Коровы Розуэлла
С закрытыми глазами, обнаженный мужчина, лежа на животе, издавал стонущие звуки. Его тело судорожно вздрагивало, словно пытаясь убежать от воздействия, но он был полностью обездвижен. Единственное, что ему оставалось, — это принимать принудительные стимуляции от машины и отдаваться волнам накатывающего оргазма.
Его рот был широко открыт, слюна стекала по подбородку, выражая экстаз. Борода Кеннета была полностью пропитана влагой. Его полуоткрытые, пульсирующие красные губы казались мольбой о мужском достоинстве.
Машина, словно уловив этот сигнал, поднесла к его губам нечто, что можно было сосать. Кеннет, погруженный в хаотичные видения через VR-очки, не колеблясь, начал жадно сосать искусственный член, принимая безжалостные механические толчки.
Всевозможные виды оргазма, слившись воедино, обрушились на него, словно острые клинки, пронзая каждую клеточку его тела. Кеннет, дрожа как от удара током, извергал семя, а затем его грудь была безжалостно выжата досуха молочным насосом.
Лежа на наклонной платформе, тяжело дыша, он позволял машине выкачивать молоко из его груди. Широкая металлическая пластина имела отверстия, идеально расположенные для груди и паха. Благодаря этому, его пышная грудь и крепкий член тяжело свисали вниз. Более того, его набухшие соски и ареолы были заключены в колоколообразные доильные трубки, а из трубок торчали длинные иглы, пронзающие соски.
Это сложное на первый взгляд устройство может показаться несколько жутким, но оно было разработано с тщательным учетом комфорта и благополучия скота. Ведь счастье содержащихся внутри самцов-людей напрямую влияет на объем производимого молока и его качество.
Механизм производства молока прост. Тела самцов-людей превращают в тела, способные к беременности, а затем извлекают из них молоко. Чтобы увеличить объем производства молока, самцов приучают к тому, что все их тело становится эрогенной зоной, и постоянно подвергают воздействию стимулирующих сцен.
Кроме того, каждому содержащемуся в данных условиях самцу присваивается собственный номер и их здоровье и гигиена тщательно контролируются. Это стало возможным благодаря реорганизации производственной системы. Теперь возле фермы постоянно дежурят специалисты по людям, после того как была обнаружена значимая взаимосвязь между иммунитетом и производством молока.
После процесса модификации самцы-люди становятся еще физически крепче и более превосходными производителями молока, чем самки. Именно поэтому человеческое молоко в основном производят самцы.
В то время как самки-люди производят молоко только во время беременности, модифицированные самцы могут производить молоко даже без прямой беременности, просто находясь в состоянии ложной. Метод управления, позволяющий производить только молоко без принудительной беременности, стал очень популярным, совпав с требованиями небольших групп, выступающих за права скота.
Конечно, не все самцы могут стать производителями молока. Они должны быть достаточно сильными и выносливыми, чтобы выдерживать условия фермы, и наличие развитых грудных мышц до модификации является преимуществом.
Кроме того, чем больше человек удовлетворен простым образом жизни, тем быстрее он адаптируется к жизни на ферме, что делает его более удобным для содержания.
Принимая во внимание все эти факторы, для содержания в качестве скота в основном отбирают мужчин из сельской местности, у которых высокий иммунитет и развитые мышцы. Кеннет был превосходным экземпляром, отвечающим почти всем этим условиям, и процесс его отделения от прежней среды обитания прошел весьма гладко.
На ферме был заключен не только Кеннет. Там же рядом с ним с ним, мужчины разных телосложений и цветов кожи подвергались дойке в животноводческом комплексе.
Однако их лица, скрытые под VR-очками, были наполнены счастьем и наслаждением. Это было чрезвычайно мирное место, где никто не выражал недовольства и не пытался сбежать.
Мужчины, которые, возможно, когда-то имели семьи и достойную работу, теперь забыли о своей прежней жизни и открыли для себя новую жизнь в качестве "человеческих молочных коров".
Все началось примерно неделю назад около 9 часов вечера в субботу.
Кеннет сидел в кресле-качалке, слушал радио и дремал.
В Нью-Мексико в сентябре дни еще жаркие, а ночи прохладные, но как только наступает октябрь, ночная температура резко падает, и без камина не обойтись.
Кеннет медленно моргал. Сидя в старом кресле-качалке перед камином, он не мог сопротивляться сну.
"Ох, нельзя засыпать. Еще только начало вечера".
Встряхнув головой, чтобы проснуться, Кеннет насильно поднял тяжелеющие веки. Затем он внезапно уставился на дробовик, висящий над камином. Он должен был внимательно следить, не придет ли вор.
И без того дела шли неважно из-за плохой экономики, а тут еще и кража скота, так что беспокойство было огромным.
В этой пустынной сельской местности дома расположены на расстоянии 10 минут езды друг от друга, так что, в случае чего, некуда было быстро обратиться за помощью. Возможно, воры скота действовали нагло, потому что несколько дней назад, когда Кеннет был в пабе в городе, он слышал, как другие люди жаловались на пропажу скота.
Возможно, ночная тишина навеяла на него волну меланхолии.
Хотя с ворами можно было справиться, внезапно накопленная тяжесть медленно надвигающегося будущего легла на его плечи. Зная, что алкоголь только усилит сонливость, Кеннет все же достал бутылку бренди из кухни. Кроме того, пока он следил за появлением воров, у него не было ничего лучше, чем скоротать время за выпивкой.
Как только он приложился к горлышку бутылки, холодный поток обжег его горло. Это ощущение тепла, внезапно охватившего его и слегка расслабляющего разум, было ни с чем не сравнимо.
Всё-таки получить в наследство отцовское ранчо — это благословение. Если бы Кеннету пришлось создавать ранчо в этой глуши в одиночку, он бы, вероятно, не смог добиться успеха, несмотря на многочисленные ошибки.
Но молодость не вечна. С детства, выполняя мелкую работу под руководством отца и изучая ранчо, его тело постепенно старело. И когда Кеннет унаследовал ранчо после смерти отца, ему было уже около сорока.
В своё время отцу кое-как удалось жениться на девушке из деревни, но она, устав от деревенской жизни, решила уехать. Так в жизни отца Кеннета осталось только слишком большое для одиночного управления ранчо и новорожденный сын.
Можно бесконечно рассуждать о жизни родителей, но, если вкратце, отцу Кеннета, можно сказать, ещё повезло. Сейчас в деревне почти никого не осталось, трудно завести не то что женщину, но даже друга для общения. Можно сказать, что его главными собеседниками в этой пустынной местности остались несчастные коровы, которых он кормил.
Порой Кеннет видел в интернете фотографии одинокого красного амбара посреди поля или луга, которые выдают за эмоциональные обои, и это вызывало у него лишь недоумение. Если побывать в таком месте, то понимаешь, что нет ничего более одинокого и мрачного, а жить там — ещё более уныло. Это настолько отдаленное место, что ходит шутка, будто самое рейтинговое место на Google Maps в округе — это военная база, до которой ехать час на машине.
Не только мать Кеннета уехала отсюда. Люди всех полов просто покидали это место. Кассир, который иногда приветствовал его в магазине, или друг отца и его племянник... Пока они один за другим покидали деревню, он упорно верил, что жизнь здесь не так уж и плоха. Возможно, те, кто уехал раньше, поступили мудро. Но теперь размышлять об этом бессмысленно...
Кеннет, погруженный в раздумья, задремал на мгновение, когда со стороны пастбища донесся приглушенный рев коров.
Вздрогнув от неожиданности, Кеннет проснулся и посмотрел на часы. Было одиннадцать. Обычно он ложился спать около десяти, но ожидание не прошло даром.
"Ну что ж, ворюга, сейчас ты узнаешь, что такое дробовик!"
Кеннет схватил дробовик с камина и выбежал из дома. Как можно украсть такую большую корову? Он скрипнул зубами, желая посмотреть, какие невероятные способы использует преступник.
Каждое утро становилось очевидно, что коров становится все меньше, но он ничего не мог с этим поделать.
Возле пастбища не было следов незнакомых автомобильных шин, и тем более не было никаких признаков проникновения ночью.
Таинственные действия преступника вызывали не столько страх, сколько раздражение. Для сельского владельца ранчо, который не верил ни в призраков, ни в сверхъестественные явления, это было просто досадное происшествие.
"Мерзавец! Думаешь, я буду это терпеть?"
Кеннет зарядил дробовик и, обогнув угол сарая, направился к пастбищу. И когда он увидел то, что открылось перед его глазами, у него от изумления отвисла челюсть.
Говорят, в больших городах, если просто так стрелять из оружия, поднимаются вертолеты и светят прожекторами. Но в глуши такого точно не произойдет, поэтому Кеннет всегда считал эти шумные сцены выдумкой из фильмов.
Но сейчас, когда он еще даже не выстрелил, яркий свет озарил его всего. Вернее, если выразиться точнее, то, словно святое откровение, о котором он когда-то слышал в церкви, над ним засиял ослепительный свет.
Оглушительного звука вертолета не было слышно. Вместо этого в воздухе беззвучно парил огромный, плоский летающий объект.
В детстве ходили слухи о НЛО, появляющихся в прериях, но после того, как камеры мобильных телефонов стали лучше, эти нелепые теории заговора давно исчезли. Но теперь прямо перед ним парил нереальный объект, словно созданный с помощью монтажа, и светил прямо на него.
Свет падал не только на него. В центре пастбища, в круге света, его кровные деньги — коровы — поднимались в воздух. Коровы жалобно мычали и сучили ногами, но чем больше они это делали, тем ещё быстрее поднимались, и это было совсем не смешно.
"Эти... эти... эти чертовы ублюдки!
Независимо от того, люди это или инопланетяне, они остаются ворами. Зачем иначе в каждом доме над камином висит дробовик? Если полагаться на медлительную полицию, то останется только пальцы облизывать.
К моменту прибытия полиции воры уже скроются. Поэтому защищать свое имущество — дело самого фермера. Кеннет, воспитанный в этом духе с детства, забыв о страхе перед инопланетянами, сразу же открыл огонь.
Самое полезное, чему он научился от отца, — это стрельба. Одной лишь винтовкой, конечно, не сбить огромный корабль, но нужно было хотя бы помешать им забрать скот.
Летающий объект, до этого момента тихий, издал низкий гудящий звук. Вместо того чтобы прогнать корабль, пули, которые он так яростно выпустил, начали парить рядом с коровами и подниматься вместе с ними.
Поняв, что не только не причинил вреда ворам, но и потратил все драгоценные патроны, Кеннет в отчаянии поднял ружье над головой и начал яростно протестовать. Это было решительное выражение требования вернуть скот и немедленно убраться. Однако инопланетяне, невзирая на его отчаянные крики, не только нагло продолжали красть коров, но, похоже, решили лично встретиться с владельцем ранчо. На этот раз они начали затягивать самого Кеннета на свой корабль.
"Эй, чертовы ублюдки! Немедленно опустите меня!"
Увидев, как беспомощно уносят коров, Кеннет повторил их судьбу. Он отчаянно сопротивлялся, но чем больше он это делал, тем быстрее поднимался, и в конце концов его благополучно затащили внутрь корабля.
Люк неопознанного летающего объекта, поглотившего не только коров, но и владельца ранчо, бесшумно закрылся. Свет, освещавший землю, погас, и ранчо снова погрузилось в тишину, словно ничего и не произошло.
Огромный летающий объект, издавая лишь слабый высокочастотный звук, исчез в небе. Так Кеннет оказался беспощадно похищен инопланетянами.
Словно жаркое солнце, свет ударил по его векам. Приходя в себя, Кеннет сморщил нос, нахмурившись.
Он помнил, как стрелял в странный летающий объект... но что произошло потом, он помнил крайне смутно.
Даже малейшее движение вызывало головокружение. Кеннет застонал и моргнул. В ярком свете затуманенного зрения ему показалось, что он увидел очертания каких-то фигур.
Небольшой вздох перешел в ругательство. Когда расплывчатые образы перед глазами постепенно прояснились, он наконец понял, что движется вокруг него.
Это были странные существа, которые не поддавались никакому описанию.
Инопланетяне традиционно изображаются как существа с большими головами, большими глазами и тонкими конечностями, ужасающего вида. Или предполагается, что они похожи на тиллианцев или что-то в этом роде. Но хозяева этого корабля были гораздо отвратительнее. Вернее, не просто отвратительнее, а внушали страх одним своим видом.
Они все были одеты в черные костюмы, а их лица напоминали насекомых. Казалось, они прямоходящие, как люди, но вместо рук у них были крючковатые лапы насекомых.
Буквально люди-насекомые. Еще ужаснее было то, что каждый раз, когда они открывали рты, челюсти-клешни раздвигались в стороны, и тянулась липкая зеленая слюна.
Может быть, если бы у них были головы животных, таких как собаки или лошади, было бы не так страшно? Вид огромных насекомых, одетых в одежду, был настолько странным, что Кеннет не мог сдерживать крик.
Но он не мог издать ни звука. Кеннет только сейчас понял, что он привязан к чему-то вроде операционного стола, а рот его заткнут кляпом, так что он не мог даже выругаться, не говоря уже о протесте.
"Этот экземпляр тоже довольно мясистый. Из него получится отличное молоко."
"В этом регионе много упитанных самцов, так что собирать их — одно удовольствие."
Насекомые-инопланетяне обсуждали Кеннета между собой, готовясь к модификации. Сложно сказать, было ли несчастьем или счастьем то, что бедный человек не понимал их слов.
Насекомые-люди приступили к своим манипуляциям. При нажатии кнопки платформа, удерживающая тело Кеннета, начала медленно наклоняться.
Хотя это неизвестно людям, человеческое молоко — довольно дорогой деликатес в космосе. Дело в том, что самцы-люди не только не производят молоко, но и люди как вид чрезвычайно чувствительны к безопасности своего вида и враждебно относятся к другим видам.
Возведение предприятий по производству человеческого молока требовало колоссальных лицензионных отчислений. К счастью, человечество не было столь непреклонно, и они тайно разрешили создание изолированных поселений в отдаленных местах, где содержались исключительно самцы для добычи молока.
Для содержания отбирались, в основном, изолированные индивидуумы, чьи тела уже начинали демонстрировать признаки умеренного увеличения простаты в связи с возрастом, но при этом оставались здоровыми. Особое внимание уделялось тщательному отбору самцов с оптимальным соотношением мышечной и жировой ткани в грудной клетке, так как после развития молочных желез требовалась непрерывная дойка.
"Соотношение жира и мышц... и такая энергичная подвижность. Этот самец, без сомнения, превосходного качества."
"Я же говорил, что те, кто приходят добровольно, намного лучше тех, кого приходится насильно извлекать из их естественной среды обитания."
Насекомое-человек, обмениваясь шутками с коллегой, разрезал одежду Кеннета шипами на передних лапах. Обнажилась волосатая, мускулистая грудь и живот. Как и отмечали существа, зрелая, пышная кожа была невероятно эластичной.
С помощью лазерного устройства они оставили на животе Кеннета метку, указывающую на его статус модифицированного самца-производителя молока. Кеннет, почувствовав легкое покалывание и жар, извивался и пытался сопротивляться. Но избежать клейма ему не удалось. Вскоре на его крепком животе появился четкий штрих-код.
"Сразу после санитарной обработки приступим к модификации."
Насекомое-чудовище, у которого на передних лапах торчали шипы, посчитало шерсть на теле человека грязной. Хотя наличие шерсти не оказывало существенного влияния на количество производимого молока, чудовища считали волосатых особей негигиеничными и нечистыми. За исключением нескольких волосков на руках, их тела были идеально гладкими, что сформировало их собственное представление о красоте.
Насекомое разорвало одежду Кеннета передними лапами, словно ножницами, и включило устройство для удаления волос. Несмотря на внешний вид, не располагающий к интеллектуальной деятельности, их технологии намного превосходили человеческие. Лишь Кеннет, похищенный без объяснения причин и превращаемый в скот, не знал об этом.
Что, черт возьми, здесь происходит?
Напуганный Кеннет отчаянно пытался сопротивляться, но чем больше он дергался, тем сильнее ремни, сковывающие его конечности, врезались в тело. Панели, удерживающие его конечности, двигались, заставляя его широко раздвинуть ноги, а механическая рука с мягкой щеткой начала тереть его тело.
Он совершенно не понимал, что происходит. В ужасе Кеннет изо всех сил пытался сопротивляться, но ремни, связывающие его конечности, только сильнее затягивались. Панели, удерживающие его конечности, двигались, раздвигая его ноги, а механическая рука с мягкой щеткой приблизилась и начала тереть его тело.
Влажная щетка скользнула по его набухшей груди. Несколько плещущих движений, и все его тело было обильно смочено. После водных процедур к процессу удаления волос присоединилась щетка с пеной.
Машина для санитарной обработки тщательно намыливала и вспенивала тело, стараясь, чтобы волосы легко сбривались.
Щетка тщательно терла грудь, живот, бедра и руки. Из-за обильного нанесения пены на волосистые участки, лобок и область над гениталиями стали объектом пристального внимания.
Намыливание голого тела, привязанного к столу, уже само по себе вызывало странные ощущения, но мягкое, повторяющееся трение в чувствительных местах вызывало замешательство. Кеннет дрожал и постоянно дергался. Он пытался протестовать против действий чудовищ, но его тело, особенно основание полового члена и мошонка, подвергалось сильному давлению и ласкам. Он был в отчаянии. Ему было стыдно, что его подвергают таким испытаниям, но мысль о том, что он может возбудиться перед чудовищами, казалась невыносимой.
В конце концов, не выдержав щекотки, Кеннет содрогнулся и возбудился.
Но щетка не останавливалась. Она тщательно намыливала нижнюю часть полового члена и яички, делая его тело гладким и влажным.
Что эти чудовища, черт возьми, пытаются сделать?
Когда человека кладут на такой операционный стол, на ум приходят только мысли о вскрытии живота или ужасных экспериментах. Но они просто щекочут меня, и я не понимаю, что происходит. По мере повторения стимуляции, странные ощущения все больше накапливались внизу живота и между бедрами. Теперь даже легкое прикосновение кончика щетки заставляло его тело вздрагивать в конвульсиях и издавать стоны.
После более чем десяти минут намыливания Кеннет понял, что что-то идет не так. Щетка, тщательно ласкающая его член, казалась ужасной. Недостаточная для оргазма стимуляция продолжалась, слегка касаясь чувствительных мест. Места, которые хотелось, чтобы погладили, оставались нетронутыми, а другие участки покрывались липкой пеной.
Затем щетка остановилась, и вместо нее появились ролики, которые начали удалять волосы с поверхности кожи. Волосы, смягченные пеной, легко удалялись маленькими лезвиями роликов. Грудь, живот, основание члена и пах стали гладкими, словно только что вылепленными. Теперь Кеннет выглядел как идеальный самец-производитель молока.
"Поистине, почему все самцы-люди, которых мы здесь добываем, такие грязные?"
"Похоже, все виды, обитающие в этом регионе, такие. Но молоко у них сладкое и вкусное, так что нужно старательно их обработать."
Чудовищные насекомые снова запустили машину, чтобы перейти к следующему этапу. Машина загудела громче, и повторяющийся шум достаточно встревожил Кеннета.
"У них у всех такие добрые лица, будто они сами коровы. Наверное, лучше стать полезным человеком, чем бесцельно тратить жизнь, пася коров."
"Ха-ха! Честно говоря, это они должны нам платить! Кормим их вовремя, даем возможность спариваться, следим за здоровьем. По слухам, люди, оставленные в дикой природе, рано умирают, калеча себя алкоголем. Какая жалость!"
Что вы делаете, чертовы насекомые!
Насекомые общались на частотах, неслышимых для Кеннета. Все, что он мог видеть, — это их усики, слегка подергивающиеся, когда они перешептывались, что напоминало тараканов, ищущих еду, и вызывало отвращение.
"Однако он не мог ни протестовать, ни сбежать отсюда. Ему оставалось лишь смиренно ждать своей участи, обнажив свой возбужденный член."
"Знает ли он, что унаследует способность производить молоко, как его коровы? Какая радость. Больше не нужно возиться с разведением скота."
Насекомое, словно пытаясь успокоить Кеннета, дружелюбно заговорило с ним и направило на его тело теплый свет лампы. Это была своего рода забота, чтобы он не замерз во время модификации.
Тонкий зонд легко проник внутрь. Но для места, никогда не знавшего проникновения, его перемещение туда-сюда было настоящим мучением. Несмотря на смазку, ощущения были неприятно стесняющими.
Когда длинный предмет проник глубоко внутрь, тыкая и поворачиваясь, Кеннет сморщился и издал громкий стон. Боль не была сильной, но ситуация сама по себе была ужасающей. Его тело дрожало, несмотря на попытки оставаться спокойным.
Однако машина не обращала внимания на страх объекта модификации. Она непрерывно исследовала внутренности, настойчиво надавливая на места, где чувствовалось сопротивление, определяя местоположение простаты.
Даже ощущение давления на простату вызвало у Кеннета выделение прозрачной жидкости из кончика члена. Для владельца ранчо, который никогда в жизни не держал женскую руку и редко занимался самоудовлетворением, это было слишком сильным возбуждением.
"Хм... внутренности довольно узкие."
"Может, стоит провести расширение?"
"Даже если работа займет больше времени, мы должны это сделать, учитывая производство молока. Качество продукта не должно пострадать."
Насекомые приняли решение и, щелкая лапами по панели управления, ввели данные в машину. Пока они манипулировали устройством, Кеннет все еще лежал с раздвинутыми ногами, после удаления волос, с длинной тонкой металлической иглой в отверстии.
Его грудные мышцы красиво поднимались и опускались с каждым вдохом и выдохом, а отверстие пульсировало, захватывая и отпуская зонд. Растопленный гель блестел, скопившись в складках, но он не мог этого видеть, поэтому с трудом подавлял стыд.
Информация, переданная зондом, была введена в машину. Пока тело самца-человека модифицировалось для беременности, на другой стороне изготавливался инструмент для спаривания, специально разработанный для него.
Сразу после инъекции появилось ощущение тяжести и зуда, словно он случайно вдохнул пыльную пищу. Кеннет, не понимая, что именно чешется, тяжело дышал, и слезы навернулись на глаза.
Вся ситуация была невыносимой. Он был готов пообещать, что проживет всю жизнь без жалоб, если ему позволят вернуться к работе на ферме. Но для человека, которого уже схватили, сожаления были лишь тщетным самоутешением.
Щелк, щелк. Иглы проникли в его яички несколько раз. Уколы были неглубокими, и боль быстро прошла, но оставшийся легкий зуд терзал его разум. Охваченный желанием избавиться от жгучего зуда, он даже не заметил, как к его груди приблизилось другое устройство.
Устройство, похожее на длинный щупалец, имело на конце прозрачную стеклянную трубку в форме чаши или колокола, соединенную с трубкой сверху. Трубка, естественно разместившаяся на обоих сосках Кеннета, с шумом вытянула весь воздух, создав вакуум. Благодаря этому соски слегка приподнялись и набухли, что было хорошо видно снаружи.
"Боль была несравнима с теми уколами, которые он получал до этого. Кеннет корчился от боли, издавая громкие крики. Несмотря на кляп во рту, его голос был достаточно силен, чтобы разнестись эхом по всей комнате модификации.
"Он слишком энергичен... может, стоит ввести успокоительное?"
"Антибиотики и успокоительные запретили в прошлом месяце. Ничего не поделаешь. Придется терпеть шум."
"Точно, забыл. Какие же они смешные! Из-за небольшого количества успокоительного во время модификации столько шума. Ведь оно не попадает в молоко. А ведь неплохо было бы заменить всю кровь клубничным соком, чтобы молоко было со вкусом клубники."
Насекомые-люди обменивались пустяками, наблюдая за процессом модификации человека. Хотя большую часть работы выполняла машина, они должны были оставаться на месте на случай чрезвычайной ситуации.
Конечно, Кеннет видел только, как насекомые перешептываются. На самом деле, шок от игл, пронзивших его грудь, был настолько сильным, что он ничего не видел.
"Через иглы в соски напрямую вводили препарат, стимулирующий молочные железы и вызывающий лактацию.
Под действием препарата соски набухли и приобрели ярко-красный оттенок, вызывая желание прикоснуться. Грудь мгновенно увеличилась в размерах. Ареолы также расширились, и теперь Кеннет обладал телом, которое привлекало внимание в первую очередь к его груди.
Препарат вводили довольно долго. К тому времени препараты, введенные в нижнюю часть тела, начали действовать, и его яички и половой член увеличились по сравнению с тем, что было до похищения. Как только инъекции в грудь прекратились, устройство для модификации приблизило стимулирующий инструмент к его отверстию.
Гладко сформированный стержень был разработан для пропускания слабого электрического тока через поверхность. Хотя он был не намного больше человеческого полового члена, для Кеннета, не имевшего опыта проникновения, это было мучительно.
Свежесформированный искусственный орган проник в расслабленное отверстие. Чувствительные после инъекций стенки мгновенно отреагировали на проникновение.
Кеннет почувствовал, как расширяется его отверстие, и, задыхаясь, рефлекторно напряг нижнюю часть тела. Но это не остановило проникновение, и он лишь сильнее ощутил объем массивного предмета, в отличие от тех, что ранее исследовали его внутренности. Смущенный откровенными ощущениями, лицо сельского фермера покраснело.
Он пытался убедить себя, что это не так, но исследование его заднего прохода и странные инъекции в грудь казались сексуальным домогательством. Хотя это было лучше, чем быть убитым чудовищами, он, не будучи геем, не желал, чтобы его задний проход подвергался такому исследованию.
"Но едва он успел затаить обиду, как стимулирующее устройство надавило на простату и проникло глубже, и по его позвоночнику пробежала волна ужасающих ощущений. Кеннет дернулся, словно рыба, выброшенная на берег, и широко раскрыл глаза.
Простата, чрезвычайно чувствительная после инъекций, реагировала даже на легкое прикосновение. Каждый раз, когда он напрягался, пульсирующее наслаждение пронзало его разум. Едва осознав присутствие инородного тела внутри, он почувствовал, как тянет от промежности до яичек, и непроизвольно изверг семя.
Мысль о том, что он возбудился в руках этих чудовищ, полностью исчезла. Острые волны наслаждения пронзали его живот каждый раз, когда он напрягал и расслаблял мышцы. Несмотря на страх, ему было приятно. Осознав, что, сжимая устройство в заднем проходе, он может испытывать удовольствие, Кеннет забыл о стыде и начал медленно сжимать и разжимать отверстие.
Он даже не осознавал, что, напрягая и расслабляя мышцы, он занимается самоудовлетворением. Каждый раз, когда он напрягал живот, его пресс напрягался, и штрих-код на животе пульсировал.
Тем временем стимулирующее устройство все глубже проникало внутрь и, наконец, достигло изгиба кишечника. Место, куда многократно вводили препарат для модификации, уже заметно набухло. Устройство плотно прижалось к нему, не оставляя ни малейшего зазора, и начало пропускать слабый электрический ток.
Кеннет, забыв о движениях отверстием, откинулся назад и издал крик наслаждения. Глаза его расширились, и перед ними все побелело. Он даже не осознавал, что изверг семя, словно мочу, и, не в силах справиться с волной оргазмов, издавал прерывистые стоны.
Стимулирующее устройство не совершало толчков, а лишь регулировало силу электрических импульсов, вызывая модификацию. Когда внутренние органы изменялись под воздействием тепла и электричества, они начинали использовать искусственный член, подготовленный для имитации беременности.
Электрическая стимуляция началась и в груди, чтобы способствовать впитыванию и модификации. Когда через иглы в сосках пропустили электрический ток, по всей ареоле разлилось пульсирующее, ноющее наслаждение.
Кеннет дрожал и яростно мотал головой. Волна наслаждения, нахлынувшая одновременно со всех сторон, пугала его, он не знал, что делать. Он мог лишь кричать, плакать, страдать от подавленного семяизвержения и стонать от оргазмов, терзавших его живот.
Ощущения в нижней части тела были настолько сильными, что он почти забыл об иглах, воткнутых в его соски.
Спустя долгое время из сосков, не выдержавших стимуляции, начали просачиваться капли молока. Поскольку тело еще не было беременным, это скорее была рефлекторная реакция сосков, способных производить молоко, на стимуляцию. Мутная жидкость, стекавшая с маленьких бугорков плоти, была гораздо ценнее слез Кеннета. Убедившись, что основная работа завершена, насекомые-люди, словно уставшие от скучного процесса, встали и потянулись.
Устройство для модификации остановилось. Тело Кеннета было покрыто блестящим от пота слоем, а грудь заметно увеличилась по сравнению с прежним состоянием. Его лицо было красным от прилива крови, но выглядело довольно довольным. Расслабленные брови, образующие плавную дугу, были тому подтверждением.
Когда волны стимуляции накатывали одна за другой, это было так мучительно, но теперь, когда все закончилось, он обнаружил, что продолжает сжимать и кусать устройство, все еще находящееся внутри него. Однако машина, как всегда, была безжалостна. Как только работа была завершена, она была извлечена из него, словно из своего дома.
После того, что произошло, сложно было поверить, что это произошло с обычным человеком. Из него извлекли устройство, пропитанное скользкой жидкостью, а затем из него выплеснулся поток прозрачной жидкости, словно воды из лопнувшего пузыря. Это означало, что в теле Кеннета успешно имплантировали репродуктивный орган. Теперь, как и женщины, он мог выделять смазку и более мягко принимать проникновение.
Кеннет не до конца понимал, что произошло с его телом. Впрочем, ему и не нужно было этого понимать. Стеклянная трубка, наполовину наполненная молоком, мутнела и прояснялась в такт его дыханию.
Превращение в идеального производителя молока, в существо, предназначенное для дойки, вызывало отвращение, но это также означало, что он больше не будет засыпать в одиночестве, страдая от тоски.
"Он понимает, что так лучше. Ладно, давайте отнесем его на ферму."
Насекомые освободили Кеннета от оков, погрузили на каталку и повезли. Место, замаскированное под военную базу, чтобы отгородить гражданских, на самом деле было огромной фабрикой по производству человеческого молока. В этом огромном, систематизированном производственном комплексе мужчины, собранные со всей страны и превращенные в скот, подвергались дойке.
Но никто из них не протестовал, и фабрика по производству человеческого молока уже десять лет получала награды как гуманное предприятие, заботящееся о благополучии своих "животных".
Дребезжание колес каталки постепенно стихало. Кеннет, все еще находясь под впечатлением от волны наслаждения, отправился навстречу своей новой жизни.
Кеннет, с завязанными глазами, прибыл в доильный зал. Там человеческие самцы лежали на доильных станках, ожидая дойки. Поскольку Кеннет только что прибыл и еще не был беременным, нужно было многое подготовить.
Доильных людей не держали в тесных помещениях весь день. Это было лишь временное ограничение, чтобы "животное" осознало свое положение и выработало необходимые "скотские" привычки.
Крики наслаждения кастрированных самцов эхом разносились по загону. Голоса других людей одновременно пугали Кеннета и пробуждали в нем первобытные инстинкты. От их возбужденных стонов низ живота Кеннета наливался теплом, а ноги непроизвольно сжимались. Он чувствовал, как будто ему нужно в туалет, и его внутренности зудели, вызывая желание схватиться за член и растереть его.
Однако, привязанный к доильному станку, он ничего не мог сделать. Кеннет лишь тревожно вертел головой, пытаясь понять, что происходит.
Услышав крики других, он представил, что с ними делают, и почувствовал желание испытать те же острые ощущения, что и раньше. И это несмотря на то, что он был в тревожном неведении о том, куда его похитили.
Насекомое сняло повязку с глаз Кеннета и нацепило ему на голову VR-очки, чтобы развлечь его. VR-очки не только эффективно снимали стресс у людей, содержащихся в тесном пространстве, но и обучали их "скотским" навыкам.
Кеннет, не понимая языка насекомого-человека, дрожал, не зная, обращаются ли к нему. Вскоре экран включился, и он увидел широкие луга, не сильно отличающиеся от тех, что он видел всю свою жизнь. Одновременно окружающий шум был полностью заглушен, и раздался отчетливый голос, который он мог понять.
С этого момента вы начнете новую жизнь здесь. Вы были выбраны в качестве особи, производящей молоко, и отныне производство молока станет самой важной частью вашей жизни.
"Что, что...! Что это значит...!"
Пока Кеннет тщетно пытался возразить против абсурдного сообщения, к его опущенному заду приблизился огромный искусственный член. Созданный по индивидуальному заказу на основе снимков его внутренних органов, он был спроектирован так, чтобы максимально стимулировать чувствительные зоны Кеннета.
Чавканье геля разнеслось по комнате, когда головка силиконового фаллоса коснулась его отверстия. Гораздо больше человеческого члена, он был длинным и крепким, чтобы легко достичь недавно имплантированной матки. Его поверхность была покрыта выпуклыми венами для дополнительной стимуляции.
Для производства молока необходимо забеременеть. Вы - человек-корова. Ваша первая задача - забеременеть от быка-производителя.
"Черт возьми, что это за...! Ах, у, ххх...!"
Едва закончилось сообщение, как член, скользивший по входу, начал раздвигать плоть и проникать внутрь. Удар, несравнимый с тонким стержнем, предназначенным для стимуляции, обрушился на его таз, и Кеннет издал вопль, сотрясая доильный станок.
Медленно, но верно, огромный фаллос, словно утрамбовывая внутренности, проникал все глубже, безжалостно растягивая и царапая чувствительные стенки. Когда тщательно выгравированные вены, выступающие на его поверхности, скользнули по простате, Кеннет, не в силах сдержать стон от пульсирующего наслаждения, пронзившего его позвоночник, закричал.
А теперь повторяйте за мной. "Я - человек-корова".
Решив, что проход слишком узок для первого раза, устройство извлекло фаллос, чтобы проложить оптимальный путь для беременности. Тело, уже жаждущее спаривания, само собой начало выделять скользкую смазку, и фаллос, слегка выдвинувшись наружу, мягко провернулся и снова вонзился внутрь.
"Ах, ох...! Ох, ах...! Ааа...!"
Попробуйте еще раз. Скажите: "Я — человек-корова."
Величайшее достоинство искусственного интеллекта заключается в том, что он никогда не злится, сколько бы ошибок ни совершал человек. Даже если Кеннет, слюнявясь, только и делает, что рыдает, голосовой помощник терпеливо повторяет одни и те же слова, мягко настаивая на том, чтобы он попробовал снова.
Фаллос то извлекался, то снова проникал внутрь, все глубже и глубже. Кеннет, опасаясь, что его разорвет, заливался слезами, но его тело на удивление быстро адаптировалось.
Пока его тесное отверстие насильно растягивалось, подстраиваясь под искусственный фаллос, от одного дыхания его накрывала волна наслаждения, перехватывая дыхание. Стимуляция простаты уже была невыносимой, и Кеннет, охваченный страхом перед тем, что произойдет дальше, услышал в ушах звонкий голос.
Повторите. "Я – человек-корова".
"Ууу...! Хек, ххх...! Ухып...!"
Он не мог ни отказаться, ни выругаться. Когда фаллос достиг толстой кишки, Кеннет снова выгнулся в приступе наслаждения. Хотя в такой ситуации его член должен был извергнуть фонтан жидкости, он находился под строгим контролем кольца, и ему приходилось переживать оргазм, направленный исключительно назад.
Повторите. "Я – человек-корова".
"Ах...! Хак, аа...! Я, я...! Ууунг...!"
В надежде, что, выполнив требование, он получит хоть какое-то облегчение, он, тяжело дыша, запинаясь, повторил требуемые слова. Но фаллос, проникающий в него с почти жестокой силой, не изменился. Более того, он настойчиво, словно стуча, тыкал в отверстие недавно сформированного внутреннего органа.
"Ммм...! Ах, ууу...! Я, человек-корова...! Ааа...!"
Стимуляция фаллосом была столь же мучительной, сколь и восхитительной. Будучи изготовленным на заказ, с учетом всех изгибов и наклонов его внутренних органов, фаллос, несмотря на свои огромные размеры, идеально облегал их. Привыкнув к ощущениям, его внутренности, повинуясь инстинктам, настойчиво сжимали и разжимали отверстие. Хотя его разум еще не принял этого, тело, казалось, осознало, что этот искусственный силиконовый объект может утолить его почти голодную жажду.
"Вжиииик...! Тук, бах, хлоп...!"
Машина, проанализировав тело Кеннета, начала активные толчки. Речь не шла о настоящей беременности человека-самца. Скорее, это было похоже на введение ложной спермы в тело, ставшее приемником, и непрерывную имитацию полового акта, чтобы создать иллюзию беременности. Тем не менее, самцы без проблем принимали свою новую роль и обильно производили молоко. Удивительно, но как только они начинали верить в беременность, в них, казалось, пробуждался материнский инстинкт, и они становились гораздо более покорными в принятии фаллоса.
"Ах...! Ох, хх...! Ай-я...! Аа...!"
Кеннет находился в переходном состоянии. Каждый раз, когда он, лежа ничком, подвергался толчкам, его упругие ягодицы, словно от ударов плетью, содрогались и дрожали. Это говорило о ярости движений искусственного фаллоса. Его грудь также колебалась, и от этих движений, усиленных его чувствительностью, волны электрического наслаждения поднимались к его соскам. Он чувствовал, что сами эти колебания, такие первобытные и необузданные, возбуждали его, и это было невероятно, даже несмотря на то, что он испытывал это на себе.
"Ах...! О, ооо...! Я, кхх... человек-корова... да...! Ах...!"
Наконец, когда ему удалось произнести требуемую фразу, искусственный интеллект, словно в награду, ослабил кольцо, сжимавшее его плоть.
Искусственный фаллос, словно молот, долбил его матку, с каждым толчком приближая эякуляцию. Кеннет, издавая всхлипы, изверг липкую жидкость на пол. Пока под доильным станком образовывалась лужа спермы, он мог лишь беспомощно барахтаться в огнеподобном наслаждении.
Черт возьми, это так хорошо, я схожу с ума от удовольствия.
Мысли о том, чтобы запомнить происходящее и сообщить властям, давно исчезли. Единственный разрешенный оргазм был настолько сладок, что он чувствовал, будто готов сделать все, что угодно.
Искусственный интеллект, считывая мозговые волны Кеннета, понял, что его разум стал податливым, готовым к превращению в животное. Работа по формированию его сознания только началась. Чтобы он не желал ничего другого, они продолжали чередовать наказания и награды, погружая его сознание в пучину первобытных желаний.
Повторяйте за мной. "Фаллос хорош."
"Ааа...! М-м-м, ох...! Это так приятно...! Ах...!"
Не осознавая, что именно он повторяет, Кеннет, послушно шевеля губами, двигал бедрами вперед-назад, прося о новом оргазме. Хотя его тело уже наполовину превратилось в женское, в нем все еще оставались мужские инстинкты, и он твердо верил, что для эякуляции нужно двигать бедрами.
Однако звуки, вырывавшиеся из его уст, совсем не были похожи на мужские. Он издавал кокетливые стоны, принимая огромный фаллос до тех пор, пока его живот не вздувался, и даже тряс бедрами, чтобы усилить стимуляцию чувствительных мест.
Видя, что Кеннет хорошо усваивает уроки, искусственный интеллект продолжал внушать ему искаженные представления.
"Ааа...! Хак, у...! Я хочу, хочу забеременеть...!"
Еще одна струя спермы расплескалась по полу. Его возбужденное тело при каждом толчке фаллоса выделяло обильную смазку, и в месте соединения пузырилась прозрачная жидкость. Решив, что Кеннет готов к беременности, искусственный интеллект непрерывно шептал ему:
Вы скоро забеременеете. Нет ничего более приятного, и вы сможете каждый день получать любимый фаллос. Чтобы вам разрешили забеременеть, вы должны пообещать, что будете давать молоко. Забеременеть - это самое главное.
Бессмысленные и нелогичные фразы, обрушиваясь на него вместе с мощными волнами наслаждения, пытались оставить глубокий отпечаток в его мозгу. На его пышную грудь, свисающую под доильным станком, надели трубки, а вокруг груди появились ролики, массирующие ее для стимуляции выработки молока.
"Ммм...! Ах, хак...! Ааа...! Ааа...!"
Чем чаще повторялись толчки фаллоса, тем сильнее затуманивалось его сознание. Он не понимал и половины слов, которые произносил искусственный интеллект, но несколько повторяющихся слов запечатлелись в его памяти.
"Беременность", "фаллос", "молоко".
Что бы это ни значило, он понимал, что это важно. Кеннет, расслабившись, принимал фаллос и, дрожа, наслаждался массажем груди.
Постоянные оргазмы привели к чувству удовлетворения. Никогда в жизни он не испытывал такого удовольствия. Его дом и ферма казались далекими воспоминаниями.
В то время как его разум постепенно затуманивался, а лицо становилось безучастным, его тело сотрясалось все сильнее. Искусственный фаллос, словно наводнением, наполнил его внутренности жидкостью, а затем, когда все достаточно "разогрелось", прислонил головку к матке и начал впрыскивать ложную сперму.
Это был момент, когда его расслабленное тело внезапно напряглось. Недавно сформированные внутренние органы, реагируя на разлитую внутри жидкость, начали выделять гормоны, вызывающие чувство счастья и восторга. И прежде чем отзвуки наслаждения успели утихнуть, толчки фаллоса возобновились, и пульсирующее наслаждение безжалостно перемешало его мозг.
Молоко, не сдержанное возбуждением, струйками потекло и было тут же втянуто трубками. Каждый звук разрывающейся плоти отдавался набуханием живота и сильной дрожью его чувственного тела.
Кеннет, обладавший силой, способной сокрушить любого, кто осмелился бы бросить ему вызов, теперь полностью отдался сладострастию от искусственного соития. Учитывая, что все это произошло всего за один день, неудивительно, что насекомые-люди так гордились своим мастерством.
Глаза Кеннета под VR-очками давно потеряли ясность. Экран, призванный развлечь его, не привлекал его внимания. Ему было все равно, с кем он спаривается, и кто будет отцом будущего потомства в его теле - человек или чудовище.
Перед глазами все потемнело, затем снова посветлело, и все вокруг словно замерцало. Словно запоздало вспомнив о своем долге, Кеннет, с заплетающимся языком, бессвязно пробормотал:
"Ммм... я, я... человек... корова..."
Как только он пробормотал эти слова, которые ему никто не приказывал произносить, его охватило чувство невероятного облегчения. Причина была неизвестна. Однако вместе с восторгом пришло чувство крайнего облегчения, и он задрожал, словно человек, страдающий от озноба.
Это было похоже на то, как если бы он годами критиковал дешевый гамбургер, но в конце концов признал, что его вкус идеально соответствовал этому гамбургеру. Ощущая одновременно дискомфорт и странное чувство освобождения, Кеннет бессознательно произнес другую выученную фразу.
"Фаллос, хорош, хааа... хочу забеременеть..."
"Ммм...! Ах...! Фаллос...! Ух, хорошо, ах...!"
Повинуясь, он не знал боли. Повторяющиеся, вызывающие зависимость стимулы вознаграждали его наслаждениями, которых он никогда не испытывал в жизни. Пока он слушал и повторял, внушения, внедренные машиной, стали желаниями, которые он искренне жаждал.
Теперь Кеннету предстояло жить в маленькой комнате, имитируя беременность, ежедневно подвергаясь ласкам искусственного фаллоса на доильном станке и отдавая свое молоко. Но это не было бесчеловечным. Мир, который он видел через VR-очки, был гораздо шире и разнообразнее, чем его родная маленькая деревня, а искусственный интеллект постоянно следил за его здоровьем и даже заставлял его заниматься спортом.
Он мог не беспокоиться об одиночестве или социальных потребностях. Он встретит в виртуальном мире больше людей, чем когда-либо встречал в своей маленькой деревушке в Нью-Мексико, и ему были гарантированы качественные отношения.
Более того, его грудь будет настолько переполнена молоком, что он будет чувствовать дискомфорт, если ее не сцедить, и каждое утро добровольно ложиться на доильный станок, чтобы его подоили. Он также мог бы покорно принимать ласки искусственного фаллоса, извергая семя, и даже кокетничать со своим механическим "супругом", укрепляя их "близость".
В любом случае, для Кеннета, который считал свою жизнь скучной и беспросветной, это было новым и захватывающим опытом. Не подозревая, что он теперь живет в "самом высокооцененном" месте в округе, он проводил дни, поглаживая свой живот, который еще не начал округляться от беременности.
Его сосед, который шептался о краже скота, и другие жители деревни - все крепкие мужчины подходящего возраста - вполне могли претендовать на роль ценных дойных человеческих животных. Лишь те, кто не соответствовал требованиям, оставались за бортом этого блаженного мира и лишь могли шептаться об исчезнувших. Но поскольку такие исчезновения происходили повсеместно в течение последних десяти лет, все просто полагали, что их соседи, уставшие от жизни, сбежали в неизвестном направлении.