Глава 16. Лекарство перед забвением
Чон Шуан обхватил кость, такую холодную на ощупь.
Лу Тинтьсин плотно сомкнул веки, выглядя измученным и больным, и явно больше не собирался ничего говорить.
Чон Шуан повернулся лицом к Лу Тинтьсиню, шаг за шагом отступая к двери и побежал во двор, словно сбегая.
Он сжал крепче полученную кость, взволнованный и растерянный, никак не мог поверить, что только что сам потянулся к Лу Тинтьсиню, и за эти семь лет, старейшина впервые прислушался к его желаниям. Но не почувствовал ни малейшей радости победы, в груди открылась бесплодная дыра, и холодный ветер насквозь ее пронизывал. Все кончено.
Больно, грустно, подозрительно... Кажется, с возвращением этой кости все закончилось. Что еще может сказать Лу Тинтьсин, с него больше нечего взять, ведь он не сможет вернуть всю ту кровь, которую собирал. Более того, Лу Тинтьсин был прав, рано или поздно он бы все равно назвал причину.
Освежающая осень, холодная Лона, душистое дерево османтуса. Темная, как чернила ночь, полна звезд. Небольшой двор Лу Тинтьсиня такой же, как и раньше.
Сколько бы раз он ни приходил сюда, уходил из этого места лишь ощущая боль и унижение, он ненавидел этот двор. Ненавидел каждый голубой камушек на этой тропинке, каждую старую дверь и окно, каждый элемент интерьера, каждую комнату. Пик Ненавистной Падающей Лоны подобен отвратительным чернильным кляксам, случайно упавшим на чистую бумагу.
Но сейчас он не хотел уходить.
В главной комнате внезапно послышался скрип ножек стола по полу, и затем звук падающих на землю книг.
Лу Тинтьсин тяжело дышал. Он собирался встать, но не смог, помогая себе опираясь о стол, случайно смахнул несколько книг.
С трепетом в сердце Чон Шуан подбежал к углу стены и внимательно прислушался.
Наставник... с каких это пор вы стали таким хрупким, носил более тонкую одежду и слишком много использовал духовную силу, что даже простудился?
Уши Чон Шуана почти прилипли к оконной бумаге.
Куда бы ни шел Лу Тинтьсин, он следовал за ним. Как вор, через стену, со стороны кабинета, минуя главный вход, пробрался во внутреннюю комнату.
Через некоторое время послышался еще один глухой звук.
Чон Шуан незамедлительно хотел броситься в дом, чтобы проверить. С трудом подавив порыв, предположил, что это Лу Тинтьсин, вероятно, прилег.
Драконыш схватился за волосы. Его разум был в крайнем беспорядке, от скрытого страха. Он хотел немедленно во всем разобраться, но понимал, что Лу Тинтьсин не желает его сейчас видеть, от слова «совсем».
Ему хотелось взглянул на наставника, поэтому затаил дыхание, боясь издать хоть звук, чтобы его никто не услышал.
Драконыш присел на землю, прислонившись вплотную к стене. В голове продолжали крутиться слова, сказанные наставником, он их постоянно перебирал одно за другим, но те постепенно улетали вместе с ветром прочь.
Вода, которую небрежно плеснули в стакан, была ледяной. Не будет ли слишком холодно пить ее ночью, когда он захочет? Постельное белье не прогрето, можно ли его использовать, не замерзнет ли Лу Тинтьсин. Что с его телом? Разумеется, он бессмертный и здоровее любого смертного, и должно быть трудно заболеть...
Кончики пальцев Чон Шуана ощущали холод кости, и казалось, что боль с того времени еще осталась под ребрами.
Твердая без каких-либо колебаний рука, равнодушные глаза, которые смотрят сквозь тебя всплыли в мыслях.
Сердце Чон Шуана, казалось, разделилось на две части: одна половина висела в воздухе, наблюдая за всем холодно и настороженно, а другая половина тонула в тревогах.
Он внимательно вслушивался, различая каждое дыхание и каждое движение Лу Тинтьсиня. Убедив себя, что, если что-то пойдет не так, он немедленно рванет на помощь.
Спустя какое-то время быстрое и прерывистое дыхание Лу Тинтьсиня наконец успокоилось.
Погрузившись в спокойный глубокий сон.
Чон Шуан встал на цыпочки, планируя пойти в Долину Аптекарей, чтобы еще раз поискать старшего.
Его ноги онемели, а тело, промокшее от пота, обдувало ночным ветром.
Порывы проходились вдоль кирпичей и черепицы, на траве блестела роса, ночь из темной становилась светлее, а на востоке появлялись бледные лучи.
В спальне главного здания Лу Тинтьсин спал очень тяжелым сном.
Он боролся между дремотой и глубоким сном, сны были абсурдными, и время от времени ему виделось, что ищет воду. Обыскивал подножье долины в горах, верхушки деревьев в лесу, после долгих блужданий его осенила мысль, и он пошел к морозному озеру.
Возле морозного водоема стоял мальчик, вытирающий меч. Увидев эту фигуру, Лу Тинтьсин во сне почувствовал беспокойство.
Его разум метался, пытаясь вырваться в реальный мир, но никак не мог полноценно избавиться от сновидения, его как будто придавило непреодолимой тяжестью. Лу Тинтьсин инстинктивно сжался, внезапно почувствовав тупую боль в сердце и странный привкус во рту, головная боль раскалывала череп, а мозг был охвачен лихорадкой, не давая покоя.
Его длинные ресницы слегка задрожали, почти в бреду он слегка приоткрыл веки, но почувствовав головокружение, снова смежил их.
Ухватившись за тонкое одеяло укрывавшее тело, он изо всех сил боролся в своем разгоряченном сознании, размышляя стоит ли проснуться и попить немного водички.
Подождите-ка, тонкое одеяло...
Прошлой ночью у него так кружилась голова, что даже не сняв одежду просто плюхнулся на кровать и всё… вообще никаких тонких одеял не помнил.
Может быть, Чон Шуан вернулся и его накрыл или какой-нибудь горный гоблин...
Может в доме есть девушка-улитка... неужели кто угодно может войти в эту дверь… как будто нет замка на ней… или всё же возможно... Чон Шуан...
Мысли Лу Тинтьсиня с дикой скоростью носились в голове, и он свернулся калачиком на боку, потратив всю энергию на борьбу с температурой, не желая открывать глаза, несмотря ни на что.
Сидевший сбоку человек услышал изменение дыхания Лу Тинтьсиня и сразу понял, что тот проснулся.
Тихим голосом, он позвал стоявших снаружи людей, которые понизив голоса и жестикулируя припирались друг с другом.
С невозмутимым выражением лица Дьзи Хэ торопливо ворвался в комнату. Ли Сан размеренным шагом последовал за ним. Е Вангуй, который охранял сон младшего целый день, уступил свое место перед кушеткой и тихонечко скрылся в углу комнаты.
Братья уставились на него горящими глазами, Ли Сан вытащил из-под одеяла запястье Лу Тинтьсиня и неторопливо коснулся его пальцами.
После тщательной проверки он прошептал что-то Дьзи Хэ, указывая на лекарство сильного действия для крайних случаев на столе, давая понять, что изменений нет.
Дьзи Хэ кивнул. Он махнул рукой, намекая, что все могут уходить, а он разберется со всем остальным.
Ли Сан подумал о лекарстве, которое сварил, и первым вышел за дверь.
Е Вангуй не хотел уходить и незаметно надеялся остаться у края кровати. Но хмурый взгляд Дьзи Хе окинул его и глазами указал на дверь, нерешительно задержавшись у двери все же вышел.
Дьзи Хэ взял миску с лекарством и потрогал ее, удостоверившись что температура подходящая.
Глядя на Лу Тинтьсиня, свернувшегося калачиком под одеялом, который, очевидно, уже не спал, он ждал, ждал, терпеливо и долго, а затем самым мягким голосом, на который способен проговорил:
Лу Тинтьсин уткнулся головой в одеяло и издал звук похожий на котенка.
Дьзи Хэ ткнул пальцем одеяло, и голова еще глубже спряталась внутрь. В конце концов, весь человек скрылся под одеялом.
Дьзи Хэ ничего не оставалось, кроме как поставить миску с лекарством и стянуть одеяло.
Лу Тинтьсин крепко зажмурился и прижал пальцы к сердцу. Под глазами залегли иссини-черные бездны, губы сухие и потрескавшиеся, а на прежде светлых щеках – придающий жалкий вид румянец. Если поднести руку ближе, то можно почувствовать обжигающее тепло.
Дьзи Хэ слегка коснулся лица Лу Тинтьсиня мягкими кончиками пальцев.
«Будь послушным, встань и выпей немного воды».
Бессмертныйы, культивирующие бессмертие, часто получают травмы, но вероятность заболеть простудой крайне редка. Даже если и заболели, то через несколько дней организм сам восстановится.
Дьзи Хэ смотрел на Лу Тинтьсиня с трещинками на губах и кровью в уголках рта, и что еще хуже, лежащего на кровати в таком бессилии, это было впервые, когда он увидел брата прикованным к кровати. Его сердце сдавила боль, и когда подумал о диагнозе, установленном Ли Саном, он впал в еще большее уныние. Глядя на Лу Тинтьсиня, ему показалось, что видит котенка, который в любой момент покинет этот свет и любое неловкое движение причинит ему боль.
Дьзи Хэ сел на край кушетки, завел руку под шею Лу Тинтьсиня и медленно помог ему подняться. Увидев, что брови пятого брата, слегка нахмурились он сразу остановился.
После нескольких таких пауз, взбив подушку, поудобнее усадил Лу Тинтьсиня и младший в итоге окончательно проснулся.
Дьзи Хэ взял ложку, не полностью наполнил ее теплой водой и поднес ко рту.
Лу Тинтьсин схватился за край одеяла.
Услышав это, Дьзи Хэ поднял брови. Под нетерпеливым взглядом Лу Тинтьсиня он взял ложку и положил ее в миску отставив на стол.
«Раз ты способен,» — он кивнул подбородком указав в сторону чаши.- «сделай сам.»
“Брат, ты играешь явно не по правилам.”
Все его тело обмякло, а на сердце было некомфортно.
“Я действительно не хочу шевелиться. Просто у нас у всех есть ученики, а будучи накормленным вот таким образом, это значит моментально потерять лицо…. Поэтому лучше отказаться.”
Лу Тинтьсин почувствовал, что его горло горит, а слюна почти высохла. Повернув голову, он печально посмотрел на миску на столе.
Как только пошевелился, сразу почувствовал боль в сердце и не смог не схватиться за краешек своей одежды.
«Ладно, ладно, остановись, стой, стой», — повторял Дьзи Хэ.
Он натянул одеяло обратно, сжал полу вытянутую руку Лу Тинтьсиня и засунул ее под одеяло крепко закутав, плотно заправив углы. Повернул голову и используя свою духовную силу нагрел дно миски, чтобы довести до подходящей температуры, зачерпнул снова ложку и поднес ее к губам Лу Тинтьсиня.
Лу Тинтьсин выпил воду залпом, облизнул губы, но сон пересиливал его, поэтому просто закрыл глаза и слегка приоткрыл рот.
Дьзи Хэ фыркнул, рассмеялся, взял ложку и влил лекарство.
Неописуемый вкус обжог горло младшего брата, он с трудом проглотил его и несколько раз прокашлялся.
“Но это лекарство пахнет вонючими носками!”
Лу Тинтьсин с отчаянием посмотрел на чашу с лекарством. Там все еще оставалась половина миски с черной смесью, и от нее исходил слабый кислый и необычайно отвратительный запах, от которого тянуло стошнить.
Он вспомнил, что раньше пил лекарство Ли Саня, и оно было куда приятнее.
«Лу Тинтьсин, то, что ты вытворил на этот раз, на самом деле…» Дьзи Хэ проследил за взглядом Лу Тинтьсиня и не смог удержаться от замечания.
«Забудь об этом, не хочу с тобой таким больным припираться.»
Он отодвинул миску с лекарством немного дальше, наполнил еще ложку и поднес ко рту.
Лицо Лу Тинтьсиня скривило от отвращения.
«У тебя есть только два варианта», — Дьзи Хэ вытянул два пальца. «Во-первых, сменить кандидата, я заменю себя. Найти более сильного самосовершенствующегося — это не проблема, например, Е Вангуй, который развил силу, но не мозг или третий брат – эта чопорная и душная тыква. Во-вторых, изменить способ употребления пойла. Осушить все залпом за раз, а не растягивать по частям».
Лу Тинтьсин медленно прикрыл глаза.
«Один глоток лекарства, один глоток меда, ладно?»
Дьзи Хэ насильно заливал лекарство ложку за ложкой и временами задумчиво делал паузу, чтобы дать ему передохнуть. Наконец осторожно передал небольшую ложку воды.
«Я ничего не могу поделать. На этот раз полностью следую совету лекаря. Спрошу третьего брата позже».
Он убрал миску из-под лекарства, достал новый шелковый платок и тщательно вытер остатки с уголков губ и заодно протер пот со лба Лу Тинтьсиня.
«Хорошо отдыхай». - сказал он мягко.
Лу Тинтьсин кивнул и почти мгновенно провалился в сон, его брови были слегка нахмурены, как цветок, лишенный всей энергии и намокший под дождем.
Дьзи Хэ не издал ни звука уложив аккуратно Лу Тинтьсиня.
Он положил руку ему на грудь и через одеяло проверил, что температура нефритовой таблички была немного ниже нормы, а ее положение было правильным.
Спасибо любимые маленькие ангелочки за комментарии к каждой главе. Я все прочитала (сердце)
Отсебятина переводчика: сегодня без комментариев, переводчик устал….
И мало ли захотите сказать спасибо за мой труд, принимаю не только письменно, но и на карточку 😊)) Сбер 2202 2067 4695 8904