Устаревшие клише в современном кинематографе

Массовая культура наполнена неправильными представлениями о любви.

Я не говорю о банальной традиции «любви до гроба», где вся последующая семейная жизнь героев укладывается в «и жили они долго и счастливо, и умерли в один день» или в красивый хэпи энд с поцелуем на закате. Я говорю о той репрезентации любви, которую ещё в начале 17 века высмеивал Сервантес.

Кажется, что люди оставили в прошлом представления о любви уровня Донкихота, когда девушка — лишь объект, из желания обладать которым рыцари совершали подвиги. Но если приглядеться, то сейчас любовь точно так же показывают вещью, которую нужно заполучить, заслужить или доказать. Ничего нового, парадигма не менялась, только ушла привязка к полу и появилось отношение к объекту обожания, как к якобы субъекту, который не отдаётся спасителю по факту спасения, а просто сам всегда добровольно решает это сделать, потому что его спасли. Стереотип «дама в беде» никуда не ушёл, просто приспособился к новым реалиям.

Ярким примером переосмысления догм романтизма, который не все поняли, является уже обыденный для массовой культуры образ manic pixie dream girl. Рамона Флауэрс – героиня комикса и фильма «Скотт Пилигрим против всех» – одна из наиболее известных представительниц этого архетипа. Она загадочная, красивая и инфантильная. По сюжету фильма Скотту, чтобы заполучить сердце героини, придется сразится с 7ю её злыми бывшими. Множество парней, после выхода фильма, влюбились в образ Рамоны, хотя это и была очевидная сатира. В 4 главе комикса, когда Скотт и Рамона встречались уже больше месяца, герой осознаёт, что всё это время лишь грезил об образе девушке, и совсем не интересовался ею, как личностью. В моменте он понимает, что даже не знал сколько ей лет.

Английский социолог – Энтони Гидденс – в своих работах описывал разные исторические типы любви: страстный, романтический и конфлюэнтный. Для нас важны последние два. Романтическая любовь звучит, как прекрасный и возвышенный тип, прямиком из книжек. Так и есть, именно его и высмеивал Сервантес. Романтические отношения это про что-то возвышенное, большое и уникальное. Но проблема в том, что такие отношения, по сути, заточены на себе. Партнёр здесь не личность, а твой идеал, а твоя цель – добиться его, совершая те самые подвиги.

Сексуальная революция же, сделав женщин полноценными членами общества, подарила нам конфлюэнтный тип любви. Уравнение прав дало путь к существованию любви, не обусловленной чем-то извне: какими-то социальными или религиозными обязательствами. В конфлюэнтных отношениях вы в любой момент можете закончить их, так как вас ничего не ограничивает, но вы этого не делаете из-за обоюдного желания быть вместе. Конфлюэнтные отношения уже не про одну любовь на всю жизнь. Такой тип действительно свободный, но над ним постоянно приходится работать, потому что мы уже представляем партнёра не как награду или идеал, а как человека, вместе с которым мы выстраиваем отношения.

Поэтому мне также кажется деструктивным выдумывание идеального образа партнёра, размышления о том, какой он должен быть, потому что он не должен. Такие действия неминуемо приводят к разочарованию. Вы, конечно, сможете найти человека, который будет схож с вашими фантазиями, но человек не фантазия, и каждый отходящий от ваших выдуманных представлений о партнёре факт будет ранить вас, разрушая выдуманный образ.

К сожалению, я не вижу в массовой культуре тенденций к правильной, на мой взгляд, репрезентации современных отношений. Всегда должен быть какой-то идеальный образ, надрыв, перелом и достижение. Возможно, это условность пути героя, может быть, сценаристы просто не в состоянии прожить и дня без возведения пассии героя в ранг миссии на нынешнюю арку