и наполнил ее водой. И, пока ждал, когда вода закипит, нарезал хлеб на кусочки, следом намазывая на них масло и выкладывая их на тарелку.
Чуть позже, когда вода закипела, мужчина высыпал в неё порошок для супа. Он ловко почистил и нарезал картофель, затем достал овощи и разрезал их на кусочки обычного размера. Эннид раскрыл рот в удивлении: герцог передвигался по кухне так непринужденно, словно находился в своем собственном доме.
«Что за… что я сейчас вижу?..»
Приготовление еды было повседневным обычным делом. Но представала она в совсем ином свете, когда речь шла о высокопоставленном дворянине. Аристократ, чистящий грязный картофель в доме простолюдина, — невероятное зрелище.
«И ведь он совершенно точно дворянских кровей», — продолжал удивляться алхимик.
Эннид ожидал, что Глен прикажет ему приготовить и подать еду своим характерным, не терпящим возражений тоном. Но нет. Ему велели подождать, пока приготовится еда.
По правде говоря, нынешнее поведение герцога для него самого было вполне естественным, ведь за пять скитаний в поиске способа избавиться от проклятия ему довелось пережить всякое.
Ему приходилось бродяжничать и подстраивать всё так, чтобы его продали в рабство. Бывало и такое, что ему приходилось провести ночь, спрятавшись в траве и закутавшись в какую-то мешковину, чтобы скрыться от преследователей и убийц.
Великий герцог жил проще, чем любой другой дворянин, и для него готовить еду своими руками было так же естественно, как дышать.
Накрыв стол к завтраку, Глен выдвинул стул, чтобы Эннид сел, и, глядя на него со своей привычной суровостью, сказал, словно повелевая:
В ответ на это алхимик улыбнулся. Герцог казался ему забавным человеком. Хотя и в манере его поведения прослеживалась властность, но этого и следовало ожидать от человека такого ранга.
«Кажется, на самом деле характер у него ласковый и заботливый».
Как же Эннид ошибался. В его глазах мужчина, что раньше сдирал кожу с убийц и развешивал их шкуры на крепостных стенах, оказался ласковым и заботливым.
Даже с учётом своего пятилетнего нахождения в бедственном положении Глен не стал тем, кто готов подавать еду любому. Он всё ещё оставался аристократом до мозга костей и привык, чтобы его обслуживали. И все же герцог приготовил алхимику завтрак, ведь...
«Это чёртово обольщение», — подумал он, совершенно очарованный видом растрёпанного после сна Эннида.
Тем временем алхимик сел за стол и увидел перед собой бутерброды и суп.
— Твоя манера поведения… Ты дворянин, да? — спросил он, не сумев удержаться.
В их первую встречу юноша стал разговаривать с герцогом на «ты», и, поскольку тот никак не прокомментировал неуважительное обращение со стороны алхимика, Эннид продолжил общаться с ним в таком стиле. Он не мог не знать, что своим вопросом о том, является ли собеседник дворянином, неизбежно обрекает себя на то, что впредь придётся пред этим человеком почтительно склонять голову. Но, даже понимая это, алхимик не смог сдержать своего любопытства.
— Да, я дворянин, но не спрашивай, из какого рода. Я всё равно не смогу сейчас сказать, — ответил герцог.
В настоящее время он был нелегалом. Очень малая вероятность того, что Эннид на него донесёт, всё же существовала, поэтому Глен не рискнул в полной мере раскрыть информацию о своём происхождении.
— Можешь общаться со мной в таком же стиле, как и сейчас. Не переживай об этом. Потому что я вовсе не собираюсь раскрывать свой статус.
— Но, если ты не собираешься раскрывать свою личность, следует поработать над манерой поведения. Любой поймет, что ты дворянин уже после нескольких слов, — ответил Эннид, сообщая герцогу то, что беспокоило его все это время.
Глен лишь слегка улыбнулся, вовсе не собираясь исправляться. Как бы тщательно он ни скрывался, какие бы действия ни предпринимал, убийцы и шпионы продолжали следовать за ним по пятам. Так было все предыдущие пять лет, и так будет всегда, поэтому ему вовсе не хотелось тратить последние силы на то, чтобы подражать чужому характеру.
— Тогда почему, зная моё положение в обществе, ты до сих пор обращался ко мне без почтения? — спросил герцог.
— Потому что ты не указал на это, — легко ответил Эннид, словно это было само собой разумеющимся. — А самому начинать разговор по этому поводу или склонять голову мне не хотелось. Ну, и раз ты не возразил, я подумал, что получил твоё молчаливое согласие.
— Насчёт согласия ты прав. В будущем тоже продолжай ко мне обращаться на «ты».
Эннид улыбнулся, услышав его спокойный ответ. Хотя они были знакомы всего один день, алхимик ощущал по отношению к Глену очень тёплое чувство. Алхимик помешал суп ложкой и зачерпнул его.
«Я особо ничего не ожидал, но… это и правда вкусно», — в восхищении он съел ещё ложку супа. Затем отломил кусочек от намазанного маслом ломтя хлеба и надкусил его. Простой завтрак, ничего вычурного. Приготовлена эта пища из ингредиентов, что хранились у него же дома. И еда на столе была такой же, какую он обычно ел.
Но всё же что-то в этом завтраке было другим.
«А, если так подумать… давненько я не ел с кем-то другим», — заметил алхимик.
Семнадцать лет, если точнее. Одиннадцать лет, проведенных в Академии, он всегда был один. Переехав в деревню, он жил один, и ему не с кем было разделить.
«Давненько никто для меня не готовил», — продолжил размышлять он.
Целых семнадцать лет. Эннид уставился на плававшие в бульоне овощи. Суп был приготовлен из привычных ингредиентов, но алхимик всё не мог понять, почему же блюдо имеет настолько иной вкус.
Он вспомнил, что раньше никогда не ел суп с человеком, который бы это блюдо для него приготовил. Воспоминания о безрадостном детстве промелькнули в голове алхимика. В тех воспоминаниях суп всегда проливали ему на голову. И не к кому было обратиться, не у кого было скрыться от этих презрительных взглядов. Лишь чувство собственного достоинства поддерживало его...
— Неужели настолько невкусно, что ты аж заплакал?.. — донесся до ушей Эннида смущенный голос.
Алхимик вытер уголки глаз и с улыбкой ответил:
— Нет-нет. Просто настолько вкусно, что слёзы сами потекли. Ты не думал уйти из дворян и стать поваром? Чтобы есть такие блюда, я даже готов покупать их каждый день.
Старое воспоминание всплыло на поверхность, потревожив рану, о которой, как он думал, забыл. Сейчас словно кто-то настойчиво давил на одно и то же болезненное место.
Одиннадцать лет он притворялся беззаботным пред волной презрения и издевательств, и у него вошло в привычку всякий раз натягивать непринуждённую улыбку.
— Мысли становиться поваром у меня не было. Лучше вместо этого буду ежедневно готовить тебе то, что хочешь, — ответил Глен, внутренне ворча от того, что даже плачущее лицо алхимика было абсолютно в его вкусе. И потянулся за салфеткой, лежавшей на столе.
Он не знал, почему Эннид вдруг расплакался. Но точно знал, что тот лил слёзы вовсе не оттого, что еда была очень вкусной. Герцог успел разглядеть, как всего на мгновение во взгляде собеседника промелькнула невыразимая и глубокая печаль.
«В такой ситуации хотелось бы видеть вовсе не эту улыбку», — подумал Глен, наблюдая за невозмутимо улыбающимся алхимиком.