Есть такое мнение,

что человек, не наладивший отношения с родителями хотя бы у себя в голове,
не может считаться взрослым, так как не готов принять своё прошлое. Два года назад я рьяно доказывала, что это не так. Год назад я фыркала и закатывала глаза. Сейчас я обкусываю губы и щеки, формулируя каждую фразу этого текста. Почему-то в том мнении не говорят, что принять мало. Надо ещё и понять.
И простить.

Есть такое мнение, что сложнее всего произнести три фразы.

"Я люблю тебя". "Мне нужна помощь". "Прости меня".

Я могу произнести их все, обращаясь к кому угодно, с любой громкостью.
К зеркалу, к насмехавшимся надо мной в школе одноклассникам, к любому человеку из своей жизни. Но стоит просто представить, что адресат этих слов дал мне жизнь, - и я даже в фантазии не могу открыть рта и выдавить из него
хотя бы один звук. Почему-то в том мнении не уточняют, что сказать эти фразы сложно именно конкретным людям.

Есть такое мнение, что всё идёт из детства. Базовые установки жизни, паттерны поведения, методики принятия решений, - выходя из родительского дома
мы тащим в самостоятельную жизнь то, чему научились в семье. И травмы, полученные от семейного воспитания, тоже. Почему-то в том мнении не уточняют, что обвинение семьи в наличии такого багажа не даёт облегчения
и не помогает жить, а совсем наоборот, - бонусом наваливает тяжелейшую злобу и почти ненависть. К себе.

Есть такое мнение, что всему нужно время. Почему-то в этом мнении не уточняют, что кроме времени всему нужны силы, смелость, со-чувствие.
И действия.

Рушить отношения с мамой было легко. Здесь сказать. Там промолчать.
Здесь указать на очевидное обвиняющим тоном. Там просто быть холодной сукой, потому что это моя жизнь, а я имею право жить её именно так. Здесь закусить удила "ах ты так? тогда я вот так!". Там не забыть искренне повозмущаться "ну почему она не понимает?!?". И - voila! - всего за каких-то
два года у меня нет не просто мамы, но и сестры и брата. Зато есть лютейшая гордость "я с той роднёй не общаюсь, мы слишком разные". И зияющая рана
в половину меня. На том месте, откуда я отрывала без анестезии и с садистским удовольствием. Которую было очень легко игнорировать до этой весны.
До осознания, что моя сестра прячется от меня на улице.

Сложно было допустить мысль, что я была неправа. Не конкретно какой-то один раз, а очень и очень много. Хотя бы шепотом подумать, что "в любых отношениях есть две стороны" означает не обвинение. А ответственность.

Увидеть, что я поступала откровенно мерзко, было на удивление просто. Сложнее было пристально всмотреться и не отводить глаз вместо того, чтобы взглянуть разок и быстро отвернуться.

Написать первое за годы сообщение со словами "я была неправа" было очень легко. месяц назад.
Написать новое "я виновата перед тобой. Мне стыдно. Я прошу у тебя прощения за всё, что сказала и сделала" очень сложно до сих пор.
Позвонить и попросить поговорить или хотя бы выслушать невозможно,
и неизвестно, когда таким станет.

Потому что фраза "в любых отношениях есть две стороны" означает не разговор. А его желание.