береги себя
Рыцарь отправляется в путь. Собирают его всем королевством, выходит попрощаться даже правящая семья. Королева стоит на мосту и улыбается так, будто ей известен исход не только грядущего путешествия рыцаря, но и всей его жизни. Мурашки по коже, вот такая женщина.
Люди машут ему платками и пустыми руками, кто-то ещё с прошлого вечера (дня ли, ночи ли) прихватил с собой бутылки и выкрикивает импровизированные тосты.
Он смотрит на них несколько долгих мгновений, но в итоге разворачивает коня и начинает ход по мосту. Мысли его возвращаются к прошедшим часам. Накануне ему не удалось избежать ещё одного диалога с мечницей. Только теперь наедине.
— Ты хоть представляешь, где его храм? – спрашивает она тихо. Осторожно. Не хотела ранить – разубедить.
— Узнаю, – рыцарь ведёт безразлично плечом и хмуро оглядывает свою походную сумку – всё не мог вспомнить, взял он с собой фляжку или нет.
Мечница тяжело вздыхает, но продолжает молчать. Он уже думает, что разговор на этом исчерпан и полностью обращает внимание на полупустую гостиничную комнату. Да где же эта фляга?
Но мечница негромко откашливается и отводит взгляд – сказать есть что, но жалеть потом неохота.
— Можешь спросить у других богов, – еле разборчиво бормочет она. Рыцарь оборачивается к ней и видит, что её глаза прикованы к монетке, лежащей на зеркале.
— А их мне как найти? – спрашивает он, потому что ему правда интересно. Никогда он не верил в богов и в них не нуждался, но коли они есть, то отчего же не навестить их.
Мечница наконец переводит на него взгляд и тут же жмурится. О чём-то думает. Вспоминает. Она разгибает и сгибает пальцы, все в мелких шрамах от кузнечного молотка. У неё есть один большой – на тыльной стороне правой ладони, покрывающий почти всё пространство от указательного до мизинца. Он так и не спросил, что произошло.
Тут она открывает глаза и выдыхает. Тянется в свою сумку и что-то из неё достаёт. Поправляет неряшливо ремешок на плече – оттягивает момент.
— Вот, – говорит она и протягивает ему золотую цепочку с крупной подвеской. Рыцарь аккуратно берёт подарок в руки, легонько касаясь её пальцев.
— Что это? – интересуется он, хотя уже поддевает застёжку. Подвеска падает и ударяется о другой металл – осколок его давнего меча, с которым он прошёл половину пути. Один кузнец выковал из остатков небольшой кулон и теперь рыцарь всегда носит его рядом с сердцем.
— Компас, – осторожно объясняет мечница. Не говорит – касается. – Семейная реликвия. Мои родители были последователи Бога Металла, думаю понимаешь отчего. – она кротко смеётся. – Этот компас должен всегда указывать на его храм.
Рыцарь издаёт понимающий звук и склоняет голову в благодарном жесте. Пальцами играется с цепочкой – золото тёплое. Открывает крышку компаса и видит там одну единственную стрелку, колеблющуюся легонько.
— Нет, насколько мне известно. Мой отец пытался, но так и не вернулся. Может, он и нашёл и там решил остаться. Никто не знает: компас-то всё ещё у нас, – прошлое не задевает её – она рассказывает чужую историю. Рыцарь снова кивает.
— Эта вещь дорога тебе, – не уточняет – утверждает. Он знает, какое значение имеют такие реликвии.
Мечница жмёт плечами, имитируя его собственное безразличие и неожиданно улыбается.
— Да, дорога. Но и ты мне дорог. Если такая вещь будет у тебя, то всё впорядке, – улыбка становится шире и рыцарь ничего не мог поделать со своей собственной. Эти люди сделали для него больше, чем он когда-либо мог их просить и они всё ещё готовы на такие жертвы ради него.
Он обязан выполнить своё обещание. Ради них. Ради их усилий и времени.
— Спасибо тебе, Кали, – имя слетает с его губ неосознанно, остаётся осколком на языке и сладостью в воздухе. На лице Кали мелькает удивление, но исчезает также быстро, как появилось. Она мягко улыбается глазами. Подходит ближе. И оставляет на его губах сухой поцелуй.
Так вот, наш рыцарь покинул последнее на пути своём королевство. Вот только сейчас оно стало отправной точкой – на дороге к новому. Пугающему. Волнующему. Компас приятно холодит кожу, и с каждым толчком он слышит треск металла о металл. Город всё дальше и дальше, ветер обнимает его со спины и шепчет забытые сказки.
Теперь с ним только верный конь, надёжный меч, две цепочки и благословения друзей – рыцарю этого хватит сполна.
Ах, да, у нашего рыцаря есть имя. Мать назвала его Шив, но рядом не была, чтобы хоть раз так его окликнуть. Отец умер задолго до его рождения, поэтому рыцарь редко использовал своё имя. К нему обращались-то лишь ветра и Смерть. Никому из них не было дело, настоящее то имя или выдуманное.
Он и сам не уверен, насколько надёжна эта информация. Может, то было Шива в честь далёкого бога. Может, это окончание чего-то совершенно другого. Может, это и не имя вовсе. Но на бумаге он всегда будет Шив, на всех постерах и газетных выпусках. Когда ему бросают вызов, выкрикивают именно это имя. Когда за него пьют, восхваляют именно это имя. Когда в его благо молят Богов, шепчут именно это имя.
Сейчас уже поздно что-то менять, да и оно его полностью устраивает. Короткое. Ложится на язык как ложка мёда. Растворяется и мягко укладывается. Он не любит, когда его так зовут незнакомцы, но от близких друзей это слово всегда вызывает улыбку.
В общем-то, к своему имени никаких претензий он не имел. Просто сам порой забывал, что им обладает. В родных краях имена теряют смысл, но как только ты их покидаешь – знакомишься со всем заново. И, по правилам приличия, которые так пыталась внушить ему тётя, при встрече важно называть своё имя. Придётся снова к нему привыкать.
Так шёл он несколько дней, останавливаясь два раза и третий – на ночлег. Идти старался близь воды, насколько это было возможно. Не только из логических соображений о местоположении храма Бога Морей, но и потому, что конь его долго без питья протянуть не сможет. Конь этот был подарен ему королём, когда он освободил их королевство от Змея Ночи. Змей когтями оставил ему на лице шрам – теперь его губы никогда не смогут полностью сомкнуться.
Но так вот, конь. Славный то был конь. Выручал его не раз в той самой и во всех последующих битвах. Рыцарь взял с собой целый мешок яблок, зелёных, потому что конь от чего-то страшно их любил и жевал во время каждой их остановки – а иногда и на ходу. Конь был быстрым и ловким, пробирался там, где рыцарь не мог пройти своими ногами. Этот дар для него был почти столь же дорог, сколько и меч. Тот покоится в кожаных ножнах, обёрнутыми ремнями около талии рыцаря, мерно стуча о подошву его ботинок.
Он проверяет компас каждые несколько часов и стрелка действительно не изменяет своему начальному положению. Вряд ли храм Бога Металла выходит за пределы этой славной, плодородной земли. Он бы хотел сейчас спросить Кали, в каком направлении ушёл её отец. Каковы шансы, что он шёл по той же дороге, по которой сейчас идёт наш доблестный рыцарь? Он не надеялся найти его, нет. Ещё тётя говорила, что пропавшие однажды, исчезают навсегда.
Дорога, которую избрал путешественник много о нём говорила. И если отец Кали с неё свернул, то, пожалуй, лучше ему и вправду оставаться пропавшим.
Спустя полторы недели, а точнее десять дней, с начала своего похода Шив подходит к небольшой деревушке. И она правда небольшая – с приземистого холма он может разглядеть каждый домик. Их примерно пятнадцать – если, конечно, никакая таверна не пряталась за другими зданиями. Шив подгоняет коня идти дальше. Может, там продают зелёные яблоки.
В самой деревне почти нет людей. Детвора, как и положено любой детворе в любом поселении, носится по изумрудной траве, собирая подвёрнутыми штанинами утреннюю росу. Солнце прячется за облаками, но не настолько густыми, чтобы превратить всю картину в унылый монохром. Чего только стоит эта трава.
Проезжая вдоль широкой улицы, которая, согласно вывескам, была здесь главной, он оглядывает поселение в поисках постоялого двора. Или хотя бы таверны. Ему не обязательно нужен ночлег; но по хорошей выпивке он изрядно скучает.
— Куда путь держишь, чужеземец? – окликает его кто-то. Рыцарь останавливает коня и разворачивается. Перед ним стоит молодой человек, подмышкой держит мешок с неизвестным содержимым, а в свободной руке – одну-единственную морковь. Надкусанную.
— К Богу Металла, – отвечает Шив. Молодой человек откусывает крупный кусок моркови и оглядывает его с ног до головы.
— Вы на правильном пути, – уведомляет он, – только, должно быть, устали. Пойдёмте за мной, отведу вас в трактир.
Он проходит мимо, выбирая держать дистанцию из-за неодобрительных хрипов коня, и машет рукой – следуйте за мной. Рыцарь не нужно говорить дважды: он гладит коня по гриве, усмиряя и поворачивает в нужном направлении.
Дорога до трактира занимает чуть больше трёх минут. Это оказывается здание на левой стороне улицы, увешенное гирляндами и вывесками. Кто-то ищет пропавшего кота, кто-то объявляет об открытии вечера книголюбов, кто-то пытаться найти компаньонов для вечерних вылазок. Гирлянды перемигиваются самыми разными цветами: Шив всматривается в синее сияние.
Он оставляет коня привязанным у входа, а сам следует за морковным человеком, который, к слову, достаёт откуда-то новую морковь. Возможно, в мешке есть дырка.
Об их прибытии уведомляет ворвавшийся ветер и смех пронесшихся мимо детей. Рыцарь оборачивается, чтобы выцепить отблеск двух девочек, запускающих воздушного змея. Это место ему нравится.
Трактир внутри больше, чем ощущался снаружи. Он уставлен столами из светлой древесины, стульями, – у каждой столешнице по два, но по желанию можно всегда было переместить любой другой к своему месту – шкафами в пол, наполненными потрепанными книгами и красочными сувенирами, горшками с плющом, обвивающим почти каждую поверхность в помещении и гирляндами, похожими на те, что висят снаружи.
Людей немного. Оттого, пожалуй, что в деревне в целом живёт не больше сотни человек. Все они сидят по парам: две девушки увлеченно что-то обсуждают, мужчина и женщина, устроившиеся в дальнем углу, молча читают книги, а рядом со стойкой сидят парень с молодой дамой и разглядывают руки друг друга.
— Вот, привёл, – сообщает громко человек с морковью, и рыцарь только спустя пару секунд понимает, что он про него. – Говорит, ищет Бога Металла.
Владелицей заведения оказывается женщина лет тридцати, не намного старше самого Шив. У неё в ушах массивные серьги; рыцарь узнаёт в них символы с карт таро. Картёжник бы оценил, а потом попытался украсть. Но Шив не картёжник, он подходит к стойке и кланяется в приветствии.
— Шив, – кратко здоровается он и, голову подняв, видит, что глаза морковного мужчины комично расширяются.
— Что же, спасибо, Навин, – смеётся хозяйка. – Ты привёл мне сильнейшего воина.
А, так они его знают. Честно говоря, рыцарь не особо интересуется собственной популярностью. Он видел самую первую газету со свежим заголовком – картёжник сунул её ему в лицо. Портрет его там был, мягко говоря, не лестный. Изобразили его прямо-таки кровожадным животным. Подрисовали тени под глазами, убрали серёжки, добавили новые шрамы. Брови свели не то что к переносице, а к макушке носа. Но Шив лишь кивнул и вернулся к чистке меча: если им угодно превращать его в монстра, то пусть так и делают.
Все, кто имеют значение, знают правду.
— Да откуда ж я знал? – по всей видимости Навин взмахивает морковью. – Он совсем не похож на свой газетный вариант.
— Газетчики с тем же успехом могли пририсовать ему рога и дым изо рта. И ты бы поверил? – хозяйка складывает руки на груди. Пусть она невелика ростом, но явно провела не один день за тренировками. Ну или в работу владельца трактира входит обладание немалой физической силой.
— Ну а чтобы и нет? Он ведь хладнокровный убийца.
— Я никого не убивал, – наконец-то высказывается Шив. – Я лишь вызывал на честный поединок тех, кого считал достойным.
— Это тебе намёк убираться к чертям отсюда, – хозяйка подмигивает морковному человеку, но в словах её не было ни злости, ни упрёка.
Навин возмущенно топает ногой и без прикрас выговаривает все свои искренние мысли и об этом заведении и о его владелице, поправляет мешок, неизвестного происхождения и наполнения и направляет к двери. Ветер треплет гирлянды и бережно возвращает их обратно.
— Ты уж прости его, – отзывается извиняющимся тоном хозяйка. – Он хороший малый, только за языком следить не умеет.
— Откуда у него столько моркови? – спрашивает рыцарь.
— Да чёрт его знает. Здесь никто овощи не выращивает.
Шив медленно кивает, хотя понимает мягко говоря ничего. Трактирщица отходит к стойке и берёт с неё синюю бутылку. Показательно трясёт перед рыцарем, видимо предполагая, что по неразборчивой этикетке тот догадается, что за пойло скрывается за цветным стеклом. Он, разумеется, ничего не видит, но утвердительно мычит всё равно – она здесь главная, она знает лучше.
Пока хозяйка наливает загадочный напиток в винный бокал, рыцарь прислушивается к здешним звукам. Девушки всё ещё обговаривают какие-то, безусловно, важные дела. Их умеренный шёпот иногда прерывает смех вполголоса, то тихий и певучий, то надрывный и колючий. Рядом с ним сидят юноша и ещё одна девушка – они переговариваются совсем беззвучно, нежными случайными-неслучайными касаниями.
Пара мужчины и женщины, до этого читавшие книги, откладывают их в сторону и теперь делятся впечатлениями. Их говора рыцарь уловить не мог, но по лицу мужчины было понятно, что беседа его полностью удовлетворяет.
— Держи, – перед ним ставят бокал. Ах, то было не синее стекло. Сам напиток такого цвета.
— Что это? – спрашивает с лёгким любопытством рыцарь, протягивая руку к бокалу. Правая бровь хозяйки дёргается, но столько же быстро опускается. Левая тоже поднялась, но не так высоко – мешает шрам, рассекавший кожу в этом месте.
— Наш местный напиток. Из голубики и мёда. Я добавляю туда кардамон и кое-что ещё, чем с туристами делиться не принято, – она снова подмигивает и опирается о стойку локтями.
Кладя голову на сложенные руки, она принимается разглядывать рыцаря. У неё карие глаза, отливающие рыжиной. На лице – пыльца веснушек и ещё несколько шрамов, помимо того, над бровью. Её светлые волосы забраны в высокий хвост и кое-где беспорядочно закреплены заколками. Из-под полурастёгнутой рубашки выглядывает край татуировки, узор которой Шив определить не мог.
Она не просто его рассматривает – она чего-то ждёт. Рыцарь подносит бокал к губам и делает первый глоток – тепло разливается по его горлу. Напиток похож на ягодное мороженое, в меру сладкий, в меру горький. На языке задерживается привкусом кардамона и чего-то ещё, чем с туристами делиться не принято.
А вот алкоголя в нём достаточно, чтобы упоить армаду короля.
Но хозяйка даже после его одобрительного кивка взгляда не отводит. Продолжает смотреть. Ждать.
— Что-то не так? – наконец спрашивает рыцарь. Алкоголь не развязывает ему язык, но делает его мягче. Захотелось протянуть руку и накрутить на палец светлую кудряшку.
— Да вот, жду, когда начнёшь свой рассказ.
— Какой рассказ? – рыцарь хмурится.
— Жизни. У всех они есть. А у тебя, я думаю, будет впечатляющий, – она сладко улыбается и медленно моргает. Интересно, что за секретный ингредиент в этой жиже?
— Ты хочешь, чтобы я рассказал историю? – уточняет он. Места, откуда он родом, славятся легендами о бардах и воинах. Но сам он плохо владеет словами. Из него выходит отличный слушатель – от заката до рассвета.
— Я хочу, чтобы ты заплатил за напиток, – говорит она и ухмыляется, – а единственный способ это сделать в моём заведении – рассказать историю.
Глаза её сужаются в нетерпении и она накрывает его руку своей.
Касание даётся ему с трудом, но он отвечает – рука хозяйки намного светлее его собственной, но сильная и твёрдая. Сухая кожа покрыта шрамами и теми самыми веснушками. Тепло. Она оглаживает его костяшки, но зрительного контакта не разрывает. Ждёт, когда он начнёт.